От винтов!

Этот случай я напоминаю сам себе, когда мне начинает казаться что жизнь безрадостна, уныла и вообще всё плохо.

Как-то однажды в Судане, после долгого и особенно напряженного рабочего дня, я пошел в сильно подавленном настроении в магазинчик неподалеку аэропорта, купить себе бутылочку холодненького барбикана. И тогда мне казалось что для моего огорчения есть очень веские основания - неприятности на работе, бытовые проблемы, семейная жизнь неожиданно развалилась, жара, пыль, перенесенная недавно малярия...
Все как-то навалилось как говорится.

Шел я такой глубоко и полностью погруженный в свои невеселые мысли с кислой мордой лица, как заметил местного негритенка машущего мне рукой. Он сидел под заборчиком, махал мне рукой и почему-то улыбался. У него не было обеих ног примерно по колени, потому он не вскочил и не подбежал ко мне чтобы начать дергать за рукава выклянчивая милостыню.
Да он с его улыбкой, вкупе с отсутствием обеих ног, вполне мог бы украсить обложку какого-нибудь "National Geographic", наверное. Только вот нам, в отличие от Лени Рифеншталь, категорически советовали местных детей не фотографировать, во избежание неприятностей с местными "активистами".

Сперва я принял его за очередного попрошайку, а попрошайничали там все кому не лень, не только инвалиды. В тех краях осталось очень много противопехотных мин после войны и местное население очень страдало от них и в особенности дети.

Потому я поначалу хотел было просто отмахнутся от него привычным "Алла карам!". Вот только пацаненок не хныкал "Карам", как обычно при виде белых клянчат местные. Он просто улыбался во все свои белющие зубы и протягивал руку чтобы поздороваться, а не в обычном жесте "дай". Тогда я подошел к нему и пожал его ручонку. Мне почему-то показалось он прям аж светился от счастья. И все время пытался потрогать мою униформу. Знание английского у него ограничивалось "Хелло пайлот", "Ю пайлот?" и "Ай вант флай", да и о чем с ним говорить вообще. Рассказал ему только что я летчик, из Украины, пилот вертолета, подарил ему "курицу" на липучке (эмблема авиации), мелочи насыпал. А он только скалил зубы да кивал головой, вряд ли понимая что я там ему говорил.

Зная что с местными нужно быть начеку всегда, долго рассюсюкиваться с ним я не стал и пошел по своим делам дальше. Магазин был рядом совсем, но когда я из него вышел обратно то пацаненка уже и не было. И только тогда я заметил что с места под забором, где он сидел, должно было быть неплохо видно взлетающие воздушные суда.

Прошло уже очень много лет, но я часто вспоминаю о том, как тот пацаненок мог  испытывать радость и забыть о своих проблемах просто наблюдая за полетами.