alexbraindrh

Наверное, было холодно. Дома по краям дороги горели окнами - где тусклыми, закопченными, немытыми, а где наоборот - яркими, праздничными, до противного теплыми. Дымоходы, тоже очень разные, усердно чадили в небо, заставляя его болезненно щурить свои звездные глаза, и тоже втайне скучали по пушистой, холодной, уютной перине из мириадов острых злых снежинок.

А они злые, поверьте. Они даже мне не нравятся.

Шаг за шагом.

Окна эти мне не интересны, хотя я многое могу о них рассказать, и о тех, кто за этими окнами скрывается. Плохие, хорошие, добрые, злые, толстые и тощие. Кто-то готовит ужин, кто-то радостно его поглощает, вон там вон мальчонка кое-что мастерит, и ему очень повезет, когда отец заглянет в его комнату и хорошенько пропишет сорванцу ремня. Там вон, через два дома, уже вовсю милуются, даже мои обледеневшие щеки тронул легкий румянец. Здесь вот уже в открытую пьют, а вон там, напротив, украдкой прихлебывает из фляги человек с мутными, мертвыми глазами. Впрочем, человек ли.

Я в этом ничерта не понимаю.

Шаг за шагом, шаг за шагом. У меня есть теория. Мне нравится думать, что я стою на месте. Это земля вертится под моими ногами, и я только успеваю их переставлять. Ну или еще хуже, вращаю ее этими шагами, от рассвета к закату, от сегодня к завтра, просто так, чтобы не залеживалась на одном месте. Грязь вон уже залежалась, да и небо тоже не отстает, одно сплошное разочарование.

Немного ломит плечи, но я уже привык. С пустыми руками куда-то идти - не лучшая затея. Припасы на долгую дорогу, опять же, лучше захватить. Да и иду я не просто так, ради собственного удовольствия, я иду в гости. Нельзя же заявиться в гости с пустыми руками. А я - вот он я.

У меня с собой все и даже больше.

Шаг за шагом. Дом, одиноко плачущий старый дом, тот самый, что мечтает о мягкой снежной шапке сверху и теплых сугробах, в которые так уютно можно завернуться, все ближе с каждым шагом. Я держу путь туда. Меня не ждут и даже не звали, но и гнать меня оттуда тоже никто не планировал. Я просто знаю, что должен сегодня его навестить.

К сожалению, я не смогу остаться надолго, даже если мне будут рады. Таких домов несколько, а если я начну ходить быстрее, то и земля начнет вращаться мне в такт. Если, конечно, верна моя теория. Зачем такие побегушки, если я за один раз разменяю столько дней и недель, что к моему приходу и дом тот развалится, и уж тем более его обитатели? Поэтому я просто размеренно топаю. Шаг за шагом, минута за минутой.

По крайней мере, мне не холодно, я тепло одет и плотно подкрепился. Холодно собакам во дворах, но они даже перестают трястись и тихонечко скулить, когда я прохожу мимо. Они водят своими носами и недоверчиво косятся на мою макушку, которая возвышается над заборами. Они очень многое видят и понимают, только что не способны осознать.

А я и не против.

По сторонам смотреть мне больше не хочется, только успеваю заметить, как в соседнем окне какая-то женщина почем зря колошматит сумкой по зубам какого-то мальчугана. Жаль, этот вообще-то не заслужил.

Шаг за шагом.

Дом встречает меня молча. Он даже перестает скучать по снегу и недоверчиво на меня смотрит тусклыми своими оконцами. Дымоход почти не чадит - я вздыхаю и открываю дверь. Эта - не заперта. Для меня нет запертых дверей, но эта не заперта в принципе. Дымоход все еще тщится исторгнуть из себя уютное облачко, но где ему. Я прекрасно знаю, почему он курится так слабо.

В доме не холодно, в доме даже жарко. Хочется расстегнуть шубу, но тогда я совершенно точно простужусь. Я делаю еще несколько тяжелых шагов и замираю. Тяжело опускаю мешок на пол. Она на меня смотрит. Я улыбаюсь. Я настроен дружелюбно, но ее все равно пугает мой перекошенный оскал. Это нормально. Я киваю на мешок.

- Нет.

Я смотрю ей в глаза. Подросток делает шаг назад, но смотрит на меня так упрямо, как умеют лишь подростки и законченные душегубы. Я пожимаю плечами. Я пришел не с пустыми руками. В моем мешке - все и даже больше. Там хруст наледи зимним утром, тоненький пар изо рта на морозе, возможно, даже крепкие снежки, если небо перестанет дурачиться и все-таки блеванет на землю искристыми бесноватыми снежинками. Там теплая печь, румяные блины и сосед Васька, которому сейчас методично выбивает зубы его мать, жалкий, нежный, теплый. Там школьные подруги и веселое катание на горке. Там же поляна у подлеска, где трактористы вырыли канаву, и можно ловить лягушат и втайне курить.

Я вижу, как она смотрит на мешок.

В нем педагогический колледж, в нем шабутная общага, в нем первая настоящая любовь - та, которая на продавленном диване и с тихими стонами. В нем озорной дворовый кот и добродушный дворник Ильич. В нем комендант общежития. которая прячет в карман шоколадку и демонстративно закатывает глаза с лукавой улыбкой. Там же школа в райцентре, первый класс - другой первый класс, класс детишек, который тебе доверят. Там грубые хулиганы, которые застенчиво краснеют при виде своей строгой учительницы, и там же первенец, розовый, странно мягкий и совершенно непостижимый.

- Нет.

Она отступает и смотрит на меня с ненавистью. Я ничем ее не заслужил. Ведь там все и даже больше.

Там горячие руки отчима. Там школьный физрук и его тяжелое дыхание на плече. Там подружки, запустившие тебе лягушку за шиворот. Там паленый косяк, после которого ты чуть не отгрызла себе пальцы. Рядом руки того же Васьки, не такие горячие, но липкие, скользкие, и ты прекрасно знаешь, чего они ищут. Там обезумевшая от ярости мать, которая не может поверить, что ты не смогла поступить в институт.

Она делает еще шаг назад.

Там все и даже больше. И лицо Коли, который сбежит после первой же ночи, и Боря, на которого даже мне неприятно смотреть, и это даже не учитывая, что он наделал. Тут и Катька, Олька, Ленка - все трое, в клетке в здании суда. И снова отчим взялся за старое, когда семья смирилась, и позвали отмечать окончание колледжа. Тут и Владик, чтоб ему пропасть, и старшеклассники на работе, что сунули тебе фотоаппарат под юбку, и тот самый первенец.

- НЕТ.

Конечно, нет. Ты же так и не узнала, кто его отец. Там есть все. Все и даже больше.

- Нет!

Я пожимаю плечами. Снова. Девочка кидается куда-то вглубь дома. Я с натугой поднимаю мешок и разворачиваюсь. Ладно, моя теория - чушь. Я иду в обратную сторону, а земля продолжает вращаться, как ей и заведено. Мне просто нравится думать, что я на что-то влияю. Я аккуратно закрываю за собой дверь, и спиной чувствую, как гаснут в окнах тусклые огни. Дом тихонечко подвывает от страха и продолжает немощно чадить в небо тоненькой струйкой. Он бы сейчас все на свете отдал, чтобы зарыться в теплый уютный снег, уснуть, забыться, перемигиваясь со звездами в небе. И я его не осуждаю. Я бы тоже сейчас с радостью упал в сугроб и наслаждался причудливой игрой далеких светил. Но у меня еще много дел, да и сугробов не наблюдается. А в грязи валяться это очень сомнительное удовольствие.

Девочка это прекрасно знала.

Поэтому и лежит теперь в этом доме, заполненном дымом и угарным газом. Вместе с рыхлой безвольной матерью, пьяноватым и посиневшим отчимом и диким, ужасающим страхом завтрашнего дня.

И полным отсутствием снега.

И не только снега.

У меня еще много дел. И путь у меня длинный. Холодно, гадко, мокро - но я же не просто так Мороз, за снег я не отвечаю. Жаль, что они так редко заглядывают в мой мешок. Ведь там есть все.

Решительно все.

Все и даже больше.

Георгина задорно скачет вокруг меня, подчеркивая и без того плачевное мое положение, и тоненько напевает:

- Тили-тили, размазня, ну давай, поймай меня!

Я рефлекторно машу рукой в ее сторону, но та со смехом тут же ускакивает куда-то вдаль. Я тяжело дышу и чуть не падаю от этого неосторожного движения. Спокойно, Тюфяк, спокойно. Она хочет, чтобы ты потерял самообладание. Это правильно, она все делает правильно. Ты должен быть спокоен, как удав. Как кирпич. Спокоен и сосредоточен.

Тюфяк это я, и это просто имя, а не обидное прозвище. И оно мне, вообще-то, подходит. На подгибающихся ногах я начинаю бежать в сторону Вымпела.

∗ ∗ ∗

Этим вечером мы пили чай, как заправские друзья-товарищи. Собственно, мы и не враги, и никогда ими не были. Сегодня у всех были чашки, кроме Вымпела. Чашки, говорил он, штука ненадежная. Никогда не знаешь, что тебе могут подсыпать в чашку. На секунду отвернешься, и все, коварный план тебе в глотку, и вот уже злые недруги мерзко хихикают над твоим бездыханным телом. На вопрос о том, откуда у него вообще могут взяться недруги, он не обижался, а затягивал одну и ту же байку о том, как три года назад он со своим взводом зашел на “объект” (что за объект, так никто не понял), и вышел оттуда он один. Но не чудом выбрался, а потому что смотрел по сторонам и никому не доверял.

История была даже интересная, так что никто не расстраивался. Вот когда Георгина начинала разливаться соловьем, ей никто по уху не бил больше от скуки. Ну а что вы хотите, коллектив у нас маленький, из соображений секретности больше мы ни с кем не общаемся, так что одну половину историй мы друг другу уже рассказали, а вторую пережили вместе, и если честно, об этой конкретной половине разговаривать не хотелось.

У Георгины на уме только наряды, светские рауты и - чуть-чуть - красивые мужчины. Красивых мужчин в нашей компании не водилось, так что эту область своих интересов она обычно озвучивала неохотно, в те редкие дни, когда настроение у нее было на редкость поганым. Такая вот контрастная она у нас, либо дурнушка-хохотушка, либо мрачный психопат. Может и в ухо съездить, кстати.

Но вечером нормально было. Чай усердно подливали, только Колобок выпил две чашки и отказался, заявив, что он на диете. Уже на сороковой по счету, как минимум. Фигуру это ему никак не правило, и он умудрялся быть даже объемнее меня, всеми признанного толстяка. С физической формой у него, правда, было получше. Он все-таки регулярно совершал пробежки, прыжки, не знаю. Фитнесом, короче, занимался.

Кувалда молча пил на двоих с Вожыком - эти вообще неразговорчивые у нас, но слушали всегда внимательно. У Вожыка даже слух был практически музыкальный, он у нас за это в основном и отвечает. Внимательно слушать и предупреждать. Но тогда это все было неважно. Яркий электрический свет отгонял сумерки, мы вдоволь хлебали ароматный чай, и, если подумать, вполне себе расслаблялись.

Ну кроме сороконожки, которая демонстративно утащила свою чашку куда-то в дальний угол и всем своим видом выражала смертную скуку и разочарование от того, какая низкопробная компания ей попалась, ни про архитектуру поговорить, ни про инженерию.

А я просто невпопад шутил на туалетные темы и иногда портил воздух. К больному сердцу у меня прилагается еще и больной желудок.

Тут вообще все больное.

∗ ∗ ∗

Вымпел ускользнул от меня задолго до того, как я пробрался через его укрепления. Чертов параноик заранее накопал потайных ходов и сейчас мерзко хихикал из дальнего угла, куда ускакала Георгина. Я злобно разбросал парочку подушек, из которых он сложил свое убежище, но тут же сник.

Все правильно.

Я сейчас просто трачу силы. Тихо, Тюфяк. Никаких эмоций. Вспомни, зачем мы здесь. Вымпел знал, что делал. Вывести из себя, заманить противника, дать ему хорошенько измотаться, в том числе, срывая злость на бесполезном мусоре, а потом ударить в спину. Все верно.

Все чертовски верно.

Они все делают правильно, один ты, дурак, круглый во всех смыслах дурак идешь на поводу у эмоций.

Но я слишком устал. Плюнув на приличия, я поплелся к Колобку, загнавшему самого себя в угол. Он от меня точно не убежит, а я от него уж как-нибудь уковыляю. Мы с ним, в принципе, оба слабые звенья этой команды.

Мы же команда. Команда, в которой никто не выбирал себе союзников, и уж точно никто не выбирал, в какую Игру играть. Так получилось.

В темноте, когда никто ничего не видит и не слышит, когда никто ничего не знает, и даже ни о чем не задумывается. Тайное, чтоб его так, общество недоделанных, неказистых игроков.

Я доковылял до Колобка, прыгнул на него всем телом - у меня все еще слишком неуклюжие руки - и сказал ему Самые Важные Слова:

- Ты водишь.

Он принял свой проигрыш с достоинством и потащился в сторону, выискивая жертву. Меня в ответ салить не стал - это против правил, да и просто нечестно по отношению к бесконечно уставшему мне. Мы играем честно.

Последний раз мы проигрывали, если мне не изменяет моя дырявая память, год назад.

∗ ∗ ∗

Мы об этом не говорим. Я не был первым здесь, и проигрывал всего 3 раза. Если верить Кувалде, он был первым, и он помнит 17 поражений. Если верить Вымпелу, Кувалда врет, но с его точки зрения врут все. Вымпел тут в принципе самый молодой, так что его мнение авторитетом особо и не обладает. Георгина вообще впадает в истерику, если спросить у нее, сколько раз она проигрывала в Игру. По ее личному мнению, она вообще никогда не проигрывала. Это не гордость и не заносчивость, после каждого поражения она воет белугой и натурально бьется головой об пол, а еще упрямо зашивает глубокие раны на телах проигравших. Она, наверное, давно уже сошла с ума, и в ее дурашливой блондинистой голове живут такие кошмары, что я даже не хочу, чтобы она однажды разоткровенничалась.

Я лучше в очередной раз послушаю о том, какое хорошее платье можно сделать из простого отреза голубенькой ситцевой ткани.

Это вообще-то пугает больше, чем замогильные истории от Вымпела или сама Игра, но я абстрагируюсь. Ты учишься слушать истории, а не задавать вопросы о том, почему она вообще об этом говорит. Платьица, туфельки, коктейльный этикет, вот здесь вот, в чернильной ночи, в пустоте тягостного, выматывающего ожидания. Вы можете себе представить, что нужно узнать, чтобы поднимать такие темы в такой-то ситуации? Я не хочу. И если у вас есть идеи, держите их при себе. У меня-то, как говорится, в голове опилки, но не железобетон.

Я и так схожу с ума.

Тяжелее всего именно ожидание. Мы не знаем, когда начнется Игра, и в то же время знаем. Она начнется ночью. Как минимум, раз в неделю. В какой день, будет ли в это время в окно светить луна, будет там дождь или снег, мы не имеем ни малейшего понятия. Это выматывает. В основном нервы. Хорошо только Вымпелу - он вообще никогда не расслабляется и, кажется, наслаждается этим, псих чертов. Если его байки про “объект” не вранье, то ему наверняка там понравилось. Я же уже на грани.

Да, туалетные шутки и прилюдное испускание газов это мои платьица, если брать примером Георгину. Это бесконечное настороженное ожидание, когда вся надежда только на уши Вожыка, вечное ночное бдение нашего маленького сообщества, яркие гроздья нервного пота и бесконечный страх.

А знаете, что по-настоящему плохо?

Когда Игра в эту ночь не начинается.

∗ ∗ ∗

Колобок пытается угнаться за Вожыком, потом пытается допрыгнуть до Сороконожки. Шансов у него нет, только осалить Кувалду, но здоровяк и так двигается с трудом. Его осалить это как расписаться в собственной ничтожности. Даже я этого не делаю. Кроме того, все его силы нам будут нужны во время Игры. Он - наше оружие массового поражения, туз в рукаве, последний и (что греха таить) единственный аргумент в споре. Черт, он повидал такое, что ему уже не нужно даже нелепо истерить, как мне или Георгине, он молча сидит себе в уголке и смотрит на остальных. Вожык тоже здесь не новичок, но в этом смысле не так давно к нему присоединился, всего одно поражение назад. Глаза бедняги потухли, он перестал даже нервно почесываться. Он тоже из старожилов, только не признается, сколько здесь провел. Знаете, что мне по-настоящему страшно?

Что я стану таким же. Буду сидеть с ними, и воспринимать каждый проигрыш как что-то обыденное. Во мне что-то умрет в этот день.

А самое поганое, что после этого мне станет легче.

Сейчас - это не Игра. Может быть, игра с маленькой буквы. Мы тренируемся. Нам всем всегда нужно поддерживать себя в форме. Самое главное - не нервничать. Если хотя бы один из нас занервничает, сделает что-то глупое, не вовремя или не так, поражение нам обеспечено.

Потому мне ничего серьезного и не доверяют. Потому надо мной и издеваются и Арлекин, и Георгина, и все остальные. Потому что я должен быть спокоен, рассудителен, и следовать плану.

Если я облажаюсь, то я услышу Самые Страшные Слова:

- Ты водишь.

∗ ∗ ∗

Я не знаю, зачем мы этим занимаемся. Я просто попал не в то место и не в то время. Не знаю, чего я ожидал, но точно не этого. Было странно смотреть на все эти угрюмые лица, ни с чем подобным я раньше не сталкивался. Они честно признались мне, что я для них обуза, и дело не во мне. Дело в Игре.

Я сперва не понял, разумеется, но они потом объяснили. А потом я и сам увидел. Это было мое первое поражение. И это было ужасно. Это было ужасно само по себе - мало кто вынесет понимание того, что это в принципе возможно. Но намного хуже было другое - понимание того, что ты мог что-то изменить. Но оказался просто бесполезным Тюфяком. С тех пор я так и усердствую на тренировках, через не могу, через одышку и кровавый кашель.

Однажды у меня даже получилось вырвать победу, правда, Георгина штопала меня стежок за стежком, долго и неумело (и как она собиралась шить свои платья?). Это нормально, я слишком хорошо знаю цену, и благодарен ей, что она сохранила мне хотя бы один глаз.

Игра не прощает ошибок. Игра нечестна. Но играть в нее надо честно - иначе будет только хуже. Сейчас мы просто тренируемся. Сегодня ночью Игры не будет, и мы отрабатываем свои навыки, маленькая армия невидимого фронта, о которой никто никогда не сложит песен, и которой даже могил не положено, не то что памятников в граните.

Лично я не жалуюсь.

Пока я пытаюсь перевести дыхание, Колобок все же касается ноги Сороконожки, спущенной неприлично вниз. Всем очевидно, что она сделала это специально, пожалев толстяка, но мы все равно слышим Самые Важные Слова:

- Ты водишь.

∗ ∗ ∗

Вожык фыркнул:

- Началось.

Никто не сдвинулся с места. Лишний шум сейчас может привести к непредсказуемым последствиям. Тишина пожрала всю комнату - гудящие минуту назад за окном машины будто решили, что они здесь лишние. Это и был сигнал к тому, что Игра началась.

Звуки вообще были лишними. Сейчас их уже не существовало. Что-то темное, угловатое, отделилось от стенок шкафа. Ну серьезно, вы действительно считаете, что монстрам их нужно открывать? Для них вполне достаточно первобытной тьмы, образованной четырьмя стенками, в которой так приятно растить детенышей и из которой так удобно можно вытечь сюда, в обыкновенную комнату, вращая чернильными зрачками, невидимыми на таком же черном теле.

Вполголоса чертыхнулся Колобок:

- Матерый. Не детеныш.

Что бы это ни было, оно отлипло от шкафа, как кусок липкого теста, и споро встало на все свои конечности. Пять, семь - неважно. Их всегда было нечетное количество. Другие его конечности, снабженные острыми когтями, антеннами повисли в воздухе. Принюхиваясь, присматриваясь, размышляя.

Глаза в выросте, похожем на голову, были просто декорацией.

- Ждем, - отчеканил Вымпел, глубже зарываясь в гору подушек.

Тварь продолжала исследовать пространство. Маленькую команду, замершую возле пола, оно не заметило. Заметило другое. Цель.

Ту, что можно осалить.

Цель выглядела совершенно беззащитной.

Будь тварь новорожденным несмышленышем, вышедшим на свою первую охоту, она бы радостно рванулась прямо к цели, и там ему бы и конец, но эта осторожно расправила ноги - когда у тебя их семь, можешь спокойно рвануть прочь сразу в десятках направлений - и еще раз просканировала комнату.

Тихо взвизгнула Георгина.

Тварь усмехнулась и проскрипела:

- ЛИЛЬКА. СУЧКА. РАЗ, ДВА,..

Георгина заплакала. Я про себя чертыхнулся. Она сейчас нам все испортит…

- ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ. Я ИДУ ИСКАТЬ.

Первым среагировал Арлекин. Игрушечная машинка резво выскочила из-под комода и смачно прохрустела нежными коготками твари, та взвыла и одернула сразу три лапки, нелепо зависнув в воздухе. Следующим ударил Вожык, от удара трех уцелевших копыт потасканной игрушечной лошадки тварь потеряла еще две лапки и шумно шлепнулась на пол. Морда эта ее с раскрытым провалом рта и псевдоглазами упала как раз напротив кровати. Я со всей дури ломанулся вперед, задыхаясь и кашляя. Только бы успеть.

Георгина беззвучно плакала, тварь явно была ей знакома. Сбросив ее со счетов, остальные импровизировали. Вымпел орал благим матом и бросался в существо чем попало - пластмассовый солдатик успешно утилизировал в тварь кусочки хлеба, скрепки, какие-то пыльные комочки и колпачки от ручек. Один из колпачков попал в ее псевдоглаз, и существо завыло от боли. Тварь подняла свою голову и плюнула куда-то в сторону подушек едкой струей. Вымпел успешно отступил и начал готовиться к чему-то по-настоящему грандиозному.

Неожиданно сверху брякнулся Колобок. Резиновый мячик скакал по переломанным когтям твари, как заправский акробат, посылая волны боли в и без того поврежденное тело. Я даже позавидовал ему. Вот же неумеха чертов, такой же неудачник, как я, а на тебе, получил свою минуту славы. Дыхание перехватило, я только тихо сопел. Нельзя останавливаться.

Наконец, вступила Сороконожка. Металлический детский конструктор, на ходу меняя свою конфигурацию, лениво и вальяжно опустился на шею твари, надежно зафиксировав голову. Я даже вроде бы услышал ее недовольство тем, с каким быдлом приходится работать.

Кувалда, не подведи! - заорал бы я, будь способен говорить.

Гантеля медленно подкатилась к краю шкафа, на секунду застряла, прицеливаясь, и рухнула вниз.

План был хорош. Почти идеален. Если бы это был очередной новорожденный монстр из шкафа.

Но это, как вы понимаете, было не так.

Тварь резко дернула головой, Сороконожка испуганно ойкнула, и Кувалда разнес ей голову и большинство конечностей. Существо перехватило Колобка зубами - хорошо хоть не прокусило - и отправило его в полет к соседней стене. Арлекин с Вожыком что-то попытались сделать, но оно быстро распинало их по углам.

Я только и успел, что прибежать к его лицу и прыгнуть в сторону твари.

Тварь легко смахнула плюхнувшегося ей в лицо плюшевого медведя и почти ласково коснулась лица девчонки, спящей на кровати. И произнесла Самые Важные Слова:

- Ты водишь.

∗ ∗ ∗

Я не знаю, куда они деваются, да и не уверен, что хочу знать. Что бы это ни было, оно уже закончилось. Георгина, по крайней мере, пусть и плачет, но уже рассказывает о том, какое платье сделает себе после этого приключения. Я стараюсь не кричать. Она хорошо шьет, просто если вы думаете, что плюшевым медведям не больно, подумайте еще раз.

Вожыку хуже, он пластмассовый, И вполне возможно, что с сегодняшнего дня у него останется две ноги.

Мне-то проще, сейчас она пришьет их обратно, и я опять смогу ходить. Медленно, вразвалку, но смогу.

То, что сейчас сидит в шкафу, что теперь водит, когда-то было милой девочкой семи лет. Она поила нас чаем. Когда она пропала, родители, конечно же, поставили на уши всех. Потом, когда шумиха уляжется, наверняка уедут.

Потом будет тишина.

Потом сюда приедет очередная семья.

А мы просто сделаем все возможное, чтобы не проиграть в очередной Игре.

Колеблясь между теплотрассой и кладбищем, Федя решил, что тут без поллитры хуй проссышь, и так вот и болтался по городу без особой цели и направления. С поллитрой, правда, проссаться получилось только в традиционном смысле, а вот плана действий все никак не образовывалось.

Так вот Федя и слонялся от ночника к ночнику, совершенно никак не представляя свою дальнейшую судьбу. Пусть она сама его ведет, пока его не собьет наконец-то какой-нибудь лихач на БМВ, или каким-нибудь иным образом проблема не решит себя сама.

Как говорится, бойтесь своих желаний.

Федя присмотрел себе лавочку посуше и угрюмо потопал в ее направлении. Находился он в каком-то парке, хрен тут разберет, в каком. Во все стороны уходили безымянные деревья, все одинаковые из-за осенних нарядов, изрядно прореженных ветром, дорожка терялась во тьме в обе стороны, лавочка нахохлилась под одиноким фонарем, в общем, хоть ты лопни, но выпей.

Федя успел сбросить рюкзак на лавочку, как до него донесся свист. Кто-то с немалым, надо сказать, талантом насвистывал прилипчивую, жутко отрывистую мелодию, от которой по спине пробежал неприятный холодок. Федя непонимающе осмотрелся, но сперва никого и не заметил. С той стороны тропинки, где подмигивал светом фонарь, на краю оранжевого кружка лампы, сгущалась какая-то тень. Федя проморгался и присмотрелся.

- Отличная ночь для прогулки, не правда ли? В твоем случае, если не ошибаюсь, это, конечно, не совсем прогулка.

- Да ты кто, блядь, вообще такой? - отступил на шаг Федя.

Тень в ответ мелодично рассмеялась и выплыла в свет фонаря. Федя такого дерьма еще не видал - из какого-то чернильного облака, из этой пафосной тьмы буквально вышла высокая фигура. Фигура была ожидаемо черной, с блестящими сапогами, в каком-то одновременно бесформенном и отлично подогнанном по фигуре костюме. С плеч у фигуры свисал шикарный плащ (аж зависть кольнула) с багровым подбоем и капюшоном. Фигура картинно развела руки, и в каждую из них скользнул здоровенный зазубренный черный серп. Федя аж сел на лавку, больно треснувшись копчиком.

Фигура откинула капюшон.

Федя ничего не смог с собой поделать, и заржал.

Фигура никак на это не отреагировала, улыбнувшись во все свои многочисленные зубы.

Из тьмы под фонарь к Феде пришел гребаный антропоморфный волк. Черный, зловещий, ростом под три метра, с горящими красными глазами, двумя изогнутыми клинками, порождение ночного кошмара, но, блядь, ебаный фурри.

- О, я просто тот, кто пришел забирать долги. Ты слишком долго бежал от меня, смертный, но настало время платить по счетам. Ты талантлив. Трижды обмануть саму Смерть, отдам тебе должное. Но я всегда забираю то, что принадлежит мне по праву.

- Твою мать, ты чего накурился? - хихикал Федя.

Волчара искренне удивился:

- Накурился? Нет, мне недоступны подобные пороки. Наоборот, это ты сейчас источаешь запах алкоголя…

- Ух, - утер Федя слезу, - Если я решил прибухнуть, то тебя это ебать не должно. Тебе чего надо?

- Того, что мое по праву. Ты, смертный, трижды использовал петлю Анабиса, чтобы уйти от меня, и ты должен заплатить за свою дерзость.

- Какая, нахуй, петля? - вытаращил глаза Федя, - Ни хрена такого я не использовал.

- Петля Анабиса, - взмахнул рукой волчара. Серпы куда-то исчезли из его рук, - древняя лазейка, доступная немногим. Путь избежать моего взора.

- Да ты кто вообще, блядь, такой?

- Вы называете меня Смерть, Мрачный жнец, Конец всему. Ты уже трижды должен быть мертв.

- Да не вязал я никакие петли, - растерянно сказал Федя, - Ты адресом ошибся.

- Петля это не ритуал, глупец, это не символ и не слово. Ты кричал, кричал так громко, что твой голос пронзил это мироздание, и кто-то другой умер вместо тебя. Лена из соседнего класса, бездомный на ближайшей улице, торговец на рынке. Они умерли вместо тебя, смертный. Ты хотя бы знал их?

- Да плевать мне, кто там подох, это их проблемы. Я тут причем?

- Причем? Вспомни автобус, который тебя сбил. Твои мольбы, крики, - волчара снова как-то хитро взмахнул рукой, и мозг Феди пронзила пачка образов.

Как он лежит на каталке в скорой, как он хрипит, как отчаянно крутится в мозгу одна единственная фраза: “Я не хочу умирать”. Как какой-то бомжара валится на асфальт, схватившись за сердце. Как его вывозят из реанимации в палату.

- Чего, блядь?

- Ты был ловок, смертный. Но сегодня ты никуда не убежишь, - серпы снова появились в его руках.

- Погодь, блядь, фуррь. То есть ты меня обвиняешь в том, что я просто не хотел подыхать?

- Я не фуррь, - внезапно обиделся волчара, - я антропоморф. Кинокефал. Псоглавец, если угодно. Я не из этих, - он презрительно махнул рукой, и мозг Феди атаковали визжащие пушистые создания совершенно безумных цветов, - У меня даже хвоста нет. Вы обычно боитесь волков в ночи, и я… Неважно. Ты не просто не хотел подыхать, смертный. Твой голос был так грозен и могуч, что ты смог сбежать от меня. Ты воспользовался петлей.

- Ну пиздец, - Федя присел поудобнее и все-таки выудил початую сиську пива, чтобы глотнуть, - Слушай, если ты хуево работаешь, я-то тут причем?

- Причем? - удивился Смерть-волчара-точнонефурри.

- Если я уж настолько обязательно должен был сдохнуть - твое здоровье, кстати, - то какого хера ты не сдюжил добраться до меня раньше, чем бригада реанимации? Чо, выходной у тебя был?

- У Смерти нет выходных, - высокомерно заметил волчара, - Я здесь всегда. На полях сражений, на всех континентах, возле постели каждого умирающего старика. Я…

- Ты, блядь, поленился явиться ко мне раньше, чем парни на скорой. И они меня откачали. Мой косяк тут в чем?

- Ты применил петлю. Вместо тебя умер другой человек. Но баланс должен быть восстановлен, и ты не сможешь вечно бежать от меня.

- Да не бегаю я ни от кого. Явился бы, блядь, в ту же больничную палату, почикал бы меня своими ебучими серпами, и всего делов. Если ты хуево справляешься со своими обязанностями, моей вины в этом нет. Что, решил по-тихому все прикрыть?

- По-тихому? - громовым голосом взревел Смерть.

- Да, бля. Иди давай отчеты своему начальству пиши, или что там у тебя, почему проебался, почему работу не выполнил. С больной головы на здоровую не перекладывай, - Федя опять хлебнул пивка.

- У меня нет начальства. Я отвечаю только перед Вечностью.

- Ну вот ей отчет и пиши. Сам ебланил, а я теперь виноват.

- Я… - на секунду в голосе Смерти прорезалось что-то визгливое, - Да мне через два часовых пояса надо было пройти, ты не настолько важен, смертный!

- Зато настолько важен, что ты аж лично меня прирезать явился.

Смерть вздохнул, закрыл глаза, как-то по-собачьи глупо облизнулся и ткнул в Федю одним из своих клинков:

- Но мне нравится твое упорство, смертный. Поэтому я хочу предложить тебе игру. Шанс на то, что ты переживешь сегодняшнюю ночь.

Федя пожал плечами и хлебнул еще пивка:

- Если бы ты хотел меня по-тихому порешить, уже бы это сделал, я догадливый. Чего тебе надо, лудоман ебаный?

- Лудоман? Я предпочитаю называть себя оптимистом. Я предлагаю очень простую игру. Сейчас ты загадаешь число от одного до шести. А я брошу обычную игральную кость. Если ты угадаешь, то я дам тебе еще один год. Если нет, то твоя жизнь подойдет к давно запланированному концу. Шансы хороши, всего лишь один к пяти. Чтобы остаться жить или умереть.

Волчара как-то напыжился, и перед ним появился здоровый, с кирпич размером кубик. Кубик был ожидаемо черным, только на гранях светились золотом точечки цифр. Смерть играючи поднял его и продемонстрировал Феде:

- Что скажешь? Один? Два? Шесть? Загадаешь всего лишь семь, проиграешь гарантированно. Выйдешь из игры, лишишься своего последнего шанса. Думай, смертный.

- Любое число, значит?

- От одного до шести.

- А на любом языке можно?

Смерть улыбнулся:

- Фарси? Эсперанто? Клингонский? Я знаю все ваши языки, смертный. Числа везде одинаковы.

Федя пожал плечами:

- Идет, волчара. Я выбираю PHP. Мой ответ rand(1,6);.

Серпы снова исчезли, Смерть вытаращился на человека:

- Ты выбираешь язык программирования, чтобы… ответить на вопрос?

- А тебе не похуй? Ты же сам сказал, что можно любой.

- Но я…

- Головка от хуя.

Смерть пожал плечами и бросил кость на землю. Та показала упрямое три:

- Ты проиграл, человек. В твоем ответе…

- Я в хуй не ебу, что там у тебя в твоей фуррячей черепушке, но у меня этот код выдает как раз 3.

- Чего?

- Того. Ты сам сказал, что можно любой язык. Так что я сейчас допью и пойду гулять, а ты пойдешь на хуй.

- Это против правил…

- Вот и запиши в свои ебаные правила, что алгоритмические языки нельзя. А я, пожалуй, пойду.

- Это жульничество! Это даже не число!

- Если к этому выражению применить функцию is_numeric();, то она скажет, что это число. На языке PHP все корректно. Так что пиздуй отсюда, повыебывался и хватит.

Волчара поник. Он щелкнул пальцами, его серпы улетели куда-то в никуда, а в руках появился красиво выглядящий золотистый свиток. Он долго штудировал его, шевелил губами, пару раз что-то рыкнул - почти наверняка, нецензурное, и в итоге с видимым раздражением выбросил писульку, но только для того, чтобы та тут же растворилась в воздухе:

- Ты обманул меня, человек. В четвертый раз.

- Пиши правила получше, - пожал плечами Федя.

- Как насчет еще одной игры? Поднимем ставки. Если я выигрываю, то ты идешь со мной в Вечность. Если проиграю, то больше не буду тебя беспокоить. Вечность.

- Это я типа стану бессмертным?

- Если перефразировать, то да, - кивнул Смерть.

- Заманчиво, - хихикнул Федя, откровенно издеваясь, - Давай в прятки. Ты куда-нибудь свинчиваешь, а я тебя больше никогда не вижу.

- Прятки! Как интересно, - оживился смертефурриволк, - Принимаю твое предложение. Если ты найдешь меня до рассвета, то я дам тебе свободу. Если нет, то с первыми лучами рассвета ты покинешь мир живых.

Федя поперхнулся пивом и только успел крикнуть, что он не это имел в виду, но проклятый фуррь растворился в черном тумане.

Пиздец.

Федя почесал репу. Федя почесал зад. Он даже допил чертово пиво. Что искать потустороннюю поебень, способную становиться буквально невидимой, нет никаких перспектив, было и так понятно. Он поворчал что-то про свой блядский язык и пошел бродить дальше.

Из плюсов, сраный волчара больше его не тревожил. Тревожило другое. Помирать он, все-таки, явно не хотел. Петля вашего этого анубиса-хуюбиса, он так и не запомнил название. Когда судьба вывела его к очередному ночнику, он обновил баклагу пива и присел на лавку, удачно подвернувшуюся во дворе.

Ну а чо, он и так на полпути уже был к тому, чтобы самолично выпилиться. Какая уже, нахрен, разница.

Внезапно развеселившись, он спел парочку матерных песенок и целеустремленно полез ломиться в ближайшую высотку. Со временем Феде улыбнулась удача - подъезд скрипнул давно забытой всеми богами дверью, и парень влез в подъезд. Дальше было дело техники - чай, не первый раз оказывается в подобной ситуации. Обычно, конечно, вполне натуральная смерть в виде волка с серпами ему не угрожала, но попасть на крышу не так уж и сложно, даже если ее закрыли.

На эту, во всяком случае, было несложно.

Федя гордо свесил ножки с края крыши и продолжил целеустремленно бухать, глядя на ночной город. Этот гребаный фурриеб, докопавшийся до него в ночном переулке, что-то диаметрально сместил в его нутре, что-то важное. Федя больше не смотрел на мир, как на опасность. Он смотрел на него, как на проблему.

Ебать его в сраку, да он совершенно точно не собирался класть башку под серп этого ебаного волчары, пусть его хоть со всех работ выгонят, да все девчонки мира в ответ забанят. Не так. Нихуя не так.

Он допил бутылку и вздохнул. Сама бутылка загремела где-то позади. Пиздец. Вот как в ночном городе найти ебаную Смерть?

Впрочем, одна идейка у него была. Федя был уже достаточно пьян, чтобы выкурить сигаретку, отойти от края на пару шагов, разбежаться и взлететь над мостовой.

Это было даже весело.

Ебаный волчара поймал его в районе второго этажа, крепко спеленал полосами тьмы, прижал, от чего-то оттолкнулся и захерачил человека прямо на ту самую крышу, с которой он только что сиганул.

- Самоубийство это жульничество…

- Хуй тебе. Скрывать правила тоже жульничество.

- Ты обвиняешь меня во лжи, смертный…

- Технически я, блядь, жив. Так что самоубийства не было.

Волчара стоял и смотрел на него исподлобья.

- Сделку помнишь? Я нахожу тебя до рассвета. Вот ты, до рассвета, вполне себе найденный.

- Ты должен был искать меня…

- Ну так я и искал Смерти, вспомнил, уебок? Я тебя нашел. Я выиграл.

Волчара почесал репу, прошелся по крыше, полистал свой ебаный свиток. Посмотрел на Федю, как на говно.

- Бессмертие. Ты обещал.

- Это невозможно. Ты не мог этого сделать. Я даже не был в этом мире.

- Но я это сделал.

Волчара вздохнул:

- Давай в игру в вопросы. Только не врать.

- Да иди ты в жопу, - буркнул Федя, - ты уже дважды проебался. Смирись. Тебя наебали. Имей, блядь, самоуважение. Сядь рядом, ебни пивка.

- Пивка? В последний раз я пил огненный эль в 1663 году, и я это…

- Знаешь, я с тебя хуею, - сел Федя на крышу, - Ты, блядь, 500 лет пива не пил. Ты вообще не представляешь, что здесь творится. И ты тут решаешь, кого и куда отправлять. А если я честно выжил, а? Ты о таком и не думал, хуйло.

- Каждый вопрос - полчаса, - твердо заявил Смерть, смешно морща свой волчий нос, - Если ответишь честно, то получишь полчаса жизни.

- Иди на хуй, мудило, - по-доброму посоветовал Федя, - Я в твои игры всю ночь играю, ты все никак не угомонишься. Говорю же, лудоман ебаный.

- Почему ты держишься за этот мир? - вместо ответа спросил фурриеб-псоглавец.

- Потому что здесь хуйня всякая происходит. То понос, то золотуха. А там у вас я в хуй не ебу, что будет. Или адские котлы, или фурриебы типа тебя, или вообще ничего не будет. Здесь я хотя бы есть.

- И ты страдаешь, чтобы…

- А это весело страдать, еблан. Если бы нас тут пирожками кормили, мы бы уже давно бунт подняли от пирожков ваших, сука. Это весело, блядь, понимаешь? Всегда все сложно. Всегда есть чем заняться, - Федя осекся. До него начало доходить.

- Знаешь, я сам не знаю, что там, на той стороне, - Смерть материализовал бутылку пива и всучил ее человеку, сам же распил вторую, - Я врата, проводник, не более. Мне не дано узнать, что там.

- Говно ты тогда, - Федя осушил бутылку и принял из руки потусторонней твари кусок вяленой рыбины, - Хрена толку с такого гида, который сам не в теме…

- Я часть Вечности, - пожал плечами волчара, - Я прибираюсь тут, как дворник. Одни уходят, другие приходят. Вы все одинаково исчезаете, проникаете через этот барьер, я просто указываю вам путь. Я часть великого замысла, того, что есть, и что будет.

- Да ты сам понятия не имеешь, что происходит.

- Я существовал эоны, - возмутился волчара, - Я провожаю великих полководцев и ничтожных рабов, я здесь, потому что…

- Говна ты кусок, фуррятина, - вздохнул Федя.

- Ты правильно сказал, - Федя требовательно протянул руку к Смерти, и тот послушно вложил в нее еще одно пиво, - Ты дворник. Мусорщик, который убирается за мирозданием. Или, как ты там говоришь, вечностью.

- А твой смысл в чем? - с вызовом и презрением заметила тварь.

- Я делаю штуки, - пожал плечами Федя, - из говна, из нихуя, я создаю вещи, которые имеют смысл. Имеют цель. Имеют предназначение. Это и ответ, наверное, почему я цепляюсь за этот сраный мир. Я создаю что-то из ничего.

- Что-то? - засмеялся Смерть, - Из ничего? Создай, почему бы и нет. Создай что-то из ничего, прямо сейчас. Это невозможно.

- Почему же, - пожал плечами Федя, - Да как нехуй. Я вот прямо сейчас создаю эту историю. Историю про тупого алкаша, который встретил свою смерть и не обосрался. История-то хорошая получилось, верно?

- Возможно, но…

Федя протянул руку и сграбастал еще одно пиво:

- Ты о другом подумай. Возможно, все эти истории где-то произошли. Возможно, все это где-то произошло. И подумай о всех тех историях, о которых я не подумал. О тех, которые не случились. Ты смерть? Я смерть, блядь. Это я решаю, чему быть, а чего не бывает.

- Твои выдумки…

- Не больше, чем твои, блядь. Ты здесь только потому, что я жив. Что я вообще есть. Не было бы меня, тебя бы не было. Как я могу умереть, если я не рождался?

Смерть промолчал.

- У нас знаешь как, если дворнику нечего убирать, он может стать таксистом. Программистом. Да кем угодно, блядь. А если тебе станет некого убирать, ты исчезнешь. Ты функция, не персонаж. Ты можешь сколько угодно гордиться своим величием, слуга этой твоей Вечности или кого там. Но если не будет жизни, не будет и смерти. Не будет тебя.

Смерть промолчал и даже как-то сник.

- Я по-настоящему создаю истории. Выдуманные или настоящие, неважно. Ты просто приходишь и подрезаешь концы. И я же истории не создаю. Я уничтожаю миры до того, как они успели родиться. Ну так что, кто из нас служит Вечности, а кто хуйня с веником?

Смерть молча создал бутылку пива и передал Феде, хлебнул свою:

- Я… вечен. Я был тут еще до вас.

Федя покачал головой:

- Ты не сможешь сменить работу, понимаешь? Ты не работа. Ты функция. Мы создали тебя. Люди, букашки, жабы и прочие олени. Ты не нужен, если не будет нас. А мы первичны. Мы создаем. Так что шел бы ты на хуй. Ебучий фуррь с серпами.

- Я не…

- Я выиграл. Два раза. Ты сам сказал, если я найду тебя до рассвета, то стану свободным. Ты здесь. Рассвет еще не наступил. Ты нашелся. Так что шел бы ты на хуй, я теперь юридически бессмертен.

Смерть посопел рядом.

- Но ты не ссы. Жизнь штука сложная. Она надоедает. И когда мне надоест, я сам к тебе приду.

Смерть поднялся, разметал свой плащ, оскалил мертвенные зубы и глухо произнес:

- Ты выиграл. Но когда ты придешь, пиво приноси, сука, холодное.

Утро облизывало лицо Феди, а он даже на него не смотрел.

Когда эта пандемия начала двадцатых вовсю косила народ, по слухам чуть ли не миллионы прибирая в день, у нас тут, в синеоком островке стабильности, все просто шло своим чередом. Не буду я сейчас спорить о том, было ли все так безоблачно, или же власти скрывали (ну, как обычно), но размеренная жизнь не останавливалась никогда.

А вот теперь взяла и замерла. Что уже немного напрягло.

Первые пару недель никто всерьез эти предписания не воспринял. Я, правда, как всякий уважающий себя жопоголик, все же затащил домой пару вагонов крупы и прочего полезного в хозяйстве дерьма, да и горячительным на пару месяцев запасся. Меня только ленивый не назвал алкашом в процессе, но мать его за ухо, это оказалось мое самое ценное приобретение, как выяснилось.

После этих самых двух недель на улице стали появляться патрули. По виду - ОМОН или внутренние войска, я в этой шайке-лейке не шарю. С автоматами, в брониках, все как надо. Потом так вообще в какую-то фигню вроде экзоскелетов оделись, шлемы такие здоровенные, на джипах стали разъезжать и пугать окрестных недотеп. Что, дескать, улицы надо освободить, а не то ждет всех страшная административная ответственность.

Потом стала уголовная. Потом, говорят, стрелять начали. Сам не видел, за что купил, за то продал. У нас тут места тихие, может, парочка каких хануриков или настырной молодежи выскакивали еще на разведку, да через месяц все и прошло.

За Европами этими вашими я особенно не следил, но русским завидовал откровенно - у нас еще беспилотники массово жратву не доставляют, а курьеры после второго месяца тоже под запрет попали. Чего делать - хрен его знает, все на взводе.

Да и кому я рассказываю, мы тут все в одной лодке, просто не все видели то, что не повезло увидеть мне. И уж совершенно точно, что не все сделали те выводы, которые пришли в мою больную голову. Я знаю, я проверял. Саня из Сухарево так до конца отрицал то, что я ему говорил, да так и исчез к чертовой матери. Не знаю, может он и жив, но телефон больше не берет, да и в интернетах что-то не светится.

Жопа, короче.

Вроде как новая пандемия. Какая-то уж совсем новая пиздецома, от которой откреститься вот вообще нельзя. Это по официальным каналам - я проверял и наши, и русские, и европы-америки, везде примерно то же самое. Что и напрягало - про ковид этот чертов с первого дня во все утюги рассказывали, что за зверь такой, и как его готовить. А тут никаких подробностей, просто освободите улицы, и будет вам счастье.

Первый месяц и я не парился.

Не люблю я работать на удаленке, ну вот тресни хоть. Весь дневной распорядок коту под хвост, ходишь как в говно опущенный, какой день недели, который час - без понятия. Коты еще, да. Те самые, которым под хвост. Сидят и орут, неделя за неделей, в ванну забились, рыжий так заплющился, что еле его оттуда вытащил, из-под ванны, значится.

Но это мелочи.

К тому моменту и патрули эти странные исчезли. Освободили улицы, блядь. Курьеры не работают, в магазин не выйти, сраную гуманитарку не раздают. Хорошо хоть я жопоголик, мне тут на полгода хватит, но понятно же, что что-то не так.

Любопытный я, блядь. Полуночник еще, на хуй.

Нет, вы не подумайте. Такая же херня по всему миру. И ОМОНовцы эти, и слухи про стрельбу, все везде как у людей. Америки, хуерики, трампы-байдены-стивы джобсы, посрать. Везде одно и то же. Что ничего не понятно, понятно всем. Что делать, понятно никому. У нас вот, в подъезде, локальный коммунизм образовался. Крупу на водку меняем, водку на соль, мясо на картошку и наоборот. Утопия, блядь.

Это я от нервов, сорян. В общем понял я, что это везде. Интернет-то еще работает, я, благо, в английский язык обучен, за обстановкой в мире слежу. Ну, стал следить с того момента.

Вы не спешите меня хуесосить, вы лучше сами ночкой в окно поглядите, тогда и кройте меня матом, сколько влезет. Я сейчас отдельно словами скажу, по одному.

Эта. Хуйня. Лезет. Из. Асфальта.

Поняли, да? Нет?

В чем прикол-то. Вода есть, свет есть, даже интернеты никто не отменял. Даже работа, ебать ее в сраку, все еще работается. Я не знаю, как заводские работяги выкручиваются, но я ж, мать его, сисадмин, мне что на удаленке, что так - все едино. Мир работает в штатном режиме.

Сука, может, если бы не это, я бы раньше заметил.

Ночью по улицам ходят патрули, блядь. Я какого-то хрена на реддите нашел, вроде бы из Лос-Анжелеса, не ебу. На пикабу три-четыре человека ответили, а где эти ебаные китайцы тусуются, я без понятия. Короче, это везде. Пока еще это не заметно было, сейчас так уже у меня даже сомнений не осталось. Считайте меня психом, неважно.

Посмотрите пару ночей на улицу, не поленитесь.

Это происходит не каждую ночь, но они там есть. У меня вот соседний дом, такая же ебаная трехэтажная сталинка, не такая, как типа на главном проспекте, а всратыш такой пятидесятых годов постройки для рабочих, так вот в ней больше не горят окна. Ни одно.

Потому что ночные патрули что-то сделали.

Я звучу сумбурно, я знаю. Я не псих. Черт, если я псих, это будет лучшая новость в моей жизни. Я пьян, я чертовски пьян, но я понятия не имею, как еще мне нужно существовать в этой сраной квартире, кроме как упиться в невозможность, глядя на все это. Сейчас три часа ночи, и я не то что боюсь, я физически не могу взглянуть в окно.

Простите, паника. Сейчас.

Я тогда это впервые заметил. Из асфальта эти. Днем я их не видел, но не думаю, что они не могут. Скорее всего, не хотят. Сначала нас стеснялись (или боялись?), потом патрулей. Теперь уже некого.

Просто посмотрите в окно.

Я пузырь Семену поставил, это мой сосед по лестничной клетке, у него окна на автозавод выходят. Он тоже это видит. Ночью над автозаводом - его самого не видно, только дымка над домами, - горит что-то яркое. Там что-то происходит. Мы связывались через сеть с девчонкой, которой видно тракторный завод из окна, то же самое. Этот цвет… Его надо видеть. Ребята из Сухарево говорят, что над стройками такая же дымка, вы понимаете? Я лично нашел еще человек десять из средней полосы, там от подмосковья до Урала, парочка шведов на реддите, в общем, вы поняли.

Можете не верить, но посмотрите в ебаное окно ночью. Дня три хотя бы - вам некуда спешить, спать можно и днем.

Когда я завтра протрезвею, продублирую это сообщение по-английски, если смогу. Я не настолько хорошо знаю язык.

Там (опять, по слову, с акцентом). Что-то. Происходит.

Твари эти, что из асфальта появляются, вроде как люди, но они, еб его мать, простым поглаживанием рук убрали сраные подъездные двери в соседнем доме, вон в том, в котором свет уже не горит. Нет, блядь, не заварили, не высадили, просто убрали.

Как будто их и не было никогда. Голая, ебать ее в сраку, стена. И я зуб даю, со временем и окна там тоже исчезнут, останется сраный бетонный куб возле сраной дороги.

Как я уже говорил, алкоголь стал моим самым ценным приобретением. Я и так уже с катушек сваливаюсь, но без него я бы уже в петлю залез. Они выходят, блядь, из улиц. Они убирают нас. Теперь я, кажется, понимаю, что такое “освободить улицы”. Они, блядь, сука, сами себя освободили. Представили, сука, бесконечную цепочку ебаных улиц с бетонными скелетами вокруг?

Самоизоляция, нахуй, держи карман шире.

Я нихуя не понимаю, что это такое, но они здесь, и они медленно заваривают наглухо каждый дом, который стоит на обочине. Заварят мой, заварят ваш, переработают, превратят в монолитный блок камня.

Я такой не один. Смотрите сами, вы, кто бы вы ни были и где бы не жили. Думайте. Мы с Семеном завтра попробуем прорваться. Эти суки уже вставали из асфальта в нашем дворе.

Бегите, пока не стало слишком поздно.

Мы освободили улицы.

И ты к черту выпал. Одежда черт-те где, вещи у черта на рогах, учеба и работа просраны, ползаешь по полу, ищешь сраные ключи, и мычишь только, а оно же, сука, не заканчивается.

Если бы я тогда знал.

Мозги же отказываются верить, понимаете? Что тварь, самая настоящая реальная тварь существует где-то рядом, и ей глубоко плевать, что здесь вообще кто-то вроде тебя живет. У твари есть свой распорядок и разумение, она не останавливается, не отвлекается, даже, наверное, тебя не видит. Звучит как рассуждения психа, я знаю. Я так сам раньше и думал.

В универ ты идешь, на работу, да на сраные блядки даже, один хрен все в чертовом доме меняется. Вот буквально вчера же вешал портки на стул, а они в шкафу, рубаху закинул на тумбочку, а на тебе, она вообще в другом конце дома. Чертову чайную ложечку оставил в синей кружке, а она, блядь, в желтой. И вообще она не она, ты эту ложечку в первый раз видишь.

Самое страшное, что начинаешь думать, что это твою голову что-то подкосило, выпотрошило, и ты сам толком не понимаешь, что делаешь, и зачем. С ума сходишь. Портишься.

Но нет. Если бы я, сука, тогда знал. К психиатру записался, таблетки жрал горстями, ныл про что-то, а оно не останавливается. Оно только нарастает.

И вот уже - бам! - голоса.

Если натянуть на голову подушку, то терпимо. Одеялом еще сверху, даром что ноги мерзнут. Голоса разные, странные, иногда знакомые. Обсуждают что-то, скрипят, то голосом телеведущего, которого ты вообще хуй его знает откуда помнишь, родными какими-то руладами, то споры, то монологи непонятных актеров, которых ты точно-точно слышал раньше, но в хер не ебешь, где.

И бессонница.

Я выл, я орал, я твари этой угрожал и наоборот заискивал, я просил не кричать так громко в моей голове, я на коленях стоял и бился в стены, запирал все двери в квартире, но это помогало не сильно. Я отчаялся. Догадываетесь, что я сделал?

Я забухал. Стало попроще. И шум не так беспокоил, и вещи теперь искать было не так обидно - что с алкаша взять, опять закинул зубную щетку на потолок. Первое время помогало.

Как же я обманывался.

Тварь прогрызалась через все мои попытки себя защитить, сквозь пьяную завесу, сквозь попытки максимально регламентировать реальность, сквозь саму мою плоть. Со временем я перестал спать вообще.

Алкогольный сон, под два ночи, когда ты роняешь себе на грудь полупустую бутылку, со сном не имеет ничего общего. Ты вырубаешься, отдыха такое полутрупное окоченение не приносит, ты таскаешься амебой по работе, скулишь, как побитая дворняга, и с ужасом вспоминаешь, что тебе придется вернуться. Туда, к этой непонятной ночной Банши, которую ты не можешь выносить без хорошего пузыря под сердцем.

И я сломался, да, я не буду врать. Я пил так, как не пил никогда. Я забыл, как надо спать, настолько забыл, что не могу этого делать прямо сейчас. Меня трясет от сна, в который оно может зайти, посмотреть на меня - на всего меня, и того, что храпит на постели, и того, что безуспешно пытается скинуть своих кошмарных монстров со своего тела.

Тела ли.

Я честно боролся. Я затыкал уши, я надирался в хлам, я пытался игнорировать тварь, я перепробовал все.

Я запирал комнату, я завел гребаную кошку, блин, я кричал, я матерился, я даже молился, но ничто не могло остановить тварь. Она влезла в мой чертов череп, под порог моей двери, она ввинчивалась в мою голову, перекладывала вещи с места на место, смеялась, ставила меня на грань того, чтобы я поверил, что схожу с ума.

Я не вывез.

Знаете, если дом проклят, то он проклят. Есть не так много способов, чтобы снять проклятие, я спрашивал. Всегда есть цена. Не все готовы ее уплатить. Иногда надо платить кровью, иногда не своей. Порой платить надо чем-то, что есть у тебя в голове, что делает тебя тобой. Это мой случай. Это больно. Не так больно, как порез.

Я не вывез.

Как бы то ни случилось, тварь по-своему победила. По-своему победил я. По крайней мере, тварь теперь до меня не доберется. Это было трудно, но я справился. Как минимум, никто больше не тасует мои вещи в неизвестном порядке, и никто не кричит мне разнородными голосами под дверь. Никто не царапает дверь, и голоса, гребаные голоса прекратили кричать мне вещи, от которых мне хотелось сбежать в окно. Я даже иногда могу спать.

Я сделал то, что должен был.

Съехал от матери.

В общем-то, кроме зоны мы ничего и не изучаем. Рассказывать я буду свободно - даже если она как-то просочится в СМИ или тот же интернет, мне без разницы. Все равно никто не поверит, а кто поверит, того самого на смех поднимут. Нам даже не особенно запрещают распространяться на эту тему. А зона, как было несложно догадаться, это такая вот аномалия, все как по учебнику.

Зона размером где-то с гектар, я не из больших ученых, точные числа не назову. Нашли ее в какие-то бородатые года, да так и не поняли, что с ней делать. Наблюдали только, да и оставили на потом. Когда руки дошли, сделали нашу организацию, ну и набрали туда всякую братию отборную. Я, например, физикохимик по специальности. Так, не исследователь, лаборант в лучшем случае. В зоне, на самом деле, быть не должен, но облажался знатно. Я уже говорил, что на зону отправить это вполне себе наказание.

Обычно я сидел себе в лаборатории, пробы да образцы всякие по приборам совал - скорее всего, их названия никому ничего не скажут, да и не важно это. Я же так ничего и не рассказал про зону.

А что это такое, так сразу и не объяснишь. Не моя специализация, так что по пунктам объяснить, что это такое, я не смогу. Если по-простому, то окно в параллельную вселенную. Если посложнее, то зона какого-то квантового напряжения, где законы физики работают немного не так, как им положено, и сквозь наш старый добрый мир проглядывает мир другой. И вот что самое интересное - он очень похож на наш. Местность практически такая же, люди обыкновенные. И двигается же еще, гадость такая.

Я серьезно, как будто это вот окошко в реальность параллельную зафиксировано где-то, а планетка с другой стороны знай себе крутится. Это тоже не по моей части, так что объяснить, как так вышло, я не смогу. Я вообще мало что могу объяснить, только по своему профилю. Что атмосфера там пригодна для дыхания, что большинство местных химических элементов такие же, как и у нас, и все такое. Неинтересное.

Смотрели мы все это время в это окошко, и все не могли решить, что же нам с ним делать. С одной стороны, аномалия на то и аномалия, что безопасной быть не может, правильно? С другой стороны, если мы в это окно смотрим, кто даст гарантии, что на нас не смотрят в ответ. Куда ни кинь, всюду клин. Ученые, шишки всякие из правительства, военные, все, кому не лень переломали полтонны копий, рассуждая, как именно нам все это изучать. Что изучать надо, понятно. Но одно дело смотреть, а другое - залезть внутрь и поковыряться.

Я думаю, все уже поняли, что внутрь мы все-таки полезли и поковырялись. Иначе бы я сейчас ничего этого не говорил, верно?

Оказалось, на зону вполне можно пройти. Это очень странно со стороны выглядит. Понятное дело, большую часть наблюдений мы через всякие приборы хитрые делали, но если невооруженным взглядом смотреть, то мир этот параллельный выглядит как мираж из пустыни. Размытое такое, в дымке висит, полупрозрачное. И вот заезжает туда робот на колесиках, катается туда-сюда, и вдруг сам полупрозрачным делается. Ну, не совсем вдруг, так, постепенно, незаметно. И на сигналы откликается - ездит, куда ему сказали, манипуляторами шевелит, а от него в ответ - молчок. А потом его выкидывает обратно. Обычно через месяц примерно, там через раз.

А местные, главное, на него внимания не обращают. Обходят аккуратно, не мешают, но как-то бессознательно это делают. Вот точно как привидение тащится наш робот по их улицам, а все его игнорируют. Мы уж думали, по шапке от начальства получим, да вот наоборот все вышло. Хорошо это или плохо, я даже не скажу.

Одобрили, в общем, отправку живых разведчиков. Нет, мы же не совсем психи, сперва роботов со всякими датчиками и самописцами отправляли. И вот когда они возвращаются - все, что они там наизмеряли, становится доступно. Мы и образцы почвы брали, и воздуха, даже кто-то упаковку из-под еды местной слямзил.

Ничего необычного, вот представьте себе. Аудиозаписи даже привозили, так и язык на наш похож. Иногда звуки чуть другие, если делать транскрипцию, то буквально буква-две в словах не совпадают. И то нечасто.

Не знаю я, что по этому поводу думают профильные ребята, но не только мне кажется, что потому зона и возникла. Миры наши уж слишком близки. Почти одинаковые. Может, во вселенной есть и другие такие параллельные, но уж слишком далеко мы от них находимся. А это почти зеркальная копия.

Мы в этом только еще больше убедились, когда отважились человека живого туда отправить. Добровольца, конечно, да и в желающих отбоя не было первое время.

Оно же что странным оказалось. Роботы спокойно заходили на зону в любое время дня и ночи. Животные - мы крыс и собак отправляли - уже с некоторыми сложностями, по полчаса бегали, пока их на зону не затягивало. А вот люди никак.

Вы же помните, что пространство в зоне смещается? Вот а мы не сразу поняли. Не все люди и не везде могли, так сказать, десантироваться. Потом уже немножко разобрались, графики дежурств составили, вся эта бумажная волокита. Но соль в том, что каждый отдельный человек мог залететь на зону только в какой-то конкретной местности. Нам бы уже тогда понять, но кто бы знал бы.

Наладили мы, в общем, исследования.

Выяснилось, что лучше всего для входа проходит одна местность на зоне. И вот как раз примерно раз в месяц она и возвращается обратно. Агенты наши, конечно, успели покуролесить, но тогда с этим не так строго было. Как выяснилось, их и правда никто не видит. Сами мы тоже мало что можем сделать - в лучшем случае, двигать небольшие легкие объекты. Ну вроде как дверь открыть или бутерброд стянуть, не более. Ну вот натурально привидения.

Первое время тыкались, как слепые котята, а потом и базу себе там организовали, и консервов натащили, и прочие мелочи. Вещи, которые мы приносили с собой, можно было там оставлять. Они тоже были невидимы и незаметны. Так мы и организовали Первую Полевую, на которой я сейчас и нахожусь. Заброшенный склад какой-то, доверху забитый аппаратурой и припасами, который никому не видно и не слышно. Удобненько, насколько это возможно.

Уже тогда были странности, но не до них было. Да и куда уж страннее-то, да?

Первые агенты наворотили, как я говорил, дверьми хлопали, вещи пытались трогать, всполошили, значит, всех там. Я же говорю, для внешнего наблюдателя - натуральный полтергейст. Сейчас с этим сложно, запрещено почти все. Ни в коем случае мы не должны подать в зону знак, что мы вообще существуем. В принципе, нормальный научный подход. А что до странностей… Пора переходить к ним.

До сих пор смешно. Я говорю о чертовом портале в параллельный мир, и упоминаю странности.

В общем, нас на зоне не видно и не слышно. С мелкими объектами еще как-то можем взаимодействовать, в остальном - ни поговорить с кем-то, ни как-то дать знать о своем присутствии. И вот тут вступает в игру та странность, о которой я уже упоминал. Наши агенты стали получать сообщения. Сообщения… Максимально странные.

То неожиданный звонок на телефон с неизвестного номера. То самое натуральное письмо под порогом полевой базы. То голосовое в мессенджере. Или электронное письмо например, или сайт в сети, которого буквально вчера не существовало.

Сообщения максимально странные. Добрых процентов 90 - бессвязный религиозный бред. От банального “господи спаси” до развернутых простынь. Причем исключительно панически-апокалиптического содержания. Иногда вообще какая-то порнография или такая психоделия, что никаким сюрреалистам не снилась. Бывало это не часто, но регулярно. Кое-кто вообще наотрез отказался в этот дурдом возвращаться, другие просто чесали головы. Мое-то дело простое, мне образцы в спектрометр загрузил и свободен, а вот лингвисты всякие и прочее начальство в затылке чесали.

Но эта проблема ушла на второй план. Я уже упоминал, что назначение на зону это своего рода наказание. Так вот тогда так не было. Даже почетным считалось, как же, заглянуть в неизвестное.

Потом агенты стали исчезать. Там же ж как с роботами - пока они внутри, мы ничего не можем от них получить, наблюдать в лучшем случае. К пятому потерянному агенту начальство поняло, что что-то тут не так. Подкрутили безопасность, запретили контактировать с аборигенами, навешали на каждого по тысяче сенсоров и детекторов. Без толку, как несложно догадаться.

Я знаю, что это звучит как бред.

Вспомнили, что собаки тоже не все вернулись, но что ты возьмешь с собаки-то. А тут люди. И ведь движется этот портал чертов, наблюдать агента мы дней десять можем, потом все, вне зоны доступа. Пока не вернется обратно через месяц-два. Местность вернется. Если повезет, то с агентом. Если нет, то гадай, что с ним там такого стряслось. Думали, у них своя такая же контора есть, ловят они шпионов.

Но зачем? Почему нет попыток контакта? Смысл-то? Мир же почти как у нас.

Последние пару лет вот этим и занимались, пытались выяснить, что не так. Раньше же все работало, верно? Да и роботы исправно возвращались. Вообще все.

Опасная работенка, в общем, получилась. Добровольцы что-то быстро закончились, а программа исследований уже запущена, гранты получены, крутись как хочешь. Кто за деньги на зону шел, кого за промахи туда назначали. Как меня.

До сих пор не могу поверить, что я на ровном месте так жидко обосрался. Но ладно, чего уже жалеть.

Возвращаемся к началу. Я попал на зону.

Наверное, ты уже начинаешь догадываться, но выслушай до конца.

Мне кажется, я понял.

Я честно прошерстил все файлы, что оставили наши агенты тут, поискал спрятанные секретные записки, и не нашел ничего. Единственный разумный вывод заключается в том, что они даже понять не успели, что им что-то угрожает. Потом я сопоставил кое-какие документы. Слухи о полтергейсте в местных архивах и библиотеках почти наверняка связаны со мной. У меня есть гипотеза.

Я тоже получаю странные письма и голосовые сообщения, все чаще. Больше всего они напоминают сны, причем некоторые пугающе похожи на сюжеты некоторых ночных кошмаров, которые я тоже помню. У меня… Черт, я повторяюсь. У меня есть гипотеза.

Этот мир слишком похож на наш. Буква-две в разных словах, немного другие названия стран, чуть-чуть изменена история - в основном просто смещение дат на неделю-другую. Еще и роботы эти.

Я вот чего думаю. Роботы же разума не имеют, так? Почти его не имеют крысы, что объясняет, почему почти все они вернулись. Чуть побольше его у собак, там вернулось только чуть больше половины. А люди не все даже смогли войти сюда.

Я думаю, что у каждого из нас существует некий квантовый двойник в этом, в вашем мире. И мы можем проскользнуть к вам только находясь рядом с ним. Вы как якоря, вытаскиваете нас к себе. Поэтому и не во всех точках зоны мы можем появиться. Вы же пусковые площадки, которые выбрасывают нас обратно.

То же и с собаками, но собаки значительно проще, и одна собака притягивает другую сильнее, чем человек человека. Мы должны быть действительно астральными, параллельными, квантовыми близнецами. Называй как хочешь. И на таком уровне родства…

Я же тоже получал сообщения. Может, я ошибаюсь, тогда это просто бесполезный поток сознания. Мы не можем контактировать с вашим миром. Но мы получаем из него сигналы. Те самые сообщения - религиозные молитвы, произнесенные в период стресса, эротические сны, да вообще сны как таковые. И то, что мы их получаем в разной форме, то телефонных звонков, то писем в сети, это навело меня на мысль.

Что, если мы - конкретно мы, ты и я, - можем быть связаны? Что, если мои достаточно сильные мысли ты способен услышать, как я способен прочитать твои сны на своем планшете?

Как ты уже понял или поняла, зона это твой мир. Я смог сюда попасть, потому что ты был (или была) рядом, когда я сидел на полигоне и скучал и боялся. И я способен слышать твои сообщения, а ты мои.

Сообщения не убивают, иначе другие агенты бы о них не рассказали. Но что-то другое - да. У меня есть гипотеза, как я говорил, а еще большая просьба. Пожалуйста, не посчитай это розыгрышем.

Я думаю, что в информационном смысле мы можем наладить с тобой - и только с тобой - контакт. Но в физическом…

Учитывая сложности с восприятием нас в этом мире, мы вряд ли вообще сможем войти в физический контакт. Более того, я предполагаю, что мы разного пола, возраста и, разумеется, внешности. Ты способен или способна увидеть меня, осознать мое присутствие. И именно это угробило предыдущих агентов.

Я наводил справки. У вас есть целая коллекция людей, пропавших без вести примерно в то же время, что мы теряли агентов. Точно выяснить я не смогу, это попросту невозможно, но это сотни человек. Это не может быть совпадением. Моя гипотеза… Черт, надо промочить горло, сейчас.

Так вот. Фотоны, отраженные от моего тела, несут достаточный уровень информации о моем существовании, чтобы это спровоцировало… что-то.

И тогда ты исчезнешь. Мы исчезнем. Начисто. Как якорь, притянувший меня в ваш мир, ты можешь стать тем рифом, о который я разобьюсь. И ты тоже. Прошу тебя, прими это сообщение всерьез.

Я не знаю, в каком виде ты его получишь. Лично я наговариваю голосовое сообщение в телефон сейчас, но твои сны приходили мне и в виде видеороликов на почту, и в виде телефонных звонков. Значит, это может быть и внезапный звонок с неизвестного номера, и электронное письмо, и статья на каком-то сайте. Я не знаю.

Никто, кроме тебя, это сообщение получить не в состоянии. Если ты его видишь или слышишь, то именно ты - тот самый двойник одного дерьмового ученого из параллельного мира, который очень хочет выжить и при этом очень хотел бы вернуться домой. А еще если я вернусь, то смогу объяснить остальным, почему мы теряем так много людей.

Пожалуйста.

Возьми отпуск. Сходи на больничный. Накупи еды. Никуда не выходи. Если ты меня увидишь, или я тебя, мы оба не просто умрем, мы исчезнем. Навсегда. Не веришь - покажи это сообщение кому-то еще. Они не смогут его воспринять.

Это ненадолго, мне всего две недели срока на зоне осталось.

Пожалуйста. Я тоже спрячусь, но нам нельзя встречаться. Ни на взгляд, ни на запах, вообще никак.

Всего две недели, прошу тебя.

В том-то и дело, что не помню. Он тебе свое имя скажет, ты через три минуты уже помнить не будешь. Вернее, будешь, да только сразу три или четыре. И с работой то же самое, и с тем, в какой квартире он живет. Шутка ли, у меня тетрадный листок есть, где записано, что живет он именно в одиннадцатой, а не в четвертой, не в десятой и не в шестой. Я его даже уже и не спрашиваю. Серьезно, я в упор не помню, что именно он отвечает, но в моей голове остается какое-то новое число. Буду продолжать в том же духе - он тут во всех квартирах жить будет уже, судя по моим записям.

Может, ему этого и надо. Убедить всех жильцов, что он везде.

Мутный жилец.

Квартира у него тоже мутная. В самом прямом смысле - как если плавать в мутной воде. Все, вроде бы, видно, да через туман какой-то. Глазом посмотришь на что, так глаз сразу на потолок смотреть начинает, а то на пол, или вообще в окно. Кто в гостях был, ни число комнат не могут вспомнить, ни мебель его. Напоминаешь даже им, что тут у нас все двухкомнатные, так минут по пять соображают, пока не вспоминают.

Что квартира, что жилец, - сплошная загадка.

Тут и не знаешь, где странности дома кончаются, и странности жильца начинаются.

Я тебе чего поведаю, думаю я, что этот наш жилец - уж точно то, что пришло не из дома. С котиком вопрос, конечно, открытый, а вот этот точно нездешний.

То есть это не его квартира замутила, а он ее взбаламутил, когда вселился. Не от этого дома он. Оно, конечно, ничего удивительного. У нас-то не единственный дом с историей, верно? Да и вообще что угодно может быть с историей. Лес, парк, комната, баня. Что угодно.

Вот и мутный этот - где его история началась? Прячется он тут, как домовой тот, или наоборот? Это ты сейчас слушаешь, а через полчаса и думать о нем забудешь.

Я тебе слово честное даю, я сам о нем забываю постоянно, потому на бумажку и записал. До того доходит, что я даже забываю, что в одиннадцатой вообще кто-то живет. Я даже иногда удивляюсь, что одиннадцатая квартира у нас вообще есть.

Самого пугает, честно.

То, что никто не знает, кто он и откуда взялся, это ж полдела.

Добрых дней пять в неделю никто вообще не знает, что он здесь есть.

Мутный жилец, и квартира у него мутная.

Не пугает он меня только потому, что если бы хотел, давно бы чего-то выкинул. А вот живет себе тихонько, никем не видимый. Точнее, никем не запоминаемый. Хоть полчаса с ним проболтай, потом вообще не вспомнишь, что в это время делал.

А кто там до него в этой квартире жил, никто и не знает. Говорю же, квартира тоже мутная. Само оно так получилось, или это он так на нее влияет? Да кто ж уже уяснит.

Я от него просто держусь подальше. Мне так кажется, во всяком случае. Может, я с ним каждый вечер разговариваю, да в памяти это не остается. Может, поэтому он меня и не пугает особенно. Во-первых, ничего страшного я не помню. Ну подумай, ему хоть кровь из меня пей, я же ничего не вспомню потом. Баба Надя тоже ничего не вспоминает. Чего тут бояться?

Сам посуди, вторая нормальная квартира в нашем доме.

Живет себе мужик, никого не трогает. Ничего странного, разве что нелюдимый немножко. Не живет у него никто, вроде, в доме, да и сам он без заскоков.

Ты чего уставился? И такое бывает, живет себе обычный человек в самой сердцевине чертовщины. Мутный, правда, немного, да что это я…

К людям придираюсь. Послушай лучше про двенадцатую, ты же никуда не спешишь? Уж там странность так странность.

Квартира 12

А в двенадцатой живет бабник. Он тут даже позже тебя заселился, да. Ну, какой он бабник. Приличный человек, на самом деле. Это я его так прозвал, потому что он в первый свой день мамзель к себе привел, да так с тех пор прозвище и прилипло.

Нормальный мужик, на самом деле. Да и бабник из него, как с меня Д’Артаньян. Женщина у него одна. Только каждый раз новая.

Не понимаешь? Ну вот и я не понимаю. Тут вот какой фокус. Просто так его увидишь - ну мужичок как мужичок, идет себе по своим делам, в магазин или обратно, на работу или домой. Совершенно обыкновенный человек, они тут такие табунами шастают. С ним и поздороваться можно, и поговорить даже, и все в порядке, странного ничего не происходит. Вон, даже курили с ним некоторые на лавочке. И, что важно, он всегда идет себе в свою двенадцатую, спокойно открывает дверь, его даже иногда приветствуют. Ну, наверное, его всегда приветствуют, но иногда это можно услышать. Женщина та, значит. С любовью так, как любимым и положено встречаться под вечер.

А иногда его можно не увидеть. Думаешь, и что такого, так?

Так, да не так.

Я же не сказал, что не встретить. И это можно сделать только изнутри квартиры. Сам-то я не видел, но, говорят, это может случиться в любой квартире. Музыканту из третьей так-то все равно, да и тебе тоже, ты у нас тоже в наушниках постоянно. А остальные все слышали. Ну, кто рассказать может, хе-хе. Слышно за дверью громкий такой женский голос. Там хоть сорок дверей поставь и хоть пенопластом обшей, все одно услышишь. Голос женский, вот тот самый, что его приветствует постоянно. Говорит, мол, ах, так вот где ты живешь.

Ну а он ей и отвечает, что да, вот такое у меня жилье имеется. И ключами начинает греметь. И дверь открывает. Да-да, твою дверь. Можно подорваться, сходить посмотреть, если смелости хватит. Да не увидишь ты ничегошеньки. А ключи позвенят, да замок щелкнет. И дверь скрипнет. Ну или хлопнет. В общем издаст все те звуки, что твоя собственная дверь и издает.

Ну а там развлекайся сколько влезет, ну или инфаркт получай, тут уж к чему у тебя сердце больше лежит. Увидеть ты ничего не увидишь, ни одна вещица не шелохнется, но будешь ты слушать, как ходят они по твоей квартире, и как дама эта, значится, восхищается. Ну и бабник-то наш тоже не отстает. И вот всегда по одному сценарию. Ну а потом, сам понимаешь, хе-хе.

Ну, ты же понимаешь? Нет?

С постели своей, в общем, много чего ты услышишь. Тут надо нашему бабнику отдать должное, концерт он тебе на добрых полчаса обеспечит. А потом все стихнет, как и не было. И так до следующего раза.

Впервой, конечно, пугает, а потом даже смешно. И вот регулярно такое случается, раз в месяц, или вроде того. Квартиры только каждый раз разные. Сколько это длится, никто и не знает, даже баба Надя. Но во всем остальном обычный мужик, живет себе с женщиной, только знакомится с ней, значится, регулярно.

Удобно, наверное. Таким макаром они никогда друг другу не надоедят, если ты меня понимаешь.

Что я об этом думаю? Да ничего, если честно. Вреда от таких происшествий никакого нету, пользы тоже, так, шумит иногда, ну и черт с ним. Может, любовь у них такая сильная, что аж весь дом пропитала. А дом, видать, у нас сентиментальный. Вот и показывает сам себе кино иногда. А кто его осудит? Он же дом, хе-хе. Понял шутку? Нет? Ну ладно, что с вас молодых взять. Вы старых фильмов не смотрите.

Ну а, может, и есть в этом какой злой умысел. Кто его знает, что там с той квартирой не так. И с мужичком. И с женщиной его. Но они вроде как счастливы, а мне и не в тягость.

Такое вот, даже, своеобразное развлечение.

Но есть еще десятая квартира, конечно. И чердак. Про чердак же знаешь? Нет? Это ты зря. Ты же никуда не спешишь?

Чердак

Дом у нас старый. С историей да с характером. А еще с чердаком. Сейчас таких не строят - везде крыши плоские, в лучшем случае какой технический этаж присобачат, и на этом все. А у нас настоящий чердак. Там даже балки деревянные - тогда так строили. Тут даже перекрытия между этажами деревянные, вот не вру. Я ж говорю, я начитанный.

А на чердаке живут гули. Ну, голуби, то есть. Я слышал, что гулями называются какие-то трупоеды, но не верю я в такое. А народ пугается, так что я уточняю. Крыс этих летающих там видимо-невидимо, и непонятно даже, как они вообще туда пробираются. Окошек там заметных нету, темно, что у негра сам знаешь где, да еще эти куски цемента везде, да балки деревянные.

Не думай туда влезть, в общем, там убиться проще простого, а уж в дерьме-то голубином измазаться, так самый шик. Да и мертвечины там - на два с половиной кладбища. Таких вот любопытных.

Да шучу я, ты что, опять купился? Голубиной мертвечины, знамо дело. Они там и живут, и размножаются, и помирают. Целые кучи можно найти. На них бы какой ЖЭС натравить, да никто в здравом уме туда не полезет. Знаешь, почему?

Ну конечно, откуда тебе знать-то. Темно там. И не потому, что света нету. Просто темно. Если тебе так будет проще, там не нехватка света. Там уж слишком много темноты. Может, потому дырок голубиных, которыми они внутрь залезают, и не видно. Птицам, правда, хоть бы хны. Бессмертные они, наверное. Ну, сами так думают.

Тут же на третьем этаже легче курлы над головой услышать, чем соседей шумных. В иных домах крысы по углам шуршат, а у нас вот голуби по потолку топочат. И действительно же слышно, особенно к вечеру, когда пернатая братия на ночевку собирается.

Глупые твари, на самом деле.

Я ж про темноту не просто так говорил. Не знаю, что там, на чердаке, но даже меня оторопь берет, когда оно на меня смотрит. Или щупает. Да, может, даже облизывает. Не знаю я, что оно делает, потому что это просто темнота, веришь-нет. Там воздух как кисель, и чем ближе к центру дома - вот аккурат между двумя подъездами - тем тяжелее.

Я как-то сдуру залез, так, покуражиться. Так такое ощущение, что в паутину попал. Не вру, серьезно, липко так стало, да и страшно до одури. Еще и голуби эти дохлые - кучами целыми валяются, и чем дальше, тем кучи эти больше. Вот хочешь, трусом меня назови, не обижусь. Но дальше я лезть не стал.

Черт его знает, что это такое, но голубей ему хватает. Питание, конечно, однообразное, да и довольно вредное, но что-то желания разнообразить ему рацион у меня не появилось. И коммунальщики тоже туда лишний раз не суются. Оно ж и не ломается ничего на чердаке, если честно. Хотя чему там ломаться, ума не приложу. Но вот думается мне, что темнота эта, она ж следит и ухаживает за своим гнездом. Или столовой, уж не знаю, что там у него. Ну а ЖЭС и не лезет. Как говорится, если что-то работает - не трогай.

Если бы ты сам там побывал, то понял бы. Но не надо туда соваться, серьезно. Уж я не робкого десятка, но и не дурак. Если к этой штуке полезть, то там и костей не соберешь, и сто раз пожалеешь, что на свет родился.

Такое вот у меня чувство там, знаешь, образовалось. А я себе и не враг. Веселого на чердаке все равно немного, а никакие приключения такого не стоят. И это я еще днем туда залез, а что там ночью творится, и знать не хочу.

Да и неизвестно, если оно чего-нибудь кроме голубя, значит, на зуб попробует, не понравится ли ему?

Пусть сидит на своем чердаке, раз ему так интересно. У всех есть свое место, так ведь? Всяк сверчок, значится, знай свой шесток. Где родился, там и пригодился. Ну и все такое. Как и ты в десятой квартире. Я ж не просто так ее пропустил, правильно? Так как, хочешь услышать?

Да расслабься, все равно услышишь. Тебе ведь совершенно некуда торопиться.

Квартира 10

В десятой квартире все не так интересно, но тоже своих странностей хватает. Освободилась она от жильцов лет десять назад, да все никак не могут, знаешь ли, покупателя найти.

Ну как, не могут. Тебя же нашли.

Что тут творилось раньше, особо никто не знает. До сего момента жил тут спокойный такой дедушка. Понятное дело, что не пять минут назад он помер, но был последним жильцом. А было у этого дедушки, знаешь ли, два сына, и все они никак наследство поделить не могли. Ну а там и другое началось, цены на квартиры подросли, да и район не самый привлекательный оказался. По современным меркам, конечно. Я-то с этим совершенно не согласен, отличный район, да и дом вон какой видный, с историей. Да даже не с историей, а с историями! Отличное место, как по мне. Душевное, можно сказать.

Странности все эти, они ж обычно не опасные. Опасные странности быстро заканчиваются, уж поверь моему опыту. Никто не будет жить в квартире, где его может схомячить неведомое что-то из-под ванны. А раз в квартире никто не живет, то и смысла в ней как бы и нет. Странное, оно поэтому обычно и не отсвечивает. Думаешь, у нас тут один такой дом на весь город, с секретом? Один из самых старых, да, но не единственный. Странное, оно же без людей не может. Оно потому и странное, что вы так считаете.

Бывает, знаешь, и незаметное совсем, как с музыкантом тем, или с мужиком мутным. Бывает и что-то повиднее, да вот что ему без людей делать-то? Совершенно нечего.

Так что странные дома никогда пустыми стоять не будут. Не надобно оно им такое. Со всей мочи будут обычными прикидываться, да. Вот и десятая квартира правила этого не нарушает. А ты в нее взял и въехал.

Ты никогда не думал, почему тебе только комнату продали? А вторую, знаешь, наотрез отказываются. Говорят, мол, второй сын из вредности врожденной жилплощадь отпускать не хочет. Говорили даже, что он продавать свою половину не хочет, а только сдавать. Да-да, прямо вот новому жильцу. Такой вот интересный довесок к квартплате. Да и не продаст он свою половину, если честно, во второй комнате из плюсов только балкон, а так ни ремонта, ни стеклопакетов, кошмар, да и только. Сквозняком только из-под двери разит.

А ты ничего так, вежливый. Дурак, но вежливый. Живешь себе в своей комнатушке, да вопросов не задаешь. Оно и понятно, тут попробуй обживись-то, без мебели, без денег, последние средства на недвижимость ушли. А платят тебе явно негусто, это сразу видно. В одних штанах полгода ходишь, это, знаешь ли, в глаза бросается.

Любопытный ты все же, хоть и недалекий.

Говорили же тебе, не лезь во вторую комнату.

Ничего, если я с потолка слезу? Щупальцы устали, знаешь ли. Я-то так сплю обычно, головой вниз. Очень удобно, советую. Я ж почему в дом-то этот и влюбился намертво - потолки же, ну посмотри, трехметровые. У меня даже усики до пола не достают. Дрыхни в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывай. Я раньше в хрущевке жил, так там даже плечами в пол упираешься, никакого комфорту к жильцам. Так что спать-то так удобно, да я уже, тебе спасибо, полдня вишу-балакаю, тут кто хочешь устанет. Знаешь, вообще, почему щупальцы? Да щупать я ими люблю, хе-хе. Да ты не боись. Сейчас, на пол присяду… Вот.

Моя эта комната, вот в чем загвоздочка. И ты это уже прекрасно понял, судя по лицу твоему удивленному, да потому, что валяешься ты черт знает сколько под порогом, да только зенки таращишь. У тебя кстати паутинка на лице, дай уберу…

Да не ори, блин. Ты так трясешься, что мне с этой паутинки тоже никакого удовольствия, одно расстройство.

Тебе же говорили в комнату не заходить. Ну зачем тебе оно? Знаю, любопытно. Да из-под двери дует. Ну уж извини, я без сквозняка не могу. Преть у меня тогда щупальцы начинают, и тут полдома провоняет. И не смотри ты на меня так, в конце концов. Жрать я тебя не буду, насильничать тоже. Я вообще не по этой вашей части, хоть и со щупальцами. Я вообще этот, философ, можно сказать. Книжки вот читаю. Извини, конечно, но я парочку твоих позаимствовал. Давненько мне тут обновок не попадалось. Но я верну, что я, нелюдь какой? Ну, может и нелюдь, ну и что, права гражданские, что ли, на меня не распространяются? Я ж говорю, я начитанный. Ты в комнату мою только не лезь, и все всех устраивает.

А что ж нет?

И не смотри на меня так. Баба Надя тоже всполошилась, вот чуть плешь мне всю не выела, кто я такой, и откуда тут взялся. Знамо откуда, да что ты ей объяснишь. Так и сговорились, что живу я теперь, значится, в квартире номер десять, и не отсвечиваю. А оно мне и не надо.

Мне-то что? Правильно, воздуху свежего, окошко открытое, чтобы ночью за едой ходить, да может книжку-две. Люблю я это дело, которое книжки читать, а не охотиться. Все веселее. Темновато тут, да я свет и не люблю особо.

Да не дергайся ты, верну я тебе твои книжки. В целости и сохранности. Уж извини, кроме щупальцев, у меня других ковырялок не наличествует. Снова извини, что без спроса взял. Но больно интересно стало.

Хорошие книжки, мне нравятся. Сразу видно, мужик ты хороший, чепухой не интересуешься. Это я уважаю.

Но замок ты зря сломал. Тебе же говорили, комната - твоя. Квартиру тебе никто не продавал. Я так-то и за квартиру плачу, вообще-то. Этот-то, сын деда, что тут раньше был, он понятливый оказался. Продать-то он хату может, да вот мне жить-то больше негде. Не хочу я вашу братию обижать, да только выбора не оставите же. Придется, как там в кино говорят, устроить несчастный случай. Так вот и живем.

Баба Надя, она-то понятливая, вошла в положение, а ты вот, дурак, слушаться не стал. Так и лежишь теперь, как мешок картошки, и только слюни пускаешь. А тебе говорили!

Ты вообще в курсе, что ломать замки на чужой комнате это, как его, уголовное преступление? А если дует отсюда, так это надо, чтобы дуло. Задумано, знаешь ли, так. Без сквозняка я так вонять буду, что ты первый взвоешь.

Вот потому я и говорю тебе, не простой тут дом. И я непростой. И ты, наверное, тоже непростой. Я щас усики вытру, конечно, но вообще они обычно скользкие. Видишь? Для тебя только стараюсь, чтобы тебе, значится, убираться не пришлось. Обычно я, конечно, щупальцами пользуюсь, но усики тоже штука полезная. Ты голову налево поверни-то. Да, вот так. Видишь, глаз на стене нарисован?

Так вот, я знаю, почему. Но тебе не скажу. Единственная вещь, которую я точно-точно знаю. И единственная, о которой ничего тебе не скажу.

Скажу другое.

Как ты понял, ты вселился в квартиру с чудищем, так?

Так, да не так.

Я чудище мирное. Висю себе на потолке, книжки читаю. Ты извини, что я парочку твоих слямзил, но войди-то в положение. Они чистые, вот клянусь. Книжки я уважаю, я ж начитанный. А у тебя их много. Мне мало надо, комнатушка потемнее, свежий воздух, да томик Марка Твена или этого, как там у тебя, Говарда Лавкрафта. Забористые книжонки, давно такого не читал. Местами вот как про меня писал, чертяка.

Жрать я тебя не буду. Жрать-то я много чего могу, и тебя тоже. Да ты, во-первых, невкусный, во-вторых, проблем же потом не оберешься. Я тебя не трогаю, по ночами шумом не шумлю, квартплату, опять же, исправно плачу. Вот и ты меня не трогай, договорились? Тебе еще не самая странная квартира в нашем доме попалась. Попал бы во второй подъезд, так тот местный Пиночет тебя бы мигом схарчил. Думаешь, у них лучше? Держи карман шире.

Да я вообще ничего с тобой делать не буду. Живи себе, только в комнату-то мою не лезь, договорились? Даже не заметишь, что у тебя сосед имеется, честно говорю. Книжку-другую одолжу у тебя только, но все верну, обещаю. Я книжки люблю, и отношусь к ним, значится, с уважением.

Ну а про глаз нарисованный - не я его нарисовал. Есть в этой комнате такое, что ты даже и увидеть не хочешь. Он тут уже был, когда я появился. Оно безобидное, если знать, что делать. Я вот знаю. Идею уяснил? Ну, по глазам вижу, что уяснил. Только вот…

Это, неудобно просить, но надо. Блохастых своих подальше держи, хорошо? Меня коты-то из четвертой выжили, я так сюда и перебрался.

А дальше перебираться мне некуда. Я и отбиваться начну.

Не хочу я отсюда уходить, знаешь? Дом-то хороший, старый.

С историей.