Серия «Второй триумвират»

Основная кампания должна была развернуться в 31 году до н.э. Антоний растянул свои силы вдоль побережья Греции, чтобы можно было оперативно обнаружить высадку противника и блокировать его. Однако расчет на господство в море оказался преждевременным. В самом начале года Агриппа серией молниеносных ударов флота разбил несколько эскадр Антония и занял удобные гавани. Благодаря чему Октавиан смог беспрепятственно высадить войска и занять выгодные позиции недалеко от мыса Акций.

Читайте также:

• Второй триумвират. Начало

• Второй триумвират. Часть 2. Перекаты

• Второй триумвират. Часть 3. Проблемы только начинаются

• Второй триумвират. Часть 4. Неустойчивые альянсы

• Второй триумвират. Часть 5. Удача переменчива

• Второй триумвират. Часть 6. Закат второго триумвирата

Антоний собрал свои разрозненные войска и встал лагерем напротив, ожидая наземного сражения. Однако Октавиан от сражения уклонился. Оба военачальника имели огромные армии, которые было сложно снабжать. Поэтому образ действий мало отличался от кампании против Республиканцев 12 лет назад — обе стороны пытались перерезать снабжение друг друга. Антоний предпринял ряд неудачных попыток на суше. Но из-за этого он упустил вновь ситуацию на море. А там Агриппа сумел захватить несколько ключевых портов, фактически отрезав Антония от снабжения, после чего блокировал бОльшую часть его флота.

Череда неудач и начавшиеся проблемы с питанием серьёзно уронили моральный дух солдат Антония. Началось дезертирство, в том числе и ближайших союзников. Было очевидно, что кампания в Греции если не проиграна, то близка к тому. Изменить ситуацию могла бы битва на море, позволившая бы если не вернуть снабжение, то хотя бы эвакуировать часть войск. Однако к концу августа уже и в морском сражении шансы были невелики — Октавиан добился превосходства в числе кораблей.

Существует два подхода к битве при Акции. Один, наиболее популярный, предполагает, что изначальным планом было бросить армию и хотя бы вместе с флотом прорваться и уйти в Египет. Второй, менее популярный, что основной задачей было всё же снять блокаду, а прорыв блокады и уход рассматривался лишь как запасной план. Своих легионеров Антоний убеждал, что морское сражение нужно именно для того, чтобы снять блокаду. Но если бы он честно признался, что бросает их, то скорее всего лишился бы армии. Так что это не аргумент против первой версии. Если же он изначально предполагал всё же победить в морской битве, то, видимо, отмеренная Антонию удача в тот день окончательно иссякла.

В начале сражения, состоявшегося 2 сентября 31 года до н.э., оба флота сошлись в битве, где сражались на равных.

Однако внезапно флотилия Клеопатры вышла из боя и начала на всех парусах уходить в открытое море. Для Антония это оказалось неожиданным. То ли в суматохе боя кто-то неверно понял сигналы с других кораблей. То ли до флота Клеопатры не довели весь план, но столь поспешно бежать она не должна была.

Антоний бросился на быстроходном корабле к своей возлюбленной, как могло показаться, чтобы вернуть в бой. Но египетский флот не повернул обратно и сам Антоний отплыл вместе с ним. Этот поступок был столь же малодушный для римлянина, как и бегство Помпея после Фарсала.

Итогом кампании был полный разгром. Флот и легионы Антония, оставшиеся в Греции, после новости о бегстве их командующего сдались Октавиану. Антоний пытался собрать оставшиеся в провинциях войска для защиты Египта, но после Акция от него отвернулись почти все, кто был доселе верен. После осознания этого, Антоний крепко запил и некоторое время вообще не появлялся на людях. Клеопатра, всегда думавшая наперёд, не стала впадать в отчаяние и начала переговоры с Октавианом. Тот готов был пойти на сохранение её царицей, но только при условии выдачи Антония. Клеопатра на такой шаг не решилась.

Летом 30 года до н.э. началось наступление сил Октавиана на Египет с двух сторон. Антоний взял в свои руки оборону и смог отразить удар из Киренаики. Но в это время из Сирии нанесла удар основная армия и, почти не встречая сопротивления, достигла Александрии. Долгой осады не вышло, так как сил для обороны столицы уже не было: многие египетские командиры предпочли сдаться. Поэтому меньше чем за сутки город пал.

Антоний и Клеопатра договорились уйти из жизни вместе. По версии Плутарха ему ложно сообщили, что Клеопатра уже покончила с собой и Антоний вспорол себе живот мечом.

Клеопатра действительно могла так поступить — Антоний всё равно был не жилец, а вот она ещё могла надеяться договориться с Октавианом. Но если такие надежды и были, то они оказались тщетными. Октавиан решил, что после военной победы над Египтом царица уже ему не нужна, а потому собрался провести её в триумфе. После этих новостей последняя из династии Лагидов покончила с собой.

Октавиан был вполне удовлетворен исходом. По горячим следам также был казнен “сын” Цезаря — Цезарион. Хотя сейчас он никак не мог угрожать, но в будущем вокруг него могли сплотиться враги Октавиана. И зачем-то был казнен ещё и старший сын Антония, моливший победителя о пощаде. Прочих детей погибшего триумвира отправили на воспитание к Октавии и позже они сделают неплохие карьеры. После окончания боевых действий Октавиан проследил за наведением порядка на востоке и медленно отправился в Рим.

Положение самого Октавиана после победы над Антонием было совершенно неясным. С одной стороны, он все ещё имел полномочия триумвира, но заявлял, что уже давно не использует их. В 30 году, чтобы хоть как-то обосновать свою власть, он будет ежегодно избираться консулом. Но то была чистая формальность. Республиканские институты уже давно стали ширмой, которая скрывала неприглядную истину — власть у того, кто сейчас контролирует армию. Римским элитам это могло не нравиться, но за прошедшие годы к этому начали привыкать. Как и к тому, что обладатель такой власти может не захотеть её лишиться.

И поэтому встал остро вопрос, а что будет дальше. Выполнит ли Октавиан свой лозунг о “Res publica restituta” (восстановление республики) и вернет нормальный порядок? Или попытается сохранить власть любой ценой? Октавиан, хитрец, сел на оба этих стула.

В 27 году до н.э. он официально отказался от полномочий триумвира и остался ординарным консулом, передав всю власть в руки сената и народа. Так как Октавиан контролировал списки кандидатов в магистраты, то с выдвижением на консулат у него проблем не было. Но полномочий консула не хватило бы для того, чтобы держать государство в узде. Октавиану очень недоставало экстраординарных полномочий. Но нужно было обойтись без экстраординарности, означавшей временность полномочий. Решение было элегантным, но половинчатым.

Октавиан добился, чтобы ему сенат в качестве милости выдал некоторые из полномочий должностных лиц, но без занятия самой должности. Поэтому на том же заседании сената, где он отказался от триумвирства, ему были пожалованы сенатом пожизненная трибунская власть и собственная проконсульская провинция из Испании, Галлии, Сирии и Египта. Последнее нужно было для того, чтобы иметь официальные обоснования командовать армиями.

Да, половинчатость этого решения была в том, что каждая такая милость выдавалась сенатом. Это было и данью республиканизму, и формальным, но разделением ответственности с сенаторами. Но это было не республикой в том смысле, который мы вкладываем в это слово. Власть Октавиана оказывалась куда шире, нежели выданные ему сенатом полномочия. Просто потому что он полностью контролировал армию, преданную и верную ему, как человеку, кто платил деньги. Сенат же готов был предоставлять ему пожизненно любые необходимые законные права для действий, которые требовалось.

Таким образом, Октавиан соберёт в своих руках комбо из верховного армейского командования, контроля за составом сената и назначением магистратов, за денежными потоками и всей внешней политикой. Чтобы несколько компенсировать потерю престижа и увеличить управляемость, сенату будут постепенно переданы функции народного собрания.

Все республиканские ужимки и даже наличие вполне реальной оппозиции после 27 года до н.э. не должны заслонять собой тот факт, что с этого момента управление римским государством окончательно перейдет от сената к принцепсам. Если у кого и были надежды на возвращение старых-добрых порядков, то в тот день они рухнут.

Источники по второму триумвирату:

Кембриджская история древнего мира. Том 9. Последний век Римской Республики. 146-43 гг. до н.э.;

Кембриджская история древнего мира. Том 10. Империя Августа 43 г. до н.э. - 69 г. н.э.;

Циркин Ю. Б. «Гражданские войны в Риме. Побежденные»;

Чеканова Н.В. «Римская диктатура последнего века Республики»;

Alston R. «Rome’s revolution»

Голдсуорти А. «Октавиан Август»

Межерицкий Я.Ю. ««Восстановленная республика» императора Августа»

Токарев А. Н. «К вопросу о трансформации политики Октавиана в сфере идеологии в 36 г. до н. э.»

Ахиев С. Н. «Октавиан и Луций Антоний: борьба за Италию в 41-40 годы до н.э.»

Ахиев С. Н. «Борьба за западное Средиземноморье: политика и пропаганда в Риме (41-36 гг. До Н. Э. )»

Брагова А. М. «Цицерон о падении нравов и необходимости нравственной реформы в римской республике I в. до н. э.»

Ахиев С. Н. «Формирование римского общественного мнения октавианом (от иллирийской кампании до битвы при Акции)»

https://www.keytoumbria.com/ROMAN_REPUBLIC/First_Triumvirate_(43_-_38_BC).html

Криволапов Г.Л. «Перузинская война 41–40 гг. до н.э.: социально-политические и военные аспекты»

Федина Ю.А. «Восточные Amici Марка Антония в гражданских войнах 40-30-х. гг. до н.э.»

Смыков Е.В. «Парфянская политика Марка Антония: оборона – наступление – безопасность границы»

Смыков Е.В. «Марк Антоний и политика clementia Caesaris»

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.

Победа Октавиана над Секстом Помпеем и Лепидом позволила ему снять часть проблем. В западной части империи больше не было альтернативных центров силы, и в военном плане никто не мог пока что бросить ему вызов. Однако не стоит думать, что положение Октавиана было прочным. Слишком многие были недовольны ситуацией в Италии и действиями Октавиана. Прекращение торговой блокады Помпеем позволяло надеяться, что вскоре станет лучше хотя бы с ценами на зерно, и часть недовольства уйдет сама собой.

Читайте также:

• Второй триумвират. Начало

• Второй триумвират. Часть 2. Перекаты

• Второй триумвират. Часть 3. Проблемы только начинаются

• Второй триумвират. Часть 4. Неустойчивые альянсы

• Второй триумвират. Часть 5. Удача переменчива

Тем не менее, мятеж консула Луция Антония и последовавшая Перузинская война показали, что в любой момент этим недовольством мог воспользоваться достаточно популярный политик. Сейчас все такие были на стороне Октавиана, но кто знает, как будет в будущем. При этом надеяться на полную лояльность легионов тоже было нельзя — они уже неоднократно показывали свою строптивость и даже мятежные настроения.

Поэтому первоочередной задачей Октавиана стало укрепление собственного положения. После возвращения в Рим он зачитает отчет о своих действиях в предыдущие годы, где сформулирует новые пропагандистские установки. Он заявил, что все его действия были направлены на окончание гражданской войны и возвращение мира, как условия для восстановления республики. Все проблемы прошлых лет Октавиан свалил на Помпея (что частично резонно) и Лепида (а вот тут сомнительно) и пообещал скорое восстановление экономики.

Одной из первых его мер стало возвращение бывшим владельцам 30 000 беглых рабов, захваченных у Секста Помпея. Благодаря пополнению казны за счет захватов у Помпея и Лепида, Октавиан смог наконец отказаться от реквизиций земли для ветеранов и начать выкупать её по рыночной цене. Относительная нормализация поставок зерна в Италию позволила стабилизировать цены. Кроме того, Октавиан при поддержке его друга Мецената начал программу восстановления и реновации Рима и Италии. Всё это активно освещалось в пропаганде и выставлялось, как заслуга одного единственного человека — скромного юного Октавиана.

Благодаря всем этим мерам Октавиан наконец смог перетянуть на свою сторону симпатии плебса, а многие сенаторы вынуждены были принять сложившуюся реальность. Но успех пропаганды дал неожиданный эффект: легионеры начали требовать демобилизации, так как войны же закончены. Дошло даже до бунтов, которые пришлось купировать отправкой на войну в Иллирию, откуда ужасно грозили Риму местные племена.

В то же время у Антония дела шли не очень. Неудача в походе против Парфии вызвала целый каскад последствий, каждое из которых в отдельности не могло сильно повредить, но все вместе сделали ситуацию крайне опасной.

Так как Антоний не мог свободно набирать легионеров в Италии, то понесенные им потери требовалось компенсировать за счёт контингентов клиентских царств востока. Для этого вновь будет произведена перенарезка территорий, чтобы усилить наиболее компетентных правителей и их царства. Трудное положение толкнуло Антония к ещё более тесному союзу с Клеопатрой, с которой теперь уже точно у него была прочная любовная связь. Египет всё ещё был чертовски богат и мог обеспечить Антония ресурсами для войны с Парфией, и его царица готова была дать всё необходимое любимому… за ещё большее усиление Египта.

Египет после окончания парфянской войны должен был стать центром римского влияния на востоке, став как бы государством в государстве. Дети царицы получили бы под своё управление значительные территории: Александр Гелиос — Армению и земли за Евфратом, Птолемей Филадельф — Сирию и Малую Азию, Клеопатра Селена II — Киренаику, а старший Цезарион должен был стать “царем царей”, т.е. главным в этой династической империи. Такое усиление Египта может показаться чрезмерным, но во-первых, власть этих царей была бы номинальной, и последнее слово всегда было бы за Римом. А во-вторых, Александр Гелиос, Птолемей Филадельф и Клеопатра Селена были детьми Антония, а Цезарион — Цезаря.

Но этот шаг вообще не поняли в Риме. Кроме того, что Антоний делил шкуру ещё не убитого медведя — он раздавал земли своим детям от египетской царицы и фактически становился царем подчиненной Риму державы. Каким бы поборником республики себя не выставлял в пропаганде Марк, эти действия выглядели уже откровенно монархическими. Открытое сожительство с Клеопатрой на этом фоне выглядело ещё и как предательство интересов Рима — ведь формально-то земли отдавались Египту, хотя воевал бы за них Рим. Октавиан активно использовал эти два тезиса, чтобы настроить римлян против Антония.

Другой причиной для недовольства стала армянская кампания, проведенная в 35 году. Антоний захотел отомстить царю Армении за “предательство” во время похода в Парфию и захватил того в плен, а потом оккупировал страну. Сами по себе эти действия не могли вызвать недовольства. А вот устроенный по возвращению в Александрию праздник, очень напоминавший триумф, пропаганда Октавиана раздула вообще до переноса Антонием столицы в варварский город. В ту же точку била и история с женой Антония Октавией, которую он заставил вернуться в Рим из Греции, по слухам, по требованию Клеопатры, опасавшейся конкурентки.

Также слухи о богатых пирах при царском дворе раздувались до фантасмагорических рассказов о самых разнузданных непотребствах. Антонию даже пришлось писать целую книгу “О моем алкоголизме”, в модном ныне жанре “исповеди звезды” и ловле за руку дешёвок на вранье. Если до этого Антоний был гораздо популярнее своего коллеги по триумвирату, то теперь симпатии римской публики начали смещаться.

В 33 году Октавиан достаточно уверился в собственных силах и начал уже открытую кампанию против Антония, обвиняя его в предательстве Рима. Антоний отвечал агрессивно-примирительными письмами в духе “чья бы корова мычала, но давай всё же договоримся”. Однако Октавиан не желал компромисса, чувствуя, что чаша симпатий клонится в его сторону.

33 год до н.э. должен был стать последним для полномочий триумвиров. Так как ни Антоний, ни Октавиан никаких новых соглашений на этот счет на заключали, то получился комичный казус. Оба триумвира заявляли, что готовы снять с себя полномочия, но… не сняли. С 1 января 32 года до н.э. их официальный статус был совершенно неясным. Формально и Антоний, и Октавиан становились частными лицами, но они продолжили командовать войсками и фактически управлять своими половинами Республики.

Такая неопределённость положения усугубилась тем, что оба консула 32 года, Гней Домиций Агенобарб (ага, тот самый сын непримиримого помпеянца и бывший республиканец) и Гай Сосий, были сторонниками Антония. И они не преминули в сенате начать пропаганду против Октавиана. В вину ему ставилось совершенно незаконное отстранение от триумвирата Лепида, захват Сицилии и снова всплыл вопрос расселения ветеранов. Всё это было уже привычной рутиной для Рима.

Формально, разрыв не был выгоден ни одному из триумвиров, так как было совершенно неясно, кто победит. Но затягивая решение конфликта, Октавиан мог поставить себя в куда худшее положение. Весь 33 год Антоний готовился к кампании-реваншу против Парфии и даже сумел переманить на свою сторону царя Атропатены. Как только война на востоке началась бы, Октавиан стал бы заложником её исхода. Ударить в спину Антонию он не мог, так как такого мува не поняли бы его легионеры. А в случае победы в Парфии Антоний получил бы такой моральный и финансовый гандикап, что от Октавиана отвернулись бы все, кроме ближайших сподвижников. Шансы на очередную неудачу Антония, конечно же, были, но строить планы на таком исходе было очень рискованно.

Октавиану повезло, что Антоний тянул с началом похода на Парфию. Злые языки поговарили, что всё это из-за любовных утех с Клеопатрой. Однако, как мне кажется, он просто выжидал, когда позиция Октавиана станет явной. И он дождался. Весной 32 года до н.э. Октавиан устроил демарш. В окружении воинов он пришёл в сенат, уселся на кресле между консулами и заставил всех выслушать речь, обличавшую Антония. В самом выступлении не было ничего нового, но вот его условия были чрезвычайны. После этого оба консула и многие сенаторы бежали к Антонию, так как по их мнению Октавиан своими действиями уничтожил последние остатки res publica.

Впрочем, и среди сторонников Антония тоже всё было непросто. Сожительство Марка с Клеопатрой многих раздражало, но пока это не мешало римским интересам, то с ним мирились. Однако царица стремилась всё время участвовать в принятии решений, даже не касавшихся Египта. Конечно же, исключительно как союзник Рима. Но многие боялись, что интересы Клеопатры стали для Антония важнее интересов Республики. Поэтому, когда пришли вести из Рима, и Антоний принял решение всё же перебросить войска в Грецию, его уговаривали не брать с собой египетскую царицу. Однако он не внял просьбам, и это привело к разрыву с ним некоторых из сподвижников.

Вскоре в Рим прибыли старый сторонник Антония Луций Мунаций Планк, ранее командовавший войсками в Галлии, и его родственник Марк Тиций. Оба они были из ближайшего окружения Антония и знали немало его грязных секретиков. Например, о том, что в храме Весты хранится его завещание с очень своеобразными пунктами. Согласно этому документу, Антония следовало похоронить в Александрии, Цезариона — признать законным наследником Цезаря вместо Октавиана, а большую часть имущества Антония передать Клеопатре и её детям от Антония. Каждый из этих пунктов был возмутительным нарушением римских традиций и законов. Они свидетельствовали, что Антоний думал уже не как римский политик, а скорее, как египетский царь.

Естественно, что Октавиан не мог отказаться от столь мощного пропагандистского инструмента и поэтому, тоже в нарушение всех норм закона и морали, заставил весталок отдать ему документ. После чего, потрясая им, обвинил египетскую царицу Клеопатру в измене Риму. Египет выставлялся агрессивным хищником, который подчинил себе весь римский восток и даже триумвира Марка Антония. А теперь Клеопатра готовилась повести свои легионы на запад. Пропагандистская кампания оказалась крайне успешной. При этом до сих пор не ясно, а не подделал ли Октавиан завещание. Антоний ведь не не был дураком и должен был понимать, что по римским законам такое его завещание не имело силы.

Всё лето обе стороны готовились к войне. Антоний собрал стотысячную группировку в Греции и обдумывал вопрос высадки в Италии. Однако, так как Октавиан крепко держался за основные порты, передумал и решил заманить своего противника в Грецию, воспользовавшись превосходством на море.

Октавиан же, частное лицо, напомню, добился объявления его защитником Италии и на этом основании начал требовать личной присяги ему, как от легионов, так и от политиков, муниципиев и провинций. После чего через сенат был проведен закон об объявлении войны Египту. Все отлично понимали, что фактически война объявлена Антонию, но теперь он, вступая в конфликт, выглядел предателем Рима. А потому у легионеров впервые за долгие годы не возникло вопросов, почему они воюют против своих же. Финальный раунд гражданских войн начался.

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.

Пока на севере Италии решалось кто будет контролировать Рим, на востоке постепенно собиралась армия “спасителей Республики”. В январе 43 года до н.э. Брут и Кассий получили от сената полномочия на управление всем востоком и приказ собрать армии. Брут отправился в Македонию и Грецию, которые тут же подчинились ему, после чего нанес удар по войскам Гая Антония, разбил его и захватил в плен, а позже казнил. Кассий ещё в конце 44 года прибыл в Сирию, где уже больше года шёл мятеж помпеянца Цецилия Басса. Он получил контроль над большей частью что лояльных, что мятежных легионов. Но потом у него начались проблемы: в Азию переправился Долабелла, считавший себя законным наместником провинции.

Читайте также:

• Второй триумвират. Начало

• Второй триумвират. Часть 2. Перекаты

По дороге Долабелла уже убил попытавшегося оказать ему сопротивление Гая Требония — наместника Азии и одного из убийц Цезаря. Так что Кассий понимал, что мирного решения не будет. Хотя у Долабеллы войск было куда меньше, чем у Кассия, борьба затянулась почти на полгода. Из-за чего Кассий и Брут не оказывали влияния на события в Италии.

Более того, если Брут во второй половине 43 года установит прочный контроль над Грецией и Балканами, то вот Кассий завязнет в Малой Азии. Только к весне 42 года оба республиканца наконец встретятся и обсудят дальнейшие планы. Вместо марша на запад Балкан, куда высадятся войска триумвиров, Кассий настоит на подчинении Ликии и Родоса, не только очень богатых, но и обладавших мощным флотом. Однако из-за этого инициатива в войне будет упущена безвозвратно.

На момент весны 42 года до н.э. триумвиры имели превосходство в живой силе над республиканцами: 42 легиона против 21. Впрочем, у республиканцев было превосходство в флоте. Как раз в тот момент, пока Брут и Кассий решали вопрос Родоса и Ликии, флот под командованием Гнея Домиция Агенобарба (сын консула-противника Цезаря) и Луция Стая Мурка сумел на некоторое время заблокировать судоходство по Адриатике. Из-за этого авангард армии триумвиров из 8 легионов под командованием Гая Норбанна Флакка и Луция Децидия Саксы был на несколько месяцев отрезан от основных сил. Брут и Кассий могли бы бить армии триумвиров по частям, что привело бы их к стратегической победе. Но вместо этого они выбрали сомнительной ценности кампанию на Родосе.

Тем временем в Италии, для борьбы с республиканцами, были выделены 21 легион, 8 из которых как раз и шли в авангарде. Основные силы должны были возглавить Октавиан и Антоний. Лепид оставался в Риме для контроля за политикой и проскрипциями. Также в Италии оставался резерв из двух легионов Антония. Таким образом Лепида вновь грамотно оттерли от власти, что иронично, поставив формально во главе. Даже с проблемой Секста Помпея, захватившего Сицилию и угрожавшего своим флотом устроить блокаду Италии, послали разбираться военачальника Октавиана — Сальвидиена Руфа, а не Лепида и его людей.

Только к концу лета основные силы триумвиров смогли переправиться в Грецию и почти без сопротивления соединились с ранее высаженным авангардом на самом востоке полуострова у Филипп. Там их и встретила армия республиканцев.

Обе стороны имели в тот момент по 19 легионов и едва ли кто-то мог предсказать исход грядущего сражения. Считается, что план республиканцев был затянуть время и дождаться, когда проблемы со снабжением ослабят армию триумвиров. Однако Антоний, который поставил свой лагерь почти впритык к позиции Брута и Кассия, вынудил последних действовать.

Первое сражение при Филиппах состоялось в начале октября. Из-за нездоровья Октавиана, тот всё сражение провел неизвестно где. Злые языки утверждали, что на самом деле юный Цезарь просто боялся битвы и поэтому схоронился в ближайшем лесу. Фактическое командование войсками всю кампанию было у Антония. Чтобы спровоцировать противника на атаку, он нанес удар частью сил через болото, прикрывавшее левый фланг армии республиканцев. Удар пришёлся прямо по лагерю Кассия с незащищенной стороны.

Внезапная атака заставила республиканцев срочно строить войска для битвы. Антоний, предчувствуя успех, лично возглавил атаку основных сил правого фланга вдоль болота. Одновременно войска Брута обрушились на крыло под формальным командованием Октавиана. Обе атаки добились серьезного успеха: фронт был продавлен, а лагеря Кассия и Октавиана захвачены. Однако из-за краха своих левых флангов воспользоваться успехом ни одна из сторон не смогла. Кассий, не знавший об успехе Брута, посчитал, что сражение проиграно и бросился на меч. Октавиан же попросту отсутствовал в лагере. В результате обе стороны удовлетворились достигнутым и отошли на исходные.

Итоги первого сражения при Филиппах были скорее выгодны триумвирам. Многие из солдат Кассия погибли или сдались, тогда как воины Октавиана в целом сохранили боеспособность. Поэтому перевес сил был на стороне триумвиров. Кроме того, солдаты Брута, гордившиеся своей “почти победой” в первой битве требовали более решительных действий. Брут же хотел избежать новых сражений, так как триумвиры испытывали всё бОльшие проблемы с продовольствием.

Антоний, догадавшийся в чем план оппонента, продолжил растягивать фронт его построений, намереваясь создать угрозу флангам и одновременно помешать снабжению. После чего солдаты-республиканцы, верившие в неизбежность победы, попросту заставили своего военачальника начать сражение. Но судьба любит наказывать излишне самоуверенных.

Преимущество в силах триумвиров никуда не делось и войска Антония, тоже воодушевленные недавней победой, устроили натуральную мясорубку. Медленно, но верно они начали продавливать фронт Брута, пока тот не посыпался. В резерве было ещё 4 легиона, но ни ввести их в бой, ни увести, чтобы продолжить борьбу, Брут не смог. Когда стало ясно, что битва пошла отнюдь не по тому сценарию, которого ожидали воины, они взбунтовались и решили сдаться. Сам проигравший республиканец бросился на меч. Антоний позволит сжечь тело Брута и отправит урну с прахом его матери Сервилии.

Победа при Филиппах была моментом высочайшей славы Антония. Именно благодаря его воинским талантам удалось полностью разгромить армию республиканцев меньше чем за год. Те немногие, кто не сдадутся и решат сбежать, будут приняты флотилиями Долабеллы и Мурка. Первый будет крейсировать по востоку Средиземноморья и пощипывать то тут, то там территории триумвиров, второй присоединится к Сексту Помпею. Однако серьезной угрозы они представлять уже не будут.

Масштаб достижений Антония позволял тому требовать для себя очень многого. Сразу после битвы, Октавиан и Антоний договорились о новом распределении обязанностей. Победитель при Филиппах получал под свой контроль весь восток для наведения там порядка и выбивания средств для выплат ветеранам. Кроме того Антоний сохранял провинции Нарбоннская и Трансальпийская Галлия, которые передавал в управление Квинту Фуфию Калену. Цизальпика же, вместе с Италией и Испанией отходили Октавиану. Лепид, лишний на этом празднике жизни, должен был отправиться в Африку.

Хотя может показаться, что Октавиан, благодаря контролю над Италией, получил преимущество — это не совсем так. Во-первых, миссия Антония была временной и через год предполагалось, что он вернётся в Рим. Во-вторых, Октавиан оставался один на один с целым ворохом проблем. Ему следовало расселить в Италии десятки тысяч ветеранов. Кроме того, никуда не делась проблема Секста Помпея, который начал блокаду Италии от подвоза зерна. Все шишки за неспособность эффективно решить эти проблемы будут сыпаться именно на Октавиана. В-третьих, Антоний сохранил контроль над стратегически важными регионами — Нарбоннской и Трансальпийской Галлией, откуда мог угрожать Италии вторжением. Кроме того, Антоний после Филипп был чертовски популярен и даже без личного присутствия — его жена Фульвия и брат Луций активно защищали его интересы в Риме.

При этом и перед Антонием стояла тоже непростая задача. Ему требовалось вытрясти деньги с востока, который сами же римляне уже два десятилетия активно разграбляли своими поборами. Более того, на востоке все ещё оставались лояльные республиканцам военачальники и политики. Ну и чтобы жизнь медом не казалась, сохранялась угроза парфянского вторжения и Антонию было необходимо стабилизировать ситуацию в регионе и укрепить границы. Поэтому после Филипп Марку тоже некогда было расслабляться и он энергично принялся за ревизию дел.

В первую очередь он объявил амнистию для всех, кто выступал против триумвиров, кроме непосредственных убийц Цезаря. Это решение довольно сильно контрастировало с политикой триумвиров в Италии, однако позволило быстро замирить восток. Бывшие республиканцы массово сдавались Антонию и вливались в его армию и окружение. Также Антоний, как это было принято у римлян, сохранил и увеличил привилегии общин, которые сопротивлялись Бруту и Кассию, а вот на сотрудничавшие наложил обильные репарации.

Однако приведенные меры не решали все проблемы с деньгами. Поэтому Антоний начал реорганизацию управления на востоке, которая продлится фактически до конца его жизни. Он выстраивал новую иерархию управления восточных провинций. Основой её были “цари”, которым передавались в управление отдельные области провинций или уже существующие царства. Хотя формально все они были независимы, на деле они являлись римскими наместниками, назначаемыми триумвиром. Они были обязаны выплачивать фиксированные налоговые отчисления и предоставлять войска по требованию. Тем самым Антоний стандартизировал систему налогообложения на востоке.

Над царьками стояли римские наместники, которые контролировали выполнение ими обязательств. А на вершине пирамиды был сам Антоний, который отлично понимал, что одним только правом сильного управлять нельзя. Поэтому уже зимой 41 года до н.э. он принял в знак благодарности от греческого населения обожествление: его объявили земным воплощением Диониса. Традиция объявлять кого-то из великих правителей земным воплощением одного из богов была вполне привычной для эллинистического востока. Да и Антоний был далеко не первым римлянином, кто принял подобную почесть. Римское ЧСВ такое “обожествление” тешило, но куда важнее был пропагандистский эффект: обожествление ставило Антония выше любых местных царьков в моральном плане.

Весь 41 год Антоний путешествовал по Малой Азии всё дальше на юг, собирая деньги и проводя реформы. Осенью настал черёд разбираться с египетской проблемой и Клеопатре пришел вызов в город Тарс в Киликии. Положение царицы хоть и упрочилось, благодаря Цезарю, но все ещё было довольно шатким. Поэтому она не шла против Кассия и Брута, а через своего наместника Серапиона отправляла тем затребованные суммы. Теперь же для удержания престола ей было необходимо защитить себя от обвинений в сотрудничестве с республиканцами и привлечь Антония на свою сторону.

Отлично понимая свои сильные стороны, Клеопатра торжественно прибыла на галере, покрытой золотом с алыми парусами. Сама царица предстала перед Антонием в одеждах, которые подчеркивали её выдающуюся красоту. Все это было демонстрацией того, что Египет мог дать Атонию, если он примет сторону Клеопатры. Уже античные историки считали, что именно в этот момент Марк Антоний, как юнец, влюбился в египетскую царицу. Скорее всего они действительно вступили в сексуальную связь друг с другом, что ещё не означало появления между ними более глубоких отношений.

Антоний проявил к Клеопатре лишь умеренную благосклонность: предпочел забыть все претензии, приказал убить её сестру Арсиною, которая могла бы претендовать на престол, а взамен потребовал крупную сумму денег. Бонусом, о котором Антоний мог не догадываться, стало то, что Клеопатра забеременела от него. И позже это сыграет свою роль.

Дела у Антония шли хорошо, а это обычно означало, что скоро случится какой-то кризис. Ближе к зиме из Италии пришли вести о новой гражданской войне, которую устроил против Октавиана брат самого Антония — Луций. Для Марка вся эта ситуация, похоже что, стала неожиданностью — его никто не предупредил, а потому даже вмешаться оперативно в кризис он не мог, так как войска находились на зимних квартирах. Антоний начал перетасовывать легионы, переводя их поближе к Италии. И вот ровно в этот момент нож в спину воткнули парфяне.

Они подозревали, что деятельность Антония рано или поздно приведет его к войне с Парфией. Дело тут и в походе Красса, и в том, что парфяне косвенно поддерживали Брута и Кассия, и в постоянных пограничных стычках. В столице Парфии все это время находился сын бывшего легата Цезаря и героя Галльской войны — Квинт Лабиен, посланный республиканцами договориться о совместных действиях. Теперь он считал себя последней надеждой Республики на спасение и потому убедил царя Орода, что сейчас самое время напасть на Рим. По его мнению, в случае успешного вторжения многие ветераны Брута и Кассия, активно используемые Антонием, перейдут на сторону Лабиена. И эти ожидания частично оправдались — вторжение в Сирию было крайне успешным во многом из-за предательства бывших легионеров республиканцев. Меньше чем за месяц парфяне взяли под контроль крупнейшие города провинции — Антиохию и Апамею, после чего вторглись в Малую Азию.

Антоний внезапно оказался в ситуации двух стульев. Если он выберет борьбу с парфянами, то потеряет возможность вмешаться в кризис в Италии. Если же Италию — придется забирать с собой несколько легионов, рискуя при этом потерять весь восток. Конечно же, он выбрал Италию.

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.

В сентябре 44 года до н.э. в римском воздухе пахло войной. Если ещё полгода назад всем казалось, что Республика избежала худшего развития событий, то теперь стало предельно ясно, что это была всего лишь передышка. Октавиан своим вмешательством сильно пошатнул позиции Антония, чем дал его противникам шанс выступить против него. Начало публичного конфликта с Цицероном совпало с пришедшей в Рим вестью, что на востоке Кассий отказался передать дела в Сирии людям Долабеллы. То же сделал и Децим Брут в Цизальпике, заявив, что лишение его провинции незаконно. Это был открытый бунт и явный для Антония признак подготовки к войне с ним. Конечно, было не обязательно, что республиканцы её развяжут, но Антонию требовалось выбить из их рук козырь в виде армии. Поэтому Долабелла вынужден был сорваться на восток, чтобы установить контроль над Сирией, а Антоний начал готовиться к операции против Децима Брута.

Читайте также:

• Второй триумвират. Начало

В это же самое время личную армию начал собирать и Октавиан. Он обещал заплатить 2000 сестерциев любому ветерану, вставшему под его знамена. В сентябре в Италию прибыли 4 легиона из Македонии, которые Антоний собирался использовать для занятия Цизальпики. И агенты юного Цезаря сумели настолько распропагандировать их, что Антонию пришлось провести децимации и пообещать выплатить столько же денег, сколько раздавал Октавиан.

В разгорающемся кризисе, который вообще-то довел до такого состояния именно Октавиан, последнего активно начали поддерживать республиканцы. Ни Цицерона, ни других оппонентов Антония не смущало, что вступая в борьбу с ним, они плюют на все республиканские традиции, которыми якобы дорожат. Марк может и нарушил некоторые из них, но его противники сейчас их просто растоптали. Октавиан не имел никакого права в принципе собирать личную армию, так как был частным лицом. Но на эту формальность даже законнику Цицерону было уже плевать.

Воспользовавшись отсутствием Антония в Риме, Октавиан в окружении ветеранов толкнул речь о том, что Антоний предал дело Цезаря, предал Республику и должен быть объявлен врагом народа. Сенат выслушал это требование и отказался принимать решение, боясь реакции Антония. Тот же, вернув контроль над ситуацией, с войсками прибыл в Рим и теперь уже потребовал зеркально объявить вне закона Октавиана, но сенат и в этот раз был против.

И в этот самый момент в Рим пришла новость-бомба — два македонских легиона, вопреки обещаниям, данным Антонию, перешли на сторону Октавиана из-за обиды на недавние децимации! Это уже был открытый мятеж, однако сенаторы вновь не пожелали признавать юного Цезаря врагом государства. Антоний оказался в тупике. Как только его полномочия завершатся он останется проконсулом без провинции, так как Брут отказывался отдавать ему Цизальпику. И тогда Октавиан мог бы вполне добиться своего.

В сложившихся условиях Антоний решается на странный и очень авантюрный шаг. Чтобы его сторонники не колебались в решительный момент, он проводит экстренное заседание сената в урезанном составе, где продавливает очередное перераспределение провинций, так что вся Галлия, Испания, а также Балканы назначаются Антонию и его друзьям. Так как заседание было проведено с многочисленными нарушениями, то позже его откажутся признавать. Но в моменте Антонию важнее было получить видимость законности, чем вообще не получить ничего.

После этого решения ситуация в провинциях окончательно запутается. Теперь у многих из них было несколько наместников, каждый из которых считал, что именно его права выше других. А потому началась борьба за контроль над легионами, с помощью которых наместники собирались отстоять своё право на власть.

В то же время сам Антоний быстрым маршем отправился в Цизальпику, чтобы взять её под контроль. Иронично, но Антонию все ещё было важно иметь законные права на власть, для чего и требовалось подчинить собственную провинцию. А вот его оппонент Октавиан над такими мелочами не парился и уже в открытую вербовал собственные легионы, все ещё являясь частным лицом. Ставка Антония была на скорость — быстро подойти с пятью легионами к Мутине, где засел Децим Брут, и заставить сдаться. После чего он мог бы объединиться с Лепидом, Планком и Поллионом, управлявшими галльскими и испанскими провинциями, и начать давить на сенат. Однако Брут сдаваться отказался.

Сложилась немного шизофреническая ситуация: проконсул Антоний осадил в Мутине бывшего наместника провинции Брута. В это время сенат не смог договориться о том, кто же в этой ситуации неправ, и просто объявил чрезвычайное положение. Следующие три месяца сенатом будут вестись постоянные попытки добиться примирения Брута с Антонием. Однако их будут последовательно торпедировать Октавиан через своих людей и Цицерон, считавший Антония главной угрозой республиканизму. В то же самое время сенат легализовал самозахват провинций Кассием и Брутом, приказав им установить контроль над всем востоком и начать собирать войска. Пока на всякий случай.

Лишь в марте республиканцы наконец почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы продавить сенат на объявление Антония врагом отечества. Однако новым консулам — Гирцию и Пансе — теперь требовалось срочно собрать армию… И тут-то Октавиан и пригодился — у него уже были два македонских легиона, кроме них ещё один, набранный из ветеранов, и он продолжал мобилизацию сторонников. Сенат просто узаконил его действия, выдал ему экстраординарное пропреторство, а Цицерон стал неистово флюродросить юному Цезарю.

За всем происходящим с изрядным недоумением наблюдал Секст Помпей, который только пару месяцев назад заключил договор с Лепидом и Антонием о легализации собственного положения. Теперь же творился сущий бардак, и было непонятно, действует ли вообще этот договор или уже нет. Поэтому Помпей мобилизовал вверенный ему флот и стал ждать. То же делали и многие другие наместники и командиры.

Уже в этот момент можно было констатировать, что республика идеологически мертва. Столкнувшись с проблемами, её “спасатели” быстро отказались от её основополагающих принципов. Это явно показывало насколько в реальности им были близки ценности республиканизма — да ни насколько. И кто “спасал” Республику? Конформисты, которые убили Цезаря потому, что он мешал им добиться большей власти. Другие конформисты, которые думали использовать юного выскочку Октавиана для рывка к власти. Старик-оратор, который тщеславно считал, что он снова спасает Республику от второго Катилины. И пара идеалистов, которые ещё полгода назад не хотели лишней крови, а теперь готовы были пролить её в разы больше. Так себе команда для спасения отечества.

А самое удивительное, что все эти прекрасные люди с светлыми лицами отбросили всякую осторожность как только дорвались до власти и пошли на ещё большее нарушение законов, нежели их “антиреспубликанский” противник. При этом, видимо, они вполне искренне не считали, что сами нарушают закон. Немудрено, что Октавиан всех их обведёт вокруг пальца.

Большая часть собранной против Антония армии была лояльной именно Октавиану, а не Республике, сенату или консулам. Пугало ли это кого-то? Если и так, то эти сомнения затолкали на самый дальний чердак. А зря. Конечно, в дальнейших событиях есть немалая доля случая, но всё же, повернись ситуация иначе, Октавиан так или иначе нашёл бы способ обернуть её в свою пользу.

Армия консулов подошла под Мутину в начале апреля. В первой же битве — у местечка Галльский форум — Антоний сумел наголову разбить консула Пансу, тяжело ранив последнего, но войска Гирция в тот же день отомстили за это поражение. Через неделю состоялось решающее сражение, в котором Антоний был разбит, однако в ходе боя погиб консул Гирций. А на следующий день от полученных ранее ран умер и Панса. Возможно, что обе крайне удачные смерти были подстроены Октавианом, но это очень дерзкая гипотеза.

Смерть обоих консулов привела ситуацию в состояние совершенной неразберихи. Фактически вся армия осталась под командованием Октавиана, при этом в государстве попросту больше не было высших магистратов, способных его заменить. Сенат экстренно передал командование Дециму Бруту, но легионеры-цезарианцы, которых было большинство, отказались подчиняться убийце Цезаря и вообще требовали прекратить войну с Антонием. Брут пытался преследовать Антония сам, но его сил было совершенно недостаточно. Всё это время восемь легионов Октавиана продолжали стоять под Мутиной.

За следующий месяц Антоний успел получить подкрепления, набранные Вентидием Бассом, а также убедил присоединиться к нему Лепида, Планка и Поллиона. Тем самым теперь в руках у него была бОльшая, чем у Октавиана армия. Из Рима в Мутину шли настойчивые призывы добить Антония, однако Октавиан в ответ направил просьбу дать ему участвовать в выборах консулов. Мол, если он станет консулом, то его авторитет в войсках поднимется, и он сможет убедить солдат продолжить борьбу с Антонием.

Однако сенат, видимо поверив в напускное бессилие Октавиана, отказал юноше в столь дерзком нарушении правил. Более того, сенаторы ещё и отказались выплачивать обещанные ранее вознаграждения, мотивируя это тяжёлой финансовой ситуацией. Естественно, что у легионеров возникло сильное недовольство поведением римской камарильи. Финансы Республики действительно были не в лучшем состоянии, но солдат это волновало мало. Поэтому, когда Октавиан объявил о начале марша справедливости на Рим, легионеры с воодушевлением последовали за ним.

Без какого-либо сопротивления мятежные легионы Октавиана прошагали до Рима. По прибытии в город недавняя надежда Республики заставил сенат дать ему принять участие в выборах консулов всего лишь на 24 года раньше минимально возможного возраста. И вполне ожидаемо он победил, вместе со своим ближайшим родственником Квинтом Педием.

Всё, Октавиан за год из никого дорвался до высшей магистратуры. Оставалось закрепить своё положение. И помочь в этом мог кто угодно, но не республиканцы. Поэтому с минимальным сопротивлением сената были отменены законы об объявлении врагами отечества Антония и Долабеллы. А вот убийц Цезаря объявили вне закона. Цицерон ничего не смог сделать с этим, поэтому удалился на свою виллу. Оттуда он уговаривал Брута и Кассия как можно быстрее прибыть в Италию и навести порядок. Однако его призывы остались без ответа.

Эта смена сторон вызвала цепную реакцию: войска Децима Брута взбунтовались против продолжения противостояния с Антонием, а сам Брут погиб при бегстве. В это же время Октавиан отправился на север формально для кампании против Антония, но на деле — заключить с ним мир. В октябре 43 года до н.э. близ Бононии (современная Болонья), при посредничестве Лепида состоялась встреча бывших заклятых врагов — Октавиана и Марка Антония.

На этом совещании они пришли к согласию, что судьба Республики сейчас висит на волоске и только объединившись они смогут обеспечить свой контроль над ней. Для того, чтобы удовлетворить амбиции всех трех участников Октавиан предложил сформировать коллективный орган управления государством — триумвират. Каждый из триумвиров имел равный голос при принятии общих решений и получал под полный контроль часть провинций Республики. Все это должно было закрепляться в специальном законе, чтобы сама конструкция была более устойчивой. При этом, античные историки указывают, что огромную роль в формировании триумвирата играла позиция ветеранов Цезаря, которые требовали от своих военачальников помириться и, наконец, пойти бить лица убийцам их бывшего командира.

Уже в самом официальном названии нового органа власти была жирная такая отсылка на Суллу: триумвиры для реформирования государства. Триумвиры получали схожий с диктаторским уровень полномочий: контроль армии, назначение магистратов и право вносить законы. Всё это на срок в 5 лет, после которого намекалось на возврат к старым порядкам. Но ещё очевиднее, чем вдохновлялись все трое, стал приказ №1 триумвиров: о введении проскрипций. Всё было предельно цинично — так как республиканцы будут всегда представлять угрозу, пока они живы, а в Риме у них была серьезная поддержка, то следовало отбросить благоглупости Цезаря про милосердие и действовать в стиле Суллы. И заодно обеспечить денежный и земельный фонд под раздачи солдатам. Триумвиры не стали ограничивать себя ни числом включенных в список, ни сроком действия проскрипций.

Право внесения первого имени в список получил Лепид, включивший туда своего брата за сотрудничество с республиканцами. Правда, после он послал брату весточку и помог тому скрыться от “правосудия”. Антоний настоял на включении в список Цицерона. Однако кроме явных противников триумвиров, попадали в списки и просто люди достаточно богатые и не имевшие связей с новыми владыками Рима. Список с первой сотней имен отправился в Рим для приведения в исполнение ещё до окончания совещания триумвиров. Новые списки составлялись по необходимости и за следующую пару лет в них попадут тысячи человек. В частности, в одном из них обнаружит свое имя некий Луций Фидустий, который был одним из немногих проскрибов, переживших репрессии Суллы. Но на старости лет судьба его догнала, причем от рук наследников дела противников прежнего диктатора.

Цицерон, узнав о проскрипциях, попытался бежать в Грецию. В отличии от шикарного сериала Рим, в реальности он принял смерть не у себя на вилле, а прямо посреди дороги. Когда отряд во главе с центурионом нагнал его паланкин, Марк Туллий со смирением подставил шею под меч. Вполне возможно, что он, всегда тщеславный, надеялся своей стоической смертью стать новым символом борьбы с тиранией, как его всегдашний конкурент Катон.

Однако никакого серьезного влияния его убийство не оказало. Голова и руки последнего великого республиканца были выставлены на Форуме для обозрения толпой. С его смертью судьба государства оказалась в руках людей, для которых само слово “республика” не значило ничего. Просто ярлык, который каждый наполнял содержанием в меру своих представлений.

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.

Часть 1. Когда в товарищах согласья нет

Достижение компромисса между убийцами Цезаря и его сторонниками дало многим надежду, что Республика наконец вышла из кровавого цикла кризисов. Как бы кто ни относился к Цезарю, а всё же он тоже покрошил немало римлян ради достижения, как ему казалось, справедливого мироустройства. Никто не хотел повторения гражданки, и достижение компромисса между очевидными политическими противниками выглядело торжеством республиканизма. Однако меньше чем за год эта “возрожденная Республика” скатится в такой карнавал насилия, что живые позавидуют мертвым. И причиной этого была вынужденность компромисса для всех сторон.

На момент убийства Цезаря республиканцы не имели никакой внятной поддержки и рассчитывали, что убийство “тирана” завоюет им популярность плебса. Народ их разочаровал и вместо бури республиканского энтузиазма ходил с очень хмурыми лицами и недобрыми взглядами. Без поддержки плебса и без лояльных войск убийцам Цезаря пришлось пойти ва-банк. Вся надежда была на то, что сам перформанс с убийством “тирана” и занятием довольно многочисленной толпой заговорщиков и их сторонников Капитолия, позволит создать видимость хоть какой-то силы и влияния.

При этом в стане их оппонентов в это время начался разброд и шатания, так как не было явного лидера. Часть цезарианцев вообще оказались предателями и сейчас сидели на Капитолии с оружием в руках. Среди оставшихся старшинство должно было быть за консулами Антонием и Долабеллой, как носителями империя. Процедура передачи полномочий от Цезаря последнему хоть и не была выполнена, но формально все же право на империй он уже имел. Однако кроме должности и влияния на других цезарианцев у них не было главного — силового ресурса. Зато он был у Лепида, вместе с империем на его применение, как магистра конницы при диктаторе. Этим он и воспользовался уже в ночь после убийства, введя в город войска. Именно Лепид на совете цезарианцев доказывал необходимость максимально жесткой реакции.

Вот только остальные лидеры цезарианцев отлично понимали, что если дать ему подавить мятеж, то исход борьбы за власть будет предрешён. А многие сами хотели бы за неё побороться. Кто-то уже думал о том, чтобы пойти по стопам Цезаря, другие выбирали нового покровителя или смотрели в сторону старого доброго республиканизма, так как он давал шанс слабым политикам оказаться на вершине. Поэтому и цезарианцам, и республиканцам “повезло”, что Лепид был в кризисных ситуациях нерешителен. Сделав дерзкий шаг с вводом войск в город, он дал себя убедить не устраивать резню. И тем самым он упустил не только шанс стать безоговорочным лидером цезарианцев, но и не дать разгореться новой гражданской войне.

Если бы Лепид отдал приказ своим солдатам взять штурмом Капитолий и убить всех, кто окажет сопротивление, — после никто не посмел бы ему и слова сказать против. Небольшое кровопускание в этом случае действительно могло спасти от куда более масштабной резни. Равно как, если бы сразу после убийства Цезаря республиканцы убили ключевых сторонников диктатора. Однако обе стороны выбрали не эскалировать, надеясь, что смогут мирными методами нарастить жирок и добиться своих целей. Но, вернув республику, они вернули и все её прежние проблемы, помножив их на то, что у молодого поколения политиков не было вообще никакой рефлексии на тему применения силы. Ведь все они родились в тот период, когда такой метод решения проблем уже стал восприниматься нормой. А то поколение, что видело ещё немного другую Res Publica и должно было одергивать молодняк, само себя весело покрошило в предыдущие 5 лет.

В результате главным претендентом на лидерство среди цезарианцев всё же стал Марк Антоний, развивший бурную деятельность по консолидации наследия диктатора вокруг себя. Продавив Лепида на компромисс, он быстро проведет через сенат отказ от диктатуры, чем окончательно лишит его шансов на высшую власть. Но в качестве небольшой компенсации Лепиду всё же дадут проконсульство в Нарбоннской Галлии. С Долабеллой было сложнее, так как они с Антонием имели длительную историю противостояния, однако помощь в получении в управление хорошей провинции растопит лед в их отношениях.

Видных республиканцев Антоний под благовидным предлогом угрозы их жизни убрал из города: Децим Брут отправился наместником в Цизальпику, а Кассий и Марк Брут на восток — в Сирию и Македонию. И так вышло, что к маю 44 года до н.э. в Риме кроме старика Цицеро больше видных конкурентов у Антония просто не осталось.

Будучи самым влиятельным цезарианцем, Антоний был нужен республиканцам, чтобы сдерживать радикалов. Причем это не форма речи — среди плебса был крайне популярен лжевнук Мария, призывавший к мести убийцам Цезаря. Да и среди ветеранов тоже было немало тех, кто хотел, чтобы Республика сгорела в огне за убийство их любимого командира. В городе было настолько неспокойно, что сенат даже разрешил Антонию завести себе охрану из бывших легионеров. А тот в ответ постоянно говорил, что он за компромисс, против расправ над убийцами Цезаря, да и вообще сам немножко республиканец.

К концу апреля 44 года до н.э. Антоний был самым влиятельным человеком в Республике, без согласия которого нельзя было решить ни один важный вопрос. То есть Цезарь всё-таки победил — даже после смерти диктатора Республика осталась в руках его сторонников. И казалось, что ещё чуть-чуть, и Антоний добьётся для себя позиции схожей с таковой у Цезаря при полном непротивлении сената. Однако на этом пути у Марка Антония встал его самый злейший враг — он сам, не умевший подчас вовремя остановиться.

Как вы должны помнить, частью компромисса с убийцами Цезаря было утверждение всех его законов, а также гарантии принятия тех, что только планировались. Для этого Антоний прибрал к рукам бумаги Цезаря и, как консул, выдвигал необходимые законопроекты на рассмотрение. По-началу всё шло нормально. Однако когда Антоний почувствовал себя достаточно уверенно, из бумаг Цезаря полезло нечто: законопроекты явно популистского характера, которые давали бы Антонию больше влияния и власти, и при этом ни о чем подобном почивший диктатор никогда даже не заикался. На резонные вопросы сенаторов: “какие ваши доказательства, что Цезарь такие законы хотел принять?”, Антоний заявлял, что всё это есть в бумагах, но показывать их он не будет.

Столь наглое поведение консула вызвало серьёзное охлаждение отношений с республиканцами. Цицерон сокрушался, что Антоний потерял берега, но сделать ничего с этим он ничего не может. Некоторое время он надеялся, что противовесом станет Долабелла, но после перераспределения провинций Сирия и Македония в пользу консулов, стало ясно, что между ними образовался союз. Обе провинции были отняты у Кассия и Брута, которым в качестве компенсации выдали куда менее “вкусные” Крит и Киренаику. Конфликт они решили не обострять, но лишь укрепились во мнении, что Антоний ничуть не лучше убитого ими Цезаря.

Другой альтернативой мог бы стать Секст Помпей — последний лидер помпеянцев, которого ещё в марте официально простили и пригласили в Италию. Однако тот не стал примыкать ни к одной из фракций, стремясь укрепить для начала собственные позиции. Юноша хоть и был сыном Помпея, но за годы гражданки от клиентелы его отца почти ничего не осталось. А потому ему ещё предстояло наработать политический капитал. И вот тут-то на сцену и вышел юный Гай Юлий Цезарь, ранее именовавшийся Гаем Октавием.

Вообще, своим завещанием оригинальный Цезарь знатно поднасрал альфачам Антонию, Долабелле и Лепиду. Каждый из них считал, что он точно будет объявлен наследником диктатора, однако тот предпочёл им омежку Октавия, которому едва исполнилось 18 лет. Диктатор отдавал ему почти всё имущество и деньги. Эти деньги Антоний уже мысленно считал партийными, т.е. своими, необходимыми для укрепления политического положения цезарианцев и самого Марка (читаем — на подкуп). А тут оказывается, что распоряжаться ими будет мальчишка, которому до активной политической жизни в норме ещё лет десять. Октавия, конечно же, как серьёзную угрозу себе Антоний не воспринимал и даже в союзники брать не собирался, а потому деньги просто и цинично зажал — мол, слишком молод наследничек, растратит все на глупости. Например, раздаст деньги ветеранам Цезаря, как тот завещал. А это огромная глупость, так как это не принесет пользы Антонию.

Человек другого характера в подобной ситуации опустил бы руки. Однако Гай Октавий оказался из иного теста. Он рос в условиях глубочайшего кризиса Республики, видя всю гниль и недееспособность этой системы, а также как всего один человек своей волей мог её заставить работать. У него не было на тот момент ничего, кроме имени Гай Юлий Цезарь (которым он теперь требовал его называть) и кое-какой недвижимости, доставшихся от приемного отца, а также огромных амбиций вкупе с хитростью. Действительно, в нормальных условиях начать политическую карьеру он смог бы ещё не скоро, но условия-то были абсолютно ненормальные и он это понимал.

Антоний раздражал слишком многих, как среди цезарианцев, так и республиканцев. Последние активно искали хоть кого-нибудь, кто смог бы ослабить зарвавшегося консула, внеся раскол в ряды цезарианцев. И Октавиан был именно таким человеком. Республиканцы были готовы на союз с кем угодно, а это открывало путь к построению экстраординарной карьеры. Все по заветам Помпея. После недолгих размышлений юный Гай Цезарь, которого я для удобства вслед за исторической традицией, буду называть Октавианом, ворвался в эту политическую игру.

Октавиан поклялся выполнить обещание Цезаря раздать ветеранам крупные подарки и не важно отдаст ему Антоний наследство диктатора или нет. Продав и заложив всё что возможно, он набрал долгов и начал выплачивать обещанное, параллельно агитируя ветеранов против Антония. Список обвинений был короткий: консул предал дело Цезаря, отказался преследовать его убийц и поссорился с его наследником. Для многих этого уже было достаточно, чтобы начать явно поддерживать Октавиана.

Ход юного Цезаря привлёк на его сторону многих ветеранов и тем самым дал ему политическое влияние. А это подтолкнуло к союзу с ним тех цезарианцев, кто был недоволен Антонием и надеялся с помощью мальчишки пробиться к власти. При этом Октавиан, осуждавший перед ветеранами Антония за соглашательство, в то же самое время метнулся кабанчиком к Цицерону и навешал тому на уши лапши, что на самом деле он республиканец, и вообще старый оратор — его политический наставник. Старичку Цицерону такая лесть пришлась по нраву и он не без колебаний, но стал убеждать прочих республиканцев, что вот она новая надежда Республики, их новый Помпей.

Антоний, фундаментом положения которого была лояльность ему цезарианских ветеранов и процезариански настроенного плебса, внезапно обнаружил, что у него выбивают опору из под ног и начал лихорадочно пытаться восстановить положение, допуская ещё больше ошибок. Из “бумаг Цезаря”, как из рога изобилия полились законы в пользу плебса и ветеранов. Также Антоний вновь перетасовал провинции в свою пользу — его брат Гай стал теперь наместником Македонии, а сам Антоний получил Нарбоннскую и Цизальпинскую Галлию, тем самым получая и большую армию, и стратегически важное для контроля Италии положение. Чем ещё сильнее разозлил многих сенаторов и убедил, что Антоний готов силой утвердить свою власть. При этом сам он вполне мог предполагать, что этим шагом он наоборот заставит своих недругов пойти на примирение с ним. Но не вышло.

Неудачи в попытках сближения с республиканцами и продолжающаяся агитация людей Октавиана все сильнее толкала Антония в сторону радикальных цезарианцев, требовавших мести за убийство диктатора. А чем теснее шло их сближение, тем меньше было возможностей договориться с республиканцами. Октавиан мастерски загнал в ловушку обе стороны конфликта, фактически толкая их к открытой войне. К концу лета ситуация зашла так далеко, что Цицерон объявил бойкот действующему консулу, не желая появляться в сенате в одни дни с ним. А когда Антоний сорвался из-за этого, выпустил первую “филиппику”, где смачно полил его дерьмом. И будет далее выпускать все новые и новые филиппики с отборными оскорблениями Антония. Шансов на примирение почти не оставалось.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.
Канал автора в Телеграме ↩ – о Риме и не только.