Армейская курилка

Про картошку.

Картошки в части было завались. То, что мы ели её три раза в день, как бы намекало на то, что её много, но мы не представляли себе масштабы бедствия, до тех пор, пока кому-то не пришла в голову мысль занять нас этой картошкой. Ведь проблема скучающих «пиджаков» перед начальством части стояла по прежнему остро.

На территории части находились два покрытых травой ангара длиной 60 метров, в которые можно было спрятать несколько ракетовозов. Нас построили на плацу, сказали, что поступаем в распоряжение сержанта Х, и он нас отвел к этим ангарам. Лично я думал, что там находится старая техника, с которой можно будет повозиться, но интрига быстро закончилась со звуком упавших челюстей бойцов взвода. Ангар был полон картошки. По правую и левую стороны стояли ящики размером 2х2х1,2 м в три ряда в ширину и в два в высоту, каждый ящик был заполнен наполовину (пишу по памяти, больше 15 лет прошло, но масштаб плюс-минус такой). 720 кубометров картохи, несколько сотен тонн! Мне до сих пор интересно, что она забыла в этой части, где лишь два взвода срочников и небольшой штат офицеров.

Сержант Х поставил нам задачу – обрывать ростки у картошки и складывать её в мешки. Раз в два-три дня он приезжал на буханке и вёз эту картошку продавать на рынок. Ну не для столовки же мы старались – там солдаты этим занимались. Середина июля, на рынке уже была свежая, но наша была тоже довольно крепкая, и, видимо, продавалась неплохо. Сержанта мы тут же прозвали «Картофельный барон».

Данным видом деятельности мы занимались недели полторы, с понедельника второй недели пребывания в части, обычно по полдня утром, пару раз и после обеда тоже,

В пятницу (за день до принятия присяги) Картофельный барон как обычно открыл нам ангар и запустил внутрь на работу. Мы зашли и увидели, что полы подметены, мусор убран – в четверг в виду приезда начальства, вся часть ударно приводилась в порядок, и мы, разумеется, тоже на вверенной нам территории, и решили эту красоту новыми ростками от картошки не нарушать.

Вышли во двор, расположились в ямке между двумя ангарами и начали играть в прятки. Я в первый раз видел, чтобы в прятки играли в поле. Там было несколько чахлых кустиков и деревце, однако, камуфляж – великая вещь, садишься, прячешь голову и человека уже не видно. А там, кто быстрее до базы добежит. Я не играл, так как, напоминаю, носил кличку Курсант Снежок потому что была очень выцветшая почти белая форма, поэтому просто загорал без майки на травке, радом с замкомвзвода.

Через пару часов появился Картофельный барон на своём УАЗике. Подскакивает к нам и орёт на замкомвзвода: «Почему не работаем!!!!». Тот приподнялся на локте, переложил соломинку из одного угла рта в другой и спокойно так отвечает: «А я не смог их заставить». Барон покраснел как рак, реально, я думал, его сейчас удар хватит, но ничего не сказал, развернулся, сходил закрыл двери ангара и уехал, специально мимо нас и с пробуксовкой, чтобы поднять клубы пыли. Картофельного барона мы больше не видели.

Продолжая серию постов о военной молодости отца, хочу рассказать следующую историю. В советском союзе армия была многонациональной и особенно в мотострелковых подразделениях она представляла собой лоскутное одеяло разнообразных народностей и национальностей. Часто это многообразие доставляло хлопоты командирам: национальные традиции, разные взгляды на жизнь и уклад. Но запоминается в основном в основном только хорошее, те случаи, когда традиции, знания и навыки разных народов чудным образом становится востребованы многонациональной армией. Не была исключением рота моего отца. О подвигах римлян-молдаван можно прочитать тут, но сейчас речь пойдет не о них. Пришел в роту отца молодой боец с не очень распространенной национальностью - уйгур. Служил себе нормально и вид имел вполне азиатский. Неопытному глазу отличить его от узбека было проблематично. И случилась с этим уйгуром такая история. Во время одного из учений , а их в то время было великое множество, предполагался длительный выход и проживание в палатках. Армейские палатки - изделия тяжёлые и громоздкие, но надёжные, подразумевают перед установкой расчистку площадки, сколачивает щитов из досок и прочие мероприятия. В качестве штатного отопления устанавливается печка-буржуйка. В правильно установленной палатке тепло и сухо. Одна беда - буржуйку надо топить постоянно, при этом дров она жрет немеряно и следить за ней все время должен специально назначенный наряд. И так , в соответствии с приказом командира, рота начала обустраивать места под палатки, раздерновывать почву и колотить щиты. Работа шла весело и быстро, только в одном из взводом земляные работы подзатянулись. Отец пошел ко взводнику с вопросом: "Что происходит?", поскольку место установки будущей палатки к тому времени больше напоминало горно-проходческие работы. При детальном рассмотрении печка-буржуйка была обнаружена уже вкопанный ниже уровня земли. А к сооружению щитов взвод даже ещё и не приступал. На вопросительный взгляд отца взводник-двухгодичник развел руками и сказал, что уйгур подошёл и попросил разрешения сделать "хорошо, тепло и дрова почти не нужны", а взводник и разрешил. Пока офицеры обсуждали суть происходящего, бойцы раскопали и соорудили БСЛками лабиринты на месте будущей палатки. Место под трубу раскопали вообще в стороне от палатки. То есть дым от заглубленной буржуйки направлялся в лабиринт дымоходов под основанием палатки и выходил из земли в нескольких метрах от палатки. Поверх лабиринта уложили подручные перекрытия и засыпали песком и задерновали. Наконец-то сколотили досчатый щит и установили палатку. Всё это действо сожрало изрядно времени и бойцы из других взводов ходили вокруг и зубоскалили, их-то палатки уже давно стояли. На недовольные взгляды одновзводников уйгур только повторял: "Все будет хоросо!". Боевое крещение палатка прошла в первую же ночь: в ней долго не поднималась температура, а когда в палатке ещё оставалось достаточно прохладно, уйгур сказал, что топить больше не надо. В этот момент недовольство во взводе достигло апогея и его чуть не побили. Каково же было удивление народа, когда минут через сорок палатка задышала сухим теплом всей площадью. И тепло это равномерно держалось до самого утра, несмотря на отсутствие протопки. Отец посетил палатку утром и был крайне удивлен результатом. На следующий день уйгур был вызван к командиру роты (к отцу) с просьбой руководить при переустановке командирской палатки. Через три дня по многочисленным просьбам личного состава других взводов все палатки роты были установлены по новому образцу. В ходе учений выяснилось, что кроме равномерного сухого тепла, такой способ установки палатки позволяет сушить промокшую одежду, обувь и портянки, просто выстилая их на полу. К утру имущество просыхало, даже если на улице моросил дождь. Дело было в Одесском округе поздней осенью. Годы спустя, когда отец уже служил в Заполярье, подобный фокус использовался подчинёнными отца, когда предполагалось устанавливать палатку надолго в холодное время года и всегда результат был один и тот же.

После экскурсии началась настоящая солдатская жизнь. Нам рассказали, как должны быть пришиты воротнички, как заправлены кровати, и так далее. Особенно старался комвзвода третей роты, сержант уже отслуживший в армии, и решивший немного в ней задержаться. Настолько старался, что заставлял отжиматься и подпрыгивать за неровный кантик. Во вторник его отпиздили так, что его отправили зализывать свои ушибы в госпиталь. Не понятно, на что он надеялся, когда решил, что 15 мужиков, каждый в среднем на 15 сантиметров выше, на 10 килограмм тяжелее и на 4 года его старше, будут терпеть его приказы, явно идущие в разрез со здравым смыслом. Наверное привычка, что остальные солдаты должны уважать силу и субординацию. Но мы – такие же солдаты, как и он авторитет. Впрочем, я отпизживание не одобряю, возможно, был способ помягче ему это объяснить. Но это не точно, вёл он себя реально как быдло, а они слова плохо понимают. В итоге обязанности комвзвода 3 роты, взял наш лейтенант, и жизнь наладилась.

Вообще странно, но все солдаты-срочники в этой части были очень мелкие. Реально их самый высокий, если поставить по росту, заканчивался примерно там, где начинался самый низкий из наших (хотя было пару исключений с обеих сторон). Впрочем, на плацу мы пересеклись лишь один раз – строевой подготовкой нас не мучили особо, в отличии от солдат, которые в свою очередь мучили нас, поскольку знали только одну строевую песню – «Синие глаза, словно бирюза», и то не полностью. Представляю, как она им надоела за время службы. У нас было как минимум пять, а любимой была «Маруся» из «Ивана Васильевича», ещё ради прикола маршировали под ДДТ и Агату Кристи.

У нас же была другая миссия – обучиться искусству управления космосом, однако уже на третьем занятии, нам сказали, что мы им тут нафиг не нужны, и давайте тихо-мирно проведём сборы без проблем для обеих сторон. Разумеется, мы согласились. Немного поспали на занятиях, и пошли на обед.

Уже на второй день без всякого дара провидения мы могли точно сказать, чем нас будут кормить. Картошкой в том или ином виде. Мы если её три раза в день, на завтрак, обед и ужин. Жидкая водянистая пюрешка, куски или целая варёная – вот и весь выбор гарниров. Солдаты, казалось, чистили её круглосуточно как конвейер. Когда в субботу, прежде чем отпустить нас по домам в увольнительную, командир части спросил, как нам живётся, мы пожаловались всего на две вещи – картофельное меню и отсутствие душа, хотя трубы были. Тут же на плацу, командир достал бумажник и выдал прапору, каптерщику, деньги на приобретение смесителя с лейкой. А в воскресенье, когда все вернулись в часть, у каждого в кармане был пакетик с приправой – с ней картошка была куда вкуснее. Впрочем, и рацион изменился, отныне картошка была не более двух раз в день.

Да, нас отпускали домой. Часть находилась не так далеко от Москвы, а мне до Королёва было ещё ближе. Оставались только наряд дневальных, и те, кто не хотел уезжать. Отпускали с утра субботы до вечера воскресенья, за исключением дня присяги (тогда уехали после обеда). В общем, халява.

Кстати, нам с картошкой ещё повезло – одноклассник был в химвойсках, у них в части были залежи капусты, и они её ели также два-три раза в день. Дня через два началось повальное расстройство желудков. Учитывая, что их сразу начали гонять в комбинезонах химзащиты по жаре, им было куда веселее.

Служил я как-то в армии. Вдв. Рота десантного обеспечения. Укладчиком парашютов.
И отправляют нас зимой на учения. Да не куда-нибудь, а на остров Котельный.

А там обещают до - 60°.
Всех кого, отправляют заставляют покупать унты, сноубордические очки и белые балаклавы.
Идёт смотр. Реально проверяют, что у всех есть все вышеперечисленное.
Подходят к нашему подразделению кэп и его зам по вдс (подпол наш непосредственный начальник).

Кэп: это кто такие? Почему без автоматов?

Подпол: это укладчики парашютов. Будут собирать купола от бэмсов( бмд-2).
(ну типа мы шарокаты, в атаку не пойдём, и автоматы нам не нужны...)

Кэп: а чем они будут отстреливатся от белых медведей?

Мы такие про себя: ха-ха-ха кэп шутит.

А подпол ему : так вот мы им в усиление снайперов с свд прикомандировываем.

И показывает в конец нашей колонны.

Мы поворачиваемся:
... А там реально снайперы! С СВД!!

Объект. Сейчас буду раскрывать военную тайну (кому мало информации, нагуглите в интернете). В нашей армии есть род войск – космические войска (КВ), не путать с РВСН, которые рулят «Тополями». Космические войска занимаются спутниками и контролем космического пространства (КП). Контроль КП заключается в том, что две станции через телескопы и радиотелескопы смотрят в небо и регистрируют пролетающие объекты, регистрируют их высоту, скорость, направление движения и размер, и оправляют в центр обработки, где эти данные сравнивают с каталогами. Если появилось что-то новое и незарегистрированное, идет реакция, выясняется, что это и не надо ли это сбить. Так вот этот центр обработки, точнее Центр контроля космического пространства (ЦКПП) находится в Ногинске-9, где у нас были сборы. Местные называли его Объект.

После завтрака нас повели на экскурсию на Объект. Это трёхэтажное здание размером 60х70 м, рядом пристроены еще пара административных зданий, чуть поодаль – котельная.

Заводят нас в помещение, размером с школьный спортивный зал, там стоят гудящие шкафы. Это, нам говорят, память, жёсткие диски то есть. В большом шкафу – 50 Мб, в маленьком – 20 (пфф, у нас уже флешки были по 128 Мб, и сидюки по 650).

Заводят в следующее помещение, размером с школьный спортивный зал, там стоят гудящие шкафы. Это, говорят, процессоры.

В следующем помещении, примерно такого же размера, оказались модемы – для связи со станциями слежения и Москвой.

В четвертом зале тоже были шкафы, но уже разных форм и размеров. Еще там в застеклённом помещении сидели два человека. Это был зал приёмо-передающих устройств. Да, там был принтер печати на перфокартах, на телетайпной ленте, и ещё что-то в этом же духе. А в углу скромно стояли два компьютера формата big tower. А это вся эта система на каждом из компьютеров дважды задублирована, объяснил офицер.

То есть ТЭЦ кормит все эти устаревшие гудящие шкафы, некоторые из которых работают аж с холодной войны, а можно систему смоделировать на обычном компьютере. Причём с большим запасом надёжности. Впрочем, напомню, это был 2003 год. Скорее всего, уже всё поменялось.

После экскурсии, нас завели в учебный класс и привели молодого офицера за нами присмотреть. Это, говорят, ваш, из Бауманки.

Чувак после военки, пошел работать, проектировал движки для самолётов Сухого, и его прямо с рабочего места выдернули в армию. Тут ему скучно. Он прочёл всю фантастику у коллег, раз в полгода по разнарядке выбрасывает по три лампочки из шкафов, типа они сгорели, и вставляет новые, так как по нормативам, они не могут работать вечно, время от времени что-то должно ломаться, а оно не ломается.

Многие из нас, думаю, поняли, что в армии делать особо нечего.