Рю Мураками "Фатерлянд"
«Каждый живущий в этом мире - заложник, жертва насилия в той ли иной форме, но большинство людей не осознают этого на протяжении всей своей жизни.»
Времена, когда Япония была процветающей страной, куда съезжались толпы туристов, прошли. Япония потерпела финансовый крах – доллар рухнул вместе с экономикой страны, многие люди лишились работы или жилья, оттого отчаялись и опустили руки. Северная Корея, понимая, что другого шанса не будет, решает захватить Японию, отправив группу из девяти коммандос на один из её островов. Корейские солдаты, которых воспитывали посредством боли и пыток и превратили в машины для убийств, под видом повстанцев вторгаются в Фукуоку. Японские власти опускают руки, жители не знают, что им делать, и, казалось бы, корейские солдаты сейчас установят новую власть на острове. Но у Японии находятся неожиданные защитники – горстка психопатов, которых отвергало общество всю их сознательную жизнь.
Рю Мураками для меня – автор множества годных психологических триллеров, в которых он стравливает между собой двух противоположных людей со своими тараканами в головах. Это автор, в книгах которого куча "грязи", мерзких подробностей, жестокости и детских травм. И это никак не автор книг про войну. Поэтому, когда я узнал, что его новая книга "Фатерлянд" – о северо-корейском вторжении в Японию, я был удивлён и с предвкушением ждал что же из этого выйдет. А вышло нечто удивительное. Для меня книги и фильмы о войне (которые я терпеть не могу) – это истории о масштабных сражениях, перестрелках, истории солдат, бросающихся на мины, чтобы спасти товарищей, взрывы, крики и трагедии. Но Мураками пишет о другой войне. О войне двух стран-изгоев, которые ведут себя друг с другом как обиженные дети. Он создаёт удивительный коктейль из хорошей драмы, кровавого триллера и чёрной комедии.
«Покорность и смирение распространялись в помещении, словно дурной запах. Другими словами, это был отказ от какой-либо формы сопротивления. Новая власть, заявившая о себе в Фукуоке, была выстроена на насилии, а привыкшее к миру население Японии не испытывало ни малейшего желания иметь дело с жестокостью и подвергаться насилию. Никто даже не представлял, к чему это может привести. Неспособные даже представить насилие, не смогут и прибегнуть к нему.»
В "Фатерлянде" Мураками пишет даже не столько про войну, сколько про масштабный вооруженный налёт. Потому что очень сложно назвать войной то, что происходит: ни жители Японии, ни её власти не дают отпор врагу, вооружённые солдаты беседуют с Японскими художниками о искусстве, взрывов и смертей (по началу) по минимуму. И из нескольких миллионов жителей, только группа бродяг и сатанистов решает бросить корейским солдатам вызов. Демо-версия войны превращается в противостояние психопатов.
Одних всю жизнь готовили к войне – жестоко пытали, заставляли прыгать выше человеческих возможностей, убивали в голове хоть какие-то понятия о дружбе, командной работе и сочувствии. Иными словами – превращали в роботов, которые без тени сомнения в нужный момент смогут нажать на курок. Других же отвергло общество за их прошлые грешки – кто-то разрубил напополам свою одноклассницу, кто-то подорвал офис/зарезал родителей/собрал коллекцию ядовитых насекомых или же целый арсенал оружия, каждый из группы бездомных побывал в приюте и не понаслышке знает, что такое одиночество, боль и страхи. И две эти группы людей – корейцы, рожденные убивать, и японцы, не знающие жалости – сходятся в неравной схватке за свои идеалы и свою Родину, пока все остальные предпочитают молчать.
«Мори не понимал, откуда у людей может появиться такая жажда разрушения, но она присутствовала у всех, и все об этом знали. При отсутствии четкой цели стремление разрушать неизбежно обращается либо на самого себя, либо на близких, либо на все общество в целом.»
Но чтобы сражаться, нужно знать, за что сражаться. Корейцы, привыкшие к жесткой власти в своей стране, всю жизнь подчиняющиеся Великому Руководителю, не колеблются, когда им поступает приказ захватить Японию. Но вместо страны-агрессора, на землях которой однажды безжалостно пытали их солдат, они видят бедную полуразрушенную страну с её мирными жителями, которые относятся здесь к ним дружелюбней, нежели в их собственной стране. А жители Японии, в свою очередь, видят в вооруженных солдатах не захватчиков, а спасителей. Срабатывает то ли стокгольмский синдром, то ли здравый смысл, но что-то определенно им начинает подсказывать, что собственная страна доставила им больше проблем, чем девять коммандос, захвативших остров. И в итоге никто не знает ни за что сражаться, ни что теперь делать. Все просто продолжают жить как ни в чем не бывало, забывая о том, что на в их родной стране, в их собственном фатерлянде происходит переворот.
Больше всего от Мураками достаётся, конечно же, политикам – всем этим министрам, депутатам, чиновникам, бюрократам, которые стоят у власти, но, узнав о том, что Японию захватывают, не делают ничего. Они собирают экстренные заседания, на кого-то орут в трубку, кого-то с треском увольняют, обвиняют, хватаются за головы с мыслями о том, в какой заднице они оказались, иными словами – треплют языками и придумывают название захватчикам, которое бы лучше звучало на телевидение, в то время как люди из самых низших слоёв, обитатели самого дна, уже готовят взрывчатку и заряжают пушки. И это как нельзя лучше передаёт саму суть всей политики – как только доходит до дела, ни один депутат ничего не может сделать. Потому что пистолет тяжелее ручки, холодный пол хуже офисного кресла, а одиночество и боль страшнее скуки.
«Им нечего больше ждать, не на что надеяться, у них нет никакого плана действий. Страна, у которой есть цель и которая знает, что нужно сделать для ее достижения, не станет обряжать своих людей в клоунские тряпки.»
В итоге у Мураками получается почти анекдотичная война. Война, в которой нет ни победителей, ни проигравших. Война, о которой забудут через несколько месяцев. Он нароком рисует гротескные, сатиричные, абсурдные ситуации, чтобы показать всю нелепость этого противостояния. Получается не масштабная схватка, а добротный триллер с присущими автору кровавыми подробностями самых изощрённых убийств.
Каждая глава, как мини-рассказ о жизни человека, на которого так или иначе повлияла эта искусственная война. Мураками показывает нам каждого: от затюканного журналиста до отчаявшейся женщины, от солдата, готового умереть за свою страну до подростка, хвастающегося оружием, от бездомного обоссавшегося старика до строгого генерала, от вида которого холодеет внутри. Водит нас по барам, кабинетам министров, шумным офисам, захваченным пятизвездочным отелям и лачугам беспризорников, показывая всё и всех изнутри.
И главный лей-мотив, что проходит сквозь всю книгу – сражаться и воевать надо не из-за приказов свыше и не из-за слов Великого Руководителя. Сражаться надо за свою страну, свой личный фатерлянд. Но сражаться, как оказалось, готовы не офисные клерки, а чудаки, городские сумасшедшие, обезумевшие бродяги, которым, в отличие от власти, не насрать на свою родину. Только они и готовы к радикальным мерам без долгих раздумий и лишней болтовни. Их могут осуждать за радикальные меры и смерти неповинных людей, но эти люди всю жизнь только и ждали возможности что-либо взорвать, в кого-нибудь выстрелить, выпустить демонов из своей груди, и когда у них появился карт-бланш на разрушение – добра ждать не следовало. Но не будем обманываться – про горе-спасителей, как и про недо-войну скоро забудут, будто ничего и не было. Да и было ли что-нибудь?
«Если ты попытаешься подавить свое безумие, оно сожмется в крошечный шарик, который однажды взорвется. Впрочем, норма и безумие часто трудноразличимы. "Норма" не имеет ничего общего с миссионерской позицией. Безумие лежит внутри, но то, что мы могли бы назвать сутью товарищества, то есть то, что символизирует нормальность, всегда находится где-то снаружи.»
