У меня (21Ж) есть старшая сестра Сара (25Ж), у которой синдром Дауна. Ей психическое развитие соответствует уровню восьми лет, так что она живёт с нашей мамой. Она – самый добрый из всех людей, которых я знаю, и я безумно люблю её
Это дело всё ещё продолжается, так что я не могу поделиться деталями и подробностями. Три месяца назад произошло кое-что ужасное.
Человек, которому мы все доверяли, накачал Сару наркотиками и изнасиловал, после чего уложил её обратно в постель. Она особо ничего не помнит, только то, что она проснулась и почувствовала боль, а потом заметила кровь на простынях.
Мама забеспокоилась и отвезла её в неотложку, где врачи нашли его ДНК. Его арестовали, сейчас мы всё ещё пытаемся засадить его в тюрьму на максимально долгий срок. Я презираю этого человека за то, что он сделал с ней. Думаю, единственный лучик света в этом всём то, то у Сары остались лишь смутные воспоминания об этом надругательстве, поскольку она была без сознания. Но она все ещё очень травмирована и проходит интенсивную терапию.
Я учусь в колледже в другом штате, так что покупка билетов домой заняла какое-то время. Я решила взять несколько месяцев отпуска от учёбы, чтобы поддержать Сару в её восстановлении. Я рада помочь и знаю, что она это ценит.
Почти всё время я была с Сарой, поэтому с мамой не шибко часто виделась. Она очень занята, потому что постоянно берёт дополнительные смены, делая всё ради того, чтобы обеспечить нас (у нас всегда была напряженка с деньгами), не говоря уже о том, что счета за адвоката и лечение просто неподъемные. А ещё она сама занимается всеми бумажками и прочим. Я сказала, что могу найти работу, или взять на себя часть этих бесконечных бумаг, чтобы помочь ей, но она ответила, что мне лучше сфокусироваться на Саре.
Несколько дне назад мама усадила меня и Сару, чтобы сообщить нам о том, что Сара беременна. Я была в шоке, да мы обе, что сказать. Сара начала плакать. Я бы предпочла, чтобы мама изначально обсудила всё со мной, чтобы мы могли донести эту новость так мягко, как только возможно.
И чтобы меня добить, мама сказала, что ребёнок – благословление при таком диагнозе, и что Сара будет потрясающей матерью. От волнения у Сары началась гипервентиляция, так что разговор пришлось свернуть. После того, как я смогла позвать её и уложить спать, я решила серьезно поговорить с мамой.
Она призналась, что знает о беременности Сары уже пару недель. Когда я была в отъезде на день, а они ходили в больницу, она сделала Саре тест. Да и мама заметила некоторые ранние симптомы беременности. Понятия не имею, почему в больнице не сказали об этом самой Саре. И я планирую разузнать, почему они не дали Саре экстренную контрацепцию тем утром? Да вообще, какого хрена??? Я серьезно подумываю подать иск, потому что поведение больницы в этом случае мне кажется абсолютно неправильным. Я расстроилась и сказала, что ребенок — это последнее, что сейчас нужно Саре.
Мама даже слушать не стала, она сказала, что нам нужно выслушать саму Сару. Мы ходили по кругу, после чего я сдалась и сказала, что нам лучше обсудить всё утром. И на утро Сара сказала, что она хочет оставить ребёнка, растить его самостоятельно, когда наша мама выйдет на работу. Я спросила, уверена ли она. В итоге она созналась, что когда я легла спать, мама пришла к ней в комнату.
Она долго внушала ей, что нет ничего более исцеляющего, чем материнская любовь, и что ребёнок – благословление и чудо. Мама добавила, что знает: Сара будет восхитительной мамой, и что она всегда поддержит её. Но любой, кто говорит иначе, издевается над ней и по сути говорит, что она никогда не сможет быть хорошей матерью. Она сказала, что когда Сара возьмет на руки своё дитя, все проблемы и сомнения рассеются.
Казалось, что Сара очень нервничала, но она сказала, что то, мама описывает материнство как что-то невероятно прекрасное. Я даже и не знала, что сказать. Я пыталась мягко выразить свои опасения, но она начала злиться и убеждать меня в том, что она уже не ребёнок. Я не верю в неё, и это жестоко. Но я уверила её в том, что я бесконечно верю в неё и очень люблю.
Это ее успокоило, и мы продолжили заниматься делами. Позже, когда мама пришла домой, у нас случилась крупная ссора. Я захотела узнать, чем она думала, когда делала всё это. Я была поражена, когда она сразу же призналась, что этот ребенок — ее единственный шанс иметь внука (я лесбиянка, и Саре придется жить с мамой до конца своей жизни). Она продолжала нести чушь о том, как она будет помогать Саре во всем, и была уверена, что Сара полюбит и привяжется к своему ребенку.
Вся эта тема с внуками меня разозлила, так что я повысила голос. Сара мыслит как дитя, она не может достоверно понимать ситуацию. Беременность может быть для неё даже физически тяжелой. Даже если она и родит, то всё равно ребёнку здесь не место. Мама начала орать в ответ, и тут я сорвалась и закричала, что Сара никоим образом не способна заботиться об этом ребенке, даже с ее поддержкой.
Я была в шоке, когда увидела Сару, выходящую из коридора. Она захотела попить, поэтому услышала всё. Она захныкала и сказала, что она сможет сделать это, даже если я её не поддержку. Она разозлилась на меня, потому что я слишком опекаю её. Сара убежала наверх, а мама пошла за ней. Мне кажется, что Сара не может мыслить трезво, потому что мама давит на неё с тем, чтобы та родила ребёнка. Я люблю Сару и не хочу ранить её чувства. МЛЯ?
Спасибо всем вам за ваши советы. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что я буду отстаивать возможность Сары пожить лучшую жизнь. Я прилетела через несколько дней после нападения. Больница была католической (мы живёт в весьма консервативном месте), так что я думаю, что из-за их верований и убеждений они, возможно, так и не дали ей экстренную контрацепцию на утро. не уверена насчет закона в отношении религиозных больниц, поэтому я не знаю, законно это или нет.