#comment_195616354

— Не может быть... — пробормотал Стэп.
Он смел со стола пенопластовые контейнеры с остатками засохшей пищи, рукавом засаленной рубахи вытер кофейные разводы и уставился на замызганную клавиатуру.

— Блин…

Дрожащие пальцы с грязными обгрызенными ногтями ввели команду.

Цепочка символов пробежала по паре мониторов, стоящих рядом, отправив компьютер на перезагрузку. Стэп взъерошил редеющие волосы, вскочил, отпихнул офисное кресло и отбарабанил босыми пятками чечетку.

— Да, детка!

Матушка права, он гений. Только не музыкального, а немного иного мира, про который ей необязательно знать. Размер, гармония, такт, полутон... Говно это все.

Мать, неспособная отличить ре мажор от ля минора, гордилась успехами сына, написавшего первую композицию в шестилетнем возрасте.

Учительница музыки Ангелина Павловна, сухая, как единица, начертанная старательным первоклашкой, даже помыслить не могла, кем станет Леша Степанов спустя семь лет после окончания средней школы.

Они все за него дрались, все. Каждый педагог видел в худом высоком юнце вундеркинда и шанс выбраться из школьного болота за его счет. Шанс обойти систему.

Историк восхищался памятью на даты, литераторша — певучестью предложений в сочинениях. Даже физрук, жизнерадостный, словно ноль, и такой же тупой, млел, удивляясь, как обычный нетренированный пацан выдает олимпийские результаты.

А Стэп всего-то навсего подстраивался под динамику бега. Держал темп дыхания, образующий четвертную ноту (вдох-вдох, выдох-выдох), вводил себя в транс и первым пересекал финишную черту. То, чему учили спецназовцев, обычный школьник постиг благодаря искусству арифметического счета.

***

Вся наша жизнь воплощена в числах. Дата рождения, номер дома, телефон, IP-адрес, паспортные данные, СНИЛС. Миром правит алгебра. Стэп родился с этим знанием и с абсолютным слухом. Свое прозвище он получил не за фамилию, а за мастерское умение повторять любой музыкальный ритм.

В третьем классе Стэп на спор толкнул плечом самого сильного пятиклассника, получил приглашение выйти и одержал верх, просчитав траекторию движений противника. Геометрия собственного тела сыграла с увальнем злую шутку. Второгодник, задира и гроза малолеток трижды пропахал носом грязь на заднем дворе школы и визжал, как сучка, с рукой, заломленной за спину под таким идеальным углом, которому позавидовал бы сам Евклид.

Пять лет спустя Стэп лишился невинности. Леночка, симпатичная дура, заканчивала одиннадцатый, в свои семнадцать уже многое умела, но текла так, словно лежала под западной рок-звездой. А все, что требовалось, — наушники с арией Моцарта и мысли о постройке лодки.

Именно так. Стэп слушал классику и в уме конструировал весельное судно. Говоря иначе, трахая Леночку, он решал пространственно-временную задачу, максимально уйдя в себя. В результате пассия неоднократно улетела в космос, прежде чем его физиология возобладала.

Потом события развивались по типовому сценарию: золотая медаль, выпускной, бюджетное место в престижном ВУЗе. Но Стэп умел считать и давно понял, что карьерой ученого не наешься.

Мать-продавщица и батя-слесарь души не чаяли в отпрыске, мечтали о внуках да удивлялись, в кого их кровиночка. Стэп терпел. Возвращаясь с лекций, он закрывался в своей комнате и под видом учебы корпел за ноутом.

Образование давалось легко, не хуже Леночки. Так что времени хватало...


Смартфон коротко пикнул, вернув Стэпа в реальность. Он улыбнулся. Накладки в банкоматах — прошлый век. Стэп давно пробил брешь в безопасности одного из ведущих банков страны и с каждой транзакции по карте, определяемой генератором случайных чисел, получал свои две копейки.

Софтина писалась по формуле известной блюзовой композиции. Музыкальная гармония идеально легла в основу вируса.

Покуда безопасники банка мурыжили трех неприделашных перцев, а власти добивались выдачи еще двоих подозреваемых у стран идеологического противника, Стэп несколько десятков раз наварил шесть нолей.

Люди рассчитывались пластиком по всему миру. Амбар слишком велик, чтобы поймать одну хитрую мышку. По-хорошему, давно пора завязать с этой маленькой шалостью, да руки не доходят.

Можно было бросить все еще тогда и спокойно жить на проценты, музицировать, завести семью, но нет. Это как гамма до мажор, которую он освоил в четыре года, — слишком скучно, этого хотела система. Стэп свято верил, что достоин большего. Вооруженный этой верой, он пошел на фондовый рынок.


В биржевом казино выиграть оказалось сложнее. Все учебники по математическому анализу и прочая дрянь по трейдингу являлись пустышками, разводкой для лохов. И лохи велись на них косяками, как лосось на Дальнем Востоке, профукивая скудный заработок.

Стэп решил играть по-крупному, поставить все на зеро и сорвать куш. Один раз поставить, но так, чтобы на всю жизнь. С воплощением затеи он не спешил. Изучал новостные сайты, анализировал их защиту, знакомился с психологией масс.

И здесь всплыла порочная связь музыки с математикой. И с невербаликой тоже. Стэп штудировал видео концертов группы «The Doors», наблюдая, как Джим Моррисон превращает публику в киплинговских бандерлогов.

Он ставил видео на паузу, анализировал реакцию толпы на жесты вокалиста, запоминал детали и расцветку одежды фанатов. Следил, как нарастает и спадает неистовое безумство, сопоставлял увиденные эмоции с цветовым тестом Люшера.

Он создал пробник, зеркало посещаемого интернет-ресурса. Ведущая, смоделированная Степом, в юбке меньше, чем единица в первой степени, низким бархатистым тембром доверительно делилась горячей новостью. Красивая девушка с идеальной дикцией несла в массы сенсацию, ненароком обращая к зрителям руки ладонями кверху, демонстрируя бледные изящные запястья:

— По информации наших источников, сегодня утром в Федеральную антимонопольную службу поступило ходатайство о приобретении банком «ВТБ» контрольного пакета акций «Яндекса». В результате данной сделки конечным бенефициаром ай-ти компании станет государство. Представители ФАС отказались от комментариев. Как это скажется на тайне личной жизни и связана ли покупка интернет-гиганта с пакетом Яровой, обсудим в нашем вечернем дайджесте.


В течение получаса ценные бумаги виртуального монстра обвалились почти вдвое, и Стэп выкупил панику. Потом дали опровержение, рынок пришел в себя, иностранные инвесторы очухались. Пока «Яшка» восстанавливал репутацию, состояние Стэпа с шести нулей выросло до девяти.

И тогда он окончательно понял, что люди управляемы. В то время как власти тратили бюджет на сериалы, соцсети и прочую демократию, лишающую народ критической мысли, Стэп двигался иным путем.

Денно и нощно он осваивал языки программирования, проникал в базы данных федеральных структур, ворошил архивы зарубежных спецслужб.

О нем ходили легенды. На хакерских форумах шептались, что некто из России придумал продвинутый аналог даркнета. А этот некто безвылазно торчал в душной комнате, неделями не выносил мусор, вонял потом, питался фастфудом, имея при этом на офшорных счетах столько, что мог бы позволить себе все атоллы Тихого океана.

В цифровом мире секретов нет, всюду отпечатки. Эсэмэски, облачные хранилища, жесткие диски, серверы. Сидя в съемной однушке, Стэп был вездесущ. Он нарочно не покупал жилье, дабы не оставлять следов, платил наличкой, имел несколько левых симок.

Кристально чистый домосед и очкарик, рано начавший лысеть, не вызывал подозрений. Работал сторожем сутки через трое, фрилансил, не участвовал, не привлекался. Типичный интеллигент, задрот на окраине жизни.


Чем больше Стэп узнавал, тем нелюдимее становился. Синьку по пятницам, клубные тусовки, киношку, девочек и прочие атрибуты молодежного быта он окрестил развлечениями быдла.

После переезда от родителей Стэп выпал из поля зрения старого круга знакомых, а новых не завел. Он сторонился соседей, в редкие минуты выхода из дома игнорировал старушек, оккупировавших скамейки. Перед тем как переступить порог квартиры, прислушивался, нет ли кого в подъезде.

Меры предосторожности работали не всегда. Пару раз Стэп сталкивался с соседкой по лестничной клетке, миниатюрной и смазливой, менявшей цвет волос чаще, чем он принимал душ.

Тогда Стэпа еще не осенило, и со стороны он казался человеком. Бабенка здоровалась, поправляя пальчиками локоны, а Стэп стискивал зубы и опускал глаза, ускоряя шаг. Он знал, чем все кончится — это проще, нежели сложить целое и целое.

Девочка намекнет, мальчик сделает первый шаг, взяв на себя ответственность. Девочка поломается для вида, а потом включит дальний прицел и в финале, располневшая и утратившая лоск, выстрелит фразочкой про свои лучшие годы. Время слишком ценный актив, чтобы тратить его на отношения, химию собственного тела Степ укрощал руками.

Вскоре самочка сменила прическу и фамилию, чудаковатого соседа она теперь демонстративно не замечала. Полгода назад крашеная стала маячить под окнами с коляской, а Стэпа с утра до вечера донимало хныканье мелкого спиногрыза за стеной.

К предкам он тоже без необходимости не захаживал. Отец и мать непрестанно талдычили, что пора остепениться и что наука кружку воды не подаст. Они сватали ему обычную жизнь, серую и унылую, как Бейсик, допотопный компьютерный язык.

Общение с родителями сводилось к телефонной мантре: не болею, много не читаю, жениться не надумал, как-нибудь заскочу. Примерно то же случалось, когда Стэп натыкался на людей из прошлой жизни: одноклассников, однокурсников, учителей. Все знали, как лучше.

Рабы. Подопытные мыши, бегающие по лабиринту за куском сахара. Выполнил задачу — держи пайку! Свернул не туда — схлопочешь разряд тока, не обессудь. Таковы правила. Стэп не вписывался в этот замкнутый цикл, и его пытались укротить. Нет, ребята, так не катит. Он поднимется над всеми алгоритмами, дайте срок.


Свое тогдашнее состояние Стэп назвал «Фазой Мартина Идена». Но накладывать на себя руки по примеру персонажа романа Джека Лондона отнюдь не собирался.

Стэп не бросил анализ параллелей между людским темпераментом, музыкой и математикой. Тогда-то у него и появилась тень идеи. Возникшая из сна, пока еще робкая, она флиртовала с ним, дразня и распаляя, покуда полностью не поработила, став его предназначением.

Все подчинялось одним законам. Глядя на человека, Стэп мог понять его наклонности, способности, уровень внушения. Лишь маленькие дети не укладывались в найденную формулу, да и то не все.

Большинство из них Стэп читал как раскрытую книгу, как нотную тетрадь или заведомо решенную теорему. Оставалось лишь написать нужную прогу, точнее, несколько прог. Для разных личностных типов. Но это уже дело техники.

В качестве пробного шара Стэп разработал и разместил в сети комплекс мотиваторов. Он использовал ритмичность фраз, сочетание цветов, аудиальный ряд.

Первый же удар кия обернулся триумфом: пошли репосты, обсуждения, уже к вечеру сразу в нескольких офисах крупных компаний случились массовые расстрелы. Постмодернизм в действии.

Числа начали преследовать Стэпа. Он слышал ритм, пока шел в туалет, угадывал и мог составить трезвучие из журчания воды в сливном бачке. Он высчитал погрешность времени восхода и заката, прогнозируемую синоптиками, и научился безошибочно определять будущую погоду.

Формулы вмещали весь мир.

Стэп утратил интерес к жизни. Он стал богом, и ему было скучно, даже свою тоску он разложил на слагаемые, а затем на ноты. Симфония, выложенная на ютьюб анонимно, набрала миллионы просмотров, став мировым хитом.

Стэп имел все и не желал ничего. Он чувствовал себя римским патрицием, только те погрязли в разврате, а он — в знании. Лишь одно держало Стэпа в земной юдоли — его работа. Труд всей жизни. И сегодня он завершил его.

***

Стэп открыл несколько поисковых страниц в различных браузерах. На первый взгляд, ничего не изменилось: с двух мониторов на него взирали поисковые строки, новости, курсы валют, погода.

Невооруженным глазом не различить изменения оттенков цвета и размера шрифтов, без помощи специальной аппаратуры не уловить колебания тональности звуков. Никаких симптомов, но всемирная паутина уже поражена метастазами сложного вычислительного процесса.

Впервые за долгое время Стэпу захотелось выпить и поделиться с кем-нибудь. Но с кем? Кто способен понять, как однажды ночью он очнулся в липком поту?

Ему приснились марионетки, привязанные к старым деревянным счетам. Большие и маленькие, они нелепо дергались под сухие щелчки круглых костяшек. Ладошки тех, что поменьше, игриво вспыхивали синеватыми искорками.


Вначале он хотел пойти на второе высшее, в медицинский, несколько лет учебы помогли бы развить гипотезу. Ее истинность сомнений не вызывала, но биоритмы мозга не изучишь на одних вычислениях.

Со временем он таки докопался до нужных связей своими силами. Старой доброй невербалики хватило с лихвой. Покуда различные умники зарабатывали на мастер-классах, обещая бесхребетным неудачникам пробудить в них альфа-самцов, Стэп перекладывал жесты на ноты, а ноты на формулы. Мимика имела свои размеры, сильные и слабые доли. Не хватало лишь дирижера, способного отшлифовать спонтанную какофонию.

Три месяца недосыпа и неправильного питания подарили Степу изжогу, остеохондроз и рычаг, те самые счеты из ночного кошмара. Насрать, что некому рассказать.

Теперь можно смещать земную ось: невидимые плотоядные черви протянулись к любой приблуде, связанной с всемирной паутиной. Стэп очутился в шкуре Архимеда: небольшое усилие — и колосс, именуемый цивилизацией, рухнет.

Он взял айпад, проверил работу беспроводных сетей, хмыкнул удовлетворенно и впервые за две недели покинул свою берлогу.


Ясный день резанул глаза, воспаленные кропотливой работой. Стэп огляделся. Скамейки у входа в подъезд пусты. Порывистый ветер вынудил старых куриц покинуть насесты. Пара женщин с колясками на детской площадке через дорогу залипали в телефонах, чуть дальше сверкал солнечными зайчиками небоскреб бизнес-центра.

Стэп ощутил под ногами прохладную шероховатость и понял, что стоит на тротуаре в носках. Впопыхах он забыл про обувь. Одна из мамаш покосилась в его сторону и что-то сказала своей крашеной товарке, некогда строившей Стэпу глазки. Та подняла взор и брезгливо поморщилась.

Стэп ухмыльнулся. Мещанки. Вся их жизнь примитивна, как таблица умножения. Типичная аудитория ток-шоу «Хочу замуж». Он поднял планшет и через минуту листал фото в мобиле подруги своей несостоявшейся второй половины.

Ничего оригинального. Краснощекий пузан в разных позах и ипостасях, турецкий пляж, мангал с шашлыком. Нашел ее аккаунт в соцсети: ногти крупным планом, похожие на когти мутанта, паблики с рецептами, фотоприколы над мужиками.

Ну ок, давай поиграем. Он сделал фото с фронтальной камеры и кинул ей в личку снимок с комментарием, играючи обойдя закрытый профиль.

«Привет, коза! Как звать твоего бастарда? Даниил? Жиденок, что ли?» — Следом полетел смайлик с эрегированным членом. — «Чмоки, мразота!»

Фифа вскрикнула и выронила трубу. А вот это зря... Стэп активировал команду, но визуальный контакт прервался, и кодировка не завершилась. Герла испуганно закудахтала что-то, тыча в него пальцем.

— Давай, давай! — цедил Стэп сквозь зубы. — Подбери его, только бы не разбился...

Мамочка присела на корточки и протянула смартфон напарнице.

— О как! — осклабился Стэп. — Ну-ну.

Крашеная взяла аппарат. Дальше все сработало четко, как на инженерном калькуляторе. Телка бросила телефон, схватила коляску хозяйки взломанного аккаунта и толкнула на проезжую часть. Раздался визг тормозов, глухой удар, хруст сминаемой ткани и проволоки, за которыми последовал истеричный женский вопль.

Осиротевшая мать кинулась к месту аварии, но подруга молча вцепилась ей в волосы, потянула на себя и повалила на землю, метя в глаза вызывающе-ярким маникюром.

Ребенок во второй коляске орал благим матом. Из остановившейся машины выскочил мужик и тупо уставился на красное пятно, выползающее из-под переднего колеса.

Стэп активировал код на планшете, отключил защиту, зажмурился, дабы самому не встрять, и повернул гаджет к водителю.

— Эй, гляди-ка!

Мужик завис на пару секунд, потом дернул головой, обошел машину, открыл багажник и направился к дерущимся. В правой руке — новенькая монтировка. Стэп шагал прочь, он не обернулся, когда раздались частые размеренные удары, оборвавшие детские крики.

Мужик стучал методично, подобно метроному выделяя сильную долю. Крашеная хрипела и постанывала, импровизируя, с академической точностью попадая в такт. Их жертва слабо вскрикивала, выбиваясь из слаженного дуэта. Потом ее голос зазвучал глуше, сдавленнее.

Стэп остановился и обернулся. Экс-претендентка на его сердце одной рукой сдавила горло оппонентки, а другой зажала ей рот. Они слышали музыку! Стэп мысленно разложил звуки бойни на партии и отметил, что вышел приличный джаз. Он с улыбкой вошел в настройки wi-fi.

***

Глаза медузы повсюду. Она будет царить недолго, ровно столько, сколько протянут коммуникации, но ее правление разрушительно. Насилие имеет свою комбинацию. Стэп подобрался близко к ее слагаемым, скоро он решит и эту задачу.

Превозмогая боль, он с высоты созерцал погибающий мегаполис, олицетворяющий мир. Тысячелетия назад император Нерон так же вдохновлялся горящим Римом, распростертым у его сандалий. Графоман, возомнивший себя поэтом, царственное ничтожество.

Медуза парила над агонизирующим городом. В центре упал пассажирский авиалайнер, сровняв с землей полквартала, он взметнул к небесам фонтан дыма и пламени. На соседней улице игрушечная полицейская машинка давила кукольных пешеходов, где-то стреляли.

Ветер хлестал Стэпа, не давая потерять сознание, давил на грудь огромной подушкой, леденил открытые раны.

Медуза хохотала, она пожирала людское мясо, опасной бритвой кромсала вены, выдавливала глаза, едко пахла жжеными покрышками и паленой плотью.

Медуза перехитрила его, повергла своего создателя и вырвалась. Стэп пошевелил пальцами. Ладони, пригвожденные арматурой к кирпичной кладке небоскреба, почти не кровоточили.

На ржавых прутьях, чудовищной силой вогнанных в кирпич, запеклась кровь, лоскутки кожи и осколки губчатых костей. Собственный вес тянул Стэпа к земле, руки вывернулись, подбородок уперся в грудь, тело обмякло.

Ног он не чувствовал, еле различая сквозь багровую пелену, застилавшую взор, две уродливые культи. С ним обошлись как с пойманной мухой. Да он и был для них немногим больше насекомого.


Далеко внизу деловито суетились хозяева нового мира. Невысокие в силу возраста, с голгофы Стэпа они чудились совсем крохами. Но их беспомощность и хрупкость были обманчивы.

Они оказались значением «икс», неизвестной переменной в его уравнении. Стэп опустил веки. Это не было сбоем. Вирус не действовал на них не по причине недоработки, нет. Просто Стэп заигрался, расслабился, опустил руки и получил короткий убийственный апперкот в подбородок.

Древний, как мир, закон бесновался под ним: «Всякое действие рождает противодействие». Дети. Маленькие дети заглянули в лицо Горгоне и обрели силу. Их глаза стали как у слепых, они общались, раскрывая рты неестественно широко, разрывая барабанные перепонки пронзительным писком.

Девочки и мальчики, счастливые обладатели смартфонов, планшетов и ноутбуков. Завсегдатаи социальных сетей, профессиональные тролли, начинающие блогеры и заядлые геймеры. Они обратились. Почти все.

Между их пальцев мерцали синие искры, они двигали предметы не касаясь, вокруг них корежилось железо, горел кирпич, плавился асфальт.

Стэп смутно помнил, как погас и выпал из рук девайс, как его самого подкинуло и перевернуло несколько раз. Помнил пустые взоры, застывшие над ним густым янтарем, помнил, как его распластали у самого чердака бизнес-центра, словно еврейского пророка больше двух тысячелетий назад.


Жизнь выходила мучительно медленно, капля за каплей. Горгона демонстрировала Стэпу все величие боли, формула которой была бесконечной, как число пи.

Умирая, распятый постигал ее каждой клеткой истерзанного тела. Вместе с истиной. Он никогда не был ни богом, ни даже апостолом. Горгона не умрет вместе с обесточенными коммуникациями. Она воплотится в своих отпрысках.

Дико хотелось пить. Стэп силился сглотнуть, но тщетно. Распухший язык не умещался во рту, кости ломило. Чем сильнее кренилось тело, тем больше выкручивались суставы.

Но хуже всего была мысль, озарившая его. Она маячила в голове подобно всплывающему окошку назойливого рекламного баннера: система универсальна и даже борьба с ней — не более чем ее часть. Одному резвому грызуну предлагали сахару больше, чем прочим обитателям лабиринта, только и всего.

А потом он свернул не туда.