Война полов

Если она вам всё это позволила, то она хочет ебаться с вами, мои юные друзья.

На третье свидание приглашаете ее посмотреть кино у вас дома. Она придет.

Нету дома - на съем, в гостишку, в лес нахуй,

Не надо только ожидания девушек обманывать - нехорошо.

Это не просто отсутствие хребта. Это, сука, его инверсия. Хребет, вросший внутрь, превратившийся в чуткий орган для улавливания малейших вибраций возможной ответственности. Он боится не мира. Мир для него — просто набор декораций для его вечной трагедии. Он боится собственной Тени. Той самой темной, зубастой, первобытной хуйни, что сидит в подвале каждой души и требует мяса, воли и действия. Он же свою Тень запер на семь замков, замуровал и пытается убедить всех, и в первую очередь себя, что в подвале у него — комната для медитаций и склад органических смузи.

И вот тут начинается самое омерзительное таинство. Природа не терпит пустоты. На место изгнанной внутренней силы приходит сила внешняя. Мать-героиня, подруга-валькирия — неважно. Женщина, которая устала ждать, когда из личинки вылупится мужчина, и решила сама стать ему экзоскелетом воли. Она тащит на себе этот мешок с костями и рефлексией, потому что в нем она видит не то, что есть, а то, чем он *мог бы* стать. Она — его внешний хребет, его одолженные яйца, его персональный оператор колл-центра по решению жизненных пиздецов. Он же в ответ снабжает ее бесперебойным потоком сырья для жалости. Идеальный, блядь, симбиоз. Паразит и носитель.

Это не добро и зло, не сила и слабость в их чистом виде. Это нечто похуже. Это энтропия, ставшая формой жизни. Это черная дыра, замаскированная под грустные глаза. Она не производит ничего, кроме нытья, но поглощает чужую энергию с эффективностью промышленного пылесоса. Он — вечный эмбрион в банке с формалином собственного страха, ждущий, что однажды мир вокруг него сам собой станет мягким, безопасным и перестанет задавать неудобные вопросы.

Но мир, сука, не перестанет. Он будет продолжать тыкать в него острыми углами реальности. И каждый такой тычок будет рождать новый виток жалоб, новый акт в этой жалкой пьесе одного актера. И самое страшное — он не несчастен. Нет. Для несчастья нужна глубина, нужен масштаб личности. А он — просто фон. Серое, размытое пятно на гобелене бытия, которое отчаянно пытается убедить всех в своей уникальной, трагической палитре. Но присмотришься — а там просто пустота. Зияющая, скучающая, инфантильная пустота. И она смотрит в ответ, зевая.

Вместо того, чтоб прорабатывать вину и другие моменты, я расспрашивала его о том, как развивались их отношения с женой, как все начиналось, что было самым интересным, какие события были самыми значительными?  Мы обсуждали с ним чувства, которые всплывали, когда он вспоминал разные детали.  Что изначально привлекало его в жене? За что он ценил ее больше всего? А что есть в той женщине, к которой он воспылал страстью?

И когда он пережил всю их историю заново, он вдруг понял, что их любовь с женой давно закончилась.  Они оба за 20 лет настолько изменились, что у реанимации нет никаких шансов.  А конкретно вот этот человек хочет и способен любить.  Но совершенно не способен быть человеком, который не оправдывает ожиданий высокочтимой публики. То есть взять и выбрать быть нехорошим для всех, решить кучу неразрешимых вопросов с содержанием семьи, общением с детьми, и полномасштабным изменением своего жизненного маршрута.

Это так сложно, разрешить себе стать человеком, которым ты вообще то и являешься. Намного проще продолжать изображать человека, которым тебя привыкли видеть. С одной стороны это безопаснее и спокойнее, с другой стороны это неизбежно загоняет страдальца в апатию и депрессию. Потому что ну не хочет наша психика жить жизнь другого человека, особенно это обостряется примерно к 40 годам, ей это неинтересно, ей интересно быть собой.

Примерно полгода у  него ушло на осознание неизбежности развода, на то чтобы он разрешил наконец изменениям зайти в его жизнь и принять тот факт, что он вовсе не идеальный, а обычный живой человек, у которого есть еще половина жизни и можно принять решение, как ее прожить.  

Далеко не все его поняли и поддержали, но именно  потому, что он сам разобрался с тем, где есть вина, а где есть ответственность, у него сохранились нормальные  отношения с женой и отличные отношения с детьми. Вот только о своих чувствах к той, другой женщине, он так и не рассказал. Скорее они послужили катализатором перемен в жизни, чем вариантом возможных отношений.

А самое неожиданное для меня было то, что потом ко мне пришла его  уже бывшая жена. Я, честно говоря, думала что сейчас тут у нас будет раунд, но у нее был вообще другой запрос. Для меня это послужило каким-то сигналом гармоничного завершения истории.

В общем ты не ты, когда ты подгребаешь к 40 годам. И чтоб  тебе снова стать тобой, придется изрядно поднатужиться и выбрать тебя)