Привет. Я Гайка, собака с чемоданом впечатлений. Хочу рассказать, как мы с моим человеком и рыбаками провели неделю на реке Вуокса и жили на острове.
Мы ехали долго из Москвы до севере (по разговорам поняла, что севернее Питера на 100 км и западнее Ладоги), примерно десять часов в одну сторону. Как только хозяин приоткрывал окно, в салон врывался шум, и у меня подскакивало сердце. Я лезла к нему на колени, прятала нос в локоть, а он гладил меня и говорил: "Не бойся, малышка, всё хорошо". На остановках я едва терпела секундочку и тянула его на прогулку. Он улыбался и говорил: "Ладно, ладно, идём, у тебя 10 минут посрать и пописать". Я деловито обходила кусты, нюхала землю и возвращалась к машине сама, потому что знала, что главное у меня впереди.
Добрались до Вуоксы под вечер. До лагеря нужно плыть на лодке. Накачали лодку и она была страшная, как странная большая птица. Я застыла, глядя на качающийся борт. Хозяин сел первым и позвал: "Гайка, ко мне". Я вдохнула, подпрыгнула и оказалась у него на руках. На воде было холодно, мотор гремел, брызги летели в морду. Я задрожала, он укрыл меня курткой и шепнул: "Дрожишь, сейчас всё будет, у костра согреемся". Я уткнулась ему в грудь и терпела до берега.
Остров оказался как отдельный мир. Рыбаки поставили палатки, развели костёр, зашуршали котелками. Я ходила за хозяином хвостиком. Он собирал хворост и заглядывал под ель за грибами, а я обследовала вокруг, но далеко не уходила. Если он звал, я откликалась сразу. "Гайка, ты где" звучало, и я выскакивала из кустов как пружинка: тут, рядом, никуда без тебя.
Вечером все уселись у костра. Рыбаки налили себе свой вечерний "чай". Хозяин подмигнул: "Не нюхай кружки, тебе это не надо". Меня устроили по-царски. Раскладное кресло и на нём тёплая баранья шкура. Я забралась туда, положила морду на край и слушала, как трещат дрова. Если я прикрывала глаза, хозяин тихо говорил: "Спать пока рано". Я отвечала взглядом: если ты не спишь, я тоже не сплю. И правда, я ни разу не уснула по-настоящему, пока он не вставал и не произносил свою любимую фразу перед отбоем: "Пошли домой, капитанша". Тогда я бежала к палатке, ждала, когда он залезет в спальник, и тут же втискивалась к нему. "Потеснись", говорил он, а я замирала, согревалась и выключалась до утра.
На следующее утро лодка уже не казалась чудищем. Услышала, как рыбаки собираются, и первая прибежала к борту. "Плывём", сказала я глазами. Хозяин усмехнулся: "Капитанша, сегодня мы с тобой остаёмся в лагере. Пусть ребята проверят снасти". Я вздохнула, но осталась рядом с ним. Мы прошлись по острову, он поправлял растяжки палатки, чистил котелки, а я собирала для него достойные палки. Он говорил: "Спасибо, пригодятся", я же уносила лучшие в кусты, потому что палка хорошая, а вдруг потеряется. Когда мотор рыбацкой лодки загудел на обратном пути, я подскочила к воде. "Встречаем", сказал хозяин. Мы стояли плечом к плечу на кромке берега. Рыбаки вернулись не с пустыми руками, в лодке плескалось ведёрко рыбы. Я подпрыгивала, пока лодка подходила, и старалась держаться как взросла. "Только не ныряй", сказал хозяин. Я кивнула внутренне и терпела.
На берег выложили улов. Один из рыбаков поддел крупную рыбу и показал мне. Я принюхалась и тут же отскочила, когда туша скользнула у него в руках. Хозяин рассмеялся: "Страшно, да". Я собралась, подкралась и схватила добычу сбоку, где не так скользко. Фу, мерзкая и холодная!!. Но потащила трофей в кусты, намереваясь закопать, но хозяин догнал меня. "Эта пойдёт на уху. Твоё будет потом", сказал он и без строгости забрал рыбу. Я сделала вид, что просто помогала, и отправилась патрулировать лагерь.
С едой у меня был отдельный план. Рыбу мне не давали, потому что кости. Мне доставались остатки со стола. Шашлык, колбаса, сыр. Рыбаки всегда просили: "Спроси Диму". Я бежала, садилась, смотрела ему в глаза. Он произносил: "Можно". Тогда я возвращалась за угощением. Я объелась, но всё равно продолжала просить у рыбаков, строго по правилу. Потом уносила лишнее в лес и закапывала. Картофельные очистки тоже не пропадали. Рыбаки бросали их в воду, а я вылавливала, носила на берег и прятала в мох. Хозяин качал головой и говорил: "Заготовщица". Я моргала: порядок должен быть.
Я следила за периметром. Как только где-то начинал рычать мотор, я неслась к кромке воды и подавала голос. "Тревога", говорил мой лай. Хозяин присвистывал: "Хватит, слышали". Я обрывала гавканье и смотрела ему в лицо. Если он спокойный, значит всё под контролем. Иногда я уносила из кучки дров особенно подходящую палку. "Верни дрова", смеялся один из рыбаков, и я уступала. Хорошие палки я всё равно находила потом в лесу.
Фотографии нравились мне не меньше, чем костёр. Когда меня звали, я замирала и смотрела прямо в камеру. "Красавица", говорил хозяин. Я смиренно соглашалась.
Был у меня один секрет. На острове в лагере хозяин так ни разу и не заметил, где я делаю свои дела. Я уходила в лес, выбирала место, закапывала и возвращалась, будто всегда лежала у костра. Хозяин однажды в задумчивости сказал: "Интересно, как ей это удаётся". Я молчала и улыбалась глазами.
Ближе к отъезду поднялся ветер. Я не жаловалась. Просто забиралась в своё кресло с шкурой и наблюдала, как хозяин чистит рыбу, как рыбаки готовят ужин, как над костром поднимается тёплый дым. Он иногда накрывал меня курткой и говорил: "Теплее". Я закрывала глаза и слушала, как потрескивают ветки.
Сборы я переживала. Хозяин носил мешки к лодке, а у меня сердце билось часто. "Я тебя не брошу", сказал он и пригласил сесть первой. Я устроилась на сумках и никуда уже его не отпускала взглядом. Когда все загрузились, он наклонился и сказал: "Домой". Я лизнула ему руку и положила морду на ладонь.
Дорога обратно тоже заняла около десяти часов. На этот раз я почти всё проспала. Дома я отсыпалась три дня, иногда вставала попить воды и вернуться к подушке. Хозяин подходил, гладил меня по ушам и тихо говорил: "Отдыхай, капитанша". Я закрывала глаза и снова видела Вуоксу, наш остров, костёр, лодку, рыбаков и его руку, которая всегда рядом.
