Серия «Марафон "Обитель героев"»

Тёплым сентябрьским вечером улицы Болоньи были как обычно оживлены. Жители города были увлечены своими обычными городскими делами. Хотя не все… Многие целенаправленно устремились туда, откуда лились невероятно сказочные звуки скрипки.

Адриано стоял под светом фонаря, высокий и худощавый, в абсолютно простой и небогатой одежде, закрыв глаза, будто закрываясь в коробочку, чтобы всю существующую в нём сейчас музыку выплеснуть в руки. О, эти руки! Тонкие длинные пальцы одной руки перебегали по струнам словно маленькие человечки, вторая же рука уверенными и решительными, но в то же время плавными движениями вела смычок… Музыка лилась нескончаемым потоком, то вверх, то вниз, заставляя столпившуюся вокруг публику замирать, будто это их последний вдох. Нет ни единого человека в Болоньи, кто бы не знал Адриано. Он был гением – скрипачом, играющим без нотной грамоты. Он смотрел в ноты, но ничего в них не понимал, однако его исключительный слух позволял воспроизводить любую композицию. Правда, Адриано играл их нечасто. Он играл свою музыку – музыку, идущую от сердца. Никто и представить не мог, в какие удивительные миры попадал Адриано, закрывая свои никогда неулыбающиеся глаза.

Адриано не был беден, никто не знал, для чего он каждый вечер выходит именно на эту улицу и встает играть именно под этим фонарём. Но если кто-то из приезжих случайно кидал Адриано деньги, он раздавал их тем, кому они действительно были нужны.

Многие хотели с ним познакомиться и пообщаться, но Адриано довольно резко и слегка надменно отвечал что-то вроде: «Мне нужно идти». Кто он? Чем он живёт? Никто не знал.

Адриано жил в собственном доме на другом конце города со своей старой нянюшкой, которая уже давно из прислуги превратилась для него в семью. И только она знала обо всех его тайнах и чувствах. Она не могла назвать его исключительно хорошим человеком, ведь когда-то после смерти матери, он прогнал из дома своего родного отца. Но его душевная боль делала его лучше, через неё он будто очищался. Внутри себя он мечтал об истинной взаимной любви, но внешне всегда был спокоен, будто кроме него в мире абсолютно никого нет. И может поэтому он стоял там под фонарём каждый вечер и играл музыку своих внутренних миров.

Однажды эта цепочка однообразных дней должна была прерваться…

Её звали Елизавета. Бабушка звала её Лизаветой на старинный лад, а друзья звали Лизка. Лиза была коренной петербурженкой и работала в гончарной мастерской, а по вечерам вела эфир на радиостанции.

Она была красивой девушкой, и свою творческую натуру она подчеркивала внешними деталями: красила волосы в разные оттенки, делала яркий макияж, сочетала в одежде контрастные цвета. Но за этой неординарной внешностью, скрывался обычный человек со своими радостями, грустью, принципами, любовью и человечностью.

Лиза была перфекционистом и старательно доводила любое дело до конца. Даже когда вдохновение покидало её, Лиза упорно не хотела бросать начатую работу. В этот пасмурный четверг было именно так. Лиза пришла на работу в мастерскую, сняла своё рыжее пальто, которое идеально подчеркивало изумрудный цвет волос Лизы, аккуратно поставила свой зонт с деревянной резной ручкой у входа и села за станок. Эту скульптуру Лиза готовила к выставке уже почти три месяца. Начинала она её вдохновлённая любовью к исключительному, как ей казалось тогда, человеку. Молодые люди готовились к совместному путешествию по случаю маленького пятилетнего юбилея их совместной жизни, но всё рухнуло в один прекрасный солнечный день, когда Лиза застала его на Львином мостике – парень целовал какую-то неизвестную ей барышню. Да так страстно целовал, что не заметил даже проходящую мимо Лизу, которая спешила домой с вечернего эфира.

«Как будто специально», – думала Лиза, потому что окна Елизаветы выходили на канал Грибоедова, как раз недалеко от того самого моста.

И вот теперь она сидела перед этой скульптурой, которая олицетворяла их любовь, вспоминала этот противный солнечный день и никак не могла её закончить – руки буквально опускались.

На самом деле, Лиза была очень доброй, нежной и заботливой девушкой. Она могла бы сделать счастливым любого мужчину, вот только попадались ей постоянно «не те». Девушка всегда сильно идеализировала людей, надеялась, что к ней будут относится так же трепетно, как и она к объекту своей любви. И, увы, за этим заблуждением она не замечала, как становится для человека только прислугой в доме. Лизин перфекционизм тогда начинал сильно зашкаливать, и она из спокойной и милой девушки превращалась в фурию, которая начинала скандал из-за неправильно расставленных тарелок, оставленного на столе не помытого стакана, брошенных как попало снятых ботинок в прихожей. Всё это объяснялось очень просто: Лиза чувствовала, что её больше не любят, и она отвечала тем же.

Когда-то она была уверенной в себе, но вот такие отношения принесли с собой целую корзину комплексов, а копаться в этой корзине Лизе было нескончаемо тяжело.

Жером впервые ехал на поезде в совершенно новый для него город. Ле-Ман – так назвал это место смотритель их детского дома. Карие глаза Жерома были устремлены вдаль – туда, где остались его друзья и мадам Дюмаж, где был его дом на протяжении шести лет. В этих глазах можно было увидеть и грусть, и надежду. Быть может в этой семье его будут трепать за шевелюру цвета тёмного ореха, обнимать его худое немощное тельце и говорить, как его, Жерома, любят и всегда хотели именно такого сына.

У него был только один страх – а что если они от него откажутся? Или будут бить и закрывать в комнате в наказание за мелкие провинности? В эти моменты Жером крепко обнимал своего медведя Паоло, утыкался в него носом и просил у Бога, чтобы тот помог ему и дал добрую и любящую семью. Паоло появился у Жерома с самого рождения – мама, которая отказалась от него, оставила ему этого медведя. Мадам Дюмаж рассказывала, что мама Жерома не могла взять его с собой, потому что она была не замужем, и это был бы позор для неё. И Жером простил её и иногда молился о том, чтобы мама вернулась и забрала его.

Одет Жером был скромно – бежевый застиранный свитерок, оставшийся от кого-то из старших детей, коричневые брючки с бережно выглаженными мадам Дюмаж на них стрелками, серое поношенное пальтишко и новенький картуз, который Жерому подарила мадам Кремьё (его будущая мама). Мальчик не был шалуном или упрямцем. Напротив – Жером был скромным, спокойным ребёнком, который любил много читать и рисовать вымышленных персонажей. Мадам Кремьё заметила его именно поэтому – среди бегающих и шумящих на прогулке детей он единственный сидел на скамеечке и что-то рисовал в своём блокноте.

Пы.Сы. Фото взято из интернета. На его авторство не претендую и спасибо его автору)

Асе было немного за тридцать. В душе она чувствовала себя молодой и активной, но к своим тридцати трём стала ловить себя на мысли, что ей «лениво». Саму себя Ася считала вполне заурядным человеком, находящемся в постоянном поиске «своего» стиля. Но рыжие кудри и веснушки на пол лица уже выделяли её на общем фоне, не смотря на то, что вокруг всё больше появлялось смелых людей с разноцветными волосами.

Работала Ася дизайнером, но одевалась вполне обычно, без «криков моды» и «последних писков». Скорее в её одежде прослеживалось удобство, нежели попытки обратить на себя внимание. Чаще всего девушку можно было увидеть в обычных джинсах, ботинках на плоской подошве и совершенно обычных футболках.

Ася была слегка полновата, и это было её основным комплексом, с которым Ася боролась каждый день, как на татами с сумоистом (так она себе представляла внутреннюю борьбу со своей нелюбимой стороной). Одежду найти было всё труднее, да к тому же уверенность в себе покидала её с каждым лишним килограммом. А уж про взгляды со стороны и говорить нечего – Ася сквозь землю готова была провалиться, когда ощущала на себе осуждающие её комплекцию взгляды.

Но, не смотря на это, Ася была хорошим и отзывчивым человеком. Друзья всегда были ей рады и всегда поддерживали её. Да и парни оказывали ей знаки внимания, но у Аси уже был любимый человек. В то время они переживали «кризис трёх лет», поэтому часто расстроенная Ася заедала своё настроение огромным количеством углеводов.

Родители Аси были художниками, поэтому судьба девушки была предопределена ещё в детстве. Никто не спрашивал у Аси, кем она хочет быть – все итак догадывались, что родительский авторитет победит. А Ася хотела. Ася хотела быть хореографом, потом музыкантом, а после актрисой, писателем… В общем, что бы она ни выбрала, а всё равно бы стала тем, кем стала.
В двадцать пять лет у Аси появился первый в жизни кот, который стал для неё самым лучшим другом: они вместе ели, вместе спали, вместе смотрели кино и читали книги. И, как верно было подмечено, «питомцы похожи на своих хозяев» – они оба не просто были рыжими друзьями. В душе у каждого из них жила наивность и несерьёзность.

Пы.Сы. Картинки для заданий я брала из интернета (так как я художник, я постоянно сохраняю себе понравившиеся пикчи на компьютер), поэтому на авторство фото не претендую).