Моя Лилит... Маленький серый ангелочек с демоническим именем. Она была со мной недолгие шесть лет. Бесконечно ласковая, добрая и преданная, вечно мурчащая по поводу и без повода, невообразимо милая.
Когда я переживала болезненный разрыв с человеком, с которым мы рука об руку прошли 8 лет, я закрылась от всех, но Лилит была рядом. Уверена, она понимала, что мне плохо. Потому что она не отходила от меня в самые тяжёлые минуты – когда я валялась с гриппом или ловила жёсткие для своего возраста гипертонические кризы. И когда я плакала ночами по бывшему, она тоже ложилась на мою грудь и начинала мурчать. Мол, ничего, хозяйка, переживём.
Два года назад она заболела. Я до сих пор виню себя за это. Лилит любила играть с абсолютно неподходящими для этого вещами. А тут у меня на гитаре порвалась струна. Я её выбросила в закрытое ведро в тумбочке на кухн. Думала, кошка туда не лазит. Оказалось, лазит, просто следов не оставляет. Вечером, когда, вернувшись с работы, я увидела струну на полу, я даже не подумала на Лилит. Я вообще ни о чём не подумала – просто бросила её назад в мусор.
Через пару дней Лилит перестала есть. Ветеринар при осмотре почему-то решила, что у неё воспалились зубки, и ещё полтора дня я её лечила от этой напасти. Вроде, даже полегчало немного. Вечером я смотрела в тогда ещё не запрещённой соцсети прямую трансляцию одного из вокалистов моей любимой группы Hollywood Undead, который как раз выпустил сольный альбом. Он рассказал о том, как преодолевал тёмные времена в своей жизни, как это важно – не опускать руки. А Лилит мурчала у меня на груди. Я гладила её и думала, что мы справились. Мы через свою чёрную полосу прошли.
Ночью её начало рвать пеной. Круглосуточных клиник не было. Утром рванули к другому доктору – у первого был выходной. Ветеринар только руками развела: оказалось, там рана глубоко в горле, сепсис, чудо вряд ли случится.
Врач не предложила отпустить Лилит, а я не смогла об этом попросить. Весь день она угасала у меня на руках. Обнимала лапками мою ладонь. Тихо таяла. Смотрела своими огромными глазами. К вечеру её не стало.
Той ночью я проснулась от дробного топота лапок из коридора к кровати. «Ночной дожор?» – сонно спросила я. Мы больше года жили вдвоём, и я привыкла с ней говорить. Только через несколько мгновений я поняла, что это моя первая ночь в одиночестве. «Ты заходи ещё, пожалуйста», – подумала я, глотая слёзы. Но она больше не появлялась.
Надеюсь, мы встретимся в следующей из её девяти кошачьих жизней. Я всё ещё скучаю.
