Серия «Шаги во мраке»

Дом порой казался живым. Особенно в вечерних сумерках, когда слабые лучи заходящего солнца бликуют кровавыми всполохами в оконных стеклах или во время осенних затяжных дождей, где подтеки воды не спеша, причудливыми зигзагами бегут по шершавым, выщербленным временем стенам дома. И тогда создается впечатление, что дом дышит, исторгая из себя смесь тоскливой ненависти и маниакальную жажду заманить в себя человека, заставить его открыть тяжелую деревянную, единственную в этом доме дверь и войти в пахнущий плесенью и старой сырой штукатуркой подъезд. Подняться по кривым, сбитым ступеням на этаж и, выбрав одну из множества пустующих квартир - стандартно убогих, с крохотными кухоньками и неправдоподобно маленькими прямоугольными комнатами, где из мебели смогли разместиться лишь старый, облезлый диван, круглый обеденный стол, да ржавеющая полутораспальная панцирная койка. Поселиться там, тем самым всем признавшись, что ты в этой жизни благополучно все просрал и тебе остается только одно; или поскорее влезть в петлю или, проявив слабость, остаться здесь, в этом гнезде людской обреченности и черной безнадеги.

Омерзение. А если быть более точным, то ядовитый коктейль из страха, омерзения и тянущей душу тоски. Именно это я, в полной мере, прочувствовал, когда проснулся однажды утром и попытался восстановить у себя в памяти обрывки только что видимого мной сна.

Помню, что в спальне в то утро было прохладно - приоткрытое окно давало хороший приток утреннего, весеннего воздуха, однако я был весь сырой от пота и задыхался, словно проснулся в тесном гробу, который опустили в глубокую яму и забросали землей. Гадкие ощущения, от которых мне достаточно долго не удавалось избавиться в то памятное утро.

Да, это был всего лишь сон. Яркий и правдоподобный, но всего лишь сон. С какого рожна мне ЭТО приснилось, я так тогда и не понял. По жизни у меня, на тот момент, все было относительно ровно, без особых проблем и потрясений. Новостные передачи я старательно игнорировал, предпочитая ютюбовские каналы про рыбалку или путешествия. Книги читал и слушал в основном легкого, приключенческого жанра, где главный герой почти всегда мачо и, как следствие, выходит из любых сложных ситуаций победителем, прихватив по ходу действа одну, а то и нескольких влюбленных в него до судорог в чреслах прекрасных дам. Фильмы ужасов, триллеры или очень кровавые боевики не смотрел по причине полного отсутствия к ним хоть какого-то интереса с моей стороны. И все же мне приснился этот кошмар. Красочный и до жути реалистичный…

В нем я раненным, затравленным зверем бегал по пыльным и грязным этажам, а за мной постоянно кто-то гнался. Кто-то очень страшный, кровожадный и невидимый. Хлопали двери, в меня летели какие-то мелкие и крупные предметы. Я уворачивался, бежал дальше, поскальзываясь на лужах крови и пытаясь, наконец, найти выход из этого ада. Но коридоры дома никак не заканчивались, лестничные пролеты немыслимо петляли, ведя меня то вверх, то вниз и внезапно обрывались перед бездонной, черной как сам космос пропастью. Сон, больше похожий на горячечный бред, вывернул мне душу, скомкал как грязную тряпку и засунул обратно!

Я, кажется даже поорал тогда немного и пару раз смачно выматерился. После, когда все же сумел успокоиться и подняться, быстро поменял пропитанное по́том постельное белье на свежее, принял контрастный душ и, выпив две чашки крепкого кофе, отправился на работу. К обеду, с головой погрузившись в повседневную трудовую рутину, уже совершенно забыл про свой ночной кошмар, про мрачную, одиноко стоявшую на каком-то гадком, похожем на свалку пустыре многоэтажку.

А вот сейчас вдруг вспомнил, хотя и прошел уже год. Точнее - мне помогли вспомнить...

***

- Ну как тебе? - на физиономии Егора читалось нескрываемое удовольствие и даже некое злорадство. - Я, когда его первый раз увидел, то знатно ухи покушал! Такое убожество и всего в получасе езды от центра города! Красотища!

Егор смачно причмокнул и хлопнул меня по плечу. Видимо от переизбытка чувств. Вот ведь дебил великовозрастный! Он конечно приятель мне и общаюсь я с ним давно, с самого нашего с ним отрочества и куда как чаще в свободное время, чем по работе, но... Дело в том, что иногда Егор, пользуясь своим служебным положением, подбрасывает мне неплохие в финансовом плане заказы. Работая в администрации города и курируя госзаказы по ремонту и строительству, Егор не видит ничего плохого в том, чтобы по-приятельски посоветовать старому товарищу тот или иной лот аукциона. Тем более, что краснеть ему за этого самого товарища еще не разу не приходилось. Работал я всегда на совесть, чем и имел полное право гордиться.

Сейчас же я стоял и смотрел на темно-серую громадину многоэтажки, у которой некоторая часть окон не имела стекол, а фасад покрывали видимые даже от сюда крупные трещины. Смотрел и чувствовал, как быстро и безвозвратно портится мое настроение, а память старательно подкидывает в голову самые яркие моменты моего давнего ночного кошмара. Это было странно, этого не могло быть на самом деле, но дом очень походил на дом из моего сна…

Небольшая, скорее даже чисто символическая придомовая территория делилась почти наполовину старым строительным забором из зеленого профлиста, вдоль которого местные жители припарковали свои машины. Их было не больше десятка, две из которых представляли собой полностью сгоревшие остовы – черные и обугленные. Остальные же... Редко где еще, кроме, пожалуй, свалки, можно было найти подобную рухлядь. Самыми дорогими из представленного автопарка можно было назвать черную тридцать первую волгу и старый "форд скорпио" какого-то странного, светло-зеленого цвета.

- Вот ведь дерьмо..., - все же не удержался и выругался я.

- Нравиться? - хохотнул мой товарищ и опять хлопнул меня по плечу. - Вижу, что ты в полном восторге! Наслаждайся!

И я продолжал смотреть на этот дом выискивая различия и сходства. Все-таки он мало походил на тот, что однажды мне приснился. И одновременно с этим я чувствовал - это, чтоб ему пусто было, именно тот самый дом! Да, в реальности он чуть ли не на половину ниже и на столько же больше в длину. В нем не один, а три подъезда, но центральный это основной вход, а вот два крайних - скорее запасные выходы, один из которых, правый, судя по убитому в конец крыльцу, вообще не функционирует. И двери в этих подъездах металлические и относительно не старые. Даже что-то вроде кодовых замков на них имеется. Но вот стены... Такие же грязно-серые, шершавые, местами обильно измазанные граффити. Что, кстати за материал был использован при строительстве этого дома? Похоже на шлакоблоки. Но, как и почему из подобного материала возвели многоэтажку? Шлакоблок, и это я знал точно, мало годится для высотного строительства. Тем более жилого дома!

- В этом, э-э.. доме живут люди? - наконец нашел силы спросить я.

- Представь себе, да! Семей двадцать официально и, наверное, столько же нелегально. Но это не самое интересное, - Егор выдержал паузу, и, для чего-то подмигнув мне, продолжил: - У этого дома такая история, что никакому Стивену Кингу, в самые лучшие его запойные годы, не смог бы в голову прийти подобный сценарий!

- Не пугай меня, не надо, - скривившись как от зубной боли, попросил я, чувствуя, что желание сесть в свою машину и уехать отсюда становится у меня все сильнее.

- Я и не собираюсь, - вполне серьезно заявил Егор. - Ты же в курсе, где у меня Аленка работает? Так вот, по моей просьбе она подняла все имеющиеся в доступе материалы. Я, когда их смотрел, совершенно не мог поверить в то, что подобное происходило на самом деле! Чушь какая-то и мистика, честное слово! Позвонил Семе и тот, поломавшись для приличия, дал глянуть в прокурорские архивы. Все подтвердилось! Представляешь?!

- Ты, о чем? - начал злиться я. - Кончай театральщину разводить! Что у тебя за привычка такая! Излагай только голые факты и желательно по порядку.

- Факты? - усмехнулся Егор. - Хорошо, пусть будут голые факты и документально заверенные материалы. Но для начала небольшой экскурс в историю.

Дом этот, что находится по адресу улица Индустриальная, под номером 13а, построен, как мне удалось выяснить, относительно недавно. А именно в тысяча девятьсот девяносто первом году. Хотя его строительство было начато еще при социалистическом правлении Леонида Ильича. Аж в 1982 году. Возводилось строение как будущее малосемейное общежитие для рабочих и специалистов шарикоподшипникового завода. Завод в те годы модернизировался и расширялся гигантскими темпами и у него все острее вставала проблема с предоставлением жилья новым работникам. Ведь чтобы сейчас не озвучивали современные историки о тех временах всеобщего равенства и братства, у людей, у простых, заметь, людей, всегда была возможность выбрать для себя подходящие именно им условия. Как в плане трудовой деятельности, так и в плане бытового комфорта. Предприятие, которое могло обеспечить молодого специалиста жильем и развитой инфраструктурой, всегда было в приоритете по сравнению с каким-нибудь другим заводом. Пусть даже там и работа была попроще и почище, и заработная плата повыше. Так что постройка общежития для шарикоподшипникового завода стало делом архиважным и не терпящим отлагательств... Вот только, как говориться, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги".

Егор совсем по мальчишечьи подмигнул мне и показал взглядом на машину.

- Поехали. Слушать истории, а тем более истории захватывающие, с характерным привкусом мистики и кровавой трагедии лучше где-нибудь в более комфортных условиях. Не находишь?

Глава 1

Ноябрь 1982 года. Строительная площадка СМУ № 23. 10 часов утра.

- Какого хрена ты мне здесь задвигаешь, Петрович?

Николай Иванович Хоботов, прораб участка, крупный мужчина за сорок, с красным от злости лицом, так долбанул кулаком по столу, что у стоящего на нем телефонного аппарата подпрыгнула и, при этом, жалобно звякнула трубка.

- Если в течении двух часов смежники не подвезут кирпич - куда ты мне прикажешь раствор девать? В овраг вылить? - продолжал Николай Иванович. - Мы же с тобой неделю назад на эту тему разговаривали! Кирпич должен быть в наличии, чего бы тебе это не стоило! У нас поставщики на договоре сидят надежнее чем дворовая шавка на цепи, так что надо только вовремя пендюлей им отвешивать, чтоб не дремали!

- Гурычев говорит, что у них еще пять договоров и двое из них "горящие"! К тому же, Горком настаивает на завершении строительства дома пионеров к Первомаю, - попробовал оправдаться Петрович - немолодой уже мужчина, с залысинами на лбу и затылке, в больших роговых очках на усталом и покрытом испариной лице.

Темный твидовый костюм сидел на снабженце настолько нелепо, что невольно наводил на мысли о том, что мужчине он не в коем разе не принадлежит и влез он в него по ошибке, спешно одеваясь в чужой, незнакомой квартире, да еще и в полной темноте, под дробный стук во входную дверь не вовремя вернувшегося из командировки мужа.

- Плевать я хотел на дом пионеров и на все их хотелки! - прораб поднялся из-за стола и в бытовке сразу стало тесно. - Ответь мне, уважаемый: кто автопарк кирпичного завода снабжает и планирует снабжать дефицитными запчастями? Пионеры?! А кто квартальный план этой силикатной богадельни закрыл в прошлом месяце, несмотря на то, что они задержали поставки почти на две недели?! Пошли им, так сказать, навстречу, чтобы люди премию смогли получить!

Услышав подобные вопросы Петрович интенсивно замотал головой. Еще и руки перед собой выставил, словно восклицая - я в эти дела не лезу и лезть не собираюсь! Без меня, пожалуйста!

- Дорогой ты мой, Семен Петрович! - резко сбавил тон и опускаясь на свой стул, который при этом жалобно скрипнул, продолжил прораб. - Ты же у нас снабженец. Тебе руководство нашего управления доверило одно из ответственейших заданий - бесперебойное обеспечение всем необходимым. Чтобы стройка двигалась в заданных темпах. Чтобы техника и люди не простаивали. Чтобы строительство, в конце то концов, закончилось в установленные сроки и работники предприятия смогли, наконец-то, въехать в предназначенные им жилые квадратные метры!

Снабженец вздохнул, всем своим видом показывая, что кто-кто, а он то больше всех радеет за скорейшее окончание строительства этого дома. Работая в строительной отрасли уже более пятнадцати лет, из которых почти шесть лет по линии снабжения, он не мог припомнить другого такого геморройного во всех отношениях объекта.

В это время зазвонил телефон, и прораб поднял трубку.

- Да. Слушаю.

Снабженец поднял глаза на своего начальника и увидел, как стремительно меняется у того цвет лица. Сначала оно сильно побледнело, а затем, чуть ли не мгновенно, сделалось багровым.

- Я вас понял, товарищ Гурычев. И мне очень жаль, - без каких-либо эмоций в голосе произнес прораб и положил трубку.

- Не будет у нас с тобой кирпича, - хрустнув костяшками пальцев, сообщил он, глядя при этом куда-то в пустоту. - У селикатки уже забрали всю нашу партию и на пару лет обеспечили им полную загрузку гособоронзаказом.

Прораб помолчал секунд пять, затем продолжил:

- Это, как говориться, контрольный выстрел нам в голову! Министерство обороны что-то спешно строить надумало, а нашему руководству было открытым текстом рекомендовано искать других поставщиков.

- Но где? - в глазах Семена Петровича нарисовался ужас от всего происходящего.

- Ты меня об этом спрашиваешь?! - в голосе прораба скрипнула нотка плохо сдерживаемой ярости. - Кто у нас снабженец я или ты?

- Но как же? Я уже даже соседние области обзванивал... Там у всех, как минимум, до следующей осени очередь...

Прораб на эти слова внезапно побледневшего снабженца лишь зубами заскрежетал.

***

С самого начала у строителей все не задалось. В первую очередь возникли проблемы с выбором местоположения - предоставленный городом участок был категорически забракован геодезистами. Строить многоэтажный дом на так называемых плавунах - та еще лотерея! Почти всегда безвыигрышная! Подобрали другой участок. На самой окраине города. Там до конечной автобусной остановки надо было еще минут сорок телепать по раскисшей проселочной дороге, которая никогда не знала, что такое асфальт. Во что превратится данная дорога после того, как по ней начнет кататься тяжелая строительная техника никто не мог себе даже представить. К тому-же, при пробном бурении и выемке образцов почвы, строители извлекли на свет божий какие-то кости. Вся работа остановилась, были приглашены криминалисты и почти три недели все сидели на задницах и ждали результатов экспертизы. Хорошо еще что останки оказались хоть и человеческими, но старыми, еще дореволюционными и, как следствие, не криминальными. Хотя осадочек, как говорится, остался.

Ладно. Руководство шарикоподшипникового завода не вполне оперативно, но все же выводы сделало и пригласило нужных городских чиновников на выездной сейшен в подведомственный санаторий, что вольно раскинулся на живописном берегу волжского водохранилища и являлся гордостью и, чего уж греха таить, немалой статьей расходов завода. Мероприятие задалось, и буквально через неделю для строительства дома нашелся, наконец, вполне нормальный участок. Пустырь рядом с промзоной, но достаточно удобный в плане коммуникаций и с не плохой перспективой на будущее. Строители поплевали на руки, тайно перекрестились и...

Буквально на третий день грянул как гром среди ясного неба несчастный случай! Глупый, странный, но от этого не менее трагичный.

Из докладной записки начальника строительного участка Соловьева Н.П.:

"Тракторист Рыжов Андрей Викторович. Тридцать восемь лет. Женат. Двое детей. Стаж работы по специальности девять лет.

На своем гусеничном тракторе Т-130 Рыжов А. В. расчищал площадку. Снимаемый с поверхности грунт сдвигался в сторону оврага. По решению комиссии данный овраг должен был быть в дальнейшем засыпан остатками стройматериалов и снимаемым с поверхности площадки грунтом. Тем самым строители одновременно решали две немаловажные задачи: равняют прилегающую к жилому дому территорию и, одновременно с этим, безопасно и качественно утилизируют отходы собственного производства.

Перед началом работ тов. Рыжов А.В. был обследован штатным мед. работником Соколовой Н.Ю. Мастером Липатовым С.Н. ему был проведен инструктаж и выдан под роспись наряд-допуск на проведение работ. Территория, на которой планировалось проведение работ заблаговременно была проверена и огорожена.

...Во время движения в сторону вышеуказанного оврага тракторист Рыжов, имея недостаточный обзор, совершил незапланированный свал большого количества грунта в овраг, в котором, в тот момент, по неясному стечению обстоятельств находился человек. Гражданка Кибкало О. Т. тысяча девятьсот пятого года рождения получила травмы, повлекшие в дальнейшем смерть потерпевшей...

Характеристика коллектива на гр. Рыжова А. В. прилагается."...

Что в то пасмурное осеннее утро делала в овраге старушка божий одуванчик так и осталось для всех загадкой, но последствия от ее кончины воспоследовали быстро и неотвратимо. Тракториста вскорости осудили и на два года отправили в колонию поселение, где мужчина довольно быстро спился, а после того, как его жена подала на развод, и вовсе наложил на себя руки. Не придумав ничего проще, он выпил семидесятипроцентную уксусную эссенцию и больше получаса дико хрипел и дергался в конвульсиях, умирая в страшных мучениях. Бригадира уволили по статье, а мастеру участка так долго и качественно выносили мозг, что мужик не выдержал и через неделю уехал в больничку с обширным инфарктом. Стройка же встала и почти две недели ее совсем не целебную грязь месили лишь сапоги членов различных трудовых и дисциплинарных комиссий.

Наконец, страсти улеглись и потихоньку, полегоньку процесс строительства возобновился. Несмотря на погодные условия - холод, слякоть, и ранние ночные заморозки, площадку подготовили, вырыли котлован и приступили к забою свай. Словно компенсируя все предыдущие простои, стройка буквально закипела, набирая ударные темпы. Еще до окончания года нулевая отметка дома была готова и три бригады каменщиков прибыли на объект. И тут начались проблемы. С кирпичом...

Силикатный завод имени Куйбышева в самый последний момент разорвал договор, сославшись на срочный и большой государственный заказ какого-то оборонного предприятия. Причем заказ был такого объема, что ждать своей очереди, даже с учетом плановой модернизации кирпичного завода, строителям общежития для работников шарикоподшипникового завода пришлось бы не менее двух лет. Случился небольшой, но крайне неприятный скандал, где Министерство обороны еще раз показало чьи, на самом деле в данном дремучем лесу шишки! После двухнедельных раздумий, гражданские строители и их заказчики приняли нелегкое, но единственно верное в данном случае решение: быстренько переделать проект, пересчитать смету и строить дом не из силикатного кирпича, а из полнотелого шлакоблока.

Легко сказать, да трудно сделать! Проект пришлось менять полностью, хотя основание дома уже было готово. Первоначальный вариант с одноподъездной девятиэтажной высоткой пришлось пересчитывать на версию в три подъезда и пять этажей. Короче говоря, что-то по живому резали, что-то, как могли, пришивали. В результате получилось то, что получилось. И смех, и грех, и крокодильи слезы! Проект доделывали, переделывали и утверждали несколько месяцев. Ответственных людей, коих было немало и без чьих автографов начать строительства было невозможно - кормили, поили, задаривали подарками. Даже поспособствовали спешному переводу в другую область одного молодого, но весьма несговорчивого архитектора. Наконец бумаги были готовы. Казалось бы, дальше только "вперед и с песней!". Но пошло не все так гладко как думалось и хотелось...

Луч фонаря опустился вниз, на землю, где чернел широкой щелью провал.

- Так и есть, - согласно кивнул мастер участка. - Сам чуть по темноте не ввалился в эту дыру. Еще бы немного и...

Дмитрий Перин с трудом сглотнул, восстановив в памяти тот неприятный и, чего греха таить, весьма опасный момент. Он не мог припомнить, когда и где ему еще доводилось испытать настолько сильный ужас, когда он с немалым трудом, но все же вывернулся, преодолев неведомую силу, что влекла его вниз, и буквально на карачках отполз в сторону от страшного, темного зева, из которого, как ему тогда показалось, повеяло в лицо холодом неминуемой смерти.

Молодой человек, всего два года назад закончивший архитектурный институт и почти сразу устроившийся на стройку, он был крепким, вполне физически развитым молодым мужчиной. С детства волейбольная и футбольная секции, в студенческие годы туристические походы и сплавы по лесным рекам на байдарках. Высокий, не дурак и не трус, и, как утверждали знакомые женщины и девушки - вполне симпатичный. Сейчас же, стоя здесь в нескольких метрах от опасной, неизвестно откуда взявшейся дыры в земле, он испытывал крайне неприятные ощущения слабости и страха. Он никогда бы не подумал, что может настолько сильно бояться высоты.

- И у тебя есть основания предполагать, что охранник, как его там...

- Ярушев Вячеслав Павлович, - подсказал Перин.

- Ну да. Что этот Ярушев мог в темноте оступиться и упасть туда?

Луч фонарика устремился в темную мглу расщелины, но уперся в стенку. Дыра в земле вела вниз не отвесно, а под уклоном. Градусов пятьдесят, а то и сорок пять.

- Да, - согласился мастер.

Он помолчал немного, думая о чем-то своем, а потом продолжил:

- Я сперва зашел к нему в бытовку. Его там не оказалось. Хотя чайник был горячим и на столе лежали приготовленные хлеб, сахар, конфеты. Я подумал, что Вячеслав ушел на обход территории. Обычно это много времени у них, у сторожей не занимает. Я подождал его, а затем решил поискать. Покричал его в начале, но ответа не услышал...

- Пьющий? - вдруг спросил прораб.

- Кто? - не понял Перин.

- Ну сторож этот, Ярушев. Может он приложился хорошо и сейчас спит где-нибудь между плитами перекрытия.

Луч фонарика метнулся в сторону и осветил несколько высоких стопок бетонных плит, что привезли еще в конце зимы и составили рядом с забором, что не очень ровным частоколом горбыля огораживал территорию стройки. Предположения начальника не были голословными. Всего пару дней назад охрана обнаружила там несколько лежанок из картонных упаковок и старых фуфаек. Видимо работяги приноровились коротать там свой обеденный перерыв, попутно прикладываясь к различным горячительным напиткам. О чем свидетельствовало наличие немалого количества пустой бутылочной тары.

- Не замечал за ним никогда. Да и возраст у него уже не тот, чтобы вот так, в такую погоду, да под забором ночевать.

- Ну да, - согласился прораб и невольно поежился.

Апрель - это все же далеко не лето. Снег только недели две как сошел. Холодно.

Хоботов опять перевел луч фонарика на дыру в земле. Молча смотрел с минуту, о чем-то размышляя, а затем шагнул вперед.

- Осторожнее! - тут же прихватил начальника за локоть мастер. - Здесь земля под уклон идет, а ближе к яме песок сыпучий. Можно запросто съехать по нему и нырнуть туда!

- Н-да... Вот же хрень какая!

Хоботов остановился, но руку подчиненного со своей руки стряхнул.

- Я, насколько вижу отсюда, края этой ямы каменные?

- Ага. И гладкие, как отшлифованный гранит.

- Значит, получается, что это у нас пещера какая-то? - задумчиво произнес Хоботов. - Как же так вышло, что при подготовке территории, когда в самом начале геодезисты проводили свои исследования, они не заметили ни горной породы, ни этой, чертовой дырки в ней?

Вопрос был интересный. Впрочем, как и ответ на него. Который знали, как и прораб Хоботов Николай Иванович, так и мастер участка Перин Дмитрий Семенович. Но все же второй решился его озвучить:

- Когда поменяли проект дома и добавили еще два подъезда, то просто расширили котлован. Причем с хорошим таким запасом. Как в длину, так и в глубину. Сваи забили штатно, а геодезию заказывать не стали, чтобы сэкономить пару месяцев. А то и поболее, если вдруг появятся какие-то проблемы...

Прораб опять посветил в лицо мастера, но, не заметив там никаких признаков осуждения или насмешки, быстро убрал луч в сторону.

- И вот они появились - проблемы!

Прораб сплюнул и, резко развернувшись, зашагал в сторону бытовки. Та манила желтым световым пятном окна, обещая тепло и относительное спокойствие.

- Пошли, - бросил он через плечо подчиненному. - Думать будем, как из этого дерьма выбираться.

- А как же сторож? - опешил Перин.

- Ты альпинист любитель? - остановившись, обернулся прораб. - Сможешь вот так, без подготовки и снаряжения спуститься туда, чтобы все проверить? Неизвестно, блять, куда и неизвестно, черт возьми, на какую глубину?

- А если он еще жив?!, - не хотел сдаваться Перин.

- А если нет?

Вопрос повис в воздухе и только сейчас Дмитрий Семенович осознал, что начальник скорее всего прав. Не смог бы выжить Ярушев, этот невысокого роста, щуплый пенсионер; совершенно седой, с бледным, измученным жизнью лицом и вечно бегающими водянистыми глазами. Даже если глубина той расщелины с десяток метров - расшибся бы дед вдребезги! А на самом деле там может быть и гораздо глубже. Не зря же, оказавшись на краю этой ямы, Перин до последней клеточки своего организма прочувствовал, что там. Черная, безмолвная бездна, из которой, если ты туда упадешь, выбраться живым уже не получится.

***

Сидели в бытовке и думали, как и что делать дальше. Пили горький и вонючий растворимый кофе, много курили. Примерно через час, ничего не надумав, Хоботов позвонил своему товарищу и соседу по даче, который давно служил в милиции и уже имел хорошую должность и звание подполковника. К тому же, тот (с его же слов) начинал свою карьеру оперативником и по роду службы часто сталкивался со сложными и неординарными задачами.

- Сергей Витальевич, - представился подполковник Перину, крепко пожимая протянутую ладонь мастера.

Прибывший на помощь мужчина - средних лет, высокий, крепко сбитый, с густыми черными усами на смуглом лице, был одет в модный и дорогой спортивный костюм известной западной фирмы и черные с белыми полосами кроссовки. Подполковник, несмотря на столь неурочный час, оказался гладко выбрит и вид имел вполне себе бодрый и работоспособный. Ждать его, кстати, пришлось недолго. Милиционер приехал на личном автомобиле - не новые, но неплохо сохранившиеся темно-синие жигули.

- Что у вас стряслось, Коля? - усевшись за стол и знаком руки отказываясь от предложенного кофе, поинтересовался Сергей Витальевич.

Хоботов рассказал. Не забыв упомянуть важность строящегося объекта, горящие синим пламенем сроки и нелюбовь вышестоящего начальства ко всем "кто не смог оправдать оказанного им высокого доверия".

- Я тебя услышал, Николай, - подполковник сцепил пальцы рук в замок и на несколько минут задумался.

Все это время в бытовке царила почти полная тишина, нарушаемая лишь негромким тиканьем старого будильника, да редким потрескиванием нагревательного тэна электрокамина.

Наконец, подполковник заговорил:

- Насколько я понял, падению сторожа в яму точных доказательств и тем более свидетелей нет?

- Нет, - твердо заявил мастер, а прораб, подтверждая, кивнул.

- Возможности быстро и главное по-тихому спуститься в эту яму, чтобы ее всесторонне обследовать у вас также не имеется?

- Нет.

- Ну а примерно прикинуть глубину образовавшейся проблемы мы с вами сейчас сможем?

- А что нам это даст? - Хоботов не сразу понял, куда клонит его товарищ.

- Может там до дна всего пара метров, а мы здесь гадаем как нам быть, - предположил Сергей Витальевич и тут же добавил: - А вот если там достаточно глубоко, скажем с десяток метров, то...

- То и пробовать туда спуститься совершенно бессмысленная идея, - тут же подхватил Хоботов.

- Точно, - кивнул милиционер. - Если там действительно глубоко и ваш сторож туда свалился (что вовсе не является аксиомой), то проще подумать, как эту дырку в земле законопатить, чем пытаться лезть туда и доставать бренное тело.

Перин аж крякнул от неожиданности и с удивлением посмотрел на подполковника. Тот, однако, совершенно не смутился.

- Ну давайте я вам, молодой человек, распишу предположительный сценарий, если мы с вами начнем действовать по-другому, по правильному, так сказать. Во-первых, ваша стройка встанет надолго и с неизбежным привлечением всевозможных проверочных служб и комиссий. Помимо всего прочего пригласят специалистов (скорее всего горных спасателей), чтобы те исследовали объект. Что они там обнаружат - большой вопрос. Возможно, что спасатели не найдут в том подземелье каких-либо следов пропавшего сторожа. А возможно, что и найдут. Однако, скорее всего стройку закроют. Сначала законсервируют на неопределенный срок, а затем втихаря и вовсе прикроют. Во-вторых, независимо от наличия или не наличия трупа, наша доблестная прокуратура вынуждена будет возбудить уголовное дело. Насколько правильно я вас понял, у вас здесь, как, впрочем, и много где у нас в стране, нарушения имели место быть?

Прораб кивнул, а мастер Перин грустно улыбнулся.

- Даже если бы и не было, прокурорские товарищи найдут, - недобро хмыкнул себе в усы милиционер. - С учетом спешки и различных препонов, что имелись и имеются на вашем нелегком пути, ошибки у вас неизбежны. И все это прокурорские достаточно быстро нароют. И, конечно же, предъявят.

Повисла минутная пауза. Тяжелая. Даже какая-то зловещая. Наконец, подполковник продолжил. И голос его изменился, став более официальным.

- Кроме потери должности, Коля, тебе и еще нескольким товарищам, скорее всего будут грозить реальные сроки. Ты не хуже меня знаешь, как сильно сейчас в стране закручивают гайки. Причем повсеместно! Никто не станет даже пытаться войти в ваше положение и никакие ваши отсылки на срочность и важность стройки не повлияют на решение суда, если прокуратура предоставит им доказательства вашей халатности. Так что решайте сами. И мой вам совет, Коля, делайте это быстро. Пока еще кто-нибудь не узнал про эту вашу вдруг образовавшуюся на ровном месте расщелину.

- Так что нам делать-то? - потеряно произнес Хоботов, всем своим бледным видом показывая, что он полностью осознал нависшую над его головой угрозу.

- Ну, для начала давайте осмотрим предполагаемое место происшествия, - уже более жизнерадостно предложил подполковник.

Он поднялся из-за стола и на его лице как-то не к месту засияла искренняя, белозубая улыбка.

- Может мы себе здесь нагнетаем, придумывая лишнее, а на самом деле все не так уж и плохо. Как говорится - не так страшен черт, как его малюют?!

***

Бухта каната быстро заканчивалась. Темно-серые упругие кольца изгибались и дергались как живые, распрямляясь и с негромким шорохом исчезая в черноте ямы. Привязанная на том конце увесистая железная болванка бодро тянула пеньковый канат куда-то вниз, в темную неизвестность. Вначале было слышно, как она бухает, подпрыгивает и катится по каменной поверхности, потом звук пропал. Видимо метров через десять наклон кончился и груз, с еще большим ускорением, полетел отвесно вниз.

- Где же там, в этом колодце дно? - не выдержал продолжительности аттракциона Перин, одновременно с этим лихорадочно соображая, что конец каната надо было к чему-нибудь привязать или, хотя бы, взять в руки.

Не ровен час, туда, в эту бездонную черноту улетит вся бухта. Как ему потом объяснять потерю казенного имущества? Мастер уже шагнул вперед и наклонился, готовясь схватить пеньковое изделие, как вдруг падение груза на том конце прекратилось.

- Опа-а! Якорь лег на дно!

В голосе Сергея Витальевича слышалось напряжение. Подполковник никак не ожидал, что там, в этой черной расщелине, которую сейчас как мог освещал двумя фонариками его товарищ Николай, подобная глубина. Да и никто из присутствующих не ожидал.

- Сколько там? - спросил Хоботов.

- Бухта новая, цельная. Производителем заявлена длина сто метров. Но они обычно с походом наматывают. Плюсом два, три метра, - быстро ответил Перин.

- А сколько осталось?

Прораб перевел лучи фонариков на то место, где лежал канат. На бухте оставалось три витка.

- Метров шесть, - в голосе мастера участка явственно слышалась неуверенность.

- Ни хера себе! - выругался подполковник и добавил - Вы чего тут откопали? Марианскую впадину?

Лучи фонарей вернулись на расщелину. Шириной метр и длиной метра два с половиной. Отчетливо видны крепкие гранитные края. Закругленные, гладкие и ровные. Будто отшлифованные.

"Почти как у мавзолея в Москве!" - почему-то подумал прораб.

- Мы не откапывали. Оно само так получилось, - попытался оправдаться он, но тут же замолчал и быстро перевел лучи фонарей на канат.

Тот вновь пришел в движение. Дернулся и не спеша пополз вниз.

- Это как так? - почему-то охрипшим голосом спросил Хоботов и тут же сам себе ответил. - Там внизу, наверное, уклон. Или выступ...

Через секунду движение каната остановилось и все присутствующие выдохнули. Напряжение, витавшее в воздухе, заметно поубавилось.

- Вытягивай, - распорядился прораб. - Думаю мы узнали все что хотели.

- Если ваш сторож действительно сумел ввалиться в эту каменную яму, то ему однозначно хана! И шансов достать его оттуда нет совершенно, - негромко произнес подполковник и тут же добавил: - Пьянство еще никого до добра не доводило. Особенно на таком опасном производстве как стройка.

Перин хотел было возразить, объяснить еще раз, что сторож Ярушев не разу за распитием спиртных напитков на рабочем месте замечен не был, что здесь, скорее всего произошел несчастный случай, но не стал. В голове мелькнула мысль, что не нужно это уже никому. Ни прорабу, ни подполковнику. Не самому сторожу. Какая, к чертовой бабушке разница, выпимши был пенсионер или нет, когда судьба злодейка, воспользовавшись этой темной апрельской ночью, подвела бедолагу к краю бездны, так внезапно открывшейся на вверенном сторожу объекте. Никто и не узнает теперь что и как произошло на самом деле.

- Может все-таки он туда и не падал? - с надеждой в голосе негромко произнес прораб. - Никаких следов здесь нет, крика или какого другого шума никто не слышал. Ведь ты, Дима, ничего не слышал?

- Нет, - мастер покачал головой. - Хотя, я приехал на объект поздно и сразу прошел в свою бытовку...

Он наклонился и взял в руки оставшиеся петли, прикидывая, как удобнее сматывать бухту. Потянул канат на себя, делая шаг назад, как вдруг резкий удар чуть не вырвал пеньковое изделие из его рук.

- Какого дьявола?! - воскликнул Перин, бросая канат на землю и быстро отскакивая в сторону.

- Что там?

Лучи фонариков заметались, освещая то мастера, то темную расщелину.

- Кто-то дернул с той стороны! - не естественно высоким голосом вскричал мастер и тут же указал на канат. - Вот, смотрите!

Канат, мгновение назад спокойно лежавший на земле, вдруг начал двигаться. Потихоньку, сантиметр за сантиметром, он сползал в яму. Трое мужчин молча, словно впав в ступор смотрели на это действие. До тех пор, пока движение каната вдруг резко не ускорилось. Подполковник, наконец, на это среагировал. Он быстро шагнул вперед и четким, выверенным движением прижал кончик каната ступней правой ноги.

- Не в мою смену! - с ехидством в голосе произнес милиционер, перенося весь свой немалый вес на нужную ногу. - Черти в аду обойдутся без нашей с вами веревки! Ишь чего удумали - казенный инвентарь тырить!..

Резкий рывок вырвал канат из-под ноги подполковника, опрокинув того на землю. Мгновение и канат окончательно исчез в расщелине, а Хоботову почудилось, что сквозь отборный мат его товарища и невнятный скулеж молодого коллеги ему вдруг почудился чей-то далекий, но вполне различимый хохот.

***

Бетонная плита перекрытия легла на удивление аккуратно, полностью перекрыв яму. Хоботов, начинавший свою трудовую карьеру машинистом крана, быстро вспомнил азы своей первой профессии и смог за короткий промежуток времени разобраться в управлении башенного крана, который всего две недели назад смонтировали на строительной площадке. Благо освещение уже кое-какое в котловане имелось и включить его оказалось достаточно просто, с помощью единственного рубильника. Выступившие в роли стропальщиков подполковник милиции и мастер участка со своей задачей в целом справились неплохо. Единственное, что вызвало некоторое затруднение, это то, что никто из мужчин никак не мог заставить себя спуститься в котлован, чтобы освободить из рымов плиты крючки цепного троса. Хоботов даже обматерил своих подельников, не поленившись при этом чуть ли не наполовину высунуться из кабины крана. Наконец милиционер едва ли не силком столкнул Перина вниз и следом спустился сам. Понадобилось совсем немного времени, чтобы они смогли убедиться, что плита лежит основательно, неподвижно и точно над ямой, закрывая ее и не оставляя о ней не единого намека.

Крючки стропа освободили за считанные секунды. Выскочив наверх, мужчины тут же взялись за приготовленные заранее лопаты. Когда прораб Хоботов закончил с краном и присоединился к товарищам, четырехметровой бетонной плиты уже не было видно. Ее неровным, но толстым слоем покрывал желтый и тяжелый от влаги песок. Понадобилось еще около получаса, и площадка оказалась полностью выровнена. Ничто более не напоминало о страшной темной яме, что так хищно поглотила более ста метров каната и, возможно, неудачника сторожа.

Заметать следы несанкционированных действий на строительной площадке жилого дома что вела СМУ 23, закончили около половины третьего ночи. Подполковник милиции перепачканный в песке и утративший всю свою свежесть и холеность, буркнул сквозь зубы: "я щас, никуда не расходитесь!", прыгнул в свой автомобиль и укатил в ночь, рыкая мотором и разбрызгивая грязь глубоких весенних луж. Вернулся он менее чем через пол часа с холщовой сумкой, из которой пахло едой и характерно так позвякивало стеклянной посудой. Мужчины расположились в бытовке, закрыв хлюпкую картонную дверь на все имеющиеся засовы и просидели там до самого утра, до первых рабочих, что привез на стройку желтый служебный "пазик".

Сторожа Ярушева - бездетного и одинокого семидесятилетнего пенсионера, так никто и не хватился. Только недели через три на объект позвонили из отдела кадров и, уточнив, что человек на работе больше не появляется, передали данные в бухгалтерию, дабы те вычеркнули того из зарплатных ведомостей. И все. Куда ушел, когда и с кем и, самое главное, где сейчас находится, никому было не интересно.

Свой рассказ Егор закончил далеко не так радостно, как начал. То ли говорить слегка притомился, то ли сам рассказ что-то ему навеял.

- И к чему ты мне все это поведал? - не совсем понял я. - Решил напугать или отговорить от контракта? Ты только намекни, и я буду совершенно не против соскочить с этой темы.

Мы с другом сидели в уютном кафе, в которое перебрались после получасового созерцания артхаусного строения эпохи позднего социализма. Аккуратный, овальной столик, светлая, в мелкий голубой горошек льняная скатерть на нем, низкая корзинка со слоеной выпечкой, благоухающие кофейным ароматом маленькие иссини-белые чашки. Красота!

- Отказаться от контракта у тебя не получиться, - обрадовал меня Егор. - По крайней мере так, чтобы не словить штрафные санкции и лютый бан на несколько месяцев, а то и на пару лет. Ты же знаешь, как не любят у нас что-то менять или переделывать. Особенно тогда, когда процесс уже пошел и государственная машина набрала обороты.

Товарищ помолчал, отпил кофе и продолжил:

- Если честно, мы и сами не в восторге от происходящего. Это шлакоблочное недоразумение планировалось снести к чертям в течении ближайших двух, трех лет. На освободившееся место у города уже имелась договоренность с крупным импортным инвестором. Даже какие-то проектные документы в архитектурном отделе появились. Ну ты понимаешь - торговый центр с огромным паркингом, зеленой зоной и чуть ли не аквапарком под боком. Потом, как ты понял, все планы с иностранцами разом накрылись медным тазом. А в довершение, буквально месяц назад, в администрацию города спустили интересную такую разнарядку: "По переобустройству заглубленных помещений в объекты гражданской обороны". Из этого следует, что нам теперь придется чуть ли в каждом пригодном для этого жилом многоквартирном доме, в его подвальном помещении обустраивать бомбоубежище. Глава города посидел со своей командой, поразмыслил и предложил начать сие непростое действо с чего-нибудь попроще. Потренироваться, так сказать, на кошках. Выбрали этот дом как своего рода испытательный полигон, чтобы обкатать здесь, в стороне от любопытных глаз, порядок действий. Найти все возможные проблемы и, самое главное, их безболезненное решение.

- Подвал? - чувствуя, как внутрь меня закрадывается неприятный холодок страха, спросил я приятеля.

- Ага. Но ты сильно не переживай, - Егор ободряюще улыбнулся. - Если все получится неплохо, а я в этом, заметь, не грамма не сомневаюсь, то домик этот подлатают. Основательно так, с заменой всех коммуникаций, ремонтом крыши и, скорее всего, фасада. Ну а потом деньги выделят и на подъезды, и на часть квартир, которые, либо включат в обменный фонд, либо банально выставят на продажу. Так что проект, как ты видишь, долгосрочный и весьма аппетитный в финансовом плане.

- Я не хочу, - не очень уверенно, но все же произнес я.

- Че так? - не понял Егор.

- Предчувствие у меня нехорошее, - признался я, четко понимая, что про сон, каким бы странным и реалистичным тот мне не показался в свое время, товарищу рассказывать не стоит. Не поймет.

- Запугал я тебя, выходит?! - усмехнулся Егор. - Извини, если действительно так. Но дом на самом деле необычный и, рассказывая его историю, я планировал тебя скорее дополнительно заинтересовать, чем напугать.

- И тем не менее... - попытался продолжить сопротивляться я, но Егор закончить не дал.

Передо мною на стол лег планшет с открытым текстовым документом.

- Смотри. Сумму основного, заключенного с тобой контракта ты знаешь. Здесь же дополнительные, следующие за основным договора. Второй, третий и четвертые акты марлезонского балета. Качественно и главное в срок выполняешь начальные работы - тебе автоматом передают последующие.

На лице Егора засияла довольная улыбка. Его прямо распирало. Непонятно только от чего - от гордости за себя или от радости за меня.

- Видишь циферки? - поинтересовался змей-искуситель. - И имей ввиду, что это только начало. Сможешь запросто нанять еще одну бригаду. А там, глядишь, и вовсе отпадет нужда лично таскаться по объектам. Будешь сидеть в собственном офисе, подписывать бумаги и пить кофе, который тебе, по первому требованию, будет подавать грудастая и жопастая секретарша.

- Секретарша - это, конечно, хорошо, - задумчиво протянул я, быстро пролистывая PDF документ на планшете и все явственнее понимая, насколько жирный мне достался заказ. - Вот только ты мне так и не поведал - что же такого интересного ты нарыл про этот объект? Что в нем случилось такого, что тебе пришлось подключать рабочие связи супруги?

- Затрудняюсь ответить точно, но хорошего во время и после строительства дома произошло в разы меньше!

Егор развел руками, а я так и не понял, шутит он сейчас или говорит серьезно.

- Стройка шла из рук вон плохо - это да. Несчастные случаи, аварийные ситуации и подобный геморрой - больше чем где-либо. Это все так, но не следует забывать, что строители наверняка что-то скрыли. Однако, основной трэш начался тогда, когда общежитие попытались сдать в эксплуатацию. Да и дальше тоже было весело. Девяностый и девяносто первый года - это говорит о многом, не так ли?

- Заинтриговал.

- Когда общежитие все-таки достроили, то оно оказалось уже никому не нужно. Завод скрипел и корчился в предсмертных муках отравленный хозрасчетом и самоокупаемостью. Гигантское предприятие оказалось неспособно тянуть на себе социальный багаж и потому стало безжалостно избавляться от собственных активов: детских садов, поликлиники и жилых объектов. У завода и так на балансе имелось два общежития. Не такие большие, немного обветшалые, но тем не менее. Кстати, санаторий "шарикоподшипник" держал у себя до последнего и почти сумел уволочь его с собой в могилу. Корпоративные пьянки - дело святое!

Егор усмехнулся, вспоминая прочитанные, по случаю, милицейские протоколы о нескольких драках, двух изнасилованиях и одной попытке поджога. Все это, если верить стражам правопорядка, приключилось на одном из последних праздников дружного, но уже почти распавшегося коллектива завода. Пир во время чумы! По-другому и не скажешь.

- И, тем не менее, дом был построен и его необходимо было сдавать. Завод общежитие на свой баланс брать отказался, так что в права наследия пришлось вступить городской администрации. Там здраво рассудили, что если имеется актив, то уж распорядиться им, особенно ради своей пользы они, так или иначе, сумеют. Тех же сирот из детских домов, что по закону после достижения ими совершеннолетия имеют право на отдельное жилье, пристроить получится. Решили - делаем; не без труда, но комиссию собрали. Семь человек, включая двух представителей администрации и самого главного в городе на то время пожарного. Плюсом два каких-то левых инженера, один представитель подрядной организации и не понятная тетка из Гороно. Ни представителя заказчика, ни представителя юридического лица, утвердившего проектную документацию, по известным причинам в комиссии не оказалось, ведь завод благополучно и главное вовремя умыл руки.

- Все это конечно интересно, но пока не очень ясно куда ты ведешь? - упрекнул я друга в большом количестве ненужной информации.

- Все просто, - усмехнулся Егор. - Эта самая комиссия прибыла на объект и благополучно в нем, в этом самом объекте растворилась. Они все исчезли. С концами!

- В смысле? - не понял я.

- В прямом, - Егор был явно доволен произведенным на меня впечатлением. - На сколько мне удалось выяснить, ни одного из участников той самой комиссии до сих пор найти так и не удалось. Более того, все они уже несколько лет, как официально признаны мертвыми.

- Подожди! - я не собирался верить в только что услышанное. - Как же это так?! Люди не иголка. Семь человек не могли просто так взять и исчезнуть. Их же искали?

- Еще как! Буквально на следующий день наше многострадальное общежитие прошерстили снизу доверху. Прочесали, так сказать, мелким гребнем от крыши до подвала. А после этого обследовали на предмет хоть каких-то следов всю немаленькую близлежащую территорию. В радиусе нескольких километров с собаками обнюхали все овраги, пустыри и канавы.

- И не единого следа? - все еще не мог поверить я.

- Ага, - кивнул мой товарищ. - Правда где-то через пару месяцев в одной из канав, которая по весне превращается в глубокую лужу нашли женский сапог, который очень походил на сапоги, что были на женщине из Гороно. Какие-то шибко модные в те времена, фирменные итальянские, из замши. Поиски тут же возобновили, пригнали две ассенизаторские машины и лужу досуха откачали. Ничего!

Егор замолчал. Он не спеша доел выпечку и допил свой кофе. Я так же хранил молчание, чувствуя, что еще не все мой товарищ мне поведал. И оказался прав.

- Дом так и не сдали, хотя электричество и воду все же подключили. Непонятно только зачем и какая в этом была необходимость. Но кругом в то время был полнейший бардак и разруха. Как писали в газетах - исполин, погибнув, рухнул, а молодая и свободная страна только рождалась. Я бы добавил: «как и положено при родах - в страшных муках».

- Поэт, блин! - буркнул на это я.

- Завидуй молча, - хмыкнул Егор и продолжил. - Короче говоря, дом пустовал не долго. Как только в природе запахло осенью, новые квартиры стали быстро самозаселяться. Со всего города к халявным квадратным метрам потянулись новые жильцы. Бомжи, алкоголики, наркоманы и прочие маргиналы. Чего там творилось в ту пору - даже представить трудно. Туда, к этому общежитию на вызовы отказывались ехать не только врачи скорой помощи, но и милиция. Удивительно, как во всей той вакханалии дом банально не спалили! Подобный гадюшник, в конце концов стал слишком сильно раздражать власть предержащих, и администрация города напряглась, собрала в кулак всю свою волю и попыталась навести там порядок. Пригнали автобусы с ОМОНом, сгребли всех, кто не успел сбежать или спрятаться. Кого посадили, кого на принудительное лечение отправили, но... Через неделю глядь - на улице Индустриальная дом 13а почти все так же, как и было раньше. Пьяный и наркотический угар, поножовщина, костры на лестничных клетках и в самих квартирах. Одним словом - жуть полная!

- Пока не пришел он? - спросил я.

- Кто? - не понял мой товарищ, но тут же смекнул и продолжил: - Точно! Пока не пришел он. Полный, писец!

- И как же он выглядел? - опять задал я вопрос, хотя и было мне не особо интересно.

- Как большой, человек на семьдесят цыганский табор!

Егор замолчал, подзывая официантку и делая заказ на еще одну чашку кофе. Я отказался, чувствуя, что будоражащих кровь веществ мне на сегодня уже достаточно. Сейчас впору успокоительное пить, а не кофеина-содержащие напитки.

- Я читал протокол расследования и хочу заметить, что писал его человек творческий, не лишенный некоторых зачатков писательских способностей, - продолжил свой рассказ Егор. - Цитирую: "Цыганский табор, появился во дворе дома рано утром. Они почти бесшумно выступили из плотных клубов тумана, что стелился по всему пустырю, достигая края лесопосадки. Впереди шли с десяток крепких мужчин в длинных темных одеждах, а за ними, на небольшом удалении, двигались несколько автомобилей, груженых людьми и различным домашним скарбом. Почти не разговаривая между собой, но действуя быстро и слаженно, цыгане вошли в один из подъездов и стали занимать понравившиеся квартиры. Несогласных с подобной интервенцией жильцов выставляли на улицу силой. Троих, особо упертых, даже выбросили из окон, причинив одному из них тяжкие телесные повреждения в виде закрытого перелома руки.".

Егор поблагодарил официантку за принесенный кофе, сделал один осторожный глоток. Довольно прищурился.

- Меньше чем через месяц цыгане полностью отжали себе все здание общежития. И надо отдать им должное, они сумели навести там порядок. Во дворе вкопали несколько столбов, натянули веревку, чтобы сушить там белье. Соорудили что-то похожее на летнюю кухню, где постоянно на открытом огне готовили еду на весь табор. Потом притащили откуда-то пару старых, но вполне рабочих дизельных генератора. В то время, по понятным причинам, дом уже отключили от всех коммуникаций. Ромалы умудрились даже скважину пробить прямо на придомовой территории, поставить насос и, тем самым, обеспечить себя вполне сносной питьевой водой. К ним не лезли. Они так же старались избегать серьезных конфликтов. Бабы с детьми побирались или гадали на центральном вокзале, часть мужиков что-то мутили на рынках города, другая часть развернула трудовую деятельность прямо на новом месте своего проживания. По записям в протоколах прокурорской проверки, эти перцы чуть ли не цех в доме организовали. По мимо всего прочего, они плавили там свое цыганское золото и клепали из него какую-то бижутерию, которую после, вполне успешно, сбывали на тех же рынках города.

- Прокурорская проверка? - поморщился я.

- Ага. Устроили такую по истечению пяти месяцев после того, как табор полностью аннексировал здание общежития. Дело в том, что в один прекрасный день цыгане внезапно съехали. Свалили в неизвестном направление, побросав большую часть своих пожитков.

- Свежий ветер позвал в дорогу? - съязвил я.

- Точно! И ветер был настолько силен и сдул цыган так быстро, что они свое барахло не успели схватить. Самое интересное это то, что, хотя табор и съехал, никто больше из городских маргиналов к ныне пустующему дому ближе чем на выстрел не подходил. Это сказалось на дальнейшем развитии истории. Пока власти чухнулись, пока организовали проверку, от табора и след простыл. Да и хрен бы с ними, как говорится, если бы не одно "но"! Когда общежитие обследовали, попутно очищая его от мусора и брошенных пожитков сваливших в закат жильцов, в подвале обнаружили самое настоящее массовое захоронение. Тринадцать тел, присыпанных песком и всевозможным мусором. Представляешь? По всей видимости цыгане, когда гнали из дома предыдущих жильцов, самых непонятливых и упрямых попросту убивали и, спустив в подвал, хоронили там, завалив тело тем, что под руку попалось. Кстати, предвосхищая твой вопрос - никого из членов пропавшей комиссии там не было. Сплошь сомнительные личности, не имеющие определенного места жительства и каких-либо документов. Вот такие вот упыри-ромалы, почти полгода спокойно жившие вместе со своими детьми на человеческих останках.

Егор умолк, глядя в опустевшую чашку, видимо раздумывая заказать еще или уже хватит. Наконец, решив, что кофе ему достаточно, жестом попросил у официантки счет.

- И ты предлагаешь мне лезть в это дерьмо? - с трудом сформулировал я собственное негодование. - Нахрен мне подобное счастье не сдалось. Даже за хорошие деньги.

- Не понимаю, что тебя так беспокоит. Дом, естественно, уже давным-давно очистили. Тела вывезли и захоронили на отведенной для этого территории городского кладбища. Мусор и оставшееся цыганское барахло отправили на свалку. Более того, дом, как ты понимаешь, все-таки приняли на баланс города и, в свое время, частично заселили. Да, я в курсе, что контингент там проживает не совсем тот, к которому мы привыкли. Не совсем приличный, я бы сказал. Все же райончик не очень, да и само жилье из разряда "каменный барак обыкновенный". Платежеспособных граждан среди жильцов оказалось весьма немного и это одна из основных причин, почему дом сейчас находится в столь плачевном состоянии. До сих пор, как бы не старалась администрация, не одна из управляющих компаний города категорически не соглашается брать его под свое крыло. А тут такая возможность в виде уже выделенных федеральных средств и приказа о перепрофилирование подвальных помещений в объекты гражданской обороны! Грех городу не воспользоваться такой возможностью и не восстановить все еще достаточно крепкое и вполне пригодное для жилья строение. Так что, Серега, смело впрягайся и, как говорится, дорогу осилит идущий!

- Что у нас по срокам? - мне было вовсе не радостно, но я понимал, что так или иначе я в деле.

- Вполне разумный коридор. Но, естественно, инициативная оперативность всячески приветствуется и даже поощряется. Работы у нас с тобой, как ты сам понимаешь, будет теперь выше крыши!

Виталий и Марина почти синхронно кивнули, всем своим видом показывая, что они готовы внимать.

Виталий, он же Виталий Борисович тридцати двух лет от роду, невысокий, кряжистый мужчина, черноволосый, с открытым, добродушным лицом, в котором проглядывались легкие азиатские черты, с потрясающей рабочей хваткой и настоящей русской смекалкой "мастера на все руки". Мой помощник, на которого я всегда могу смело положиться. В свободное от работы время, а у него этого времени выпадает не так уж и много, предпочитает рыбалку и садово-огородные наезды на дачу к любимой теще. Где утро и день для него - это вскопать, полить, забор поправить, а вечер - шашлыки и русская банька.

Марина - двадцатипятилетняя, милая девушка, с легкими как пух русыми волосами. Не высокая, чуть полноватая, но с прелестной, очень женственной фигуркой и весьма симпатичной мордашкой. Основным шармом, с моей точки зрения были ее большие темно-карие глаза, которые почти всегда, не зависимо от сложности ситуации горят огнем юношеского задора и оптимизма. Милое создание, девочка-зажигалка, частенько куда-то спешащая, при этом оставляющая за собой легкий шлейф свежего аромата розы и шафрана. Однако, не следует забывать, что она единственная в нашем небольшом коллективе девушка, которая имеет высшее экономическое образование, усиленное трудолюбием и ответственностью. Обожает киновселенную марвел, хардкоровые компьютерные игры и котиков. Мужа, как, впрочем, и официального жениха у Марины, на данный момент, не имеется, но коты, в количестве двух штук на ее однокомнатной жилплощади наличествуют. Главный и единственный экономист нашей небольшой фирмы большую часть своей деятельности вела на удаленке и поэтому все два представителя кошачьих в отсутствие ухода и всяческого внимания к их персонам пожаловаться не могли.

- Итак, - продолжил я. - Перед вами отданный нам на растерзание объект. Улица Индустриальная, дом 13а. Как я всем и обещал - дом сложный и со стороны выглядит как готовый рухнуть, огромный каменный сарай. Изнутри... Ну, это мы с вами скоро увидим. Напоминаю, что наша основная цель на сегодня это подвальное помещение данной постройки и все имеющиеся там коммуникации. Архитектурный отдел администрации города в этот раз нас огорчил и не смог предоставить хоть сколько-нибудь точного плана дома. Схема коммуникаций имеется, но у меня есть подозрение, что она не соответствует реалиям. Что-то откровенно бредовое там изображено. Словно пьяный дворник на коленке нарисовал, по памяти, на "отстаньте!". Так что, помимо прочего, наша с вами задача еще и схему всех имеющихся подключений изобразить на бумаге, а затем и в электронном виде. Ну и сам план подвала - несущие стены, перегородки, имеющиеся в наличии сарайки. Их, кстати, все придется убирать, так что визги и проклятия от местного населения нам вряд ли удастся избежать.

- В этом доме живут люди? - повторила мой, не так давно заданный Егору вопрос Марина. - По внешнему виду дом как будто не жилой. Его сносить давно пора или он сам рухнет!

- Жилой. Но не весь. Подозреваю, что в нем остались только те, кому некуда в этой жизни больше податься. Но, несмотря на возможные проблемы с местным населением, мы с вами, как всегда, работаем строго в рамках правового законодательства.

- Они же наверняка коммуналку не платят, - сделал предположение Виталий. - Я бы точно не платил, доведись мне жить в такой халупе.

- Не платят, - согласился я. - И управляющей компании у них нет. Так что рассчитывать нам придется исключительно на собственные силы. Я вам это еще вчера озвучил. И да, мне тоже вся эта ситуация не нравится, я тоже не в восторге от предстоящих трудностей. Более того, скажу откровенно, не скрывая, пока, как говорится, мы еще на берегу - у меня от этого дома мурашки по всему телу бегают! Предчувствие у меня какое-то нехорошее...

- Да ладно вам, шеф! - Виталий улыбнулся. - Домик, конечно, стремный, спору нет, но это всего лишь работа. Обычный заказ. Более трудоемкий и, наверняка, более грязный, но всего лишь заказ. У нас их, этих заказов, уже под сотню за спиной. Справимся!

- Конечно справитесь, - поддакнула наш экономист. - Вы просто обязаны справиться! Город очень неплохо платит за эту работу. К тому же, авансовый платеж уже поступил. Вот!

Девушка протянула мне свой планшет, на котором была открыта банковская страница с извещением о поступлении на счет денежных средств. Неплохая, кстати, сумма там была нарисована, полностью соответствующая обещаниям Егора. А мне казалось, что приятель в последней нашей с ним беседе оговорился или просто решил немного слукавить, чтобы окончательно меня уговорить.

- Да, не плохо, - вынужден был согласиться я. - Но давайте пока не будем сильно радоваться. Нам еще не известен полный объем работы и не надо забывать о сроках...

- Так пойдем и посмотрим, что нас там ждет. А после этого уже и за голову хвататься станем! - усмехнувшись, сказал Виталий и первый выбрался из салона автомобиля. За ним тут же последовала Марина.

- Ну... я вас предупредил, - вздохнул я и полез наружу, где утреннее майское солнце бодро карабкалось вверх по чистому, почти полностью лишенному облаков небосклону, приятно согревая и щедро одаривая своей энергией все живое.

Вот так мы и стояли втроем на небольшом клочке потрескавшегося асфальта и смотрели на высившееся перед нами строение. Странное, некрасивое, совершенно не располагающее к тому, чтобы стремиться в нем жить.

- Да-а-а! И на самом деле - стремный домик, - негромко озвучил наши общие мысли Виталий.

Он был в пятнистом тактическом костюме, удобном, не стесняющем движения, в котором хорошо и в лес, и на рыбалку, и в подвал многоэтажного дома. Я же сегодня вырядился в свой старый, сохранившийся еще со времен студенчества джинсовый костюм, на котором имелось всего пара заплаток - аккуратных и почти незаметных. Костюмчик был удобен и его было совершенно не жаль испачкать или порвать. А вот наша экономист принарядилась так, словно собиралась прогуляться в парке, а затем весело посидеть в молодежной кафешке. На ногах новые, белоснежные кроссовки, модные темно-серые джинсы, черная в обтяжку водолазка, которая, нужно заметить, весьма выгодно подчеркивала округлые формы девушки. И светло-синий пиджачок. Ох, боюсь основательно перепачкает она свой весенне-позитивный наряд в этом подвале, куда много лет не заглядывал не один работник ЖКХ.

- А на этот дом смотришь и как будто ноябрь вокруг, - вдруг сказала Марина и на ее симпатичное курносое личико набежала легкая тень печали.

- Постсоветский готический стиль. Дешево, сердито и ни как у всех! - попытался пошутить Виталий, но безрезультатно - Марина даже не улыбнулась.

Мужчина на это лишь пожал плечами и открыл багажник машины, чтобы извлечь оттуда заранее приготовленный нами нехитрый скарб. Капроновый шнур, фонари, пару лазерных измерительных приборов и прочая нужная в нашей работе мелочь, что мы свободно разместили в двух крепких туристических рюкзаках. Ведь оказавшись на месте нам предстоит все замерить, записать и что-то сфотографировать. После этого нам придется составить план и подготовить смету. Далее смета исправляется, согласовывается, утверждается. И только тогда мы завозим на объект оборудование, людей и начинаем впахивать. Крушим и ломаем, а затем строим, приводя помещение в подобающий вид и наделяя его необходимым функционалом.

После окончания работ в подвале должны будут появиться генераторная, с запасом топлива и новым распределительным щитом, две пятисотлитровых емкости для воды, отдельное, закрываемое помещение для продовольственного склада, новые вентиляционные каналы с фильтрами, канализация. Короче говоря, все необходимое для краткосрочного выживания не менее сотни людей в условиях возможных боевых действий. Примерный план-схема у меня имелся, оставалось только попытаться наложить его, этот план, на существующее в реальности помещение. То, которое нам предстоит сейчас исследовать. Помещение, в которое мне, по непонятным для меня до конца причинам, очень не хотелось соваться.

***

- Кодовый замок? - Марина, оказавшись возле двери первой, потянула за криво приваренный к дверному полотну угольник, который выполнял роль ручки.

Дверь оказалась закрыта.

- Сто лет таких замков на подъездных дверях не видела, - призналась девушка. - Сейчас же везде домофоны поставили! А тут такой анахронизм...

- Сюда еще цивилизация не добралась, - предположил Виталий и тут же дал идею: - Попробуй набрать тридцать восемь.

Марина кивнула и двумя своими изящными, с неброским, но все равно красивым маникюром пальчиками поочередно вдавила подсказанные Виталием цифры. Замок щелкнул, и дверь, негромко скрипнув, приоткрылась.

- Откуда узнал? - удивилась Марина, отходя чуть в сторону и позволяя Виталию полностью распахнуть перед ней дверь.

- Все просто, мадмуазель, - усмехнулся мужчина. - У замка этот код установлен изначально. Еще на заводе, так сказать. После монтажа имеется возможность код сменить, что, кстати, настоятельно рекомендует сделать производитель. Как это провернуть - в инструкции все подробно описано. Но вот только кто это будет делать и на фига это здесь кому-то надо?

Подъезд встретил нас прохладным полумраком и тишиной. Узкий, как в домах "хрущевках" лестничный пролет, бетонный и некрашеный, с гнутыми невидимой силой железными перилами уходил наверх, на площадку первого этажа. Здесь же, в небольшом предбаннике, с левой стороны имелась еще одна дверь. Пониже и поуже чем подъездная, но тоже металлическая.

- Закрыто! - проявив чудеса смекалки, заметил Виталий и пару раз, видимо для проформы, с силой дернул на себя старую и местами ржавеющую, но все еще крепкую дверь. Та легко устояла.

Как я смог рассмотреть, в двери имелось целых два сувальдных замка и мне пришлось основательно задуматься над вопросом как их половчее открыть. Можно конечно поступить просто и прибегнуть к помощи болгарки и ломика, но курочить чужое имущество, кому бы оно не принадлежало, не хотелось. К тому же, дверь на будущей нашей стройплощадке необходима жизненно, дабы минимизировать доступ к месту работы посторонних лиц. Мало ли. Да и инструмент на объекте можно будет на ночь оставлять - не каждый же раз его с собой увозить.

- Придется поговорить с жильцами, чтобы выяснить у кого ключи, - сказал я, с минуту подумав. - Оставайтесь пока здесь, а лучше ступайте на улицу, где сегодня так тепло и солнечно, а я пройдусь по квартирам и поспрашиваю. Может у них все же есть главный по дому? Как-то же они должны решать общие бытовые вопросы?

Ребята, не заставляя долго себя уговаривать, выскочили на улицу, а я, невольно поежившись от предчувствуя возможных неприятностей, поднялся на широкую площадку первого этажа.

Дом. Милый дом... Для кого-то, вероятно... Но я никак не мог себе представить, как здесь, в этом подъезде молодые мамочки паркуют свои коляски, а детишки постарше - самокаты и велики. Или молодую, влюбленную парочку, жмущуюся друг к другу в самом темном углу. Совершенно немыслимо здесь...

Тихо, темно. Пахнет сыростью и пылью. Что самое странное, я совершенно не чувствую запаха жилья. Обычно в подъездах жилых домов, будь то старый дом или новостройка, всегда присутствуют всевозможные специфические ароматы. Запах еды, животных, женских духов или мужского одеколона. Запах алкоголя или табака, в конце-то концов. Здесь же... Сырой бетон и как будто запах земли. Или грязи. Застарелой, полуразложившейся. Запах старого, нежилого помещения, откуда давным-давно сбежали даже мыши.

Я огляделся. С площадки влево и вправо от меня уходили два длинных, темных коридора. В начале каждого из них имелись двойные деревянные двери. Давно сломанные, лишенные положенных им стекол и с большими, сползающими рваными кусками струпьями серо-голубой краски. Одна из дверей левого от меня коридора вообще висела на одной петле, облокотившись углом о стену.

"Пойду направо!" - почему-то решил я, видимо не желая пока контактировать с почти полностью упавшей дверью.

Дом подобного типа имел не совсем стандартную для общежития планировку. Слишком длинный он был для своего класса. Три подъезда, с основным входом через центральный, тот, куда мы зашли с ребятами. Пять этажей и на каждом из них, по всей длине дома общие коридоры. В них, почти что друг напротив друга, были расположены двери, ведущие в отдельные клетушки квартир. Как мне рассказал Егор, все они в этом общежитии похожи друг на друга как близнецы - однокомнатные и малогабаритные, с собственной кухонькой, где строители смогли разместить мойку и узкую, двухкомфорочную электроплиту. И еще более крохотный санузел, с метровой, так называемой сидячей ванной, больше похожей на большой тазик и, воткнутым в изголовье этой самой ванны унитазом. Плюс очень небольшая кладовка в прихожей, которую, в большинстве своем владельцы этих "хором" использовали как гардеробный шкаф. Советский минимализм в самой извращенной его форме. Настоящий сверх бюджетный человейник.

Как результат жесткой экономии пространства - квартир в этом доме получилось много. Тридцать две на каждом этаже. По шестнадцать квартир в каждом каменном рукаве. Больше ста пятидесяти квартир в доме! Мама дорогая, это сколько же мне придется обойти, чтобы решить свои вопросы, для начала - у кого хранятся ключи от подвала?

В коридоре темно, не горит не одна лампочка. Да и нет их здесь, похоже. Не прижились. Под ногами хрустит какой-то мусор. Где-то далеко впереди виден тусклый дневной свет, проникающий в коридор через узкое, сильно грязненное окно.

Достаю из кармана рюкзака небольшой, но достаточно яркий фонарик. Светодиодный, на аккумуляторе. По заявленным производителем из поднебесной характеристикам данный агрегат способен легко разгонять тьму на протяжении не менее пяти часов. Сделаем скидку на рекламный ход и известную хитрость главных производителей и продавцов планеты, дадим фонарику на работу часа три, не более. Должно хватить. К тому же, в подвале заявлено наличие освещения. Если нет - у Виталия так же имеется серьезное осветительное оборудование.

Первая дверь. Старая, но с виду крепкая. Деревяшка, клееная филенкой и выкрашенная коричневой краской. На двери ничего нет. Ни ручки, ни дверного глазка. Замочная скважина плотно забита каким-то мусором, возможно бумагой. Интересно! Вижу, что дверь открывается во внутрь. Раньше так строили. Это нормально. Несильно толкаю дверь, но ничего не выходит. Заперто. Секунду подумав, негромко стучу. Тишина. Бью по двери сильнее, кулаком. Дверь дребезжит от ударов, издает жалобный скрип и вдруг чуть-чуть приоткрывается. От неожиданности я замер и не успел среагировать, когда из образовавшегося в дверном проеме зазора на меня вырвалось облако спертого воздуха - сухого как из пустыни и предельно насыщенного пылью. Попав мне на лицо, он заставил меня зажмурится, задержать дыхание и поспешно отступить в сторону.

Запах. Я успел почувствовать его, и он мне очень не понравился. Мне не доводилось раньше бывать в таких специфических сооружениях как склепы, тем более в старых, семейных, но отчего-то сейчас у меня появилась стойкая уверенность, что там, в этих каменных могильниках пахнет именно так.

Я не сдержался и закашлялся, невольно вдыхая этот воздух и чувствуя подкатывающее из глубины сознания отвращение. Появилось стойкое желание долго и упорно отплевываться. Это как же так надо было запечатать квартиру, чтобы в ней как в консервной банке сохранилась подобная концентрация грязи и вони чего-то там сто лет назад испортившегося?!

Отступив еще дальше от открывшейся квартиры, в которой, как нетрудно было догадаться, давным-давно никто не жил, я полез в свой рюкзак и быстро нашел в нем литровую бутылку воды. Слегка дрожащими от нервного перенапряжения пальцами свинтил крышку и с наслаждением сделал несколько больших глотков.

Зайти или нет в квартиру? С одной стороны, меня терзало любопытство хоть одним глазком поглядеть, как и в каких условиях здесь жили люди и что произошло, что квартиру так тщательно «запечатали». С другой - мало ли что я там обнаружу? Вдруг что-то криминальное? И судя по запаху – такой поворот событий весьма вероятен. Там может быть все что угодно, вплоть до мумифицированного трупа. Ладно, если это труп собаки, а если, не дай бог, человека? Так что, ну его нафиг, это любопытство!

Спрятав в рюкзак воду и сбив руками частицы пыли с одежды, я пошагал дальше по коридору. Подходя к каждой двери, я стучал в нее, прислушивался и шел к следующей. Идти приходилось осторожно, внимательно глядя себе под ноги. Несколько раз на полу коридора попадались засохшие кучки экскрементов и крупные осколки битых о стены бутылок. По пути, уже ближе к концу коридора, где имелась еще одна дверь, через которую можно было выйти на следующую лестничную площадку, мне попался старый, покрытый густым слоем пыли чемодан. Средних размеров, из темно-коричневого кожзаменителя он спокойно лежал возле стены и казался целостным, не тронутым. Однако, подойдя чуть ближе, мне удалось рассмотреть следы глубокого пореза на слегка вмятой внутрь крышке. Стало ясно – кто-то давно уже проверил содержимое этого чемодана, не заморачиваясь при этом взломом замков.

В голове у меня как-то сам собой сложился четкий образ невысокого, чернявого человека, с лохматыми бровями и густой бородой, крепкими волосатыми руками, на запястьях которых ярко блестят красноватым золотом цепочки браслетов. Цыган!

Я был уверен - он где-то украл этот чемодан. Скорее всего на вокзале. Окольными путями, прикрываясь густыми вечерними сумерками, он приволок его сюда, в этот дом на окраине города, возле огромного, прилегающего к промзоне пустыря, и, не желая возиться с замками, вскрыл, легко разрезав крышку своим большим, с кривым лезвием ножом. Цыган здесь же, на полу порылся в мягкой утробе чемодана, извлекая наружу какие-то вещи и торопливо запихивая их себе в карманы и за пазуху, а затем, буквально через несколько секунд, отправил пинком выпотрошенный чемодан к стенке. На вечное, так сказать, хранение.

Какое-то время я, застыв в непонятном для себя ступоре, смотрел на это псевдокожанное изделие легкой промышленности СССР, пока до меня вдруг не дошло, что здесь, на этом этаже уже очень давно никто не живет. После того, как табор съехал и, если верить словам Егора, дом очистили и заселили, никто здесь, в этом крыле первого этажа так и не поселился. Только сейчас мне бросились в глаза пыль и грязь на полу и полное отсутствие на них каких-либо следов. Складывалось ощущение, что сюда много лет никто даже не заглядывал.

- Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, - пробормотал я себе под нос известное выражение. – А как же тогда обстоит дело с генеральной уборкой всех помещений перед тем, как начать официальное заселение?

Решив, что все накопившиеся вопросы я обязательно задам Егору, а скорее всего сразу его руководству, но только чуть позже, я вышел на лестничную площадку соседнего подъезда и быстро поднялся на второй этаж.

Здесь картина была уже иная. Люди тут жили и это было заметно. В коридоре не ярко светили несколько лампочек, вдоль стен было свалено большое количество бытового мусора и какого-то хлама, из той категории, что "выбросить жалко" и "вещь нужная - когда-нибудь обязательно пригодится". У некоторых дверей имелись прибитые к полу деревянные короба, закрытые крепкими крышками и снабженные внушительными навесными замками. Судя по запаху, хозяева использовали их для хранения овощей. Скорее всего картошки. На порогах, перед входом в некоторые квартиры наличествовали резиновые коврики, а то и простые половые тряпки. А еще местами кое-какая обувь, прямо в магазинных коробках, составленная в неровные, невысокие столбики.

Я стучал в каждую квартиру, но мне никто не открывал. За одной дверью мне показалось, что я услышал чьи-то шаркающие шаги, за другой кто-то надрывно закашлялся, а через несколько секунд, после моего повторного, более настойчивого стука, грубым, хриплым голосом послал меня на хер.

- Сам пошел! - ответил я и беззлобно пнул ни в чем не виноватую дверь.

Не любят местные жители гостей. Ох, не любят.

Третий этаж мало чем отличался от второго как внешним видом, так и результатами обхода. Бо́льшая половина квартир оказались не жилыми. Одна из таких даже встретила меня зияющей пустотой дверного проема. Похоже кто-то из местных приспособил дверь для собственных, более важных нужд. Заглянув в квартиру, я сделал вывод, что жильцы как минимум этого этажа используют пустующее помещение в качестве общественной свалки. Мусора и всевозможных старых вещей в комнате и прихожей было столько, что в них можно было утонуть чуть ли не по пояс.

Где-то, в каких-то из квартир точно жили, так как оттуда слышались приглушенные звуки, негромкие разговоры и даже музыка. Из одной квартиры отчетливо доносился запах еды. Там что-то жарили, скорее всего ту же картошку.

На мгновение мне показалось, что я впал в какой-то эфемерный сюрреализм. Внезапно вспомнилась старая компьютерная игра, где отстраненный от службы американский полицейский, так же, как и я сейчас, бродит по полузаброшенному дому, в котором почти не осталось нормальных людей, зато полно наркоманов и вооруженных до зубов бандитов. Он толкается в каждую закрытую дверь и получает результатом либо напутствие в пешее эротическое путешествие, либо выстрел из дробовика. Слава богу, у нас здесь не Нью-Йорк и пока не стреляют в ответ, а только посылают!

На четвертый этаж я поднялся уже изрядно разозленным и настроенным закончить поиски хоть сколько-то адекватных жильцов как можно скорее. Не став ломится во все квартиры подряд, быстро нашел самую цивильную, по сравнению с остальными дверь, обитую какой-то плотной, цветастой клеенкой и настойчиво постучал.

- Открывайте, соседи! - услышав возню в квартире, как можно дружелюбнее прокричал я.

Немного подумав, громким шепотом, почти прислонившись головой к двери, добавил:

- Я долг принес! Открывай быстрее, пока не передумал возвращать!

Случилось чудо - щелкнул замок и дверь приоткрылась. Я попытался ускорить этот процесс и слегка надавил на дверь плечом. Но не тут-то было! Дверь сдвинулась сантиметров на пятнадцать и намертво встала. С той стороны была накинута цепочка. Вот так сюрприз! Ими что, кто-то еще пользуется?

- Ты кто? - пьяный женский голос слегка снизил мою надежду на успех.

- Дело есть. На сто рублей, - ляпнул я первое, что пришло в голову.

- Ты кто? - прозвучало вновь и в узком дверном проеме я увидел часть лица немолодой женщины: пропитое, с узкими щелочками глаз и раздувшимся, видимо от неудачного соприкосновения с чем-то твердым, багрово-синим носом.

- Чо те надо? - спросила неприятная физиономия и я увидел, что "мадам", ко всему прочему, никогда за всю свою длинную и непростую жизнь не посещала стоматолога.

- Поговорить. Есть пара вопросов по поводу вашего дома.

Дверь тут же стала закрываться и мне пришлось подставить ногу, чтобы этому воспрепятствовать. Через мгновение я искренне порадовался, что на ногах у меня строительные берцы - жесткие и усиленные кевларовыми вставками, а не легкие тряпочные кроссовки, на которые я вначале посматривал. Иначе моей левой ноге пришлось бы несладко. Толкала дверь тетя очень старательно, прилагая все свои силы.

- Да подождите, вы! - поспешив прекратить противостояние, воскликнул я и быстро продолжил: - Я всего лишь хотел задать вам пару вопросов и заплачу за это...

Я порылся свободной рукой в кармане и быстро извлек оттуда портмоне. Кое-как открыл и достал единственную имеющуюся там купюру. Слава богу, что она там оказалась; не помню сколько уже лет я не пользуюсь наличными, предпочитая везде и всегда расплачиваться картами.

- Вот! Тысяча рублей! И это вам всего за несколько минут, которые вы на меня потратите!

Нажим на дверь тут же ослаб, проем приоткрылся, и я увидел у себя под носом женскую ладонь с обкусанными ногтями и в каких-то пигментных пятнах.

- Сначала поговорим, - попытался я поставить свои условия, но рука сразу же исчезла и за дверью послышалось недоброе сопение. Давление на ногу возросло.

- Ладно, ладно! - пошел я на попятную.

Я просунул в зазор деньги, и они тут же исчезли. Прошло несколько секунд, за которые я успел пожалеть о своем поступке, явно преждевременном, но, как оказалось, зря. Цепочку все же сняли и дверь открыли.

- Ты, случаем, не мент?

Передо мной на пороге своей квартиры стояла невысокая, склонная к полноте женщина. Возможно по причине разгульного образа жизни или в следствии какой-то хронической болезни, но выглядела она не очень. Желтушная кожа, отеки и гематомы на лице и шее. Возраст хозяйки определить было сложно, но сомнений не было – жизнь потрепала ее знатно. Давно не мытые, какие-то неживые и бесцветные волосы с частыми вставками крупных нитей седины были кое как собраны в подобие хвоста ярко-зеленой резинкой и частично прикрыты сползшим на плечи грязным, каким-то бесцветным платком. Наряд женщины дополнял замызганный, местами рваный домашний халат в крупных цветах, отдаленно напоминающих ромашки. Из-под полы халата виднелись темно-синие спортивные штаны. На ногах высокие шерстяные носки в цветную полосочку и черные резиновые сланцы – стоптанные и явно размера на три больше чем было надо для женщины.

Хозяйка квартиры была пьяна. Шедшее от нее амбре могло напугать любого, менее подготовленного, не пьющего человека.

- Чо молчишь? - поинтересовалась женщина и, скрестив руки на груди, грузно облокотилась плечом на стену.

- Я не мент, - заверил я хозяйку. - Я подрядчик строительной фирмы. Мы выиграли тендер на капитальный ремонт вашего дома...

- Во как?! - слегка озадаченно сказала женщина и добавила со вздохом: - Допустим. Хотя по мне лучше бы эту чертову халупу, наконец-то, снесли к чертям собачим!

Она икнула и на несколько долгих секунд словно выпала из реальности, то ли о чем-то крепко задумавшись, то ли банально, вот так, стоя и с открытыми глазами уснув.

Наконец, она очнулась, тяжело отлипла от стены и, махнув мне рукой, нетвердым шагом переместилась в комнату. Я последовал за ней и был слегка удивлен, когда вошел в жилище старой алкоголички.

В прихожей было не прибрано и темно. Грязные, местами ободранные обои на стенах, в огромных желтых пятнах низкий серый потолок. На полу, почти перекрывая проход громоздились какие-то коробки, пара черных мусорных мешков, батарея пустых бутылок из-под крепкого алкоголя. А вот в небольшой, примерно шестнадцать квадратных метров жилой комнате, было относительно неплохо. Укрытый пледом диван возле окна, односекционная, еще с советских времен полированная стенка со стеклянными полками, где в некотором порядке стояла какая-то посуда. Узкий комод с небольшим, но современным телевизором на нем. Плюсом к этому здесь разместились пара кресел и раздвижной обеденный стол, сейчас собранный и накрытый светло-голубой клеенкой. Вишенкой на торте был большой и высокий, словно из шестидесятых годов прошлого века торшер, который стоял в центральном углу, рядом с диваном. Именно он дополнял общую картину, освещая комнату мягким, теплым светом и придавая ей законченный, вполне себе уютный вид.

Женщина молча указала рукой на ближайшее кресло, а сама грузно, с бормотанием себе под нос каких-то проклятий, опустилась на диван. Я присел на краешек, отчего-то чувствуя себя немного дискомфортно. Пол в комнате не имел ковров и паласов, был обычный, деревянный и, к тому же, с частыми, широкими проплешинами облезлой краски. Но он был чист. А на мне сейчас была уличная обувь.

- Чего хотел узнать-то? - первой заговорила хозяйка, глядя куда-то в пустоту перед собой. - Ты спрашивай, паря, не тяни. У меня времени не так много... осталось. Устала я чего-то сегодня...

- Тебе что - делать не хрена, добровольно туда лезть? Тебе жить надоело?!

Я слегка опешил. Это что за скрытые угрозы и попытка вежливо послать куда подальше? Однако!

- А что такое? - почти искренне удивился я. - Этот дом полностью находится на балансе города. Не одна квартира в нем не приватизирована, а это значит, что собственником де-юре, впрочем, как и де-факто является администрация. Я конечно понимаю, что...

- Ничего ты не понимаешь! - оборвала меня женщина и махнула на меня рукой. - Да и никто в вашей этой самой... администрации не понимает! Только вот что я тебе скажу, подрядчик ты, залетный, не так все просто тут у нас, как тебе кажется! Проклят наш дом и стоит он на проклятом месте!

На подобные громкие заявления пьяной почти в зюзю мадамы мне оставалось лишь хмыкнуть и покачать головой. Ой, не просто сегодня у меня день начался, ой, не просто!

- Ты вот что скажи мне, парень, ты, когда в дом вошел на первый этаж заглядывал? - спросила женщина и видимо для того, что усилить значимость задаваемого вопроса продемонстрировала мне поднятый вверх указательный палец правой руки.

Я кивнул.

- И ничего странного там не заметил?

- Не живет там никто.

- Ага! Пятерка тебе за сообразительность. Теперь ответь мне - почему? - она попыталась сдержаться, но все же громко икнула.

Я лишь пожал плечами. Действительно, почему? Признаться честно, этот вопрос меня и самого очень волновал. Какой-то бермудский треугольник у них там на первом этаже. Невадская зона пятьдесят два!

- А потому, что жить на первом этаже совершенно невозможно! Потому что слишком близко там к центру проклятия. Душу там простому человеку выворачивает так, что он либо в петлю лезет, либо с топором на людей кидается.

Тетя помолчала, потом вздохнула и продолжила негромко:

- А еще у нас здесь вот как бывает: заселится гражданин, живет себе тихонько, никого не трогает, планы на дальнейшее свое будущее строит и тут... раз! Бесследно пропал жилец. Словно черти за ним ночью пришли и с собой в этот подвал утащили! Был человек, ел, пил, срал и вдруг не стало его, пропал с концами! У нас где-то на третьем этаже квартирка есть, куда барахло таких пропавших сваливают. Сходи, как время будет, полюбопытствуй.

- Не может быть! - вырвалось у меня невольно.

- Тю-ю, не может! Говорю тебе - построен наш дом на проклятом месте! Может тут кладбище было и теперь живем мы все тут на старых, не упокоенных костях! А может еще что-то… Например, капище какое древнее!

Говоря это она, как мне показалось, даже слегка протрезвела. Нездоровая, желтушная бледность на обвислых щеках пьянчужки сменилась на легкий румянец, а местами даже на багровые пятна.

"О-о-о, - подумал я. - Мадам понесло в какие-то древнеславянские дебри! Этак мы до сути нашей беседы долго добираться будем".

- Это все, конечно, познавательно, но скажите мне, уважаемая, есть ли у вас в доме старший? Я имею в виду, человек, который следит здесь за порядком и решает неотложные вопросы.

- Старший? - женщина пожала плечами, пьяно усмехнулась и произнесла: - Если только Васька Гопник. Этот гад иногда пытается здесь свои порядки навести. Да только нихера у него не выходит! Живет он, конечно, здесь давно, лет десять, если не больше. Но сейчас перебрался на самую верхотуру, на пятый этаж. Хотя жил до этого на втором. Видно не сдюжил близкого соседства с чертями, сбег под крышу.

- А у него могут быть ключи от подвала? - с надеждой спросил я.

- С чего бы это? Он хоть и здоровый бугай и пытается из себя чего-то изобразить, но так-то самое настоящее ссыкло. Он через центральный подъезд и не ходит никогда, не то чтобы в подвал спускаться. На кой ему ключи?

- Охренеть, как здесь все сложно. Что же вы всего так боитесь?! - спросил я, а сам подумал - и на кой черт здесь таким жильцам бомбоубежище, если они так боятся подвала в собственном доме?

Единственно, что приходило мне в голову, так это то, что после капитального ремонта общежития, подобных персонажей по-тихому от сюда переселят. Куда-нибудь подальше от города, на периферию.

- А ты сам туда сходи, касатик, раз смелый такой! - криво и зло усмехнулась тетя. - На словах вы все смелые! Пришлые засранцы!

- Да я бы с удовольствием! - начал терять я терпение. - Как только найду ключи от той чертовой двери, что закрывает проход в вашу персональную преисподнюю, так сразу же туда и отправлюсь.

- А чего их искать? Там они, на первом этаже, в ящике лежат. Его еще мой Сашка с товарищем своим смастерили и повесили на стенку, чтобы под рукой всегда были...

- Какой ящик? - быстро спросил я.

Гребаная тетка с самого начала знала, где находятся нужные ключи и морочила мне голову? За мои же деньги? Вот зараза!

- Так это... Где ящики почтовые висят... Висели. Там их все почти оторвали, чтобы сдать на металл... Там в стене закуток небольшой - его с площадки и не видно совсем. Надо пройти чуть дальше и тогда... Сразу, слева...

Тетка совсем запуталась. Ко всему прочему язык у нее внезапно начал заплетаться все сильнее, а глаза, невероятным образом разом потухли, полностью утратив последние признаки вменяемости.

- Может покажите где? Я вам, все-таки, денег дал.

Женщина хмыкнула. Помолчала немного, потом предложила:

- Ты в тридцатую квартиру стукнись. Там один мальчик живет со своей мамашей... Антошкой звать. Он немного дебил, но в целом безобидный. Дашь ему пару сотен - он тебя проводит и покажет. Наверное…

Она вдруг встрепенулась, словно ее что-то толкнуло изнутри, не без труда поднялась, при этом сильно качнувшись из стороны в сторону и уставилась на меня.

- Ау... ау... аудиенция окончена! - заявила она и величественно, почти по-царски указала мне рукой на дверь. - А теперь - пиздуй отсюда! Мне спать пора.

Глава 5

Мальчик из тридцатой квартиры оказался ростом повыше меня, широк в плечах и с редкой, но местами слишком разросшейся растительностью на лице. Юношеское, не знавшее что такое бритва лицо было простым, лучилось дружелюбием и любопытством. Дверь своей квартиры парень открыл почти сразу, как я постучал.

- Вам чего?

На парне был синий спортивный костюм, старый, местами затертый чуть ли не до дыр, но чистый. На ногах кеды. Точь-в-точь такие же, как у моего отца на старой черно-белой фотографии, где тот, в компании друзей из стройотряда позирует на фоне бескрайней тайги и стоящей на опушке тяжелой строительной техники.

- Антон? - спросил я.

- Да, - парень энергично кивнул. - А вы кто?

- Меня зовут Сергей. Мне посоветовали обратиться к тебе за помощью. Дело в том, что я и мои друзья собираемся отремонтировать ваш дом. Мне сказали, что ты знаешь, где находится ключи от двери, что ведет в подвал.

После моих слов Антон, до этого открыто улыбающийся, вмиг переменился лицом, став серьезным. Он шагнул из квартиры, аккуратно меня при этом отодвинув, и прикрыл за собой дверь.

- Тсс-с! - Антон приложил палец к губам. - Не говорите громко, а то мама услышит. Она рассердится, если узнает, что я опять ходил в подвал. Так-то она у меня добрая, но страсть как не любит, когда я делаю что-то, что она мне запрещает.

- А сколько тебе лет? - не смог не спросить я, так как совершенно запутался в своих ощущениях; на вид вполне взрослый, физически крепкий парень, но то, как ведет себя и как говорит - сущий ребенок.

- Семнадцать, - на секунду задумавшись, ответил парень. - Но мама говорит - это неважно. Я ее сын и я должен всегда и во всем ее слушаться!

- Ну хорошо. Маму мы не станем расстраивать и ничего ей не расскажем. Но ты сможешь сейчас со мной спуститься на первый этаж и показать, где там у вас потайной ящик, в котором хранятся нужные мне ключи?

Парень оглянулся на свою квартиру, перевел взгляд на меня и виновато улыбнулся, будто говоря: "я бы с удовольствием, мне не сложно, но у меня же там мама и она не разрешает!"

- Я заплачу тебе двести рублей, - сказал я, думая при этом, что придется занимать у кого-нибудь из ребят - налички у меня с собой больше нет. - Мы просто сходим с тобой на первый этаж, и я тебе заплачу. Купишь потом чего-нибудь... вкусненького.

- Мама сейчас спит. Так-то она почти никогда днем не спит, но последнее время она сильно болеет и поэтому спит. Даже днем.

- Ну и очень хорошо! - обрадованно произнес я. - В смысле хорошо не то, что твоя мама болеет, а то, что она сейчас спит. Значит она точно не узнает, что ты куда-то ходил.

- Это да, но вот только вдруг она проснется?

Парень смотрел куда-то в сторону и невинно улыбался. Он явно набивал себе цену. Дурачок-то он, конечно, дурачок, но как стрясти с незнакомца побольше денег за пустячную услугу знал неплохо. С такими талантами ему можно и продавцом на рынок устраиваться.

- Пятьсот, - сдался в итоге я.

- Идет! - радостно осклабился Антон, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь. - И еще - вы возьмете меня с собой.

- Как это? - не понял я. - Зачем?

- Я пойду с вами, и я вам помогу, - перейдя на громкий шепот, зачастил Антон. - Вы ведь там никогда не были? Не были. Вот! А я там был. Три раза был. Я вам там все покажу и потом помогу оттуда выйти. Если там не туда пойдешь или не туда свернешь, то можно и не вернуться. Они не отпустят!

- Кто они и почему не отпустят?

Я окончательно растерялся. В памяти почему-то всплыли слова пьяной тетки и ее пьяный бред о чертях. Неужели и этот перец запоет ту же песню? Что здесь за жильцы такие? У всех в головах сплошные суеверия! Хотя, чему тут удивляться? Что ждать от сильно пьющей мадамы почтенного возраста и пацана, явно не отличающегося большим умом?

Антон в ответ на мой вопрос лишь хитро улыбнулся. Затем он кивнул сам себе, видимо решил, что раз я молчу, то автоматически согласился на его условия и пошел вперед, странной, словно пританцовывающей походкой. Он шагал широко, а когда мы дошли до лестничных пролетов, начал очень быстро спускаться, перепрыгивая через три ступеньки. Мне, чтобы не отстать, пришлось не плохо так ускориться.

Догнал я его уже на площадке первого этажа, где в левом, самом темном углу парень ткнул рукой в едва заметный, покрашенный в цвет стен металлический ящик.

- Здесь.

Я подошел, потрогав дверцу, у которой отсутствовала ручка, убедился, что она заперта. Вот же дьявольские козни! Сколько же можно?!

- Ха-а! - радостно улыбнулся парень. - Его так просто не открыть, здесь хитрый замок установлен! Дядя Коля его сделал и мне однажды показал, как он работает.

- Ну тогда открывай, - стараясь не показывать своего раздражения, предложил я Антону.

Тот кивнул, видимо довольный своей значимостью и ладонью несильно нажал на верхний правый угол хитроумного изделия. Что-то негромко щелкнуло и, о чудо, дверца приоткрылась. Парень сунул руку в утробу ящика и через мгновение я увидел небольшую связку ключей. Антон потряс ею в воздухе и тут же сунул себе в карман. Затем весьма фамильярно мне подмигнул и уставился выжидающе.

- Сейчас, - сказал я и вышел из подъезда.

Очутившись на улице, где громко и радостно щебетали птицы, и грело ласковое весеннее солнце, я с облегчением вздохнул. А в голове вдруг появилась четкая мысль, будто я только что покинул крайне нехорошее место, при этом сумев избежать каких-то серьезных неприятностей, оставив их позади. Что-то очень жуткое, грязное, от чего следует бежать как можно дальше и при этом, ни в коем случае, не оглядываться. Ко всему прочему, у меня вдруг сложилось четкое ощущение, что кто-то зло пялится мне в спину.

Я оглянулся, слегка ошарашенный нахлынувшими чувствами и непонимающе уставился на исписанную разноцветными каракулями граффити дверь. Интересно, что они означают? Ведь тот, кто их писал явно пытался что-то сказать этими своими непонятными простым смертным крючками и загогулинами? Или это всего лишь простые каракули?

- Ты тоже это почувствовал?

Ко мне подошел Виталий. Он улыбался.

- Что именно?

- Неприятный холодок и мурашки по спине, - пояснил мужчина. - Странный дом. Чтобы в нем жить надо быть или вечно пьяным алкашом или сатанистом-мазохистом каким-нибудь.

- Просто здесь атмосфера такая, - сказала, подходя к нам Марина. - Тут кругом такая безнадега жуткая, что я просто диву даюсь!

Она указала куда-то рукой.

- Вон, смотрите.

Я проследил куда показывала наша экономист и поморщился, наблюдая нелицеприятную сцену. Какой-то крайне неопрятного вида мужик, в темно-сером пуховике стоял возле старой и ржавой "волги" и, тяжело облокотившись на нее левой рукой, мочился на ее заднюю дверь и колесо. При этом он раскачивался как при штормовом ветре, что однозначно указывало на крайнюю степень его опьянения. Ну и еще на то, что у него теперь сырые ботинки, а возможно и брюки.

- Картина маслом, - негромко прокомментировал Виталий. - Критика советского автопрома. Маргиналы тоже человеки, и они желают иметь хорошие автомобили.

- Хватит юмора, - серьезно сказал я, ощущая, что неприятное, давящее чувство на душе тает как снег под жарким майским солнцем.

- У меня к вам дело, - продолжил я. - Ключи от двери найдены, но для их получения необходимо завершить начатый мной непростой квест. Тысячу я уже уплатил за сомнительные сведенья, осталось вбухать еще пятьсот. К сожалению, налички у меня с собой больше нет, так что вынужден обратиться к вам. Как говориться - в долг, по-братски, до получки.

Виталий многозначительно цыкнул и развел руками, а Марина, усмехнувшись, полезла в свой рюкзачок и достала оттуда темно-красной кожи кошелек.

- Расписочку бы с вас взять, Сергей Владимирович. Чтобы, как говорится, не смогли, при случае, соскочить.

- Не боись, - подыграл я девушке, забирая у нее купюру. - Верну в срок и с процентами.

Потом я вдруг замер, задумавшись. А зачем, собственно, нашей хрупкой и такой женственной бухгалтерше лезть вместе с нами туда, в этот грязный, страшный подвал. Что мы сами не сможем записать и сфотографировать все что требуется? Соберем все нужные данные и в лучшем виде доставим ей. Пусть разбирается. Если вдруг что-то упустим - не беда. Спустимся в этот гребаный подвал еще разок.

- Кстати, Мариночка, мне тут в голову одна идейка пришла. Думаю, что наши планы кардинально поменялись. Дело в том, что за твои деньги я собираюсь нанять для нас проводника из местных. Молодой, крепкий парень. Расторопный и сообразительный. Так что получается, что в предстоящем мероприятии, где, кстати, темно и много пыли, мы вполне сможем справиться и без тебя. Смело вызывай такси и езжай домой. На сегодня твоя задача - это быть на связи и терпеливо дожидаться от нас собранные данные.

- Но как же, - начала было возражать наша бухгалтер и она же экономист, но я постарался оставаться непреклонным.

- Камеры и у нас в смартфонах имеются. Мы сами все что нужно запишем и сфотаем. Тебе потом только останется по полочкам разложить, красиво нарисовать и спокойно посчитать сколько эта красота будет стоить. Совершенно не вижу смысла лезть тебе в этот грязный подвал.

Марина молча смотрела на меня, внимательно слушая, а затем вдруг упрямо замотала головой.

- Нет уж! - твердо заявила она. - Расчет и приблизительную смету можно делать только после того, как все своими глазами посмотришь и своими руками пощупаешь. И рисовать вам я точно ничего не буду. У вас для этого прикормленный фрилансер имеется - шибко креативная и как огонь жгучая!

Это она про Таню - молодую симпатичную и, действительно, немного через чур эмоциональную девушку. Что-то как-то не заладилось с ней у Марины. Не смогли они найти общий язык. И все бы ничего, но не так давно у меня с Татьяной конфуз случился, свидетелем которого стала добрая половина нашего коллектива. Остальная половина, естественно, очень быстро была введена в курс дела первой половиной. Таня работает на удаленке и само собой офисный дресс-код соблюдать ей нужды нет, вот и вышло, то что вышло...

Однажды обсуждаем мы с ней очередной проект, страсти у нас кипят, мнения сталкиваются, от чего все вокруг не по-детски искрит и нагревает воздух. Каждый, в силу своего темперамента, старается донести до оппонента гениальную правильность собственной идеи и указать на хромую корявость идеи оппонента. У нас, кстати, подобные баталии с девушкой Таней не редки и некоторые коллеги уже задавали мне вполне закономерный вопрос - что, собственно говоря, за собака между нами пробежала? Но не в этом суть. В определенный момент девушка, сидя у себя дома за столом перед монитором, вдруг резко вскакивает, наклоняется ближе к камере и кричит мне, что я ничего не понимаю и лезу туда, куда лезть не надо. Затем распрямляется и, стоя в полный рост, продолжает вещать мне о трудностях работы с человеком, который не хрена не смыслит в колбасных обрезках. При этом камера чуть сдвигается и я, а также еще пара человек, что дефилировали поблизости, имеем возможность наблюдать в мой монитор весьма пикантную картину. А именно то, что на Татьяне в данный момент, коротенькая блузка, а ниже только аккуратные розовые трусики. Вполне себе симпатичные и, как по мне, достаточно целомудренные. Если бы не яркий, задиристый принт на самом пикантном месте. Мордочка хомячка, с забавными ушками и щечками, и очень опасными, даже на принте передними резцами.

- Ой! - через секунду опомнилась Таня, пролепетала негромко "извините" и тут же отключилась.

Через минуту от нее пришло сообщение, что она еще раз извиняется и, все тщательно взвесив, полностью согласна с моей точкой зрения на возникшую проблему. Заверила меня, что сделает все так, как я ей советовал.

- Теперь, как честный человек ты обязан на ней жениться! - высказался кто-то, на что я отшутился, что был бы не против, вот только жена не разрешает. На вопрос - а когда это я успел обзавестись семьей, я ответил, что женат на работе. И уже очень давно. Марина тогда заявила, что Татьяна проделала сей фокус специально, желая шефа либо совратить, либо банально смутить.

- К тому-же, мы с вами договаривались, - вырвала меня из воспоминаний Марина.

Я вздохнул. Это правда - наш экономист сама была инициатором сегодняшней вылазки с нами и получила на то мое согласие. Дело в том, что не так давно у девушки появился молодой человек, всерьез увлекающийся городским диггерством. Этот парень был из той породы чокнутых, что в свое свободное время лазят по канализациям, ищут заброшенные бункеры, тайные застенки КГБ и библиотеку Ивана Грозного. И наша на вид такая миниатюрная и хрупкая экономист решила, помимо основных рабочих задач, что ждали бы ее на объекте, еще и приобщиться к адреналиновым ощущениям и вкусу безумия своего нового знакомого. Заодно, как мне думается, проверить у себя наличие или отсутствие такой крайне неприятной штуки как клаустрофобия.

- Я не одобряю, - сказал я со всей возможной серьезностью. - Дом этот... плохой. Первый этаж, вообще оказался заброшен. Со слов жильцов - там невозможно жить, так как подвал фонит каким-то древним проклятием.

Похоже зря я это сказал. Ох, зря! После моих слов, глаза девушки вдруг вспыхнули восторгом и неподдельными любопытством.

- Да ладно?! Это жильцы дома так говорят? А есть какие-то реальные подтверждения? Они что-нибудь рассказывали, да?

- В девяностые милиция в этом подвале кучу трупов обнаружила, - попробовал дожать я девушку, но вышло только хуже.

- Класс! - воскликнула она. - Идемте скорее. До ночи нам оттуда обязательно надо вернуться!

- Сейчас же еще утро, - удивился Виталий. - Чего нам целый день там шарахаться?

Но Марина, похоже, его не услышала. Она шагнула вперед, быстро набрала уже известный ей код и открыла дверь в подъезд.

***

Антон сидел на третей, если считать снизу ступени и разглядывал один из ключей на связке. При этом, он что-то тихо бормотал себе под нос и улыбался. Я на мгновение усомнился в правильности решения взять этого парня с собой. Молодой, сильный и не адекватный - и зачем мне такие приключения?! Но вот он увидел нас, быстро спрятал ключи в карман куртки и спросил:

- Ну как, мы идем, наконец?

Я достал пятихатку и протянул ему, после чего сразу же, без разговоров, получил на руки заветную связку ключей.

- Познакомьтесь, это Антон, - представил я парня своим коллегам. - Он будет нашим проводником. Покажет, что и как там в подвале, подскажет куда ходить можно, а куда не стоит.

- Верхний замок легко открывается, а нижний - надо сильно нажать на дверь, чтобы он открылся. Дядя Коля говорил, что дом постоянно дает усадку и поэтому дверь так перекосило, - сообщил подробности Антон.

- Дядя Коля это твой сосед? - спросил я.

- Ага. Он умер почти год назад. Я с ним еще с детства знаком. Он всегда сильный был, только водки пил много. А однажды он с другим соседом, (я его имени не знаю), поспорил, что ночью, в двенадцать часов пойдет в подвал и доберется до кузнеца. Там он скажет ему, что он уже всех задолбал, когда по ночам своим молотком грохает по наковальне.

- Кузнец? У вас что, в подвале дома кузница была? Что за бред?

- Почему была? - парень искренне удивился. - Она и сейчас есть. Ночью, когда кругом тихо, то очень хорошо слышно, как кузнец своими железками стучит. Звонко так, почти как колокол в церкви.

- Расторопный и сообразительный, говорите? - с нескрываемой издевкой сзади мне на ухо прошептала Марина.

- Ладно, - я опять чувствовал раздражение; черт меня дернул связаться с этим великовозрастным дурачком! - Давайте, наконец, сделаем свою работу и поскорее вернемся в офис.

Я подошел к двери и стал подбирать ключ для верхнего замка. В связке имелось пять ключей и было не совсем ясно который из них подходящий.

- Дядя Коля спор выиграл, - неожиданно продолжил Антон. - Он сходил в полночь в подвал и принес оттуда большой и тяжелый молоток. Ручка у него деревянная и на ней какие-то странные узоры нарисованы. Глубокие и дочерна опаленные. Как будто их кто-то разогретым до красна гвоздем нарисовал. Я однажды попробовал так на доске свое имя написать, но обжегся сильно. Меня потом мама ругала, а руку пришлось мазать вонючей мазью и бинтом бинтовать...

Я со второй попытки смог, наконец, подобрать нужный ключ. Два оборота и готово.

Антон продолжал рассказывать:

- Другой дядька, тот который проиграл, принес на следующий день проспоренную водку, как и обещал. Вот только дядя Коля ее уже не смог выпить. Он повесился у себя на кухне.

- Какой кошмар! - не сказала, а весьма эмоционально выдохнула Марина и мне показалось, что девушка в полном восторге от происходящего.

- А перед тем как повесится дядя Коля свою жену убил, - продолжил Антон. - Он ударил ее по голове тем самым молотком, что принес из подвала. Молоток там рядом лежал с тетей Людой. В большой такой луже крови. Я сам все видел. Своими собственными глазами!

В этот раз никто ничего комментировать не стал. Повисла тишина, которую нарушал только я, бряцая ключами и чуть слышно чертыхаясь от злости и переполнявшего меня напряжения - второй, нижний замок никак не хотел открываться. Мне потребовалось еще минуты три, прежде чем я смог с ним справиться.

Громко щелкнуло и дверь с противным скрежетом подалась мне навстречу. Резко и быстро, будто дверь была под напряжением. Словно что-то, что давно хотело выбраться наружу, давило на нее с той, внутренней стороны. На мгновение, я даже испугался, вспомнив, как и чем меня встретила случайно открытая мной квартира на первом этаже. Но нет, обошлось. Воздух был достаточно свеж, прохладен и в нем не было столько пыли. Пахло, конечно не полевыми цветами, но и каких-то резких, неприятных запахов я не почувствовал.

- Идем?

Я оглянулся, подспудно ища одобрения, а скорее поддержки у своих коллег, но мой взгляд натолкнулся на лицо молодого человека по имени Антон. У него было такое выражение, словно он только что выиграл миллион в лотерею и все, что ему теперь осталось, это спуститься с нами в подвал и там получить свой выигрыш.

"Очень надеюсь, что парень не буйный!" - мелькнула мысль в моей голове и тут же растаяла, уступив место другим думам, куда более актуальным сейчас. Я смотрел на открывшийся перед нами спуск в подвал, на плохие, местами сильно сколотые, раскрошившиеся от влаги и, скорее всего, от отсутствия нужного количества цемента в составе бетона, ступени, а в душе снежным комом росло беспокойство. Идти вниз не хотелось. От слова - совсем! Внутри, сильно раздражая, зудело вбитое с детства, написанное кровью правило - никогда не лезь туда, куда не знаешь, не ныряй в незнакомых местах.

- Это поначалу только страшно, а потом проще станет. Здесь так всегда, - вдруг ставший серьезным, заявил Антон.

Парень аккуратно протиснулся в дверной проем и прижавшись к левой стенке стал спускаться вниз. В его руке вдруг появилась какая-то странная, черная вещица и он несколько раз кистью руки сжал ее. Послышалось негромкое жужжание. Фонарик. Что-то подобное мне доводилось видеть. Давно, еще в детстве, у деда в деревне. Называется, кажется, жучок.

- Ступени делать придется, - не радостно заметил Виталий, выглядывая из-за моего плеча. - Из чего они их только сляпали, деятели?!

Он перевел взгляд на меня и повторил мой вопрос:

- Идем?

Я кивнул и, отбросив в сторону все тревожные мысли, начал спускаться.

Он ощутил нервную дрожь в теле, словно холодный воздух забрался под старое демисезонное пальто и, пользуясь случаем, вовсю там хозяйничает. Очень некомфортно и неприятно, но, в то же время ощутимо бодрит. А еще, где-то глубоко внутри, мелко вибрирует тонкая ниточка страха - вдруг кто-то увидит или эта малолетняя дурочка кому-нибудь проболтается? Подростки, они же такие глупые, ветреные и плохо предсказуемые. Особенно девчонки.

Сторож сел на скамейку, положил руки на стол. Не зная, чем себя занять, полистал толстую, местами рваную книгу. Ее читал его сменщик, Васильев. Что-то патриотично муторное. Что-то про войну. Про Великую отечественную, будь она неладна!

Ярушев непроизвольно вздохнул. Сколько уже времени прошло, а память тех лет свежа и кажется, что становится даже ярче с каждым годом. Она услужливо подсовывает в сознание четкие образы людей, давно умерших и, казалось, навсегда ушедших в небытие. Вставляет большие и яркие куски прошедших событий в сновидения, будоража воспаленное воображение, вызывая приступы стенокардии, а иногда и заставляя кричать по ночам. Соседка по квартире однажды поинтересовалась, что это с ним происходит, а когда он коротко пояснил - "война", долго и сочувственно смотрела в спину и, как он заметил, что-то шептала. Жалела видимо. Ну хотя бы больше с вопросами не лезла. Правда однажды, на майские праздники, подарила керамическую статуэтку воина освободителя. Он ее в тот же день выкинул по дороге на работу. Дура бестолковая - нашла что дарить!

Отодвинув книгу в сторону, Ярушев поднялся, еще раз глянул на часы и решил, что не плохо было бы обойти вверенную ему территорию. Он и время тем самым убьет и еще раз проверит, чтобы поблизости никого не было. Прихватив с полки фонарик, сторож вышел из бытовки. Дверь плотно прикрыл и подпер доской. На дворе самое начало апреля, так что вечера и ночи еще холодные, с заморозками. Тепло следует поберечь. Можно, конечно, и буржуйку растопить, но это позже. Потом. После того как все случится...

Опять озноб по телу и сладкая, ноющая истома, так хорошо ему знакомая и так давно им позабытая. Ему уже и не верилось, что он когда-либо вновь сможет испытать нечто подобное. Но вот сподобил Бог, он решился.

Он, конечно же, помнил все. Каждый случай, каждую жертву. До мельчайших подробностей помнил. И последний случай и тот, который был перед ним. И даже самый первый. Особенно самый первый. Ту окровавленную, обезумевшую от страха и боли белобрысую девчушку. Он не знал, как называлось то село, не помнил, сколько всего человек тогда с ним было и скольких они тогда зачистили. Почерневшие от непрекращающихся дождей избы, полуразвалившаяся от удара авиабомбы церковь на пригорке, дохлая и уже начинающая гнить лошадь на краю дороги. И в центре всего этого огромный сарай с сеновалом, широко распахнутые ворота которого напоминали раскрытую в хищном оскале пасть чудовища. И запах! Запах прелого, подгнивающего сена. Запах крови и запах панического страха.

Стоило старику закрыть глаза и чуть-чуть напрячь память, то тут же перед его внутреннем взором появлялось бледное, веснушчатое лицо с огромными карими глазами и перекошенный в крике рот, где окровавленные губы медленно шевелятся, умоляя о пощаде...

Ярушев чуть не упал, споткнувшись о какую-то железку. Негромко выругавшись, он включил фонарик, чтобы посветить себе под ноги. Тусклый желтый луч выхватил из мрака кусок арматуры, торчащий из песка.

- Батарейки садятся, - пробормотал сторож, встряхивая фонарик. Однако, это не помогло.

Он наклонился, схватился за ребристую поверхность прута и потянул на себя. Арматура с трудом, но поддалась и через секунду гнутая и ржавая железка по широкой душе полетела в сторону забора.

- Бардак! - констатировал сторож, в целях экономии выключая фонарик и продолжая обход.

Никого. Тихо. Где-то далеко, в частном секторе лает собака. Проклятая шавка! Собак Ярушев не любил. Никогда не любил. Особенно после того случая, когда на него кинулась какая-то крупная рыжая дворняга и он был вынужден бежать от нее, лезть на сушилы ближайшей избы и, уже оттуда, стрелять.

Они в тот день входили на дальний белорусский хутор. До взвода солдат. Кто у них тогда был за главного? Точно! Ефрейтор Скобус. То ли эстонец, то ли литовец. Высоченный, с большим брюхом и круглой лысой головой. Он много курил, жестко, хотя и не всегда в тему, матерился и одним своим видом пугал местное население до дрожи в ногах, до сырых порток. Его застрелили через несколько месяцев после того случая с собакой. Какой-то тощий щербатый парень, по всем параметрам раза в три меньше этого самого Скобуса. Парнишка подкараулил его за баней в одной из зачищенных ими деревень и всадил две пули. Одну в необъятное брюхо ефрейтора, а вторую чуть ниже. Тихо выждал и хладнокровно напал, когда тот пытался справиться с ремнем на своих штанах, после того, как сходил тут же, возле этой самой бани по малой нужде. Парень мстил за свою сестру и мать, которых тот оприходовал, а после придушил голыми руками.

Прибалт умирал почти двое суток. Тяжело. С хрипами, криками и мольбами. Они с ребятами и не могли подумать, что их Слон, как за глаза они называли ефрейтора, способен так кричать и плакать. Жалкое зрелище. С тех пор Ярушев обзавелся вальтером с тремя патронами. На всякий, как говорится, случай. Так долго мучиться и терпеть страшную боль рядовой особого подразделения вспомогательной полиции охранной команды третей роты сто восемнадцатого батальона СС Тарасюк Степан Богданович не собирался.

Да, такие имя, фамилию и должность имел тогда, во время войны нынешний советский пенсионер и, по совместительству, сторож третьего разряда СМУ номер двадцать три Ярушев Вячеслав Павлович. Вовремя сориентировавшийся в складывающейся вокруг обстановке и ухитрившийся на долгие месяцы схорониться в одном из медвежьих углов бескрайних белорусских лесов, сумевший, в дальнейшем, раздобыть себе новые документы и, как следствие, право на новую жизнь. Не такую яркую и бесшабашную, но все же вполне сытую и безопасную. Так что пусть прошлое остается в прошлом. В хорошо забытом, похороненном очень глубоко и залитым сверху толстым слоем армированного бетона прошлом.

Но как же порой сладостно-приятны были собственные воспоминания. Страшные времена - лихая молодость! Кровь, пот, ежедневные тяготы и лишения. Но в награду за все мучения и мытарства - пьянящие сильнее любого алкоголя власть и вседозволенность, возможность удовлетворения любых, даже самых низменных желаний и животных инстинктов, собственных страстей, которые не нужно было скрывать и прятать. И, Господи боже ты мой, как же ему последнее время всего этого не хватало! Какие внутренние муки приходилось ему терпеть изо дня в день, играя роль безобидного, одинокого пенсионера. К тому же еще и работающего. Так как, несмотря на заботу государства и различные льготы, прожить на одни пенсионные выплаты было весьма непросто.

Сторож Ярушев свернул за двухметровую пирамиду плит перекрытия, осторожно поднялся по деревянным и скрипучим ступеням настила на бетонный выступ. Прошелся по нему, завернул за угол кирпичной кладки и уставился на чернеющий силуэт башенного крана. Зрением бывший эсэсовец всегда мог похвастать - в молодости из своей винтовки системы Маузер он мог легко всадить пулю точно в лоб расстреливаемому еврею шагов эдак со ста. С возрастом глаза, конечно, подустали, но острота зрения на расстоянии, за счет появившейся дальнозоркости только улучшилась. Так что Ярушев смог прекрасно рассмотреть огромную черную птицу, сидевшую на стреле крана.

"Грач?" - подумал старик.

Он точно знал, что эти крупные черные птицы уже вернулись из теплых краев. Их небольшую, разбавленную галками стайку он, с неделю назад, видел в парке возле своего дома. Птицы неторопливо бродили по прошлогодней листве, что-то в ней выискивая. Иссиня-черные, с большими горбатыми клювами и черными бусинами подвижных глаз.

"Нет. Эта птаха явно крупнее. Может это ворон?"

Ярушев не знал. Да и какая, в принципе разница! Сидит птица на кране и сидит. Он на нее пялится, а она, старик в этом был уверен, не сводит глаз с него.

"Да пусть хоть это и стервятник будет! Мне без разницы, - подумал сторож. - Птицы на людей не нападают и ладно. Хотя нет, не стервятник. Не водятся они у нас. Да и видел я этих стервятников по телевизору - шея длинная как у гуся, и башка уродливая."

Ярушев выкинул из головы странную птицу и продолжил обход. Становилось все темнее, а включенный фонарик светил крайне слабо. Нужно было возвращаться.

Сторож развернулся и пошел к бытовке тем же путем, что и пришел сюда. Шарахаться в темноте по стройке, где каждая деталь интерьера заведомо травмоопасна, желания у него не было. Что там смотреть - тихо кругом и темно. И безлюдно.

Он споткнулся и все-таки упал, но успел при этом выставить перед собой руки. Сырой и холодный песок чуть смягчил падение, но запястье правой руки пронзила острая, резкая боль. Застарелый ревматизм, что последнее время частенько мучал старика по вечерам и при смене погоды, выдал порцию яркой и совершенно новой по ощущениям боли. Заставил вскрикнуть и даже зашипеть по-змеиному. Стоя на коленях и баюкая руку, Ярушев дождался, когда боль стихнет. Не полностью, но до терпимого состояния.

- Вот же блядство! - негромко, но с самозабвенной злобой выругался старик.

Он встал, левой рукой отряхнул колени от прилипшего к ним влажного песка. Подумал, что это ему еще повезло, что он навернулся здесь, а не через десяток метров; там, где навозно́й песок заканчивался и начиналась простая земля - сырая, грязная и до омерзения липкая.

Так, стоп машина! Ярушев закрутил головой, шаря по земле чуть живым уже лучом фонарика и осматриваясь. Это же то самое место, где он споткнулся по дороге сюда! Вот и кусок арматуры, торчащий из песка. Именно благодаря ему у старика сейчас болела рука, а в груди, не стихая, бушевал огонь праведного гнева.

- Я же тебя уже вытащил и выкинул? - тупо глядя на железяку, произнес Ярушев.

Он потянул к пруту арматуры руку, но в последний момент остановился. Ну его на фиг, как говорится. Все железо, что ли, что здесь округ набросали строители, ему из земли вытаскивать? Пусть у других по этому поводу голова болит. Или жопа - чем они там думают, когда позволяют себе разбрасывать повсюду такие опасные штуки! Он просто сейчас заменит в фонарике батарейки и постарается больше не ходить по этому маршруту.

Ворча и немного прихрамывая, сторож вернулся в свою бытовку. Там, по сравнению с улицей было тепло, относительно уютно и безопасно. Поставив на электроплитку чайник, Ярушев уселся за стол. Взгляд на будильник дал понять ему, что бродил он по ночной стройке чуть более пяти минут. И вправду так и есть - когда ждешь чего-то или кого-то, время словно замедляется и тянется как патока, превращая ожидание в истинное мучение.

***

Лена - нескладная, некрасивая девочка лет четырнадцати, с вытянутым лицом и бледно-голубыми глазами. Светленькая. Тонкие, неухоженные волосы цвета выгоревшей на солнце пшеницы вечно стянуты резинками в два хвостика или в один, высоко задранный над макушкой лошадиный хвост. У девчонки тонкие ноги и руки, узкий, как у ребенка или мальчишки таз и почти совсем не видно груди. Может она и есть, но Ярушев, как не старался, разглядеть ее не смог. Возможно виновата верхняя одежда - бежевая болоньевая куртка, которая девчонке была явно велика и в которой он ее постоянно видел. Ведь встречался старик с девочкой только на улице, когда та, почему-то всегда одна, шла из школы. Девчонка немного сутулилась и было видно, до какой степени ее все вокруг злит и смущает. А больше всего она злилась на саму себя, на свой собственный внешний вид. Эта подростковая корявость и нескладность, ношеная, с чужого плеча одежда, старый, рваный портфель с учебниками. Ярушев сразу заметил, что для этой девчонки мир вокруг всегда агрессивно враждебен. А как же иначе, ведь Лена была воспитанницей детского дома.

Первый раз старик заговорил с ней, когда она присела на соседнюю скамейку, чтобы зашнуровать развязавшийся шнурок на больших, уродливо коричневых ботинках, заметно стоптанных и местами неприлично облезлых.

- Тебя ведь Лена зовут, правильно? - спросил Ярушев, присаживаясь на самый краешек лавки.

Несколько дней назад он слышал, как пробегавшие мимо девочки мальчишки, такие же детдомовские оборванцы, окликнули ее по имени и фамилии.

- Вам то что? - вопросом на вопрос ответила девочка, не поднимая глаз, всецело поглощенная завязыванием шнурка.

- Лена Богатова? - уточнил старик и как можно дружелюбнее улыбнулся.

Шнурок в руках школьницы с негромким хлопком порвался. Ее лицо скривилось, словно она откусила от лимона.

- Ну вот! Теперь мне по шее прилетит от Маргариты!

- А кто такая Маргарита? - старик был сама учтивость и сочувствующие нотки в его голосе явно намекали о бескорыстном участие пожилого человека в судьбе несчастного ребенка.

- Наш завхоз, - ответила Лена, внимательно рассматривая зажатый в кулаке обрывок шнурка и добавила со злостью в голосе: - Грымза очкастая! Она за любую пуговицу облает как собака!

Ярушев сочувственно покивал, подумал о чем-то и вдруг, решившись, быстро расшнуровал свой левый ботинок и протянул девочки шнурок. Почти такой же по цвету и размеру.

- Держи! Не стоит расстраиваться из-за пустяка. А тем более давать повод орать какой-то там очкастой Маргаритке.

Девочка, наконец, посмотрела на пенсионера и застенчиво улыбнулась. Но брать предложенное не спешила.

- Возьми, возьми. Он тебе сейчас нужнее.

- А как же вы?

- Да пустяки! Я здесь рядом живу, - Ярушев указал на видневшиеся за черными, голыми ветвями деревьев пятиэтажные дома. - Мне на пенсии спешить некуда, так что потихоньку дошлепаю. А дома у меня целых три пары запасных шнурков имеется. Не пропаду!

Лена еще мгновение думала, затем все же взяла подарок.

- Спасибо, - негромко и как-то невнятно сказала она и принялась вытаскивать из ботинка старый, порванный шнурок.

- Так ты мне не ответила - тебя Лена зовут? Богатова Лена?

- Допустим, - кивнула девочка. - А вам то что?

- Понимаешь какое дело, Леночка Богатова, есть у меня подозрение, что я когда-то давно знал твоих маму и папу. Очень хорошо знал.

Девочка на это лишь пожала плечами.

- Ты же помнишь своих родителей? - осторожно спросил Ярушев.

- Нет.

- Какая жалость. Дети не должны быть одиноки на этом свете.

Девочка насупилась. Она быстро и нервно затянула узел на шнурке, поднялась со скамейки. Пенсионер успел заметить большую дырку на колготках девочки. На внутренней стороне ляжки левой ноги, чуть выше края юбки.

- Я собираюсь сходить в городской архив и в Гороно, уточнить там данные о твоих родителях - сказал Ярушев, но его юная собеседница уже подхватила свой портфель и зашагала по аллее; ничего не сказав на прощание и даже не обернувшись.

Он встретил Лену через три дня. Там же в парке, когда она шла из школы. За ней прицепились два каких-то школьника на пару лет ее младше. Они оскорбляли ее и пытались заставить с ними подраться. Ярушев легко прогнал малолетних наглецов, пригрозив вызвать милицию, а затем сходить в школу и нажаловаться на них директору. Девочку он как мог успокоил, угостил карамелькой и поведал ей о том, что на самом деле он ее родной дедушка. Сказал, что он отец матери Лены. Что долгое время работал на севере, а когда вышел на пенсию и вернулся, то узнал, что его дочь, вместе со своим мужем погибли в страшной авиакатастрофе и что у них была дочь. Совсем маленькая, когда случилась эта трагедия. Что дочь, его внучку отправили в детский дом. Он долго искал ее, так как раньше родители Леночки жили в другом городе. И вот, спустя столько лет, наконец, нашел.

Девочка слушала пожилого человека, слушала очень внимательно, хоть и виднелись, поначалу, в ее глазах тусклые отблески недоверия и даже страха. Но старик был убедителен. Он даже показал какую-то справку, написанную от руки и заверенную синей печатью. В справке некрасивым, неровным почерком было написано, что Богатов Алексей Васильевич и Богатова Тамара Николаевна погибли в результате авиакатастрофы 15 мая тысяча девятьсот семидесятого года под городом Анапа Краснодарского края.

Неизвестно что заставило, наконец, Лену поверить - наличие справки или спокойные, уверенные и с нотками скорби слова старика. Но девочка поверила. Она не знала имен своих родителей, не знала о том мертвы ли они или до сих пор живы, но все же приняла на веру все рассказанное. Ее не смутил тот факт, что родители в тот день летели куда-то без нее, что со слов директрисы детского дома, она подкидыш и при ней не было обнаружено никаких документов. А, следовательно, имя и фамилию девочке, возможно, дали уже в роддоме. Это сейчас неважно. Ведь неизвестность для нее всегда была куда хуже, чем вот такие, совсем не подтвержденные сведения о родителях. На душе ребенка стало легче, когда она вдруг ясно осознала, что на самом деле ее мама и папа по стечению трагических обстоятельств погибли, а не бросили свое чадо, четко тем самым расписавшись в своей нелюбви к собственному ребенку. Это было хорошо. Как и то, что старик, назвавшись родным дедушкой, обещал отныне помогать девочке и постараться оформить на нее опекунство.

Живя в детском доме, где каждый день все и все напоминает тебе о том, что ты одинокий, никому не нужный огузок, балласт и лишний рот, который государство хоть и воспитывает, и растит, но вовсе не дает никаких гарантий на дальнейшую счастливую жизнь. Не имея нормального образования, опыта бытовой жизни и элементарной поддержки хоть от кого-то, детдомовец, оказавшийся за воротами родного заведения, словно попадает на другую планету, где вокруг полно хищников и совершенно не понятно, как здесь можно выжить. Лена прекрасно об этом знала, имея перед глазами множество грустных, а порой и трагичных историй более старших ребят, которые уже покинули нерадушные, но все же безопасные стены детдома. И чувствовала благодарность, услышав от Вячеслава Павловича заверения в том, что отныне он внучку одну не оставит. Однако старик тут же предупредил, чтобы Лена пока никому и ничего о нем не рассказывала. Ни учителям с воспитателями, ни друзьям-товарищам. С его слов это может помешать ему в оформлении опеки. Все-таки возраст и подорванное на фронте здоровье. Чиновники и прочие заинтересованные граждане могут попробовать воспрепятствовать.

Лена заверила старика, что никому ничего не скажет, после чего поблагодарила за конфеты и убежала, смешно размахивая старым, замызганным портфелем. Девочка спешила. Она боялась опоздать на обед.

Следующая встреча пенсионера и девочки подростка состоялась почти через две недели. В тот день Ярушев со скорбным видом сообщил, что затея с опекунством сорвалась. Как он и боялся, соответствующие органы безжалостно указали ему на его преклонный возраст и ранения, совершенно не взяв в расчет все его заслуги и подвиги.

- Но я никому, ничего не говорила! - воскликнула Лена.

Ярушев успокоил ее, а после похвалил, сказав, что ее вины в отказе нет, просто так сложились обстоятельства. И он тут же предложил решить проблему другим, более радикальным способом. Он рассказал, что у него в деревне живет родная сестра, что она одинока и будет очень рада внучатой племяннице. У нее большой дом, сад с яблонями и грушами, есть куры и коза. Сестра почти на десять младше его и сможет легко оформить опекунство на себя. Она работает в сельсовете и потому ей не составит труда быстро оформить нужные документы. А для этого Леночке всего-то и нужно - тихо и незаметно уйти из детдома и уехать вместе с ним, с родным дедом на их историческую родину, в деревню. Где когда-то, кстати, родилась и выросла Леночкина мама. А пока беглянку хватятся, документы уже будут готовы и уже никто не сможет забрать девочку из семьи. Нет в советской стране таких законов, что позволяют забирать детей, тем более уже таких взрослых и самостоятельных, от родных и близких людей.

Старик был очень убедителен. Временами он и сам начинал верить в то что говорил. Этому немало способствовали возбужденный блеск глаз и приоткрытый в немом восторге рот сиротки. Конечно же она согласилась, и они принялись обсуждать план побега; когда, во сколько и куда девочке нужно будет подойти. Ярушев сказал, что будет ждать девочку у себя на работе, что рано утром туда приедет автобус с рабочими и водитель - сын его хорошего товарища, с которым они почти всю войну прошли, отвезет их в названную деревню. С работы Вячеслав Павлович к тому времени уволится и ничто уже не сможет им помешать уехать.

Она поддакивала и кивала. Говорила, что будет очень аккуратна и осмотрительна. Что уже и сама давно хотела сбежать из ненавистного детдома, сбежать куда угодно, лишь бы быть подальше от унылых серо-зеленых стен, в которые, казалось, навечно впитался прогорклый запах подгорелой каши, злых и глупых воспитанников и жестоких воспитателей. Она даже заплакала под конец разговора, размазывая слезы кулачками по не очень чистому лицу и призналась старику, что все вокруг нее злые и всегда желали ей всего только самого плохого. Что только один человек хоть как-то помогал ей и поддерживал. Это учительница по литературе - Софья Семеновна. Но случилась беда - она заболела и вот уже несколько дней лежит в больнице.

- Напишешь ей письмо, - тут же посоветовал добрый дедушка. - Как только обустроишься на новом месте - сразу же ей и напиши. Уверен, она будет за тебя очень рада.

Лена кивала, улыбаясь сквозь слезы и была безмерно рада, что с ней вот так, нежданно-негаданно произошло такое чудо - ее нашел ее родной дедушка. Человек, который скоро заберет ее из этого ненавистного мира и отвезет туда, где ей будут рады, где растут яблоки и груши, по утрам громко и задорно поют петухи, а на лужайке, привязанная длинной веревкой к деревянному колышку пасется белая, с большими кривыми рогами коза.

***

Ярушев Вячеслав Павлович, он же Тарасюк Степан Богданович привел в свою бытовку на стройке девочку подростка Лену Богатову. Та была в своей неизменной куртке, теплой, явно ручной вязки шапке с дурацким помпоном и в черных полусапожках.

- Взяла у Оксанки, - призналась девочка и потупилась, впервые, наверное, за всю свою недолгую жизнь испытывая стыд за то, что совершила кражу.

В руках у нее была небольшая котомка, узелок из однотонной фланелевой ткани. Там, со слов девочки разместились все ее вещи, все, что она смогла и захотела взять с собой.

- Вот и хорошо, - негромко произнес старик и тут же повторил: - Вот и хорошо.

Он поставил греться чайник, предложил девочке снять куртку и садиться за стол. Нехитрое угощение уже было разложено на газетном листе. Грубо нарезанный батон, кусочки вареной колбасы, недорогие конфеты и сахарный песок в пол-литровой стеклянной банке. И единственная кружка, парящая паром и ароматом крепкого чая.

Старик сел рядом. В его давно зачерствевшей, черной как осеняя ночь душе поселился целый сонм сомнений - что и как дальше делать, с чего собственно ему начать. И все это под напором рвущегося наружу желания действовать незамедлительно. Сердце сторожа билось учащенно, а во рту пересохло так, будто он всю ночь перед этим пил вонючий самогон. Тот самый, что они тогда, летом сорок третьего конфисковали у одной колченогой старухи в Прудищах.

Совершенно неожиданно Лена словно догадалась обо всем. Возможно старика выдала предательская дрожь в руках, или надтреснувший, внезапно севший голос. Может девочка почувствовала его не совсем адекватный взгляд на своем теле или обратила внимание на кусок веревки с крепкими узлами на концах, который Ярушев уже несколько раз доставал и снова прятал в карман. Именно такой удавкой бывший эсэсовец в свое время задушил двух полуживых от холода и голода подростков в маленькой белорусской деревне, название которой он так и не узнал никогда.

- Наверное я пойду, - пискнула Лена и попыталась подняться из-за стола.

"Дедушка" не зевал. Он схватил подростка за плечи, резко потянул на себя, роняя на пол.

"Только без крови! Только без крови! А то отмывать до утра задолбаюсь!" - билось в голове у старика суматошная мысль.

Он уронил девчонку на пол и она, при падении, со звонким стуком приложилась головой об пол. Удар был достаточно сильный и, на почти целую минуту, девчонка потеряла сознание. Этого времени хватило, чтобы Ярушев успел связать ей руки за спиной, а в рот сунуть тугой кляп.

Затем старик замер на месте, растерявшись. Он не знал, что ему делать дальше. Азарт и возбуждение, похоть и жажда крови - этого в организме было в избытке, и чуть ли не фонтанировало через край. Но вот действовать по старой, проверенной схеме, то есть банально снасильничать девчонку, у него сейчас вряд ли получится. Увы, возраст не тот, когда только при одном виде беспомощной жертвы у него тут же вставал. И даже было абсолютно неважно в тот момент кто это - ребенок, молодая девка или рябая, одноногая старуха. Ярушев, а если точнее - некто Тарасюк, кидался на все, терзая, мучая и, в конечном счете, убивая.

Старик зло заскрипел зубами. Перед его взором зыбким туманом встала мутная пелена животной страсти, требующая немедленного выхода. Он обрушился коршуном на начавшую приходить в себя девочку. Его руки хаотично зашарили по худому, лишенному каких-либо намеков на вторичные половые признаки девичьему телу. Возбуждение нахлынуло словно морской прилив, но и только-то! Функциональный результат, который он мог бы предъявить этой малолетней дуре, оставался прежним – никаким!

Это его окончательно взбесило, и он ударил девочку, тут же скривившись от пронзившей его боли в запястье руки; отскочил, нервно потянулся в карман за удавкой.

Лена задергалась на полу, извиваясь и суча ногами.

Старик хищно уставился на нее. Нелепое, убогое подобие человека! К тому-же, находящееся в переходном состоянии из амебы в каракатицу, которое точно уже никогда не завершится. Как когда-то говорил ефрейтор Скобус - "из ребенка никогда не вырастет нормальный человек, если этот ребенок - еврей!".

- Убью, сука! - брызжа слюной прохрипел старик и потянулся к жертве.

И в этот момент ему в глаза бросилась дырка на хлопчатобумажных светло-коричневых колготках. Та самая, что он заметил тогда, в парке, при первой их встрече. И просвечивающая сквозь эту немаленькую дырку кусочек бледной кожи с тоненькой и ветвистой венкой. Он вспомнил, как подумал в тот раз - ну что за дура такая растет, не может заштопать собственные колготки! Дырка, а точнее видневшийся сквозь нее кусочек тела почему-то завораживал и манил старика. Ему неожиданно и отчетливо сильно захотелось впиться в него зубами.

Лена как-то ловко и шустро извернулась и вдруг ударила ногой. Метко так саданула - прямо в пах. У старика тут же на миг перехватило дыхание и померк свет перед глазами. Он тоненько и негромко охнул и осел на пол.

Что-то мыча сквозь забитый в рот кляп, громко стукаясь обо все, что попадалось, девчонка еще раз вывернулась и смогла подняться. Сначала на колени, а потом и на ноги. Рванулась к двери, склонившись в несуразном поклоне, головой, а точнее даже собственным лбом скинула из петли крючок и вывалилась в холодную темноту улицы.

У входа в бытовку была ступенька в виде куска дюймовой доски. Лена споткнулась за нее и, потеряв правый сапог, полетела лицом вниз на землю. Но смогла быстро собраться, вскочить и бросится бежать.

- Стой, тварь! - прохрипел ей вслед "дедушка", выбираясь из бытовки.

Однако, в почти полной темноте, да еще по стройке, где полно всевозможных препятствий долго не побегаешь. Особенно, если так темно и местность тебе совсем не знакома. Лена, имея завязанные за спиной руки и кляп во рту, не смогла убежать далеко. Она несколько раз споткнулась, сильно ударившись коленкой обо что-то ужасно твердое и шершавое и, в какой-то момент налетела босой ногой на какую-то железку. Ногу пронзила жгучая боль, послышался громкий треск разрываемой ткани, и девочка раненой птицей рухнула на холодный песок. Превозмогая боль, не имея возможности закричать, девочка смогла перевернуться на спину. И тут же на нее, вынырнув из темноты, навалилось тело. Старческое, с противным гнилым запахом изо рта, жаждущее крови тело.

Старик ловко уселся сверху, прижал своим коленом к земле хрупкую шею девочки. Правой рукой он зажал ей рот, вдавливая кляп все глубже, а левой быстро шарил в паховой области, пытаясь стянуть с дергающей ногами девчонки колготки. Именно в этот момент бывший эсэсовец с радостью почувствовал, как наполненное похотью собственное тело, наконец-то, отозвалось, проснулось там, где это было нужно. Он сильнее прижал коленом шею девочки, услышал характерный хруст и тело жертвы обмякло, давая возможность левой руке выполнить задуманное.

Внезапно земля разверзлась под ними и два тела, одно молодое, но уже мертвое, а второе старое, с перекошенным то ли от дикой страсти, то ли от ужаса лицом, безмолвным камнем ухнули в образовавшуюся тьму. Какое-то время туда же, в эту яму с тихим шорохом ссыпался песок, образуя вокруг достаточно большую воронку, а потом все замерло, затихло.

Никто не видел, как огромная темная птица, почти сливающаяся с вечерним мраком, с шумом поднялась с насиженного места на стреле башенного крана и сделала большой круг над стройплощадкой. Влетев в центр этого круга, она резко поднялась выше, а затем камнем рухнула вниз, распавшись во время падения на тысячи клубящихся чернотой точек. Землю, строительные материалы и готовые бетонные конструкции оросил мелкий, ледяной дождь.

Вам когда-нибудь доводилось спускаться в подвалы многоэтажных домов? Пробираться по узким бетонным коридорам, на стенах которых висят толстые связки из труб - холодная и горячая вода, отопление, канализация? Скорее всего да, если вы городской житель. И значит вы видели, как все эти трубы сплетены в сложную, на первый взгляд, систему из узлов, соединений, разводки по стоякам. Там много еще чего понапихано - вентили, заглушки, приборы учета. Это своего рода жизненные артерии дома и если за ними не ухаживать и не следить, то рано или поздно обязательно случится какая-нибудь неприятность. Потечет вода, прорвет трубу отопления, устроив адскую сауну, забьется канализационный коллектор и нечистоты весело польются наружу, наполняя весь дом специфическими ароматами. Для того, чтобы чего-то подобного не произошло существуют специальные службы, которые следят за этими артериями и вовремя, если это требуется, их ремонтируют. Насколько я понял из разговора с Егором, у этого дома не было управляющей компании. Никогда. Не знаю, каким способом дом, а точнее его коммуникации продержались столько лет без аварий и глобальных прорывов. В подвале дома номер тринадцать было сухо и канализацией совершенно не пахло. Более того, как заметил Виталий и тут же указал мне на это, все трубы находились в отличном состоянии. И с холодной водой, и с горячей. А труба, которая относилась к отопительной системе была полностью в ненарушенной изоляционной обмотке. Толстый слой стекловаты и сверху, на простых проволочных стяжках, экранирующая фольга.

Пройдя всего несколько метров, мы добрались и до вентилей, с помощью которых перекрывалась вода. Они были в идеальном состоянии! И, насколько я понял, все это оборудование было родное, изготовленное еще в советском союзе и установленное здесь во время строительства дома. Железные и чугунные трубы, громоздкие, по нынешним временам медные вентили. Нигде, по крайней мере там, где мы сейчас смотрели, не было заметно не единого подтека и, как следствие, совершенно никакой ржавчины.

- Поразительно! - признался Виталий, рассматривая собственный, измазанный в чем-то палец. - На вентиле даже смазка имеется! Не каждый хозяин частного дома так за своими коммуникациями следит.

- У вас в квартире есть вода? - спросил я у Антона.

Тот стоял поблизости и пристально всматривался в темноту, в которой тонул уходящий далее коридор.

- Ага, - кивнул парень.

- И горячая и холодная?

Опять кивок.

- А бывает такое, что воду отключают?

- Нет. Никогда. Я такого не помню.

- А свет и тепло? Зимой у вас в квартире не холодно?

- Нормально, - просто ответил парень.

Ему, явно что-то не давало покоя. Он продолжал всматриваться во мрак, переминаясь с ноги на ногу и, судя по всему начинал нервничать.

- Что там? - спросил я у нашего проводника и направил луч своего фонарика в проем прохода туда, куда он так внимательно всматривался.

Пусто. Хотя нет! Вот что-то мелькнуло на грани видимости. Какая-то приземистая тень, быстрая и бесшумная. Кошка?

- Что там, Антон? - спросил я, стараясь своим голосом не показывать беспокойства.

- Там на стене выключатель, - вдруг сказал парень.

Он зажужжал своей динамо-машинкой и добавил слабый желтый луч старого, скорее всего еще советского фонарика, с обычной лампочкой накаливания к моему яркому и холодному китайцу на аккумуляторах и светодиодах. Этим лучом он показал мне то место, где с его слов находится тот самый выключатель.

- Он сразу за тем углом. Если его включить и если он сработает, то здесь станет немного светлее, - негромко, почти шепотом сообщил мне Антон.

Я вдруг понял, что парень чего-то боится. Он никак не может заставить себя сделать эти несколько шагов, чтобы добраться до заветной цели, до того места, куда он, собственно, и должен был нас довести. Дальше, если там действительно имеется электрическое освещение, мы и сами справимся. Заблудиться в освещенном подвале многоквартирного дома - надо еще суметь постараться.

- Ты ходил уже здесь? - задал я парню вопрос.

- Ага.

- И пользовался этим выключателем?

- Конечно. Так удобнее, когда загораются лампочки. Их немного, и они тусклые, но все равно с ними лучше.

- А почему сейчас не можешь их включить?

Антон уставился на меня. На его лице я увидел растерянность, которая, однако, быстро сменилась нетерпеливым раздражением.

- Сегодня не так как раньше, - наконец, пояснил он и я понял, что это единственное объяснение, которое я смогу от него сейчас добиться.

- Пойдешь первым?

Антон отрицательно покачал головой.

- Вы чего там шепчетесь? - к нам подошла Марина. - Я схему набросала, Виталик тоже все посмотрел. Идем дальше?

- Стойте пока здесь, - распорядился я. - Мне надо кое-что проверить.

Луч моего фонарика был ослепительно ярок. Особенно для такого небольшого помещения. Он полностью освещал коридор, ведущий до нужного поворота и в его не живом, холодном свете были прекрасно видны любые изъяны, все имеющиеся трещинки и сколы бетонных плит и перекрытий. Я своими глазами видел - ничто не может там скрываться и хоть как-то угрожать нам. Но мне все равно было страшно.

"Глупости все это! – решил я. - Надуманная опасность, детский страх темноты и результат того, что наслушался и поверил в пьяный бред старой алкоголички! Здесь всего-то нужно пройти пару метров."

Я все же сумел себя уговорить, как следует разозлившись на собственную слабость. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и шагнул вперед.

Ощущения были такие, словно нырнул в ледяную воду – озноб по телу и тут же последующая за ним волна жара. Но все быстро прошло и спустя десяток шагов я достиг нужного мне поворота. Заглянул за него, быстро освещая все не такое уж и большое помещение, и сразу увидел на стене, всего в полуметре от себя черный пластмассовый кругляш выключателя. Старый, советский еще. Давно мне такие не встречались - с маленьким, острым рычажком в центре глянцево-черной круглой коробочки. Рычажок нужно было поднять вверх, чтобы замкнуть контакты и подать электричество на лампочки.

Я потянулся к нему и вдруг замер, отчетливо услышав откуда-то из далека отчетливый и громкий удар молота по наковальне. Затем еще один и еще. Целая серия быстрых, следующих через равные промежутки времени ударов. Несколько секунд и все опять стихло.

Я почувствовал, как маленькая, очень холодная капля пота шустро побежала у меня по спине, аккурат между лопаток. Похоже, я даже на время забыл, что нужно дышать, вслушиваясь в звенящую тишину, но все еще слыша звонкие удары по наковальне.

- Кузнец, чтоб его! – себе под нос пробормотал я, думая о том, что здешняя атмосфера делает меня слишком уж нервным и впечатлительным!

Вдох, выдох! Когда вернемся в город – обязательно забегу в аптеку! Нужно прикупить что-нибудь успокоительное и пропить курс. Иначе, как говорится, нам удачи не видать.

Выключатель щелкнул, но результата не воспоследовало.

- Так бывает иногда - он не срабатывает, - сказал Антон, совершенно бесшумно появляясь у меня из-за спины.

Я чуть не подпрыгнул от испуга.

- Твою же...! - гаркнул я на парня и с шумом выдохнул, сбрасывая накопившееся нервное напряжение.

- Ты какого хрена так подкрадываешься, болезный?! А если бы я сейчас от страха обделался или кони двинул?!

Антон на подобную претензию лишь непонятливо похлопал ресницами. Хоть я и не светил ему в лицо, но я заметил, что он странно щурится, глядя на меня.

- Ты же не хотел сюда идти? - спросил я, стараясь взять себя в руки, дабы не сорваться и не наговорить парню лишнего.

- Кузнец. Он позвал. Теперь здесь все будет как надо! - заявил Антон и немного по-детски глуповато улыбнулся.

Я не хрена не понял. Ясно для меня только одно - история про кузнеца мне все больше не нравится! Неправильно все это! Какой здесь, в подвале жилого дома кузнец?! Бред!

Хотя, с другой стороны, ведь мне не послышалось? Это действительно были звуки похожие на удары молотом по наковальне? Я слышал их вполне отчетливо и вряд ли мог с чем-то спутать.

Антон деликатно, но одновременно настойчиво подвинул меня в сторону, приблизился к стене чуть ли не вплотную и взялся двумя пальцами за рычажок выключателя. Медленно потянул его вниз, выключая.

Щелчок. Жесткий. Похожий на выстрел из оружия с глушителем.

Парень замер. Он явно чего-то ждет. Я вдруг увидел, что он что-то шепчет себе под нос, шевеля губами и морща лоб. Ебать-копать, он там что, с выключателем разговаривает?! Ох, как тут все запущено!

Я отчетливо вижу, как он вдруг кивает себе, закрывает глаза, еще что-то шепчет и медленно-медленно тянет рычаг вверх. Аккуратно, двумя пальчиками, словно взрыватель из мины вынимает!

Щелчок.

Ничего.

Как же так? Мне почему-то показалось, что после подобных манипуляций, после всех этих таинственных заклинаний свет в подвале просто обязан был зажечься. Не знаю почему, но я был уверен в этом!

- Вот и порядок, - вдруг заявил мне Антон и демонстративно спрятал фонарик в карман своей спортивной куртки.

И в этот момент я вдруг заметил, что у него что-то спрятано под курткой. Что-то крупное и тяжелое. Камень? Ведь именно его обычно припасают за пазухой душегубы, как сюрприз для своих потенциальных жертв? Заведет нас этот, не очень адекватный мальчик подальше и даст этим камешком по башке. Маринку прикует к трубе и будет пользовать по мере надобности, а нас, под покровом ночи, вытащит наружу и прикопает где-нибудь на пустыре. Благо пустырь здесь начинается сразу за домом, и он большой. Места всем хватит!

Я поразился полету собственной фантазии и сам у себя спросил - зачем так краски сгущаю? Попытался припомнить, было ли что-то у парня с собой, когда он вышел из квартиры и повел меня на первый этаж за ключами. Вроде нет. Значит “сюрпризом“ он обзавелся уже здесь. Или в подъезде, когда я выходил к ребятам за деньгами.

А какая, собственно говоря, разница? Хоть так, хоть эдак, а ходить мне теперь и оглядываться, глаз не спускать с пацана! А еще этот кузнец, чтоб ему пусто было! Какого хрена он долбил по своей наковальне словно дятел? Лошадь он там подковывает, что ли?

"Чертей он там подковывал, вот кого!" - внезапно пришло в голову и от этой мысли мне почему-то сделалось как-то не по себе.

- Серега, у вас там все в порядке? - вдруг совсем рядом, буквально за поворотом, раздался голос Виталика и меня моментально отпустило.

- Да, - ответил я и добавил: - Все норм. Мы сейчас.

На всякий случай я немного отступил назад. Поближе к коллегам, подальше от Антона.

- Что у тебя там? - очень тихо спросил я и кивнул парню на живот.

Тот смутился, но никакой агрессии или неприязни в мой адрес не выказал. Более того, он посмотрел на меня как-то виновато и, как мне показалось, немного заискивающе.

- Я должен вернуть это кузнецу, - так же шепотом ответил Антон и осторожно вынул из-за пазухи большой молоток.

Скорее уж небольшая, ухватистая кувалда с деревянной ручкой, на которой отчетливо виднелись какие-то замысловатые узоры, выжженные острым раскаленным предметом. Я был в курсе что это такое и как это делается. В детстве у меня был электро-приборчик для выжигания по дереву. Подарок от дяди Саши, сводного брата моей мамы. Он подарил мне его на день рождения, упомянув в поздравительной речи, что подобное хобби поможет мне развить в себе чувство прекрасного. Может и помогло, спорить не стану, но сильно большой разницы в собственном мироощущение я тогда не заметил. Дощечки, на которых я мог творить искусство, быстро закончились, а где взять новые - никто не знал. Выжигать же на столешнице, пусть и достаточно уже старого обеденного стола, категорически воспрепятствовали оба моих родителя. Отец еще и ремнем пару раз приласкал, чтобы уж окончательно отбить у меня тягу к подобному творчеству.

- Можно мне посмотреть? - попросил я парня и протянул к нему руку.

- Нет! - Антон шарахнулся от меня как от чумного и суматошно замотал головой.

- Нельзя! - добавил он и, быстро спрятав молоток обратно, вжикнул молнией спортивной куртки, застегивая ее до самого подбородка. - Кузнец очень рассердится, если кто-то его инструмент возьмет. Никак нельзя!

- Я так понимаю, - очень медленно и очень спокойно продолжил я. - это тот самый молот, что твой дядя Коля забрал у кузнеца?

- Да! И тем самым он навлек на себя его гнев. Потому-то дядя Коля и не выдержал…

На мгновение мне показалось, что парень вот-вот расплачется.

- Так он же этим молотком свою жену убил? Получается, что ты его утащил тогда и припрятал?

Антон кивнул и виновато улыбнулся.

- Ай, молодец! А полиция что же?

- Они немного поискали, потом набили морду толстому дядьке с четвертого этажа и посадили его на пятнадцать суток. А молот они так и не нашли. Я его хорошо спрятал.

- С чего же ты решил, что его сейчас нужно вернуть?

- Он мне сказал.

- Кто?

- Кузнец. Сказал - если принесешь, я тебе подарок подарю. Правда не сказал какой, но мне так даже интереснее.

- Ох, бля! - только и смог я вымолвить.

- Чего вы тут шепчетесь? - к нам подтянулись оставшиеся члены нашей экспедиции.

- Там лампочка в углу зажглась, - сообщила нам новость Марина.

- Да ну, скажешь тоже - зажглась! - махнул рукой Виталий. - Чуть теплиться, лампадка. Вон и та такая же.

Он указал куда-то дальше в полутемный проход. Там действительно "тлела" нездоровым желтым светом лампа накаливания, полностью упрятанная в металлическую сетку-каркас. Этакая простая и известная еще с дремучих времен антивандалка. Чтоб несознательные жильцы не разбили или не сперли.

- Что-то с напряжением не так. - почесав в затылке, обрадовал нас Виталий. - Без электрика здесь точно не обойтись. К тому же, нам так и так надо отдельную линию на триста восемьдесят тянуть от трансформатора.

Лампочка действительно светила еле-еле. Она странно мерцала и казалось была готова в любую секунду погаснуть. Так себе здесь освещение! Выходит, я эту лампочку вначале даже не заметил, так как яркий луч моего фонарика полностью перекрыл ее бледное свечение.

- Идемте, - сказал Антон, внезапно сделавшись очень активным.

Он повернулся в сторону уходящего в полумрак коридора и быстрым, уверенным шагом потопал вперед.

***

Странности, а скорее уж неприятности начались с нами спустя всего несколько шагов по коридору, по которому нас повел Антон. Сначала у Виталия, а следом и у меня вдруг напрочь вырубились фонарики. Любые наши попытки их реанимировать ни к чему не привели. Мы, слегка ошарашенные, стояли в полумраке подвала, с силой трясли и стучали о ладони наши переносные источники света. Все без толку!

- Какого хрена они сдохли одновременно? – задал волнующий его вопрос Виталий и, наконец, смирившись с потерей, убрал фонарик в карман рюкзака.

- Что, мальчики, авария? – язвительно поинтересовалась Марина и включила фонарик на своем яблочном гаджете.

Смартфон продержался не более пяти секунд.

- Это аномалия какая-то! - пробормотал себе под нос Виталий, тщетно пытаясь включить собственный телефон. - Я же его зарядил сегодня утром до ста процентов! Как так-то?!

У моего телефона дела обстояли не лучше – мертвый черный экран и никакой реакции на нажатие кнопки включения.

- Вы почему остановились?

Антон медленно проявился из густого полумрака коридора. Он неспешно шагнул к нам и мне показалось, что парень что-то держит в правой руке. Я невольно попятился, раскинув руки и сдвигая своих коллег себе за спину.

- Что там? - нетерпеливо спросила Марина, оказавшись зажатой между мной и Виталием и в силу своего невеликого роста, лишенная возможности хоть что-то рассмотреть.

Послышалось характерное жужжание динамо-машинки и слабый луч света упал нам под ноги. Затем метнулся в противоположную от нас сторону, освещая узкий, шириной не более метра коридор. Куда он ведет и, главное, как далеко – видно не было.

- Нам туда.

Антон повернулся и медленно пошел вперед. Сделав несколько шагов, остановился. Оглянувшись, махнул призывно рукой.

- Ну же, идемте! Здесь немного осталось.

Я двинулся следом, здраво рассудив, что раз уж мы теперь остались без какого-либо источника света, то следует держаться того, у кого это самое освещение еще имеется. Редкие и тусклые лампочки мной категорически не учитывались. Толку от них почти никакого! Все, на что они сейчас пригодны, так это обозначать направление.

- Осторожно, здесь ступеньки, - вдруг сообщил нам парень.

Подвал дома углублялся. Не сильно, где-то на метр. Об этом свидетельствовали три узкие и нестандартно высокие ступени. Кто и, главное, зачем подобное сделал, было совершено не ясно. Общежитие стоит на ровной местности, без каких-либо уклонов и перепадов высот. Для чего было углублять подвальное помещение и тем самым менять общую нагрузку дома на фундамент – лично мне было совершенно не ясно.

Осторожно спустившись, мы оказались в довольно просторном, на первый взгляд, помещение. Но истинные его размеры определить оказалось непросто – почти все вокруг, в том числе и противоположные от нас стены тонули в непроглядной, густой как патока темноте.

Предположим, что открывшееся перед нами помещение, этот подземный зал достаточно большой. И что нам это дает? Явно больше плюсов, чем минусов. Здесь можно будет сделать общую комнату будущего бомбоубежища, поставить стеллажи с необходимым инвентарем и разместить койко-места. Похоже о том же подумал и Виталий, шепнув мне на ухо, что нам повезло, так как никаких индивидуальных сараек, которые пришлось бы разбирать, здесь нет и никогда не было. И нам сей факт значительно упрощает задачу.

- А там что? - вдруг спросила Марина, указывая куда-то в сторону.

Я повернулся и увидел слабый свет. Был он необычен для этого места - желтый, мерцающий, живой. Там будто горело самое настоящее открытое пламя, костер разведенный в бочке или, скажем, в печке. Откуда оно здесь, в подвале жилого дома?

- Ты тоже это видишь? – почему-то шепотом поинтересовался у меня Виталий.

- Да. Но дымом не пахнет. И как они еще дом не спалили, пироманы хреновы!?

- Я не об этом, - Виталий пристально на меня посмотрел, после немного нервно кивнул в сторону интересующего нас объекта. - Расстояние! Это либо какой-то обман зрения, либо я уже потихоньку схожу с ума.

Я понял, о чем хотел сказать мне мой товарищ и это добавило в мою душу еще больше раздрая.

- Этого не может быть! – твердо заявил я.

Расстояние до неизвестного источника света было более чем приличным и это совершенно не вписывалось в габариты подвального помещения данного дома.

- Антон? - я тронул парня за рукав, когда понял, что тот смотрит туда же.

- Там живет и работает кузнец, - просто произнес тот и было непонятно, сказано это было с облегчением в голосе или с нотой обреченности.

Словно в подтверждении его слов со стороны живого света послышался отчетливый и громкий удар по наковальне.

Бамсс!

- Это правда? – Марина была в восторге. – Значит в прошлый раз мне не послышалось!

Бамсс! Бамсс!

- Он зовет, - сказал Антон и вдруг быстро пошел в сторону желтоватых отблесков огня.

Я успел заметить, как парень на ходу вынул из-за пазухи молот и крепко сжал его в правой руке.

- Бред какой-то! – прокомментировал ситуацию Виталий.

- Пошли, посмотрим! - горячо зашептала Марина, дергая меня за рукав.

А мне вдруг жутко сильно захотелось убежать отсюда. И не только из этого подвала. Удрать как можно дальше от невзрачно-серого, забытого богом и администрацией города дома и не возвращаться сюда больше никогда. Пусть будет неустойка, пусть сорвутся контракты и, на будущее, меня лишат допуска к госзаказам. Плевать! Мне совершенно не хотелось идти дальше и тем более узнавать кто такой этот загадочный кузнец и какого хрена он здесь, в этом подвале делает.

Тем временем Антон исчез. Он словно растворился в темноте. Пропал даже его силуэт на фоне продолжающего призывно маячить огня. Как это возможно? Или парень резко свернул в сторону, дав крюк, или вдруг, неожиданно и абсолютно беззвучно провалился сквозь землю!

- Что-то не нравится мне все это! - негромко произнес у меня за спиной Виталий.

Я услышал, как он опять щелкает выключателем фонаря и стучит по нему ладонью, видимо пытаясь оживить.

- Почему эта хрень не работает?!

- Это единственное, что тебя сейчас беспокоит? - спросил я.

- Не только. До того источника света на глаз метров сорок. А то и все пятьдесят. Это очень примерно, конечно, учитывая здешнее освещение. Но, суть не в этом!

Он немного помолчал, после твердо и даже как-то зло заявил:

- Такого просто не может быть!

- Почему? - вдруг спросила Марина.

- Потому что размеры подвала не могут быть такими большими! Потому что вся длина этого дома всего метров шестьдесят! Да и здесь, по ощущениям, этот источник открытого огня находится в районе задней стены дома. То есть, дом стоит вот так, - он показал рукой, как он видит расположение дома. - Мы зашли, с этой стороны и значит здесь должна быть стенка. Задняя стена. Бетонные плиты фундамента!

- Мне тоже так кажется, - честно признался я.

- Тогда почему мы это видим? - вполне законно поинтересовалась наш экономист.

- Знать бы!

Виталий еще раз ударил фонарем себе по ладони, зло чертыхнулся, не добившись ничего кроме пронзившей руку боли и вдруг спросил:

- А что это было в руках у Антона, когда он, бросив нас здесь, в этом полумраке, рванул к своему загадочному кузнецу?

- Тебе этого лучше не знать, - честно признался я.

- Неужели это тот самый молоток, которым сосед этого пацана прибил собственную жену, перед тем как повеситься? - сложив два и два, сделал вывод мой помощник.

- Правда весело? - кисло поинтересовался я.

- Обосраться как! Прости Мариночка.

- Жу-ууть! Жуть как интересно чего он там собрался этим молотком делать! – девушка даже подалась немного вперед, будто это могло ей помочь хоть что-то увидеть.

- Ты серьезно? – Виталий искренне опешил от поведения нашего экономиста.

- Со слов пацана – чтобы вернуть кузнецу, - не стал скрывать я. - А тебе и правда интересно, Марина? И ты не боишься торчать в этом темном подвале, где не очень умный парнишка таскает у себя за пазухой здоровенный молоток?

Девушка фыркнула, давая понять, что я задаю дурацкие вопросы.

- Уходить надо отсюда, - вдруг сказал Виталий – негромко, так, чтобы услышали это только я и Марина. - Нехорошая херня здесь какая-то происходит. И на душе паршиво. Словно кошки скребутся.

- Согласен. Вернуться можно и позже. Уже более подготовленными. Или вообще плюнуть на этот заказ.

- Не узнаю вас шеф! – Марина искренне удивилась. – Бросать дело, даже не попытавшись хоть что-то придумать! Вряд ли мы сможем в ближайшее время найти заказ хотя бы наполовину такой жирный, как этот.

- Знаю, - согласился я не весело, понимая, что помимо прочего еще и Егора ставлю в крайне неудобное положение. – Но считаю, что мое и ваше здоровье дороже. Ничего у нас с вами здесь не получится. Я уже говорил – нехорошее это место и нам от него лучше держаться подальше.

- Согласен, шеф! – Виталий, наконец закончил курочить свой фонарик и убрал его в рюкзак. – Но все же предлагаю вернуться к этому вопросу чуть позже. Сядем, посидим за кружкой кофе, и все обсудим. Уверен, что уже завтра многое из сегодняшних неприятностей нам покажется ерундовой чепухой. Пардон за тавтологию.

- Тогда идем на выход? – предложил я и посмотрел на сиротливо тлеющую лампу накаливания на потолке перед входом в коридор через который мы сюда пришли. – Только идти придется практически наощупь. Не понимаю, что же у них здесь такое с проводкой творится?

Договорить мы не успели, так как рядом с нами, беззвучно вынырнув из полумрака, нарисовался Антон. Собственной, сука персоной.

- Уфф! – всем телом вздрогнула Марина. - Напугал, чертяга!

- Он вас ждет, - вдруг сказал парень и вполне открыто и дружелюбно улыбнулся.

Он махнул рукой в сторону огненных всполохов. Мне показалось, что они стали заметно крупнее и даже немного ярче.

- Кто? - не понял Виталий.

- Кузнец. Он велел передать, что вы обязательно должны к нему зайти. Сказал, что у него есть кое-что важное, что он хотел бы вам сообщить.

- Пошли? - Марина тронула меня за рукав. - Интересно же, что он там нам расскажет. Да и так хотелось бы глянуть на него, кто это такой и почему сидит здесь в этом жутком, темном подвале.

- Ну уж нет! - я понял, что у меня полностью отсутствует желание знакомиться с кем бы то не было кто обитает в этом доме и, уж тем более, встречаться с каким-то полумистическим кузнецом.

Я обратился к Антону:

- Понимаешь, парень, мы пришли сюда делать свою работу - провести ревизию, составить схемы коммуникаций и планы этого подвального помещения. Подготовить смету, в конце-то концов! Сам понимаешь, что сделать это в такой темноте у нас не получится. Поэтому мы сейчас возвращаемся назад, уходим отсюда. Мы подготовимся лучше - протянем сюда электричество, возьмем с собой более надежное оборудование и пригласим с собой более опытных в таких делах людей.

Антон молчал, и, насколько я мог видеть в этом полумраке продолжал улыбаться. Это уже начинало бесить.

- Марина Владимировна, - обратился я к нашему экономисту. - Как вы думаете, ваш знакомый, тот что увлекается диггерством, сможет пособить нам в нашем последующем спуске в этот подвал? За вознаграждение, конечно. Я думаю ему будет интересно.

Марина секунду подумала и уверенно кивнула. Я понял, что моя идея пришлась ей по вкусу.

- Вот тогда мы с твоим кузнецом и пообщаемся, хорошо? - спросил я у Антона.

Парень на это равнодушно пожал плечами.

- Вот и славно, - обрадовался я. - Тогда пошли от сюда?

- Я вас здесь подожду, - вдруг сказал Антон и улыбнулся еще шире.

Мне почему-то очень сильно захотелось дать ему по шее, чтобы стереть с лица эту сраную улыбочку.

Антон шагнул в сторону и, скрестив на груди руки, правым плечом облокотился на стену.

- Ты, наверное, не понял, - я попытался говорить максимально дружелюбно. - Мы вернемся сюда не сегодня. Возможно через два, а то и через три дня. Не будешь же ты ждать нас здесь столько времени?

- Я дождусь.

- А как же твоя мама? - попытался я прибегнуть к столь весомому аргументу. - Она же когда проснется наверняка сильно расстроится, увидев, что тебя нет, что ты ушел.

- Не проснется, - спокойно и уверенно выдал наш провожатый, продолжая безмятежно улыбаться. - Я обо всем договорился – беспокоится не стоит.

- Чего? - это уже влезла в разговор Марина, проявляя искренний интерес.

- Я, как и обещал, вернул кузнецу его молот, а он мне за это исполнил мое самое сильное желание. Я рассказывал ему, что устал ухаживать за мамой, что и она уже тоже очень устала болеть. А сейчас кузнец сказал мне, что услышал меня и что с этой самой минуты я могу считать себя свободным. Сказал, что моя мама умерла.

- Чего? - уже тише повторила девушка.

- Это, на самом деле даже хорошо, - Антон выглядел счастливым и мысль о его безумстве вдруг резко ворвалась в мое сознание. - Мама очень давно болела. У нее даже ноги перестали слушаться и однажды начали быстро чернеть. А это очень плохо, когда человек гниет. Ему очень больно и повсюду в квартире появляется плохой запах. Приходится все время проветривать и брызгать освежителем воздуха...

- И поэтому ты остаешься? - прервал я разглагольствования парня, у которого, похоже, окончательно сорвало крышу.

Тот уверенно кивнул.

- Ну тогда мы пойдем. Ты, если хочешь, оставайся, но я тебя предупредил - рано нас не жди.

И я аккуратно, но настойчиво подтолкнул своих коллег к выходу, к трем ступенькам, что вели в узкий, темный коридор.

- Я вас подожду, - послышалось мне в спину.

Я отчетливо представил себе, как этот придурок продолжает старательно давить на своем лице довольную лыбу.

"Ну-ну, - пришло мне в голову. - Посмотрим насколько тебя хватит и как долго ты простоишь здесь в полной темноте и в гордом одиночестве!".