Самым ценным ресурсом в Степи являлся обычный скот.
К примеру, шведский ученый и путешественник Иоганн Петер Фальк отмечал:
«Киргизское семейство может прекрасно существовать, если у него полсотни коней и прочего скота в соответствующей тому пропорции. Такой полсотни не насчитает у себя только ничтожное меньшинство — обыкновенно у киргиза лошадей гораздо больше.
Даже у рядового киргиза «черной кости» свободно может оказаться во владении и тысяча, и две тысячи голов коней»
Его немецкий коллега Иоганн Готлиб Георги давал следующее заключение:
«И у самого простого, но доброго скотоводца редко бывает меньше 50 или 30 лошадей, вполовину против того рогатого скота, 100 овец, нескольких верблюдов и от 20 до 50 коз.
В средней же особливо орде есть, как слышно, и такие люди, у которых табуны содержат в себе до 10 000 лошадей, до 300 верблюдов, от 3 до 4 тысяч рогатого скота, около 20 000 овец и больше 1 000 коз. Имеющие тысяч по пяти лошадей и по соответствующему числу другого скота люди есть и в малой орде».
Яков Гавердовский оставил живописное описание картины торговли на меновом дворе в Оренбурге:
«В 6 часов дня ворота отворяются, и кочевой народ со своими табунами стремится чрез оные кучами с криком и ужасной пылью. Работники купеческие тотчас врываются в средину сих куч, хватают у людей, отличных по виду, за повод верховых лошадей и с дракою отнимая их друг от друга, ведут к своим лавкам.Седок во все сие время остается спокоен, хладнокровно смотрит на происходящее об нем между работниками и без сопротивления отдается преодолевшему. Одна только приязнь или старое знакомство может извлечь его из сего бесчувствия. Сии обязательства они почитают священными.
Всегда с большею доверенностью и даже без приглашения поедут к лавке того купца и отдадутся охотнее тому работнику, с которым имели прежде торговые связи…
Лавочник всех приведенных принимает как гостей, делает им разные приветствия, сажает их на ковре на полу или на прилавке и угощает хлебом, молоком и мясом… Запросы киргизцев бывают по большей части соразмерны с доставленным променом, а потому редко переходят они из одной лавки в другую.
Притом купцы всеми силами стараются не отпустить их, упрекая хлебом, солью, подавая понемногу требуемое и поставляя новые блюда с кушаньем….
Недостаточные купцы, дабы доставить киргизцам за выменянный скот весь договоренный товар, посылают за оным тотчас после условия в кредитные лавки к богатому иногороднему купечеству, в особливых рядах располагающемуся, и получа оттуда, выдают продавцам как будто принесенный из кладовых.
Мелочные торговщики и даже женщины ходят между тем по площади с бусами, пуговицами, зеркальцами и прочими вещами».
Российских купцов в первую очередь, конечно, интересовали казахские овцы, мясо которых отличается особыми вкусовыми качествами.
«Мясо сих овец слаще нежели обыкновенных; и имеющие чистой вкус люди примечают, что оно от благовонных полыни родов бальзамом отзывается. Ягненки так вкусны, что ежегодно посылается некоторое число из Оренбурга в Санкт-Петербург для придворного стола» , – замечал по этому поводу Георги.
В отдельные годы в российские города поставлялось до полутора миллиона голов овец и коз
Другим достоинством казахских овец являлись их огромные курдюки, которые иногда были просто неподъемны для самих животных.
«Курдючное сало до того нежно, тонко на вкус, что в русских кухнях его употребляют как масло», — писал в свою очередь Фальк.
Но еще важнее было то, что поставляемый казахами животный жир реэкспортировался российскими купцами в Европу. Паллас отмечал, что
«топленое сало с немалой прибылью развозят в гавани сего государства, откуда оно отпускается в чужестранные земли под именем российского сала».
В середине XIX века, к примеру, Россия поставляла «сало скотское» в Европу на сумму почти в 14 млн рублей, при том что весь экспорт на данном направлении составлял около 150 млн рублей.
Наконец, еще одним важнейшим и чрезвычайно востребованным товаром на российском рынке являлись «мерлушки» – шкурки ягнят, возраст которых на момент убоя не превышал одного месяца.
«Киргизские мерлушки всех прочих, кроме бухарских, славнее, дешевле, более расходятся и почитаются первым товаром в киргизских торгах», – отмечал Георги.
Автор одной из первых работ по внешней торговле России Григорий Небольсин писал, что
«почти все киргизские мерлушки закупаются казанскими и касимовскими татарами для приготовления из них тулупов, известных в большой части России под именем калмыцких».
Ежегодно из Казахстана вывозились сотни тысяч мерлушек. Из простых овчин, поставляемых казахами, русские крестьяне приграничных регионов шили тулупы. Достаточно серьезным спросом также пользовались изготавливаемые казахами кошмы, применявшиеся в качестве теплоизоляционного материала.
Большую прибыль российской промышленности приносили поставляемые казахами сотнями тысяч сырые кожи. Из них производилась так называемая юфть (выделанная кожа), высоко ценившаяся в Европе, где именовалась «русской кожей».
Ежегодно казахи на российский рынок поставляли также сотни пудов козьего пуха, из которого затем изготавливались знаменитые «оренбургские пуховые платки», также уходившие на экспорт в Европу.
Такова была экономика Казахского ханства на момент его присоединения к империи. Последующие события такие как переселение безземельных крестьян с Центральной России и Украины и расселение их у водных ресурсов которые были традиционными местами водопоя скотины (реформы Столыпина), нарастание междоусобиц среди степной аристократии, а так же продажа царскими властями месторождений нефти, угля и меди британским промышленникам привело к тому что на рубеже 19-20 веков вся Степь находилась на грани социального взрыва.
https://365info.kz/2019/02/kak-ekonomika-povliyala-na-vsyu-i...
