Весной нынешнего года экономика Казахстана, и без того пребывающая в нерадужном состоянии, получила два мощных удара. Во-первых, крайне негативно на экономической ситуации сказался обвал цен на нефть. Во-вторых, введение жёстких карантинных мер в связи с распространением коронавируса привело к радикальному спаду экономической активности в стране. Оба эти фактора в обозримой перспективе могут стать источниками социального напряжения. Ещё одним потенциальным источником напряжённости является политическая ситуация в Казахстане. С одной стороны, на фоне регулярно появляющихся слухов об ухудшении состояния здоровья первого президента Нурсултана Назарбаева обостряется внутриэлитная борьба. С другой стороны, в казахстанском обществе имеется поистине гигантский запрос на реформирование сложившейся при Назарбаеве системы. В этих непростых условиях, особенно учитывая тот факт, что система сама неустанно творит поводы для вполне справедливой критики, вполне закономерна активизация самых разнообразных общественно-политических сил.
23 марта общественный деятель Мухтар Тайжан выступил с резкой критикой в адрес казахстанских олигархов, которые сделали весьма скромные пожертвования в фонд борьбы с коронавирусом. Тайжан привёл в пример узбекских миллиардеров, которые помогают своей стране как минимум на порядок бόльшими суммами. Также он не преминул напомнить, каким образом казахстанские олигархи попали в список Forbes:
«…они вовремя приватизировали (или просто на них оформили) государственную собственность, заводы, месторождения. Потом они открыли ростовщические банки, по двойным-тройным процентам втюхивали кредиты наивному населению. Там было не только вытуривание людей из последних квартир, но и жёсткое рейдерство бизнесменов. А многие из списка Форбс до сих пор живут на миллиардные госсубсидии…«
20 марта Тайжан выступил с предложением о скорейшем сокращении бюджетных расходов, чтобы в условиях обвала цен на нефть удержать экономику на плаву. В качестве необходимых мер он назвал упразднение головных офисов национальных компаний «Самрук-Казына», «Байтерек» и «КазАгро», в которых исчезают доходы их дочерних компаний, а также отказ от неэффективных госпрограмм, субсидий и налоговых льгот, которые он охарактеризовал как «кормушку и налаженный механизм отъёма бюджетных средств». Кроме того, по мнению Тайжана, стране необходима срочная земельная реформа, важнейшим элементом которой он считает изъятие у крупных «латифундистов» неиспользуемых земель и раздачу их местным сельским жителям, которые таким образом смогут сами себя прокормить.
Ранее, 9 марта, Тайжан подверг критике заявление кабинета министров и Национального банка Казахстана о повышении ставки рефинансирования и использовании золотовалютных резервов для поддержания курса тенге в качестве мер по стабилизации ситуации вследствие обрушения цен на нефть и очередной девальвации национальной валюты. По его мнению,
«… кредиты для бизнеса станут ещё более недоступными, наступит стагнация экономического роста. А бессмысленное сжигание ЗВР для поддержания курса в конце концов приведёт к самому худшему — государственному дефолту и полному краху тенге».
Также Тайжан выразил надежду на скорое начало реформ в казахстанской экономике, о необходимости которых свидетельствует серьёзный кризис финансово-экономической системы Казахстана.
Мухтар Тайжан — это не оторванный от жизненных реалий «фейсбучный воин» и не маргинал, который возится где-то на обочине общественно-политической жизни страны. В 1997—2001 гг. он работал в администрации президента и Агентстве по стратегическому планированию. В 2016 г. Тайжан являлся членом комиссии по земельной реформе, а затем стал участником и одним из главных спикеров инициативной группы по земельным вопросам. В 2019 г. он вошёл в состав учреждённого по инициативе президента Национального совета общественного доверия (НСОД). Тайжана нередко называют популистом, однако нельзя не отметить, что он регулярно поднимает острые вопросы, волнующие огромную массу населения страны, и многие его заявления определённо созвучны настроениям миллионов граждан Казахстана. И бόльшая часть этих граждан — казахи. Просто потому, что казахов в стране сейчас элементарно больше, чем всех остальных этносов вместе взятых, — около 70% населения. Тайжан зачастую даёт вполне справедливые оценки ситуации в стране, однако наряду с этим грамотно манипулирует игрой на национальных чувствах подавляющего большинства своей целевой аудитории.
В своём заявлении от 9 марта Тайжан сетует на то, что государство имеет тенденцию обращать внимание на проблемы только по факту пришествия жареного петуха. Так, в числе прочего, Тайжан говорит, что власти страны «поняли, что что-то не так в межнациональных отношениях, только после тяжёлых событий в Кордае». По сути, Тайжан прав — с межнациональными отношениями в стране действительно очень даже «не так». Вот только это «не так» выглядит иначе, нежели об этом говорит Тайжан. Наглядная тому иллюстрация — мощнейший всплеск радикально-националистической риторики на фоне дунганских погромов в Кордайском районе Жамбылской области Казахстана 7 — 8 февраля нынешнего года.
В своём февральском интервью ИАЦ МГУ казахстанский политолог и член НСОД Данияр Ашимбаев констатирует:
«…если националистическая, фашиствующая пропаганда не будет пресечена, если государство не займётся нормальным исследованием этих вопросов и принятием мер, то понятно, что уровень конфликтности будет расти».
Нюанс в том, что одним из ключевых рупоров этой «националистической, фашиствующей пропаганды» является сам Мухтар Тайжан, и именно он фактически возглавил информационно-пропагандистскую кампанию национал-радикалов, развернувшуюся на фоне кордайских событий.
Если говорить о националистической риторике как таковой, то ключевые тезисы идеологии казахского национализма регулярно проговаривались ранее, неоднократно звучали откровенно разжигающие призывы — в том числе и на фоне межэтнических конфликтов. В частности, аналогичная ситуация имела место в январе 2019 года, когда в результате конфликта в принадлежащем армянам ресторане «Древний Рим» в Караганде погиб парень-казах (я специально даю ссылку на ресурс OpenDemocracy, который разве что в состоянии крайней экзальтации можно отнести к проводникам «кремлёвской пропаганды»). Тогда национал-радикалы точно так же раздули антиармянскую истерию с призывами отомстить армянам («кровь за кровь пойдёт!»), депортировать армян, поменять названия армянских кафе и ресторанов на казахские, отобрать у армян бизнес и т. д.
Ведущие же идеологи казахского национализма рассуждали в категориях стратегического уровня. Так, например, политолог Айдос Сарым в беседе с корреспондентом Forbes.kz говорил: «Я рассматриваю этот вопрос как внутренний, даже как казахский, связанный с ощущением казахов, самоощущением, с позиционированием, идентичностью, с недовольством, связанным по поводу нацстроительства, государственного строительства. Так что драка в „Древнем Риме“ сработала как спусковой крючок. На месте армян мог быть кто угодно — велосипедисты, филателисты, вегетарианцы, финны, шведы» (в части велосипедистов и т. д. Сарым откровенно лукавит, но не суть). В своём видеообращении по горячим следам конфликта Мухтар Тайжан высказался за окончательное решение вопроса с русским языком в Казахстане, введение понятия «государствообразующая нация», изменение несоответствующей духу времени государственной идеологии с учётом геополитических реалий и внутренних процессов, а также озвучил прогноз: неудовлетворенность казахской нации добром не кончится.
23 февраля 2019 года гражданский активист Маргулан Боранбай выложил на своём YouTube-канале запись своей беседы с Мухтаром Тайжаном. Несмотря на некоторые расхождения во взглядах по тактическим моментам, Боранбай и Тайжан придерживаются сходных точек зрения в принципиальных вопросах. Это необходимость создания в стране партии казахских националистов, проведения «десоветизации» и «деколонизации», бескомпромиссной борьбы с «манкуртами» из числа этнических казахов и т. д. И в этой беседе Тайжан подчёркивает, что ввиду дискриминации казахоязычной части населения в стране уже сложилась взрывоопасная ситуация.
В январе нынешнего года Мухтар Тайжан разместил под своим прошлогодним видеообращением такой комментарий:
»…всего год назад за «государствообразующую нацию» меня тут кое-кто называл расистом, а всего через 9 месяцев в своём сентябрьском ежегодном Послании народу президент Токаев подтвердил, что казахи — это государствообразующая нация Казахстана. Но его почему-то никто в расизме не обвинил. Потому что это нормально! Как быстро всё может меняться! Всего год прошёл, а что будет ещё через год!?«
Сложно сказать, что будет ещё через год, но уже в феврале случились кордайские события. И объектом воздействия — физического и информационного — стала не какая-то мифическая когорта «велосипедистов, филателистов, вегетарианцев, финнов, шведов», о которых говорил Айдос Сарым, а вполне себе конкретная дунганская диаспора Казахстана. Однако если в январе 2019 года практическое действо ограничилось побитыми стёклами и митингом в Караганде, то в феврале нынешнего года нагнетаемый в казахской части общества националистический психоз материализовался уже на качественно ином уровне. Идеологи и пропагандисты казахского национализма, включая самого Тайжана, выражали, правда, формальные сожаления по поводу случившейся трагедии, но на фоне людоедского улюлюканья их многочисленных сторонников эти сожаления выглядели откровенно крокодиловыми слезами. На кордайском рубеже радикальный казахский национализм сделал принципиальный шаг вперёд, уверенно перешагнув через грань, за которой начинаются пожары, кровь и толпы беженцев.
В марте 2007 года журналист Серик Малеев писал о кровавом конфликте в Енбекшиказахском районе Алматинской области:
»…никакой межнациональной розни здесь нет и в помине. Хуже того и страшней. Мы видим по одну сторону баррикад этнический чеченский криминал и сросшуюся с ним коррумпированную казахскую власть в лице того же прокурора района, акима, начальника РОВД. И, с другой стороны, местное население: казахов, русских, турок в условиях совершаемого беспредела со стороны этнических криминальных групп, прикрываемых и оберегаемых властью, вынужденных прибегнуть к собственным мерам самозащиты. А в результате — в заложниках конфликта оказались чеченцы».
В феврале же нынешнего года Серик Малеев, теперь уже главный редактор сайта «Алтын Орда», в своей авторской колонке по горячим следам кордайских событий пишет, что в основе произошедшего лежит «конфликт экономических интересов со стороны титульной нации — казахов и этнической группы дунган», в чьей среде якобы уже давно подогревались антиказахские настроения, и идеологией дунганского большинства в Казахстане стала «идеология националистическая, антиказахская и антигосударственная», и в качестве меры по разрешению конфликтной ситуации на перспективу предлагает добровольно-принудительное переселение трудоспособных дунган с перенаселённого юга на малозаселённый север. И как ненавязчивое предупреждение даёт высшему руководству рекомендацию:
«Что же касается президента Республики Казахстан Касым-Жомарта Токаева, то ему, я полагаю, следует быть очень осторожным в оценке причин межнационального столкновения в Кордае. Чтоб не настроить против себя большинство казахстанских избирателей».
Вполне красноречивая иллюстрация, не правда ли?
Что может означать такое качественное превращение? Произошло ли оно ситуативно, непосредственно во время погромов, или было подготовлено заранее? Постараемся найти ответы.
Как показывает практика (наиболее ярко в 20-ом веке это продемонстрировал нацистский Третий Рейх, а сейчас аналогичные явления мы наблюдаем на Украине), радикальный национализм является эффективным инструментом для решения не только политических, но и экономических вопросов.
Данияр Ашимбаев говорит:
«…конфликт в Кордае был связан не столько с обидами казахского населения на „обнаглевших“ дунган, а с тем, что часть дунган активно участвовала в теневых схемах организации приграничной торговли — с Китаем и Кыргызстаном. То, что произошло в Масанчи, выглядит как провокация с целью перераспределить сферы влияния…».
И далее:
«Придумывание причин, почему казахи напали на дунган — это политическая провокация… со стороны тех теневиков, которые являются бенефициарами данного конфликта — тех, кто организовал нападение на дунганскую диаспору с одной конкретной целью: перераспределить сферы влияния и получить свою долю прибыли, используя националистически-агрессивную риторику, которая процветает в последние годы в Казахстане».
Что характерно, протестующие в Караганде в январе прошлого года, обосновывая свою позицию железобетонным аргументом «армяне обнаглели», помимо прочего, также выдвигали конкретные экономические требования: передать в ведение государства карагандинский автобусный парк и освободить его собственника Артура Манукяна от занимаемой должности, а также запретить бизнесменам из армянской диаспоры участвовать в государственных тендерах на строительство дорог.
На самом деле версия о причастности неких третьих сил и организованном характере погромов звучала практически с самого начала. В своём аудиосообщении, выдержки из которого опубликовало информационное агентство КазТАГ ранним утром 8 февраля, председатель Ассоциации дунган Казахстана Хусей Дауров говорит о том, что основная масса погромщиков — это приезжие, и среди них явно присутствуют криминальные элементы. В тот же день, выступая на брифинге в селе Сортобе, председатель Казахстанского общества дунган Абубакир Воинце и председатель совета ветеранов села Масанчи Дыдар Двумаров по горячим следам сделали такие заявления:
«Какие-то мелкие ссоры бывали между нашей молодёжью, но до такого не доходило. Следственным органам нужно хорошо поработать и выяснить, откуда они приехали к нам. Третьи силы — это подготовленные люди. Они специально хотят нас поссорить, но никакая сила не сможет это сделать. Мы всегда будем жить в дружбе и согласии и всегда любить свою Родину» (Дыдар Двумаров); «Я служил в органах внутренних дел, работал следователем, и со вчерашнего дня анализировал ситуацию. Без посторонней помощи это не произошло бы. За такое короткое время не могли собрать столько народу. Не могли бы подготовиться за такое короткое время. И призывы свои распространить по всем соцсетям за такое короткое время. Но это уже говорит о том, что это было подготовлено» (Абубакир Воинце).
9 февраля в интервью информационному агентству «Фергана» председатель Ассоциации дунган Кыргызстана Карим Ханджеза рассказал:
«Чтобы не усугублять ситуацию, была закрыта граница с казахской стороны, ведь многие люди хотели сразу бежать на территорию Кыргызстана. На казахской стороне есть село Трудовик [это старое название — по названию колхоза, в состав которого оно входило при СССР, с 1993 года село называется Аухатты. — С.Г.] и рядом поле, первые 200 семей выехали туда. На следующий день утром, когда силовики заехали на место конфликта в бόльшем количестве и начали более-менее контролировать ситуацию, они разогнали хулиганов. Утром граница была открыта, людей начали пропускать. Якобы провокаторы говорили людям, что у них есть три часа, чтобы покинуть дома, и поэтому люди спешили».
10 февраля выходит репортаж информационного агентства «Фергана» с места событий. Местные жители, с которыми удалось побеседовать репортёру, говорили, что акция выглядела спланированной, часть нападавших была вооружена пиками и арматурой, также имелось огнестрельное оружие и бутылки с зажигательной смесью, при этом бόльшая часть погромщиков — не местные, явно приехали издалека, и в основном это были молодые парни. Кроме того, уже упоминавшийся выше Хусей Дауров рассказал:
«Ближе к 11 ночи завыли сирены, наконец-то приехал ОМОН. Хотя до этого нам говорили, что они ещё в 6 часов [вечера] выехали. Почему пять часов ехали? Вся районная полиция [была], но она ничего не могла сделать с такой толпой. Когда кидали камни, полиция исчезала. Говорили, что толпе дали фору в три часа, чтобы они делали всё, что хотели. Но это, возможно, и слухи. Но помощи ждали долго».
11 февраля информационный портал TengriNews.kz публикует материал о поездке в Кордайский район с гуманитарной миссией группы активистов общественного движения «Я Алматинец». Лидер движения, депутат городского маслихата Константин Авершин рассказал:
«Общались с людьми, и сложилось впечатление, что всё это срежиссированная акция, спланированная провокация. И казахи, и дунгане утверждают, что местное казахское население пыталось защитить дунган. Кто-то прятал их у себя дома. Когда в руки взяли огнестрельное оружие, аксакалы пытались образумить людей и не давали применить оружие. Местные говорят, что давно все здесь живут и знают друг друга в лицо, а тех, кто нападал, их не знают. Ощущение, что всё было спланировано, потому что, по словам жителей, у погромщиков, кроме охотничьего оружия, были и пистолеты».
Кроме того, Константин Авершин поделился информацией, полученной от пограничников:
«Со слов представителей погранвойск, такое было уже три раза. Якобы, когда беженцы начинают возвращаться из Кыргызстана, пускают слух о том, что тут заново начинаются погромы. И они снова уходят в Кыргызстан. Там тоже развернуты пункты гуманитарной помощи, где им помогают кыргызские братья после погромов».
12 февраля на информационном портале HOLA News выходит репортаж, подготовленный главным редактором портала Гульнарой Бажкеновой по результатам своей поездки в Кордайский район. Информация от местных жителей та же самая — приезжие, коктейли Молотова и т. д. Помимо этого, она обращает внимание на такие обстоятельства:
«После драки с казахской семьёй 5 февраля, где пострадал аксакал, в дунганских сёлах шли полицейские рейды. Ну как рейды — цена неофициальных штрафов выросла в несколько раз. У тех парней с видео, по версии дунган, не оказалось при себе документов, и полицейские потребовали сто тысяч тенге. Слишком много, не по правилам. Водитель сказал, что документы лежат дома в Сортобе и по закону у него есть 15 минут на то, чтобы их привезти. Он рванул, полиция за ним — остальное видел весь Казахстан».
Именно с рассылки видео конфликта дунган с полицейскими-казахами в районе 16.00 7 февраля началась массированная антидунганская информационная кампания в соцсетях и мессенджерах, а фото и видео госпитализированного казахского аксакала и его сына появились в широком доступе позднее. И далее:
«Пятнадцать патрульных машин одновременно стояли в центре Масанчи 6 и ещё днём 7 февраля, фото с видеоподтверждениями этого есть, кажется, даже у дунганских детей. А потом эти машины внезапно исчезли. И через несколько часов появились погромщики».
А ещё Гульнаре Бажкеновой удалось пообщаться с одним из непосредственных участников беспорядков, молодым парнем-казахом. Вот что она пишет:
«Как и почему погибший житель села Альжан Дархан Абдрахым в ночь с 7 на 8 февраля попал в Масанчи? Ему сказали, что там бьют казахов. И он поверил, откликнулся и с полной машиной таких же молодых джигитов, как сам, поехал „спасать“ соплеменников. В Алматы на трассе возле рынка „Алтын Орда“ легковые машины стояли в ряд и бесплатно сажали всех добровольцев, одним из которых стал 22-летний житель другого села Жамбылской области, ехавший домой к родителям, но тоже поверивший, поддавшийся всеобщему возбуждению и поехавший вместо дома в Масанчи. Как и большинство вольных и невольных участников этих событий, он не хочет называть своё имя, но при желании, учитывая камеры на дорогах и блокпостах, видеорегистраторы и свидетелей, коих немало, всё это реально проверить. По словам моего собеседника, по дороге им сказали, что им дано три часа, а потом вмешается полиция».
В своей колонке, вышедшей 14 февраля уже на информационном портале Esquire.kz, Гульнара Бажкенова возвращается к этой теме и задаётся весьма непраздными вопросами:
«В первые дни информацию о его гибели не давали [речь идёт о Дархане Абдрахыме — С.Г.]. Возможно, потому что мужчина из села Альжан, за несколько десятков километров от Масанчи, как-то не вписывался в картину групповой драки между местными жителями. Сын, муж и отец двоих детей, зарабатывавший частным извозом, один из тех 200 или 300 казахских парней, что были обмануты в тот вечер. Он поехал помогать казахам, об этом на похоронах говорили даже его родные, и кто-то ведь ему сказал, что там в Масанчи прямо сейчас бьют казахов. Потом кто-то допустил их беспрепятственный проезд до самого Кордая и дальше через приграничный блокпост. По словам жителей Масанчи, машин было больше ста, и даже если ужас преувеличил эту цифру, удивительно, как их все пропустили. Приграничная зона, рядом военный гарнизон, а тут — огромное количество машин, набитых агрессивными пассажирами мужского рода. И среди них люди с оружием, хорошо осведомлённые о том, на что идут».
1 марта в ходе рабочей поездки в Кордайский район уже сам президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил:
«Известно, что в районе есть люди, которые активно занимались контрабандой. Участвовать в этом бизнесе хотела и другая группировка. Одним словом, из-за контроля над источниками незаконных доходов возник конфликт между двумя криминальными группами».
За скобками, правда, осталось одно очень важное обстоятельство. Как сообщает Данияр Ашимбаев, «инсайды говорят о том, что теневиками являются высокопоставленные чины в северной и южной столицах». И это многое объясняет. По всей видимости, ударной силой погромов были слаженные и скоординированные группы «торпед» из состава криминальных структур, на которые оперативно нарастили «мясо» добровольцев, а зелёный свет и фору по времени им обеспечили те самые высокопоставленные бенефициары. В отношении же казахских национал-радикалов Данияр Ашимбаев отмечает: «…часть националистов поддерживала этот конфликт в силу собственных убеждений, а другие — в интересах тех самых теневиков».
Что интересно, при общей стратегической линии многие известные представители националистического лагеря в данной конкретной ситуации были осторожны в своих публичных оценках причин кордайских событий. Так, например, 10 февраля в беседе с корреспондентом издания Forbes.kz Айдос Сарым высказался о неоднозначности ситуации:
«Произошедшая трагедия — это проявление процессов, которые происходили не один год. Нельзя свести вопрос только к социальной неустроенности в регионе или межэтническим конфликтам. Надо рассматривать ситуацию в совокупности — регион сложный, приграничный, где возможны контрабанда, наркотрафик и коррупция. Я бы не сводил это всё к бытовой ссоре. На самом деле всё сложнее. (…) Озвучивают версию о вмешательстве третьих сил. Если предположить, что так и есть, то, скорее всего, это криминальные структуры. Регион приграничный, возможно, имеет место передел сфер влияния».
Святослав Голиков, специально для EADaily
Источник
