ВПитере

Хочу поведать вам самую мерзкую историю, которую кто-либо, когда-либо мог слышать в своей жизни 😩

А участвовать в этом, сука, могла только я 😫

Действующие лица: Я, Вася и Костя.

Вася должен мне одну тысячу рублей. Одну. Взял на один день. Прошло больше недели,на звонки и смс не отвечает, а меня взбесило что парню 29 лет и он гасится с одной тысячей рублей. В итоге вышел на связь, извинился, предложил завести ко мне домой, я в отказ. Решили встретиться на его территории (дома лежит; бухал-гулял; только налом деньги; приезжай, отдам больше, чем должен. Я ему "отдай хоть то, что должен" )

Встреча на нейтрале ему не понравилась ибо он вспомнил, что он повар и должен накормить меня...

Еду. Встретил. Пришли. Приготовил. Вышел его сосед Костя, поел с нами.

В промежутках между готовкой, Вася поковырял в зубах на верхней челюсти зубы.. Вилкой,ножом и ключами, но я то видела уже такое и поэтому не особо испугалась.

После пошли в комнату к Васе. Он вечно гонял Костю (типа сделай это, сделай то), его это достало и он сказал, что пошёл к себе.

На компе Интерны, Вася ржал, а я сидела в телефоне.

Затем Вася пристал "давай фильм посмотрим"

Эээ я говорю, что терпеть не могу фильмы - лишь бы не смотреть (процесс такой с романтичным налетом, а тут Вася.. Я начала думать как сбежать по быстрому)

Как Костя ушёл, прошло 5 минут и меня достал Вася. Он сидел и очень сильно чесал себе весь свой детородный орган.

Он чесал и яйца и х%#.

Х%# прям вытягивая.

Мне было так стыдно, что сказать об этом ему никак не могла 😏

Затем он начал очень сильно громко отрыжки пускать. Просто каждую секунду и с таким страшным звуком он это делал (((

При этом смотрел в глаза 😳 типа все хорошо, че уставилась то?!

Нервы мои сдали. Я накричала на него "Какого х%# ты сидишь и отрыгиваешь? Ты зае!^! Сдерживай хоть немного себя или сходи в туалет, так нельзя перед людьми!"

Васе стало действительно стыдно (как мне показалось) и он сел мне на уши, что не может себя сдерживать, что это больной желудок и ещё какая то разная хрень. Извинился. Попросил меня, не обращать на это сильного внимания, потому что ему и так очень стыдно!

Прошло ещё 5 минут. Я постоянно в телефоне, а он ржёт под интернев, сосет кальян - прям всю трубку в рот, а она у него такая здоровая была.

Я все отказываюсь от кальяна, а он мне типа "я старался сделать кальян для тебя"

Но мерзкий, всю трубу себе прям до гланд опускал.

И потом меня начало тошнить от его уже диких отрыжек. Это было фуууу как. Я встала и сказала, что ухожу, поздно, все дела.

Стою в коридоре, чешу волосы, собираю хвост. Вася стоит чтоб проводить меня и тут началось 😩

Вася -"Че то меня тошнит!"

Резко открывает входную дверь и выбегает.

Я подумала, что он на улицу собрался выйти, на воздух, но нет! Он на лестничную клетку выбежал, дверь входную не закрыл и как начал извергать огромным потоком мощной волной всю блевотину что у него была в себе 😫

Так на минуту, мы на пятом этаже-самом верхнем, а Вася блевал на лестничной клетке, затем под дверь соседям, а потом тварь прям в лестничный пролёт с пятого по первый этаж, т.е. прям вниз, облокотился на перила и начал блевать на первый этаж.

Из него выходил такой поток дикий что стояло эхо!!! А он ещё при этом издавал отрыжки

Дверь то он, сука, открытой оставил и я все это слышала ((( а потом пришёл запах ((((

И тут меня накрыло

У меня у самой начались рвотные позывы, от его дикого запаха меня зашатало и я прям в обуви побежала к нему в комнату на лоджию. Меня так тошнило, я держала рот руками, дышала носом (а в носу запах его блевотины) и умоляла себя перетерпеть и не блевать самой. Я чуть не плакала. Несколько раз я думала сорвусь и прям взвизгивала 😔это было ужасно. Блевал он долго. Я закрылась на лоджии, чтобы не слышать этого.

И тут пришёл мистер Блевот и из коридора мне кричит "*обращается по имени*, Че ты встала там? Сколько мне тебя ждать ещё? Домой ты едешь или остаёшься? У меня есть где спать!"

Я вылетаю с криками - "Нет, нет ,нет,нет, нет, нет, нет у меня есть свой дом"

Если ты сейчас ешь, то лучше не ешь. Далее ад.

Выхожу в парадную я первая, руками закрыла нос и рот. Глаза закрыть не могу, рвота везде .... До первого этажа рвота на перилах, на лестницах, везде с 5 по 1 этаж!!!!!! Мне казалось что я прошла 100 этажей!!

И я побежала 😆

Он побежал за мной. Он поскользнулся на своих извержениях и упал 😆

Я ему кричу "Х%#ли ты лёг, иди домой!"

Он встаёт и бежит за мной "я тебя провожу!"

Аааааа я на улице! Дождь и свежий ветер!!! Я заплакала 😂 честно заплакала!

Впервые радовалась петербургскому дождю и этой свежести. Начала сильно и много дышать! Голову на вверх подняла и дышала!!!!! Со звуком жадно глотая воздух!

Но мистер Блевот меня догнал, провожу говорит. Говорю, что не надо, я сама. Место ещё такое стремное. От метро девяткино 20 минут на маршрутке, деревня какая-то.

Настаивает, что до остановки доведёт, я на него наорала, что не надо со мной ходить и мне плохо стало от него )

А он мне -"Ты нервничаешь, я не могу тебя оставить одну здесь, на маршрутку провожу. "

Я замолчала и пошла впереди, он за мной. Время позднее. Дошли, остановка конечная там. Я не останавливаясь говорю "Пока, я поехала, мне пора и я хочу уже сейчас послушать музыку и стоять с тобой не буду" зашла в маршрутку.

Одна я в ней.

Он стоит и смотрит на меня такими глазами, будто это я ему все наблевала там.

Он с какого то боку лежал на своей рвоте на лестнице когда упал и видно было, что он грязный.

В маршрутке водитель, рядом с ним парень и ещё двое с ними сидят и общаются, смотрю, ко мне обращаются, снимаю наушники, а они плохо по-русски говорят, но спрашивают, что у меня случилось и что мне сделал этот парень, что щас они его догонят и поговорят.

Все нормально говорю, не надо ничего делать. Они спрашивают, бил ли он меня или может как мужчина он меня обидел (типа изнасиловал они спросили, ну неудобно им было задавать этот вопрос)

В наушниках раздаётся "На десерт рвота с Хайнекен" фу ну почему сейчас?! Мысленно плачу я(((

Мужчины из маршрутки долго разговаривали меж собой, смотрели на меня, когда доехали до метро ещё раз обратились ко мне с вопросами. Они реально подумали, что этот Хромоножка меня побил или изнасиловал.

Нет говорю, все точно хорошо, и посмотрела на себя в зеркало, вид у меня был оказывается действительно не очень.

Ну и что? Цена вопроса тыща рублей. Этот ужас ценой в тыщу отечественных рублей я никогда не забуду. Это было ужасно.

Я приехала домой и вся помылась.

Я мылась и плакала. В себя не могла прийти.

Больше я с ним не общаюсь. Это полная дичь!!!!

Ночью он мне позвонил, я ответила, думала может извинится. Спрашивает, как я доехала и как чувствую себя.

Спрашиваю я у него , как же он там, не тошнит ли его? А он вообще не в понятках и довольно грубо отвечает "У меня все хорошо, меня не тошнит, а тебя не тошнит?"

В общем закончила я разговор фразой, что хочу спать и все.

Произошло все это в субботу. Сегодня вечер понедельника,а я до сих пор не могу придти в себя 😔

В ожидании лета, или о пользе фиктивного брака

В октябре я вернулась домой. Я хотела забрать свои документы. Я надеялась, что они пока ещё не поменяли замок, и что дома никого не будет. Пробралась в квартирку, как воришка какая. Но дома была мама. Она начала вдруг говорить "доченька", то да сё, заманипулировала меня, и я осталась с ними, перезимовать.

Мою прежнюю работу, на которую я не ходила уже месяца два, я потеряла, на моё место нашли кого-то ещё. В одной из школ в округе мне предложили поработать гардеробщицей, пока место училки не освободится. Я согласилась, я была в тот год совершенно прибитой. Маме моя должность не понравилась, и она стала обзывать меня уборщицей. Наверное, я портила её гламурный имидж. Вскоре, правда, меня сделали лаборанткой в кабинете физики. Денег я зарабатывала нишиша. Я не знаю... Отдалась родительской воле, может.

До этого, пол-осени я провела в Питере. Сначала жила у разных подружек. Потом подружилась с классным барыгой, и даже переночевала с ним однажды. Потом у меня в жизни появился дикий друг Лёша и его семья. Одновременно со всем этим, я вспомнила, что учусь в институте, и начала ходить на лекции. Но меня увезли на скорой помощи в больницу, и там я провела где-то неделю. Многие люди таскали мне туда передачки.

Один раз я позвонила домой, но на меня наорали в трубку, и я окончательно убедилась, что свалила оттуда неспроста, пусть даже так по-дурацки, ни с чем и в никуда.

Моя питерская неустроенная жизнь мне нравилась. Свобода! Я присмотрела себе неплохую работёнку, побежала за своими документами, и вдруг сдалась в плен.

С тех пор как я вернула родителям их блудную дочь, со мной начало происходить нечто нехорошее. Я не могла спать и сидела в морозные ночи у открытого окошка. Не, прыгать и разбиваться я не хотела, да к тому же мы всё равно жили на первом этаже.

Иногда по вечерам меня выпускали к подружке, которая тогда жила неподалёку. Она работала медсестрой, жила одна и голодала. Маленькая Лена. С ней я была "дома".

Иногда ко мне заезжал Лёша-друг и забирал меня с собой на выходные. Он был безобидного вида и был способен убедить моих родителей, что мне необходима культурная программа время от времени. И это было правдой.

Дома ко мне относились, в общем, неплохо, только время от времени тормошили меня с вполне резонными вопросами о моей прошлой жизни. Я пыталась отшучиваться, но мои ответы приводили обоих моих родителей в бешенство. Поэтому я всё больше отмалчивалась, и это работало. Хотя это были вовсе не те отношения, которые я б хотела иметь с родителями.

Через некоторое время мама вдруг задалась целью выдать меня замуж. Когда-то, я точно это помню, она была доброй тётей. Но теперь она стоит у меня перед глазами, орущая. "В твоём возрасте у меня уже была ты!", "Ищи женишка - и проваливай", "Лучше б у меня были сыновья, а не девки", и прочий бред.

К своей задаче она, как обычно, подошла серьёзно. К нам в гости стал часто ходить белобрысый штурман и приносить мне учебники по математике, чтоб подготовить меня к зимней сессии. Брррр.

Конечно, никто б меня не заставил выйти замуж, мы ж не в Афганистане жили. Но именно в этот период я вдруг задумалась о пользе фиктивного брака. Скорее всего, я просто нуждалась в профессиональной психологической помощи или в таблетках от депрессии. Но за неимением таковых, моё воображение разыгралось, и мой моск отказал мне в рациональности. Я вдруг начала, по старой привычке, прикалываться, и никак не могла остановиться.

- Серёжа, - позвонила я, - пошли с тобой встретимся!

Я подумала, что из всех моих знакомых Серёжа произведёт на маму самое благоприятное впечатление. Он был на пять лет старше меня, и у него было хорошее образование (то ли инженерное, то ли филологическое) и внешность. Но всвязи с безработицей и беспросветной ситуацей в стране, он работал в метро, чинил эскалаторы.

Я, практически, не знала Серёжу, но чувствовала, что он "свой". Моё чутьё меня не обмануло. Он согласился сыграть моего жениха, и не требовал от меня ни особых обьяснений, ни наград. Заинтриговался, наверное.

Перед тем как познакомить родителей с их будущим фиктивным зятем, я провела ночь в ...эээ... это отдельная история. В публичном доме. Я забыла, как именно называются квартиры, в которых сидят девушки-на-выезд. Мне было любопытно. Знакомые девчонки меня проинструктировали, как это бывает, и как можно выкрутиться, чтоб получить деньги, ничего не давая взамен. Но, прибыв на сборный пункт и послушав рассказы профессионалок, я поняла, что чаще всего бывает как раз наоборот: их пользуют много и жутко, но не любят за это платить.

А мои подружки-медсёстры, вроде такие приличные и хорошие девочки, раздобыли для меня кло(а?)фелин. Это такие капли. Кажется, для глаз. Если их добавить в дринк - человек засыпает, и его можно смело грабить, или хотя бы просто благополучно от него слинять. Всё это звучит дико, конечно. Но жизнь была злой ко мне в те годы, и я, видимо, нашла нужным стать злой, тоже.

У меня эти капли были с собой несколько лет, но я так и не захотела ни разу их на ком-либо испытать. Выкинула их потом.

Это была обычная, 2-х комнатная квартира. Там находилось штук семь девочек, три охранника и большая злая собака, все в полной боевой готовности.

Все они очень нервничали. Видать, это была рисковая работа. Они не мчались на любой заказ, полученный по телефону. Сначала они проверяли в своих списках высветившийся телефонный номер. У них был "чёрный список", составленный из горького опыта невезучих работниц. Затем они вели долгие переговоры, пытаясь угадать, не замышляет ли заказчик что-то ужасное.

К полуночи я, наслушавшись душераздирающих историй, решила потихоньку дождаться утра, чтоб свалить оттуда, пока жива-здорова. И ушла спать в другую комнату. Уже сквозь сон я услышала новый заказ. Кто-то очень подозрительный требовал высокую стройную брюнетку. "Я не поеду туда!" - завопила одна из девочек. Остальные были черезчур блондинистыми и низкорослыми. "Пускай новенькая съездит!" - хором решили они. Меня вытащили из кровати и повели в машину, вместе с собакой, двумя охранниками и ещё одной девочкой (чтоб у клиента был выбор). Я стала прислушиваться к своей притупившейся интуиции: стоит ли ломануть оттуда на пути между машиной и хатой клиента? или пойти посмотреть на него, раз уж я тут, а там видно будет?

О, я также забыла сказать, что я в то время плохо себе представляла, как это, вообще, бывает. Ну, Это. То есть, я в ту ночь была не просто дурой, а дурой в квадрате, или даже в кубе.

По прибытию, к клиенту сначала пошли мужики с собакой и тихо слушали под дверью, не стучась. Потом они вернулись и сказали, что не хотят нас туда отправлять, потому что они слышали много голосов. И мы уехали.

Пути господние неисповедимы, но провидение явно удержало меня от кривой дорожки, на которую меня вдруг занесло.

Ещё в ту ночь я познакомилась с крышей. Это были такие бандиты, которым принадлежала эта квартира с проституцким бизнесом. С ними у меня тоже всё обошлось, они просто поздоровались, немножко поговорили и уехали по делам. Я -везучая, бесспорно.

Утром я повезла моего красавца-жениха к моим предкам на смотрины. Купила ему цветы - моей маме чтоб дал, ну и, там, не помню, пирожное-мороженое.

Я объявила, что выхожу замуж за этого Серёжу. Начала искать себе квартиру в аренду, денег на квартиру, и договорилась с моим другом Вовкой о сожительстве в моей будущей квартире после моей свадьбы. Вовка мне нравился, но на показательную роль мужа не сгодился бы.

Приближался день моей свадьбы, а у меня всё никак не получалось раздобыть денег. Конечно, можно было бы просто попросить их у кого-нибудь, но это ж было против моих правил. A все мои невероятные теории о добыче денег - с треском проваливались на практике. Я не стану тут это перечислять.

Когда времени совсем не стало, я сказала родителям следующее:

- Ой, что было!...

- Что случилось, доченька? - забеспокоились мои папа и мама.

- На Серёжу напали в подъезде и забрали у него все деньги, а у него как раз с собой были ВСЕ его деньги, на свадебку и всё такое.

Я была очень, очень больной девочкой в ту зиму, но большинство людей этого не замечало. Значит, их душевное состояние было ещё хуже моего? Или, всем было интересно посмотреть, что я буду делать дальше?

Родители мне восполнили "Серёжину утрату", и я сняла жильё. Они мне также навязали приданое: мебель, сковородки, швейную машинку. Потом они долго обижались, что я растеряла всё имущество. На свою свадьбу я им сказала не приходить, потому что, типа, щас так немодно. Родители были уже привычные к моим странностям и не спорили.

Почему-то все мои друзья, которых я посвящала в этот бред, мне помогали. Может, в ожидании развлечения, у меня ж была репутация клоуна.

Кто-то сделал нам с Серёжей серебряные колечки, кто-то вызвался быть свидетелем в загсе, кто-то одолжил фотоаппарат, чтоб у меня были фотки-доказательства бракосочетания. Кто-то примчался ко мне рано утром, чтобы дать мужскую одежду, чтобы, когда родители наносили визит и не заставали моего муженька, но видели б свидетельсва его присутсвия, в виде брюк и рубашек. Кошмар...

Это был странный фарс. Через несколько недель мне надоело прикидываться замужней. C родителями отношения, конечно, испортились. C Вовкой мы не ужились. Hо мне стало легче.

Кстати, я с тех пор никогда никому не вру, кроме как когда это необходимо.

И вроде я уже давно пришла в себя. Но иногда в полнолуние... ...

лето-95

Я стояла на карнизе, снаружи окна комнаты Лёхи Петрова. Я гадала, смогу ли разбиться насмерть, слетев с окна третьего этажа, или только всего лишь сломаю кости и опозорюсь на всю округу.

Лёха и Саня, мои бывшие любимые друганы, высунулись покурить из соседнего, кухонного, окна. Они увидели меня, и их головы быстро исчезли из моего поля зрения. Через несколько секунд они уже выбивали запертую на замок дверь Лёхиной комнаты.

У меня оставалось ещё несколько мгновений, чтоб спрыгнуть, но я не могла так быстро решиться на это, потому что я тормоз по натуре. Моя тормознутость спасла мне жизнь: Саня успел дотянуться до моей руки и сдёрнуть меня на пол комнаты.

Саня-одноклассник провожал меня до дома. Рыцарь хренов.

Но всё-таки классно с пацаном идти. Когда на пути оказалась оставленная на ночь пустая, бесконечно длинная электричка, мы не стали её обходить, потому что Саня продемонстрировал свою смекалку, или физическую силу, или что там у него было вместо. Он раздвинул дверцы вагона, взобрался наверх и протянул руку. Я задрала ногу. Саня отвёл глаза. Я была как контуженная.

Всю дорогу мы молчали. Интимно так. Типа, какие тут ещё могут быть разговоры между своими-в-доску друзьями? Или врагами... Только один раз Саня решился прервать тишину:

- Что ты обо всём этом думаешь?

Я не отвечала.

Перед моим домом мы с минуту постояли на месте, пока я не пробормотала:

- Ты иди домой. Я и без тебя разберусь.

Саня с готовностью удалился.

"Щас залезу на пятиэтажку и совершу свой последний полёт," - думала я, сидя на поребрике. Самоубийство было для меня делом уже решённым. Вопрос оставался: когда и где?

"Не, щас не буду. Спать охота. Вот завтра встану, порощаюсь с родными и пойду топиться. С моста - в Неву. Верная смерть."

Мне было не страшно. Я вообще больше не испытывала никаких чувств. Даже плакать не хотелось.

На следующий день я собралась в свой последний путь. Однако, сам "последний полёт" был уже отложен на пару-тройку дней. Куда торопиться-то? Упаковала в пакет пару трусов, пару тельняшек и паспорт. Написала родителям записку: "Я ухожу из дома навсегда. Не переживайте и не ищите меня. Я вас люблю". Положила письмецо в тумбочку, чтоб не сразу нашли и не пустились в погоню. Поцеловала маму на прощание и сказала, что ухожу на работу.

Вместо работы я пошла на электричку, которая привезла меня к подружке. Там я прожила два дня, потом пару дней - у другой подружки, после - у третьей.

Я одиноко разгуливала по питерским улицам. Я зачем-то пожаловалась фотографу на Невском, что мне негде жить. Он с

радостью дал мне свой номер телефона и спросил, не хиппи ли я. Вид у меня, действительно, был хипповый и потерянный, новый, особенный, печально-отчаянный, пугающий некоторых людей и притягивающий других. Девчонки говорили, что я осунулась.

Несколько часов подряд я провела на Дворцовой площади, сидя на булыжкиках, и ловила последнее, уже осеннее, солнечное тепло, потому что лето заканчивалось. На площади был какой-то праздник, много музыки. Тусовка молодых беззаботных девчонок синхронно разучивала какой-то новый поп-танец.

У меня появилась склонность долго и невидяще смотреть в пространство. Помню, что, наконец, я поднялась с дворцовых камней и медленно пошла по направлению к мосту.

Но шагов через двадцать меня окликнули. Моего внимания жаждал очень серьёзный студент из Индии, смешно выговаривающий русские слова. Я прогулялась с этим моим новым знакомым, объявив, что я, зрелая бедолага, ушла из дома, мне негде жить и, вообще, жрать хочется. Индус купил мне апельсинового сока и стал поучать: "Вернись домой, вернись домой!" Я договорилась с ним о свидании на следующий день и решила опять переночевать у Ани.

Потом я медленно брела по Петроградке, пытаясь вспомнить название улицы, на которой жила знакомая девочка Аня. Была уже полночь.

"Красноармейская? Красногвардейская? Краснознамённая?" - гадала я искомую улицу, но не очень переживала, что заблужусь, потому что знала, что рано или поздно я всё-таки доковыляю до нужного адреса. Да я и вообще потеряла способность переживать...

Мне было немного неудобно обьявляться у Ани второй раз подряд. К тому же, Анюта даже не была предупреждена, что у неё опять будет спать эта непонятная деваха, я. На меня опять накатили мрачные мысли: "Вот если сейчас какая-нибудь машина остановится, я туда сяду, к бандюкам, и попрошусь с ними остаться. Мне всё равно. Я ж умирать собралась. Мне негде жить. Я человек конченный."

Какая-то иномарка не замедлила остановиться. Я разглядела в ней мужика лет 50-ти. "Куда ты, девочка, идёшь в такое время? Одна не боишься? Подвезти?" "Одна и та же песня мне посвящается," - грустила я, - "А что? Мне пофиг," - и обьяснила мужчине, что где-то тут есть улица со словом "красный". Оказалось, это была улица Красного Курсанта. Я продолжала идти, он продолжал ехать, мирно беседуя. Я всё-таки уселась в его практичного вида Форд.

Я удивилась, когда он честно остановился на Красного Курсанта, чтобы меня высадить. И тут вдруг мне мужик этот понравился. В его взгляде было холодное спокойствие рептилии, но он был с юмором и говорил тепло, понимающе и по делу. Я заметила на его руке маленькую татуировку - крестик на холмике, которая очень шла к его зэковским глазам.

- Вы сидели? - спросила я.

- Да, - признался дяденька.

- Сколько?

- 12 лет.

- За что?

- За спекуляцию, - последовал короткий ответ.

"Барыга какой-то..." - это было всё, что я была в состоянии о нём подумать.

Я сказала ему, что мне негде ночевать. Мужчина ответил, что для неё у него найдётся спальное местечко в его однокомнатной квартирке.

Я согласилась. Мне вот уже несколько дней было ВСЁ РАВНО.

Я не стану описывать свою ночь с барыгой, но затo скажу, что снова столкнулась с ним через год, опять же, в полночь. Шла домой с работы. Кажется, то была любовь. Я была с ним в отношениях где-то год или меньше. Где он сейчас? Жив ли?

Но не будем отвлекаться на сентиментальности. Сентябрь наступил. Девчонки раздобыли мне куртку и ботинки. Маленькая Лена дала мне свои десять долларов, они мне долго грели душу, а потом я их ей вернула, благодарная. Лёша, мой друг, провёл меня через пять колодцев где-то на углу Пестеля и Моховой. Там, в классически грязной и опустелой коммуналке, в каморке с жирными пятнами на стенах, что прилегала к большой облезлой кухне с тараканами, с вечно включённым телевизором и трезвонящим телефоном сидел на кушетке добродушный мужик в замаслянном полосатом халате. Это был Лёшин папа. "Какие люди!" - приветливо завопил он на нас зычным голосом. "Папа, этой девочке сейчас негде жить," - обьяснил Лёша и смылся. Никогда не задавая мне неуместных вопросов, мне выделили диван в большой проходной комнате. "Как можно жить в такой грязище?!" - ужаснулась я и стала их Золушкой. Мытьё полов и окон меня успокаивало. За мою прибитость и тягу к чистоте они меня удочерили.

Я попала под опёку 15-летней потрясной Лёшиной сестрёнки, жившей в смежной комнате. Мне там было классно, очень, потому что я не выносила одиночества, и его у меня не было. В любое время суток мимо меня проносился табун подростков-тусовщиков.

Я вовремя вспомнила, что у меня в сентябре сессия, и обьявилась на лекциях. Но через пару дней я вдруг загнулась и не смогла встать с дивана. Мне вызвали скорую. Дней десять я отлёживалась в больнице, неподалёку. Лёше и моим бедным подружкам опять пришлось со мной няньчиться. Они навещали меня каждый день, некоторые из них даже плакали, глядя на меня. А Лёшин папа передавал мне фаршированные перчики, он хорошо готовил.

Мне полегчало, и я вернулась на Моховую. Сдавала какие-то экзамены. Выглядела как бомжиха, в чужой поношенной одежде. Была очень довольна своей новой жизнью. Больше всего я полюбила болтаться с подростками по ночному Питеру и ни о чём не думать. Мне нравилось молчать, а они нормально к этому относились. Чаще всего ребята говорили чепуху, беззлобно безобразничали, зависали в парке, грелись у огня на Марсовом поле, или играли во что-нибудь. Кто-то приносил роликовые коньки, и мы все (человек 10 - 15) на них катались. Однажды к девочкам-малолеткам пристал какой-то педофил, а пацаны загнали его в воду, в Канал Грибоедова. А иногда к нам приходил Лёша и кормил нас или вёл нас в ночной клуб.

И ещё - крыши домов... Вы когда-нибудь гуляли по крышам в Питере?

А ведь моё лето-95 начиналось совсем не так!

Вначале, отцвели сирень и черёмуха. Я с блеском (или без) сдавала выпускные экзамены. От одного из них, по русскому с методикой его преподавания, меня вообще освободили, потому что я написала толстую работу про то, как надо ненавязчиво преподавать детям слова с непроверяемым написанием. Большинство методов и приёмов я натырила из педагогической периодики, но меня всё равно расхвалили. Я зачем-то поступила в Забороотделочный Государственный Университет, просто так, за компанию с подружкой. Подружка в тот год недополучила поступательных баллов, а я стала там учиться.

В то лето у меня был единственный в жизни выпускной. ( Все другие школьные и институтские выпускные я пропускала из-за своих вечных переездов). Я и моя подружка напились, в свинском смысле этого слова. Поехали смотреть развод мостов. Орали песни и пугали окружающих. Пытались оседлать льва у Дворцового Моста. Где-то тусовали всю ночь. Наутро я проснулась в неизвестной квартире, но в целости и сохранности. Обнаружилось, что я всю ночь носила с собой меч. Как он ко мне попал? Я думаю, что я унесла из столовки педучилища огромный тесак, в пол-метра лезвием, которым нарезали выпускной торт...

А через неделю-другую после выпускного бала я уже работала в детском доме. Несмотря на все надбавки за вредность работы со "специальными" детьми, моя зарплата была настолько смешной, что мне было грустно.

Но в детдом я вписалась легко. Бесспорно, это занятие было одним из моих призваний. Если б я не удрала, из меня мог бы выйти хороший педагог. Мне все это говорили.

Мне доверили сначала группу 11-летних детей, а потом - 15-летних. Весь персонал в детдоме мне нравился. Там не было никаких воспитателей-гестаповцев, с которыми обычно ассоциируются работники приютов.

Директриса разделила большие общие спальни для детей на маленькие каморки-загородки, чтобы у каждого ребёнка было хоть какое-то частное, личное место. Мне, привыкшей к дискомфорту военной жизни с родителями, их комнатки казались уютными.

Младшие дети на мне висли. Мне разрешалось водить их в походы на несколько часов в день, и я всё лето злоупотребляла этой привилегией.

Как это со мной часто случается, у меня появился любимчик, маленький мальчишка Лёшка. Ему было двенадцать лет, но на вид - не больше восьми-девяти, а лицо его было как у старика. Он не мог сказать, сколько времени на часах, а читал на уровне первоклашки. Но мне он всё равно казался умным. Я предположила, что он ничего не знал, потому что его никто не пытался научить. Ну и, я с ним возилась больше, чем с другими ребятами. Я не знаю, был ли он нормальным, но половину своей тогда ещё короткой жизни он провёл в психушке. В детских домах есть такая крайняя мера наказания за непослушание - отправлять отьявленного нарушителя порядка в клинику, на "поправку психического здоровья". При мне этого не случалось.

Лёшка был хилым и нервным. Иногда над ним измывались дети, когда взрослых рядом не было. В один из вечеров в мою смену он обиделся на кого-то, убежал и забился в кусты. Я его нашла, но никак не могла выманить его из зарослей. Я пообещала взять его к своим родителям в дом на ночь. Он вдруг обрадовался и вышел из своей берлоги. На ночь мне его не дали, а умыкнуть его без разрешения я не решилась. Очень плохо получилось. Я нечаянно обманула малыша.

Интересно, где он сейчас, этот Лёшка? Могу себе представить...

Ещё помню девчонку, которая постоянно умоляла меня о двух вещах: во-первых, отпустить её в другой детдом через дорогу навестить младшего братика; во-вторых, взять её к себе в дом в качестве служанки или уборщицы-кухарки. Первое желание я ей всегда исполняла, а вот о второй просьбе я недоумевала. Она мне доказывала, что одна из воспитательниц так делала с одной из воспитанниц. Я не знаю, правда это или нет.

Большинство детей имели живых родителей, лишённых родительских прав.

У вышеупомянутой девочки отец зарубил мать топором на глазах у детей... От всех историй, которые я "по-секрету" узнала от ребятишек и персонала, я осознала, что мне надо молиться на своих родителей и ни о чём не жаловаться.

Когда меня направили к 15-летним детям, то предупредили об одной их особенности: "Если Вы с ними разговариваете, а они Вам в ответ криво ухмыляются, Вы не обижайтесь. Они это не специально. Это небольшое отклонение в их психике." "Бог ты мой," - подумала я, - "Я ж сама такая же!" Я часто улыбаюсь, когда нервничаю, а люди этого не понимают.

В конце лета у моей подруги Светланы была большая свадьба. Меня назначили свидетельницей. Светка считала меня клоуном и, наверное, решила, что со мной получится хорошая развлекаловка. Но не тут-то было.

На свадьбах я до этого не была ни разу в жизни и не имела ни малейшего представления о таких праздниках. Я нанесла визит женщине, которая была профессиональным массовиком-затейником, и её обьяснения привели меня в смятение. К счастью, Светины родители наняли специального тамаду, и я должна была просто потусоваться с молодоженами и оставить в документации загса свою подпись-закорючку.

Но Света не могла оставить меня без дела и дала мне задание подготовить украшения для столовки, где должна была быть торжественная пьянка в честь Светы-невесты и её узаконенного сожителя. Она забыла, что я не рублю в декорациях. К счастью, я заметила, что у некоторых моих детдомовцев были художественные наклонности, и я засадила подростков за работу. Они изготовили для моей Светы дурацкие плакатики типа "Совет да любовь!"

За день перед свадьбой, я поехала к Свете. Она жила пару часов от меня. Меня познакомили со Свидетелем. Он был высоким красивым типом и сразу же мне не понравился. Меня предупредили, что я должна буду прилюдно с ним поцеловаться и даже, желательно, переспать с ним в брачную ночь молодожёнов, им на долгое счастье. Мне стало дурно. Я до сих пор не знаю, действительно ли так самобытны обычаи того посёлка, или надо мной прикололись.

Невеста была недовольна украшенной столовкой, и поэтому вечером мы с ней ходили воровать цветы с чужих приусадебных участков. Ближе к ночи Светлана, наконец, была визуально удовлетворена охапками астр и гладиолусов, и мы пошли спать.

Также у меня были черезчур темпераментные отношения со Светкиным женихом. Он был умным солидным увальнем, уже лысоватым в его тогдашние 25 лет. Мне он казался старым и глупым маменькиным сынком. Я любила его дразнить, а он раздражался и обижался. Но почему-то он не возражал, чтобы я их со Светой засвидетельствовала.

Я любила Светкину семью и всегда чувствовала там себя лучше, чем дома. Они мне разрешали готовить. Всё утро перед свадьбой я почему-то пекла блины. Потом меня со Светкой отвели в парикмахерскую. Там из меня сделали кучерявую овцу, а невесте навтыкали шпилек в голову. И потом началось Светкино торжественное событие, которое длилось два или три дня.

Свидетельницей быть было интересно, потому что я постоянно находилась в центре главных событий. Вот только, когда все потребовали, чтобы свидетели поцеловались, я неожиданно ломанула оттуда, уронив стул (я имею ввиду мебель). От меня отстали.

Мне там понравился другой друг жениха. Eго звали Серёжа. Но это отдельная история, которую трудно обьяснить.

В последние дни лета я столкнулась с Ним. Лёха Петров и Саня. Я сходила с ними за речку, выпить водки.

После я не пошла на работу, сбежала из места моей прописки сломя голову, чтоб спрятаться. Спятила.

А лето кончилось.

летом 99-го

Как всегда, без предупреждения пришёл Лёша. Это мой друг.

- Хочешь картофельного бульона? – я всегда ему радуюсь, хотя у нас нет ничего общего.

- Поехали в Москву! У вас завтра выходной, да? Послезавтра утром

будете дома. Поезд через полтора часа. Собирайтесь! - вдруг заявил Лёша мне и моей подруге. Он всегда был полон сюрпризов.

С Лёшиной лёгкой руки я с подружками зачастила в Москву,просто так: пошизовать, пошляться по улицам и осмотреть исторические памятники.

Моим любимым и постоянным кавалером был Кащей. Он приглашал меня куда-нибудь время от времени. "Куда ты хочешь?" "Что ты хочешь?" Классно...

Я удивлялась его историям про комсомольское прошлое. Для меня

это было новинкой, потому что в те годы говорить на такие темы было

не модно.

По-моему, он хотел слиться со мной в экстазе. Иначе, зачем он

ходил со мной на пляж, хотя не выносил солнца, или в бильярдную ,

хотя не любил играть?

Кащей не был таким уж страшным. Но я верила в воздержание.

Ещё помню двух еврейских мальчиков. Они друг о друге

ничего не знали, но их обоих звали Борями, оба были темноволосыми упитанными мужчинами лет 25ти, и оба жили с родителями.

О Боре #1 я только помню его слова "Лучше б я тебя никогда не знал". Почему-то время от времени я всё равно ему звонила. Фиг меня поймёшь...

Боря #2 - это был полный улёт. Он ввалился с другом в ночной бар, где я работала, и попросил дать им пива бесплатно, потому что у них кончились деньги. Ну, попейте, мальчеки. Не помню, как это получилось, но в выходной я пошла гулять с Борей #2, а вечером мы уже были в 2х комнатной квартире его родителей. Он гордо показал мне свою отдельную комнату-каморку. Стал хвастаться своим компьютером, но поиграть ни во что не дал, и даже потрогать ничего не разрешил. Потом он сказал, что голоден и принёс с кухни пол-курочки, оставленной ему родителями. Конечно, я тоже хотела

есть, но просить ни о чём не могла, я ж читала Булгакова. "Ты извини, но нам на двоих не хватит," - предупредил меня Боря на случай, если я посягну на его пол-птицы, и стал жрать. Когда он накушался, то потащил меня на кровать. Я не выдержала, заржала и пошла домой, предварительно натолкнувшись в прихожей на ошпаривающий взгляд Бориной мамы.

Кто ещё, кто ещё... Помню Дядю Стёпу. Мы лазили

ночью по территории зоопарка, и нас чуть не покусали собаки и

охранники.

Английский язык в то лето я уже знала почти хорошо. Какое-то время с нами жил сосед-переводчик, который гордился тем, что целый год жил в Нью-Йорке. Он давал языковые уроки по $8 долларов в час. Ко мне он был добр. Он дал мне $3 скидку, научил меня разговорному американскому, грязным ругательствам пассажиров нью-ёркского метро и описАл мне американский быт.

Я пыталась читать газету по-английски, но осиливала только по

одной статье в месяц.

В тот год я часто встречалась с женихами-иностранцами, чтоб попрактиковаться языку на халявку. Как всегда, меня занесло дальше, чем я планировала. Хотя, чего уж там... Мне хотелось чуда.

Или вот новое объяснение моих встреч с иностранцами: Это была

политическая акция. Зовите меня диссиденткой.

- От тебя разит духами за 20 метров по корридору! Где ты была? И

что это у тебя за бумаги в руках? - увидел меня, входящую,

Художник и погнался за мной.

Я успела убежать и захлопнуться в своей комнате. На мою

территорию Художник не смел входить без разрешения, потому как он

был интеллигентом.

Вскоре я пришла к нему на кухню поискать еды и потусоваться.

- Я теперь невеста! - не выдержала я и похвасталась, - Я

уезжаю в Америку! Ему 44 года и я знаю его 4 дня.

- Где ты с ним познакомилась?!?

- У фонтана... (Это было правдой. На площади у брачного агенства

был фонтан.)

- И ты с ним ... как ... УЖЕ ...???

- Уже - что? - заинтересовалась я.

Но Художник смутился и прекратил допрос.

Я пошла к моему другому художнику-соседу, Костику, в надежде, что он

поможет мне понять, что говорится в анкетах на английком языке.

От меня сильно несло духами, потому что перед свиданием у меня дрогнула рука, и я немного перестаралась. Я всегда нервничаю, когда мне чего-то хочется.

- Выпей для смелости! - моя подружка подала мне стопку тёплого медицинского спирта.

Несмотря на все приготовления, моя встреча прошла хорошо.

- Интер-девочка! Интер-Яночка!  - порадовались все жильцы моим успехам.

А я в ответ клялась, что сьезжу тоlько посмотреть на Калифорнию, и

сразу же вернусь.

Я волновалась, что Мачо одумается, испугается и не купит мне

билет. Мачо, в свою очередь, позже говорил, что он тоже

боялся, что я образумлюсь. Но всё обошлось.

Моя коммуналка была любящая и дружная. Мы могли потратить несколько часов на выяснение никчёмных вопросов типа "Кто лучше: мужчины или женщины?" или "Что изображено на этой фотографии?" или "Кто помнит формулу дискриминанты?"

Однажды мы с Художником решили пожрать мухоморов... Или, лучше рассказать , как мы с Костиком решили побегать по кладбищу... Или...

Как-то я проснулась среди ночи от галдежа на кухне, вышла туда и сказала, что я их убью. Речь тут же зашла о способах убийств. У одного из парней, оказалось, был какой-то спортивный, но вроде настоящий пистолет. Всю ночь мы стреляли по мишеням в нашей большой общей кухне. Утром все ушли спать, а я решила перед работой сходить с Художником пострелять на улице. Внешность Художника немножко напоминала лицо кавказской национальности. Он жаловался, чот менты не дают ему прохода. Поэтому он попросил носить оружие меня, под курткой. Стрельба - азартное дело, и мы

никак не могли остановиться. Как последние подонки, мы расстреляли много лампочек на улицах и в парадных. Потом мы перелезли какие-то заграждения и взобрались на какую-то башню типа водокачки. Он сказал: "Девушка тащится". Он часто почему-то говорил мне обо мне в третьем лице. Потом он чуть не упал с крыши, а я чуть не умерла со страху.

Затем я, полуспящая, ушла вкалывать, а он вернулся в койку к своей Пиявке из Махачкалы. Девочка-Пиявка гостила в нашей коммуналке в то лето, и тут же взялась за Художника, в прямом и переносном смысле. Художник говорил, что я его ревную. Возможно, он был прав, немножко.

"Я тебя так люблю, так люблю... Вышли денег?" - звонила Девочка-из-Махачкалы своему Жениху-из-Махачкалы в Махачкалу. Жених выслал ей денег на билет, чтоб она прилетела обратно к нему. На них девочка купила шубку и осталась зимовать в Питере.

На своего будущего мужа я запала сразу же. Он был похож на вождя приматов в тылу врагa. Тревожно озирался по сторонам, поминутно оценивая окружающую обстановку. В то же время, его, казалось, распирало от чувства собственного достоинства. Я всё ждала, что он начнёт бить себя в грудь кулаками и вопить, как silverback gorilla.

Но в обычной жизни он скромный. И спокойный, если его не злить. И умный. И на него можно положиться. По-моему, я была одной из этих бедных девочек, которые нуждались в защите, доброте, покровительстве. Мне хотелось папу, наверное.

Я ему тоже явно нравилась. Бедняга три дня подряд ходил со мной по городу с утра до вечера и вслушивался в мои рассказы про русских царей и цариц, на ломаном английском. Дело в том, что одной из моих (неосуществившихся) амбиций было стать экскурсоводом. Он терпел, без конца щелкал фотокамерой, и всё, что он мне сказал, было: "You are funny. It's good." И одобрительно кивал клювом.

"Ничего, что я мексиканец?" - вдруг извинился он. Его это беспокоило. Я удивилась. Я думала, что он испанец или итальянец: "Ну ладно, будь мексиканцем, что ж поделаешь".

На четвёртый день знакомства я вписала своё имя в формy визы невест, завалила его на диван, он сконфузился и уехал.

Я дала ему кличку Мачо и вернулась к прежней жизни, с Эдиком-Художником, Костиком-Художником и другими жильцами (тоже художниками). Все они были душевнобольными, творческими натурами и учились в знаменитой академии для художников на Ваське.

Костик был молодым рассеянным инженером или программистом. Он и Эдик-Мамедик были уже на последнем курсе своего художественного образования. Я фигела от их картин, особенно от копий, которые они делали в Эрмитаже. Мне они казались лучше, чем оригиналы.

Больше всего, я любила бегать с Костиком по ночному Питеру. Часто я его звала есть вдвоём на общей кухне и болтать. Однажды у Костика кончился кетчуп, и он машинально стал пользоваться чужой бутылкой кетчупа, принимая её за свою. Я ему никогда не говорила, что он ворует кетчуп у меня с подружкой. Я его любила, этого Костика. Через неделю-другую Костик вывел нам теорию, что кетчуп, выдержанный в холодильнике несколько месяцев, становится от этого густее и острее. Мы с ним не спорили. Он, наверное, до сих пор в это верит.

Кажется, с Мамедиком-Эдиком у меня тоже была любовь. Но было бы легче перечислить людей, с которыми у меня никакой любви не было. Мамедик был горбатым, или просто сутулым, и презирал спорт. У него были таланты, алкоголизм и шизофрения. С ним хорошо было дурковать, чем я и занималась с ним по ночам, увлечённо.

Трахал он не меня, а другую девочку-соседку, которая приехала в гости к сестре из Дагестана и никак не уезжала. Вскоре у неё вырос живот.

Мне сказали, что сейчас она с сыном в Москве. Она ушла от моего Эдика, потому что он методично разрубил шифонер на маленькие щепки.

Мне его до сих пор не хватает. По рассказам его друга на одноклассниках, Эдик - всё тот же. Долги, одиночество, пьянство, беспомощность...

Наверное, надо было остаться с ним и мучиться долго и счастливо, как это сделала бы любая другая нормальная русская баба.

Я чуть не забыла раскрыть тему жывотных. Тем летом я немножко погостила в деревне у мамы моей подружки. Несколько раз я пыталась доить корову. Это нелегко. Представьте, что вам нужно сделать четыре hand-jobs одновременно, а вас хотят лягнуть.

Так прошло лето 99го.

Однажды из меня чуть не сделали мойщицу туалетов.

Я пришла устраиваться официанткой в офигительный, на мой вкус, ночной клуб. Он располагался в бомбоубежище. Мне когда-то много о нём расскзывал друган-наркоман, и вот я доехала до легендарного места.

Было слишком рано для посетителей. Меня встретили и объяснили обязанности. Я поняла, что не стану тут работать, но им решила не говорить и потусоваться несколько часов в своё удовольствие. Жалование у официанток крошечное, но, как правило, можно собирать неплохие чаевые. А в бомбоубежище мне гордо объявили, что тут чаевых не подают. И что-то там было сказано про поддержку чистоты в туалете, но я им не поверила.

В тот вечер в бомбоубежище как раз репетировал популярный музыкальный коллектив. Не то "Два самолёта", не то "Два птеродактеля". Не могу вспомнить, который из них там был, я их путаю. И песен их ни одной не помню, кроме припева: "Ма-чо, ма-чо засранец!" Они много работали над этой композицией при мне, и теперь я с этим живу.

Это был наркоманский притон, оказывается. Постепенно он заполнился посетителями. На кухне сидели какие-то торчки в расслабоне. Был зал для танцев и большая тихая комната, заваленная большими подушками - чтоб поспать. Была кабинка для диджеев - я долго там просидела в трансе. В тот день в кабинке работала Славянка - я знала о ней из питерского радио.

Когда я вышла из кабинки, на меня наорала администрация и уволила меня. Оказывается, пока я медитировала в укромном уголке, они долго носились по бомбоубежищу, разыскивая новую официантку, потому что кто-то наблевал или насрал мимо унитаза.

Вот уж дудки им.

Ой, и ещё в ту ночь я успела застать набег омоновцев. В помещение ввалились крутые чуваки в камуфляжной форме с оружем. Они всех обшмонали, раскидали, довольно быстро, резко и агрессивно. Кого-то забрали. Я это кое-как разглядела из диджейской каморки. Они нас с диджеем обошли.

Потом какая-то женщина хвасталась, что омоновец разбудил ее, когда она валялась в тихой комнате с подушками, и дал ей в морду.

Почему-то она выглядела довольной. Наверное, потому что ее не арестовали.

Не могу вспомнить, выставили меня оттуда или я сама пошла домой.