Привет, пикабутяне. Я долго была в статусе «чукча не писатель», но вот решила поделиться частью своей жизни в надежде, что это кому-то поможет.
Я прошла достаточно долгий и непростой путь с болезнью под названием эндометриоз. Хочу рассказать, как это было и как есть.
В первый раз слово «эндометриоз» я услышала, как это ни странно, ещё в 90‑х. Я тогда была подростком и только начинала понимать, что весёлые гинекологические кресла теперь со мной на всю жизнь, а мрачные тётки «родишь – всё пройдёт» — тоже очень надолго.
Диагноз мне поставили буквально по аватарке. Та доктор меня даже на кресле не смотрела, не говоря уже об УЗИ или других исследованиях. Просто послушала моё нытьё и сказала:
«А чего ты хочешь, у тебя эндометриоз».
«А что делать?» — спросила я.
«Рожать», — непреклонно отозвалась достойная представительница карательной советской медицины.
И я в свои 13 пошла рожать. Но это уже совсем другая история.
Потом всё затихло. Годы шли, я вяло жаловалась на ежегодном осмотре на боли, на меня огрызались: «У всех болит, потерпишь. Родишь — и всё пройдёт».
А надо заметить, что у меня были не боли, а БОЛИ.
В первый раз, когда у меня начались менструации (я об этом ещё не знала), меня увезли на скорой. Потому что крови никакой не было. Были сильные боли, температура, рвота. Обследовали, ничего не нашли, отпустили.
Через пару месяцев всё повторилось.
Только в этот раз через пару дней пошла кровь, и все выдохнули с облегчением — у ребёнка не неведомая хрень, а месячные. Вручили мне пачку прокладок и анальгин, прочитали лекцию о личной гигиене в «эти дни», перекрестились и стали жить дальше.
Жалко, что из‑за этой фигни мне чуть не устроили перитонит, когда через полгода у меня точно с такими же симптомами воспалился аппендикс. Хорошо, что всё‑таки решили вызвать скорую, когда температура поползла к 40, а рвать начало желчью, потому что больше нечем было.
В общем, в 12 лет у меня начались менструации.
Невероятно болезненные и невероятно обильные. Я стабильно просыпалась на испачканных простынях, даже когда брала самые большие из доступных тогда прокладок.
В школе мне на каждой перемене надо было бегать в туалет, проверять, не протекло ли всё. Я меняла по 5–6, а иногда по 10 прокладок в день, благо хоть в вину мне это никто не ставил.
Но чувствовала я себя всё равно ужасно. «Белое не надевать, обтягивающее не носить» — это было про меня. А танцевать меня как-то саму не тянуло, потому что шесть дней из семи я пила анальгин и, честно говоря, это не помогало.
Я взрослела, но в этом отношении ничего не менялось. Разве что прокладки стали лучше впитывать, а анальгетики — более действенными.
В менструальной крови было много сгустков. А ещё иногда кровотечения были в овуляцию. Врачи продолжали твердить: «Разновидность нормы, родишь — пройдёт».
Спойлер — я так и не родила, но действительно «прошло».
Это самое начало моей истории. Я надеюсь, что она поможет кому-то с аналогичным диагнозом раньше понять, что происходит, и раньше начать лечение.
А ещё — узнать, что подобные симптомы — это не «стыдно» и не «противно». Это не «я неправильная». Это просто болезнь. Излечимая, к счастью. Или, по крайней мере, её можно успешно скомпенсировать и обеспечить высокое качество жизни.