У кого-то утро начинается с кофе, у кого-то — с орущими петухами. Лично меня разбудили горланящие китайские женщины в шесть утра. Не знаю, о чём они перекрикивались, возможно, здоровались. Но делали это громко, задорно и с полной самоотдачей. Тело одеревенело, ибо спал я в позе Имхотепа, а разум требовал крови. Желательно, их крови.
Естественно, как учитель в китайской школе, я усвоил самые важные китайские слова: «здравствуйте» и «заткнитесь», что и продемонстрировал разговорчивым китаянкам, разбудив попутно товарища. Ибо нефиг. Пожелания вернулись ко мне в двойном размере с добавлением чего-то, что я ещё не изучил. Наверное, пожелания доброго утра.
Ночка была та ещё: арбуз — большой, возможно, не самый свежий, поэтому сквозь отсутствующую доску общественного туалета мы по очереди здоровались с соседями и следили за лестницей. Мало ли что, а мы всё видим. Стрекотание цикад и яркие лучи вынужденно утреннего солнца почти что радовали наши невыспавшиеся и хмурые рожи.
В этот раз мы быстро нашли маршрут и почти безо всяких приключений добрались до Терракотовой армии. Если бы не все перипетии и сложности, которые мы упрямо преодолевали ввиду собственной неподготовленности и раздолбайства, глиняные воины вызвали бы больше восхищения. А так — в одном из павильонов были черепки,
в другом — какие-то фрагменты, руки и ноги — будто наглядное пособие для жителей Петербурга,
а в ещё одном помещении стояли эти самые ребята. Но они, словно глиняные коровы, стояли в низине, в загоне, отгороженные от посетителей заборчиком.
Причём некоторые из них были обмотаны не то полиэтиленом, не то скотчем. Не догадались китайцы до синей изоленты — а жаль. Такой натюрморт прошляпили.
Я сильно разочаровался. Мне казалось, это должно было быть монументальное, масштабное сооружение, где у посетителей захватывает дух, а оказалось так... Ну, наши ожидания — это наши проблемы, верно? Где-то на этой мысли я обнаружил, что товарища со мной нет. Выйдя из прохладного подземелья на жару, я увидел его сидящим на лавочке с довольно сердитым видом. Скорее всего, у меня была такая же мина — в этот момент я его понимал как никогда. Пока он не повернулся. Сникерс, который остался с Хуашаня, был сделан крепче, чем многие китайские товары, а потому он повернулся ко мне с таким выражением лица:
Мы дружим с универа, и как истинный друг я, естественно, посочувствовал его трагедии, огласив громким гоготом окрестности гробницы. Китайцы не удивились, друг — тоже. Оказалось, у него откололся кусок этого самого зуба. В своё время я занимался боевыми искусствами и, теоретически, мог бы помочь, но товарищ решил героически дотянуть до дома и от моих услуг отказался.
Побродив ещё немного по прохладным павильонам, мы вышли к сувенирному, где продавались маленькие копии воинов — но почему-то без полиэтилена, стоял автомат с монетками, а также выставлялось народное творчество. Представитель последнего — респектабельный китаец в очках — увидев белые физиономии, растолкал своих собратьев и принялся рекламировать нам свои поделия. Он был художником и достаточно хорошо говорил по-английски. А вот рисовал, на мой взгляд, хуже. Хотя я, если честно, в картинах разбираюсь как свинья в апельсинах, и все его рисунки для меня выглядели примерно так:
Только с азиатским колоритом. Что-то типа: «Девушка у утреннего пруда играет на флейте». И поэтичные мазки углём или чем там они рисовали. Не моё. Но когда я узнал цену — то проникся. Это был, очевидно, местный Тищенко, не иначе. Не распознав гения, мы попрощались, пообещав обязательно прикупить пару картин, но в следующий раз. Как разбогатеем. Дядька загрустил, всучил нам свои визитки и растворился в толпе — искать более благодарных ценителей. А мы побрели к выходу.
Вечер принёс долгожданную тень, но духота не делась, ровно как и проблема отеля. Снова мы угрюмо ходили по улицам в поисках ночёвки — но желательно с цельной дверью в важных комнатах. Когда мы проходили мимо какого-то здания, нас окликнули. Раздражённые, невыспавшиеся, уставшие от всех перипетий и без одного зуба на двоих, мы уже готовы были послать зовущего, но он так энергично махал руками, что мы решили узнать, что интуристу нужно. Вдруг у него судороги, а мы не помогли. Оказалось, что он звал в отель. В самый настоящий отель с горячей водой, чистыми кроватями, новыми, пахнущими свежестью простынями — и с целыми дверями. Даже цена была умеренная.
Рухнув на хрустящую простыню, я мгновенно вырубился, отдыхая и набираясь сил для следующих поездок по Поднебесной.
