Истории из жизни

Жаловаться бесполезно, в части на почту письма отдавали с не запечатанными конвертами, их цензурили жёстко. На присяги, раз в полгода, у каждого был праздник - на обед давали салат из капусты, свеклы, морковки и консервированного горошка. Зимой девяносто третьего по части было ЧП - разбили стекла в офицерской столовой, офицеры ели отдельно от солдат и гораздо лучше, злоумышленники сьели ночную выпечку - булочки, и насрали в центре зала столовой. Снимали пальчики у всех. Нашли.

- как ты посмел такое? - верещал следователь.

- нехватка заебала.

Парню дали к сроку службы плюс один год дисбата - тюрьмы.

Бред, скажите вы. А помните, момент был в фильме "аты-баты" - так и я скажу, - не голодали вы, товарищ командир, не голодали.

Вот так вот, голодными в 93 и служили. В 94 уже получше было - пшёнки можно было добавкой брать побольше. Некоторые на пшёнке даже вес прибавили.

Прошло тридцать лет, с тех пор, но все одно ловлю себя часто на том, что ем всё, что лежит в тарелке до чиста. Не потому, что есть хочу, не наелся, а потому что лежит в тарелке пайка и ее нельзя оставлять.

Его поставили в наряд, там дали взлётку армейской шваброй мыть. Не выдержал нагрузки, упал. Порок сердца. Комиссовали.

Чтобы уехать досрочно некоторые добывали в больничке капсульные препараты, высыпали лекарство, заправляли туда марганцовки и глотали. К утру - язва желудка. Комиссовали. Были чудики, что пили уксус. Таких вскрывали, кому не повезло, или, счастливчиков, оперировали, вырезали часть желудочно-кишечного тракта, и тоже комиссовали. Инвалидами.

Комиссованные уезжали домой, и им досрочно кидали лычку на погон - уезжали ефрейторами. Мы им завидовали - они уже всё, а нам ещё служить и служить. Каждый знал сколько ему ещё осталось в днях до приказа. 730 - это как насмешка и проклятие.

Милиционер даже немного опешил от такого вопроса и начал осторожно подбирать слова для ответа: «Видите ли, одного факта, что подросток состоит в группировке ещё не достаточно для лишения его свободы, необходимо доказать, что он совершил какое-либо преступление. А вообще, ребята вы и сами можете вступить в ОКОД - в оперативный комсомольский отряд дружинников и помогать милиции в борьбе с группировками». «А мы же ещё не комсомольцы!» - парировала Леля. «На самом деле в ОКОДовцы принимают и пионеров, прежде всего мальчишек, но также берут и девушек, если изъявят желание» - ответил инспектор.

После проведенной лекции часть ребят из класса решили стать окодовцами, чтобы противостоять группировщикам. Им в штабе дружины выдали значки «ВЛКСМ-ОКОД», которые впрочем не стали прицеплять на школьный пиджак, а попрятали в карманы. Артур не стал вступать в ОКОД, потому что был слишком осторожным, а Кирилл не вступил, потому что имел в близких приятелях участников группировки.

Несколько дней спустя на перемене, ребята ожидали как откроется кабинет литературы, в школьном коридоре появились группировщики-мотальщики Француз и Славец. Они выстроили мальчишек в ряд вдоль стены и с угрозой спрашивали, проходя мимо каждого: «Есть окодовцы?! Ты окодовец?!» Артур вжался в стену, от страха ему хотелось провалиться сквозь землю. Все одноклассники друг за другом отвечали: «Нет. Я не окодовец».

«Ну я окодовец!» - вдруг бесстрашно проговорил Женек. Француз со Славцом медленно подошли к нему. Артур услышал звуки нескольких хлестких ударов по лицу и корпусу, Женёк согнулся от мучительной боли и тихо завыл от бессилия. «Вешайся, козлина! Завтра снова получишь!» - сказал Славец и удалился с Французом, шагая приблатненной походкой по школьному коридору.

На следующий день Женек не пришел на учебу. Не было его и на второй день. На третий день Евгений появился в классе. Несмотря на синяки на лице, он выглядел довольным: «Выловили со старшими окодовцами Француза и Славца в школьной столовой, вывели их оттуда и так отлупили, что они молили о пощаде».

Неизвестно было это так или нет, но Артур больше не видел, как группировщики избивали Евгения в школе, впрочем, и Женёк больше не имел возможности выйти из состава ОКОДа, пока жил и учился в городе.

Продолжение следует…