MikhailDodonov

Часть 1. Вводная

Часть 2. Дежурства

Часть 3. Голосование

Можно ознакомиться, чтобы лучше понимать, что к чему, но не обязательно.

Вот мы и добрались до финального дня голосования. В 7:30 я был на участке и после уже привычной процедуры с урнами (которых в этот день мы опечатали и выставили две) был посажен председателем на книгу. Избирателей на участке по сравнению с предыдущим днем заметно прибавилось. Правда в основном это были местные избиратели, голосовавшие здесь по месту регистрации, а на моей книге с голосующими по месту нахождения особого ажиотажа не наблюдалось.

Как вы помните, каких-то злостных нарушений на нашем участке до сих пор не было. Да, маневр комиссии с пустым актом, убранным в сейф в первый день, в совокупности с некоторыми другими странностями заставили нас понервничать, но в то время, когда с соседних участков приходили новости про вбросы, драки и задержания, у нас обстановка оставалась в целом спокойной.

До вечера не произошло ничего достойного упоминания, разве что еще один неприятный эпизод с участием работника Академии танца Бориса Эйфмана, где был расположен наш участок. Ко мне пришла женщина, сотрудница, которая забыла паспорт, но очень хотела проголосовать. После моего отказа у неё случилась небольшая истерика. Сначала она очень переживала, что её уволят из-за того, что она не проголосовала, потом просто стала жаловаться, что она не хочет голосовать, но её каждый раз заставляют, и как она от этого всего устала. С большим трудом нам удалось её успокоить, убедив, что никто и никогда не сможет проверить, голосовала она или нет. И пусть смело говорит всем, кто спросит, что проголосовала. Явно приободренная этой мыслью, она покинула участок.

После 14:00 (времени окончания приема заявок на надомное голосование) на обход квартир отправилась группа, в этот раз во главе с другим ЧПРГ. Голосовавших было пять человек, и это не вызвало у нас опасений, но наш ЧПСГ всё-таки отправился с ними, скорее, чтобы развлечься.

К вечеру атмосфера начала становиться более напряженной. На участке стояли появляться странные личности, ко мне, например, пришел товарищ, снятый с регистрации по адресу на нашем участке. Он долго уговаривал меня дать ему проголосовать, а после очередного отказа встал и ушел как ни в чем не бывало, будто так и планировал.

Наш чат в Телеграме наполнился вот такими сообщениями:

В седьмом часу на нашем участке появились несколько новых ЧПСГ. Знающие люди предупреждали, что должны появиться некие не особо воспитанные сотрудники спортивных клубов. Наши же мне больше напомнили сотрудников других учреждений и ведомств. Вот фото парочки из них. 

Всего их было трое, но один еще до закрытия участка ушел. Председатель при их появлении стала заметно нервничать, мне показалось, что театрально.

Где-то в половине седьмого наша председатель вдруг громогласно на весь участок заявила, что нам поступила заявка от избирателя на надомное и что это старушка, которой обязательно надо дать проголосовать. Да, она, мол, знает, что это нарушение, но во имя любви к избирателю готова пойти на это, и вынесла вопрос на голосование. Вся комиссия в едином порыве (кроме меня) поддержала её. К старушке отправилась группа, в составе которой был и наш ЧПСГ. Там, вроде бы, всё оказалось чисто. Действительно проголосовала одна старушка. О мотивах этого действия с элементами шоу я могу только догадываться.

В восьмом часу на нашем участке появилась еще одна старушка, которая была не в себе и стенала и ругалась на чем свет стоит. Дальше предбанника её не пустили, поэтому я, всё еще сидевший на книге, её не видел. Но воплями своими она долго оглашала весь участок, пока её каким-то образом не выпроводили. Председатель, кстати, предупреждала о её появлении. Сказала, она приходит каждый раз.

В восемь часов мы закрыли участок. После закрытия на нем остались: комиссия в составе девяти ЧПРГ, четырех наших ЧПСГ и двух непонятных ЧПСГ, прибывших к подсчету, о которых я говорил ранее; девушка-наблюдатель от "Единой России" и полицейский. Все остальные ЧПСГ и наблюдатели покинули участок в течение двадцати минут после его закрытия.

И вот тут началось самое интересное. Сначала нам объявили, что подсчет неиспользованных бюллетеней и их погашение и подсчет по книгам будут производиться параллельно. На все наши протесты председатель ответила отказом, письменную жалобу, быстро составленную одним из ЧПСГ, она отказалась принимать до окончания подсчета. Аргумент у неё было один: мало времени. Исчерпав все доступные нам возможности, мы смирились. Двое ЧПСГ стали проверять подсчет по книгам, еще двое следить, как председатель считает непогашенные бюллетени. Я считал свою книгу при содействии еще одного ЧПРГ.

С подсчетом непогашенных бюллетеней вопросов не возникло. Председатель пыталась вносить данные куда-то на бумажку, но наши ЧПСГ настояли на том, чтобы были вывешены увеличенные формы протоколов и цифры заносились туда.

Подсчет по книгам тоже прошел нормально, но с оглашением его результатов началась какая-то ерунда. Я громко, чтобы все слышали, огласил цифры по своей книге. Секретарь посмотрела на меня испуганно, подбежала к моему столу, схватила с него какой-то лист (мой черновик, на котором я считал и который я не предлагал никому брать) и тут же направилась к следующим ЧПРГ с книгами, у которых молча тоже стала собирать какие-то бумажки. ЧПРГ при этом тоже молчали или нашептывали ей что-то, передавая ей бумажку. На наш вопрос: "Что тут происходит?" ответа не последовало. Пришлось в более решительной манере требовать прекратить. Секретарь запретила ЧПРГ оглашать цифры в слух. Видно было, что они заколебались, но секретаря слушались. Председатель очень кстати куда-то исчезла, а секретарь в свою защиту только и могла сказать, что так ей велела делать председатель. В итоге мы остановили подсчет и десять минут ждали, когда же вернется председатель, чтобы всё разрулить. (Эти люди, напомню, еще недавно очень переживали о времени ) 

Чувствуя всю значимость момента, мы призвали в свидетели полицейского и попросили его присутствовать в это время в зале. Когда вернулась председатель, я высказал ей суть наших претензий, и после короткой перепалки о том, кто тут начальник и у кого какие полномочия, ЧПРГ начали, наконец, оглашать результаты. Книги были после этого убраны в сейф, однако не были прошиты.

Про полицейского, кстати, тоже надо сказать несколько слов. Нам с ним определенно повезло. Он подчеркнуто держал во всех вопросах нейтралитет и всегда с готовностью отзывался на призыв где-то поприсутствовать и проследить за порядком. В общем, ничего особенного, но на общем фоне его профессиональное поведение нас немного воодушевляло и радовало.

Далее нами были вскрыты сейф-пакеты по надомному голосованию и переносные ящики. Проблем или вопросов с этим не возникло. С подсчетом общего количества бюллетеней из стационарных ящиков  с прошлых дней в сейф-пакетах тоже всё было четко. То же могу сказать и про стационарные ящики последнего дня. Урны эти, кстати, сразу после закрытия участка никто не собирался опечатывать, и сделали это только после моего напоминания. Уж не знаю, злой умысел тут был или вечное раздолбайство. Как я уже говорил, на выборах этого никогда не поймешь.

Хотя дальше, с подсчетом бюллетеней за конкретные партии и кандидатов, всё было как раз понятно. После того как бюллетени были рассортированы по цветам и подсчитаны, мы начали сортировку и подсчет бюллетеней по партиям в Государственную Думу (длинные голубые). Происходило это так: председатель взяла себе всю кучу сложенных как попало бюллетеней и стала доставать по одной, называя номер партии, отмеченной в списке. Перед остальными ЧПРГ лежали бумажки с номерами, у кого по одному, у кого по два. ЧПРГ принимали от председателя бюллетень, проверяли отметку и укладывали его в стопку. Казалось бы, что тут могло пойти не так?

А вот что: рядом с председателям по странному стечению обстоятельств оказалась секретарь и по тому же странному стечению обстоятельств перед ней оказалась одна-единственная бумажка с номером 5. Номер этот, напомню, принадлежал в бюллетене "Единой России". Итак, председатель стремительно выхватывала из своей кучи бюллетень, называла номер и передавала его одному из ЧПРГ. Номер 5 звучал чаще остальных, что вроде бы логично, и председатель стремительно передавала его стоящей рядом секретарю, после чего та, не менее стремительно складывала не разворачивая и не проверяя этот бюллетень перед собой, в результате чего перед ней образовалась такая же куча нерасправленных бюллетеней, как и перед председателем, только поменьше. Я в противовес этому стал расправлять свои бюллетени и укладывать их демонстративно галочкой вверх. Остальные ЧПРГ, глядя на всё это, разделились, кто-то последовал моему примеру, а кто-то продолжил укладывать бюллетени отметкой внутрь, но такого бардака как у секретаря не творилось ни у кого. Место на  столе, надо признать, действительно было маловато. Председатель, кстати периодически выгоняла у себя из-за спины наших ЧПСГ, которые оказывались там в попытке проверить её работу.

Вот вам короткий фрагмент этого действа, он, может быть, не очень ярок и информативен, но, по крайней мере подтверждает, что я всё это не выдумал.

После этого мы принялись считать бюллетени. Поскольку куча (пачкой её не назвать) у секретаря была огромна, то ей, конечно, понадобилась помощь. И помощь эту ей снова по счастливой случайности оказала зампред, забрав себе на пересчет примерно половину этой груды. Поначалу мы еще сомневались в том кому конкретно тут не стоит доверять, поэтому ЧПСГ пытались следить за всеми ЧПРГ сразу. Однако вскоре стало ясно, что, во-первых, бюллетеней у всех остальных гораздо меньше, а, во-вторых, что вопросы возникают только к бюллетеням у секретаря и зампреда. Первая изо всех сил старалась считать их не разворачивая. Вторая – поначалу считала нормально, но где-то с середины стопки, после того, как наши ЧПСГ выявили с десяток отметок за другие партии, стала считать по уголкам.

Не буду утомлять вас подробностями, но следующий час мы провели в пререканиях о том, будем ли мы пересчитывать бюллетени из пачек секретаря и зампреда как положено. Как вы думаете какой был главный аргумент, чтобы не пересчитывать? Разумеется, экономия времени. Целый час пререканий и десять минут пересчета – вот такая экономия! Председатель, кстати, опять в этот напряженный момент куда-то испарилась. Правда потом пришла, и пререкания продолжились и с её участием. С большим трудом нам удалось настоять на пересчете. На видео один из этапов пересчета. Я считаю вслух, и каждый раз, когда перекладываю бюллетень молча, значит он должен быть не в этой пачке.

Процедуру, подобную той, что на видео, пришлось проводить три раза. Каждый раз из пачки "Единой России" выуживалось немало лишних бюллетеней. Одна из наших ЧПСГ посчитала, что приблизительно четверть бюллетеней в пачку ЕР были незаконно добавлены. От себя могу сказать, что количество бюллетеней за "Справедливую Россию", которые я считал изначально, выросло с 27 до 41 после прореживания кипы "Единой России". Еще хочу заметить, что ошибалась наша председатель всегда не в сторону партий с большим количеством голосов. Пачку ЕР пополняли в основном КПРФ, Яблоко и СР, иногда ЛДПР, а попавший на видео бюллетень за "Новых людей" был, кажется, единственным. Политические карлики же удивительным образом в пачку ЕР вообще не попали. 

После этой тяжелой, но уверенной победы наши махинаторы откровенно сдулись. Думаю, на них повлиял не только тот факт, что мы пресекли их фальсификацию, но и то, что мы сделали это публично, на глазах у прочих членов комиссии и крыть им тут уже попросту было нечем. Остальные бюллетени были меньшего размера, считать их было проще, да и мы уже не стеснялись буквально хватать нарушителей за руку. Так что остальной подсчет прошел относительно спокойно.

Да, еще пару раз они предпринимали попытки нас надуть. Один раз они попытались поменять  местами в протоколе голосования в ЗакС результаты Лыбаневой (псевдосамовыдвиженка, дочь Макарова, лидера ЕР в Питере) и Королева (справедливорос, поддержанный к тому же малоизвестным блогером-рецидивистом). Последний победил с небольшим, но значимым отрывом.

Еще была попытка выдать нам вместо копий четырех разных протоколов по два экземпляра только протоколов в ЗакС. Ну тут, как всегда, у меня нет уверенности, умысел это или раздолбайство.

Честно сказать, я до последнего не верил, что нам выдадут правильные протоколы. И даже когда копии уже были у нас на руках, я сомневался. Наверное, меня слегка переклинило, но четвертый день работы, сутки без сна и нехилое нервное напряжение, думаю, вполне меня оправдывают. В общем, я искал подвоха и вспомнил о книгах. Они так и не были сшиты и проштампованы. Поэтому я при помощи отвертки и какой-то веревки, вместе с зампредом, забыв о разногласиях, сшил книги и настоял, чтобы их проклеили и проштамповали. В 7 часов утра мы покинули участок с чистой совестью и заверенными копиями протоколов. Вот они, по ним вы можете судить, как на самом деле голосует, если не вся Россия, то по крайней мере Питер. Тут ничего шокирующего, но всё же.

Признаюсь, когда мы вышли с участка, настроение у нас было приподнятое. Казалось, что мы победили. Мы с женой пошли домой, где она сразу завалилась спать – через два часа ей надо было идти на работу, а я сварил теще, которая оставалась с нашим сыном на ночь и теперь проснулась, кофе и рассказал в двух словах о наших приключениях. Отправив её домой, я сел на кровать, посмотрел на спящих и жену и сына и – расплакался. Я не знаю, как объяснить свое состояние. Попробую привести вот такую аналогию. Представьте, вы пришли в магазин с целью купить молока, а вам отказываются его продавать. Вы не согласны, убеждаете продавца, что он обязан это сделать. Требуете от него исполнить свои обязанности, потрясая своими деньгами, законом о защите прав потребителей, Гражданским кодексом и Конституцией. Вы призываете в свидетели всех остальных покупателей, угрожаете продавцу полицией, судом и начальством. И вот, потратив на это полдня, вы, наконец, покидаете магазин с заветной бутылкой молока в руках. Как думаете, будете ли вы счастливы от такого результата?

Ну и несколько слов в конце о моих личных впечатлениях. Трехдневное голосование – это сущий ад для сотрудника комиссии. Два дня по 13 часов, последний – 24. Прибавьте к этому десятичасовое дежурство в четверг накануне и вы вряд ли сходу подберете работу, на которой есть сопоставимая нагрузка. Заниматься этим ЧПРГ должны, напомню, без отрыва от основной работы. И выходных ни до, ни после им никто не дает. Задача при этом на них возлагается в высшей степени ответственная, даже без учета того, что нужно быть постоянно на чеку и пресекать махинации. Заплатили мне за это в общей сложности 16 170 рублей, что больше, чем я ожидал, но если поделить на отработанные часы, то выйдет очень немного.

На этом я заканчиваю свою исповедь ЧПРГ, а в следующем посте я расскажу о результатах всей кампании по наблюдению в третьем избирательном округе Петербурга, которых нам удалось добиться, и позволю себе немного анализа.

Часть 1. Вводная

Часть 2. Дежурства

Рекомендую ознакомиться, чтобы понимать, что к чему.

В 7 утра в пятницу я был на участке. В 7.30 туда запустили ЧПСГ и наблюдателей. Помимо наших, таких оказалось еще четверо.

После того, как мы в присутствии наблюдателей опечатали урны и переносные ящики, меня отправили работать с книгой, то есть принимать избирателей, отмечать их в списке и выдавать им бюллетени. Мне досталась книга с голосующими по месту нахождения, то есть теми 195-ю избирателями, которые прикрепились к нашему участку. Работой этой меня пугали еще накануне. Дело в том, что, во-первых, к нам прикрепилось много народу, во-вторых, избиратели эти, раз прикрепились, должны были все явиться. И явиться, скорее всего, в пятницу, а не в выходные, так как большую их часть составляли работники Академии. Как и в день дежурства, ко мне с самого начала выстроилась очередь из открепленных, и я надолго с головой ушел в работу с книгой и избирателями.

С одной стороны, я понимал, что меня посадили сюда специально, чтобы я поменьше смотрел по сторонам и не лез в другие дела на участке. С другой, со мной были два ЧПСГ, которые зорко вели наблюдение и которым я полностью доверял. К этому времени они уже установили видеонаблюдение за урной и вели трансляцию в Facebook. А еще я подумал, что если бы на этой книге сидел кто-то другой и я увидел к нему такую очередь, то я бы точно заподозрил в этом что-то неладное, а так я сам контролировал процесс и мог быть уверен, что тут всё чисто, по крайней мере формально. Возможно, и председатель имела это в виду, когда сажала меня на эту книгу. Вслух же она озвучила версию о том, что тут присутствует некоторая сложность в определении, кому выдавать один бюллетень, а кому два, и только я, как самый сведущий из рядовых членов комиссии, могу с этой проблемой справиться. Несмотря на откровенную лесть, доля истины в этом тоже была, хотя, конечно, тотальная безграмотность остальных ЧПРГ была только её заслугой и была ей выгодна.

Вообще лесть, умасливание и выставление себя в выгодном свете были основной тактикой председателя в первый день. Она всячески хвалила мою работу, прислушивалась к вопросам и замечаниям и даже наладила вполне дружеский диалог с нашими ЧПСГ (моей женой и её подругой), хотя они изначально были настроены в отношении комиссии гораздо более подозрительно и настороженно, чем я. Отдельную и очень значимую роль в её разговорах занимали рассказы о том, как важны выборы и как она заботится об избирателях, а также душещипательные истории о бедных пенсионерах и инвалидах, о которых она ночами не спит  – думает и которым обязательно надо дать проголосовать.

Зампредседателя, напротив, продолжала свою вчерашнюю тактику и периодически набрасывалась на наших ЧПСГ с гневными возгласами: «А что вы тут стоите? Не стойте тут, вы мешаете избирателям!», «Зачем вы здесь ходите, вы что снимаете персональные данные? Как не снимаете? Я же не могу знать, снимаете вы или не снимаете! Уходите!» и прочими в таком духе.

Секретарь по-прежнему пряталась в подсобке.

В целом первый день прошел гладко и спокойно. Как я уже говорил, участок наш расположен был в красивом и интересном здании Академии танца Бориса Эйфмана, поэтому его очень полюбили телевизионщики. В этот день нас посетили съемочные группы семи(!) телеканалов. А репортер НТВ даже вышел в прямой эфир вечерних новостей с нашего участка со слащавым репортажем такого содержания: «Смотрите, как красиво! Здесь дети занимаются балетом, а вот здесь – граждане голосуют!».

Фотографировали мы главным образом не интерьеры, но общее впечатление об участке по этим фото составить можно.

Ваш покорный слуга на книге. Рядом со мной зампред.

Всё это – елейные речи председателя, множество СМИ на участке и отсутствие значимых нарушений – несколько усыпило нашу бдительность. Я принял за день на своей книге 130 избирателей и был этим порядком измотан.

После закрытия участка мы вскрыли урну и упаковали бюллетени в сейф-пакет. Обо всём этом должен составляться акт, в котором помимо прочего указывается и число избирателей, проголосовавших за день. После составления акт убирается в сейф вместе с сейф-пакетом, после чего сейф закрывается и опечатывается на ночь. Акт этот наша комиссия составила, однако расписаться в нем предложила не нашим ЧПСГ, а другим двум наблюдателям. На наш запрос (устный, что было ошибкой) копии этого акта они начали нас забалтывать, рассказывать о том, что у них нет ксерокса, да и вообще, нам не о чем беспокоиться, с чем мы в результате и согласились. Акт был нами сфотографирован и убран вместе с сейф-пакетом в сейф.

После этого мы довольные собой, в благостном расположении духа отправились домой. Тревогу забили наши координаторы. Узнав, что копию акта нам не выдали они попросили прислать им его фото. Вот оно.

Да, как видите, в нем не указано количество избирателей. И хотя явка за день была озвучена председателем вслух и под камеру, на бумаге упоминания об этом нигде не осталось, а это давало комиссии широкий простор для махинаций с книгами. Когда мы осознали свою ошибку, ЧПСГ бросились обратно, но участок был уже закрыт. Расстроенные мы разошлись по домам. Сон, несмотря на усталость, к нам не шел. Тревожные мысли о том, что мы облажались в первый же день, не давали покоя. Пришлось даже употребить некоторое количество коньяку в качестве успокоительного, чтобы, наконец, заснуть.

Изначально планировалось, что на второй день я смогу немного отдохнуть и приду на участок попозже. Председатель великодушно пыталась дать мне выходной на целый день, но в итоге мы договорились, что я приду к обеду. Однако ситуация с актом нас напрягла, и мы решили, что будет лучше, если я тоже появлюсь на участке с утра. Жена была на участке к 7.30 вместе с еще одним ЧПСГ, нашим другом. ЧПСГ менялись между собой и дежурили по парам, а все четверо присутствовали только на итоговом подсчете. Мне пришлось немного задержаться дома, и, когда я явился на участок к 8 часам, наши ЧПСГ уже успели в пух и прах разругаться с комиссией. ЧПСГ потребовали открыть сейф, заполнить акт, и выдать им копию. Председатель и секретарь отказались. ЧПСГ стали снимать их отказ на видео, отчего те стали истерить и разбегаться в разные стороны. В общем, когда я появился на участке, в воздухе чувствовалось напряжение.

Выслушав своих, я отправился на переговоры с председателем. Поначалу она стала разговаривать на повышенных тонах и со мной, спрашивала, зачем я пришел так рано, ведь она меня не звала, и всё в таком духе. Правда после моих спокойных слов о том, что, кажется, мы все совершили ошибку и что моей собственной вины тут не меньше, чем её, и нам всем теперь надо эту ошибку исправить, она сменила гнев на милость и согласилась при первом открытии сейфа достать акт, вписать туда число избирателей и выдать нам заверенную копию.

После этого случая мы как-то сами собой приняли на вооружение эту тактику работы с комиссией. ЧПСГ открыто требовали от комиссии ответа, громко указывали на отклонение от процедуры и нарушения, если комиссия воспринимала это в штыки и не реагировала, то тогда наступал мой черед, и я в спокойной манере пытался урезонить председателя и предлагал своего рода компромисс. Мол, давайте по-тихому всё поправим, а я уж договорюсь с ЧПСГ, чтоб они не писали жалоб и не предавали это всё огласке. И наоборот, если я обнаруживал нарушение, то тихо сообщал об этом председателю, мол, устраните. Если это не работало, то тут уже подключались ЧПСГ с камерами и обещаниями всё выложить в интернет. Тактика эта вполне успешно работала последующие два дня вплоть до самого итогового подсчета.

Уладив этот беспокоящий нас вопрос, я пошел прогуляться до соседнего избирательного участка, чтобы проголосовать и разжиться кофе для себя и ЧПСГ, у которых было тяжелое утро. Пока голосовал, заметил, что ЧПРГ там ставит дату голосования в графу особые отметки, и понял, что у нас её не ставят. То, что ставить её надо, я знал, но ввиду неопытности в первый день забыл. Откопав по дороге обратно норму, в которой прописано, что дату в первые два дня голосования необходимо ставить, я направился к нашим ЧПРГ на книгах и убедился, что они этого не делают. Рассказав зачем-то об этом зампреду, которая сидела на одной из книг, я выслушал много приятных слов о том, что я лезу не в свое дело, ничего не понимаю, мешаю работе комиссии, не доверяю председателю и прочее. Пришлось пойти к председателю и объяснить ситуацию, апеллируя к норме, та восприняла критику более адекватно и обещала подумать. Проголосовавших в этот день к тому моменту было всего 5 человек, и ситуацию еще не поздно было исправить.

Я вернулся к своему кофе и ЧПСГ. Через десять минут к комиссии вышла председатель, подошла к тем книгам, где уже успели проголосовать избиратели, и сказала сидевшим за ними ЧПРГ проставить напротив проголосовавших избирателей даты. Я удовлетворенно кивнул, а мой приятель ЧПСГ, чуть не выронив кофе, стал испуганно спрашивать: «Смотри, смотри! Что происходит? Почему они все что-то пишут в книгах?»

Как вы уже поняли, избирателей в субботу было совсем мало, и находиться на участке было откровенно скучно. Спасибо нашим координаторам, к нам пожаловали несколько ЧПСГ из вышестоящей комиссии, и все интересовались вчерашним актом. Некоторые оставили письменный запрос на получение копии. Тем не менее, до ближайшего открытия сейфа акта нам было не видать, а приблизить это открытие могло только надомное голосование. Поэтому я с готовностью согласился на предложение председателя отправиться после обеда на надомное голосование.

Один наш ЧПСГ остался на участке следить за камерой и урной, а второй отправился вместе со мной и наблюдателем от Общественной палаты на поквартирный обход. Всего в нашем списке было восемь человек в шести разных квартирах. Все старики и/или инвалиды. Можно долго описывать романтику питерских дворов и коммуналок (я об этом целую книгу написал), но здесь у нас другие цели. Отмечу лишь, что всё это квартиры в старом фонде, в некогда роскошных, а теперь до разной степени запущенных подъездах. Почти везде нас ждали и неплохо принимали.

В первой квартире была бабушка с множеством родственников, один из них, молодой и здоровый студент тоже был у нас в списке голосующих на дому, но потерял паспорт и потому был с чистой совестью нами оставлен без бюллетеней. В следующей квартире, на поиск которой в лабиринте дворов-колодцев мы потратили немало времени, нас встретила одинокая недовольная старушка в инвалидном кресле. В следующей – почти такой же старик.

Отдельного упоминания заслуживает четвертая квартира. Там нас встретили очень престарелая мать и чуть менее престарелая дочь. Они были нам очень рады и всё пытались напоить нас чаем или чем-нибудь накормить. Дочь поспешила нам сообщить, что она «теща Васи Рогова» из известного сериала, и была моими спутниками тут же опознана. Я, признаться, за давностью лет уже не смог вспомнить, как там у Васи Рогова выглядела теща, но поверил всем на слово.

Еще одна квартира была на первом этаже. В ней болела женщина, а, пока мы шли, заболел еще и мужчина, судя по всему КОВИДом. Мужчины в нашем списке не было, но он тоже хотел проголосовать. Пришлось позвонить председателю и договориться, чтобы мужчина позвонил секретарю и оставил заявку, после этого по правилам мы смогли бы его обслужить. Так и было сделано. Первый этаж был низкий и всё наше общение, включая голосование, происходило через окно.

Последняя квартира оставила самое гнетущее впечатление. В подъезде – дыра в полу. Дверь квартиры настолько старая и ветхая, что я сначала подумал, что мы подошли ко второму, неиспользуемому входу в квартиру. После долгих нажатий на все звонки, красовавшиеся возле двери, нам наконец открыла какая-то женщина и тут же исчезла в дебрях огромной коммуналки. Нам, по идее, не положено заходить в квартиру, но тут вариантов не было. Квартира была в ужасающем даже по сравнению с предыдущими состоянии: ободранные, темные, будто закопчённые стены, пучки старых проводов на них, лампочки без плафонов и едва держащиеся на петлях межкомнатные двери. Мы преодолели этот мрачный лабиринт и в последней от входной двери комнате нашли женщину. Еще молодая, ходить не может и передвигается в основном ползком. В комнате мебель, какой я давно не видал и на помойке. С помощью этой мебели комната разделена вроде как на отсеки. В отсеке, где лежит женщина и куда попадаешь, входя в комнату, окна не видно. Есть ли оно в комнате, так и осталось для меня загадкой. Стены и мебель исписаны, как в кино про сумасшедших, фразами из библии и, кажется, текстами «Алисы». Женщина, кстати, в отличие от большинства стариков вполне вменяемая, соображает и в документах разбирается очень даже неплохо. Мы так и не нашли никого, кто мог бы запереть за нами дверь: открывшая нам женщина бесследно исчезла. В итоге мы решили, оставить её незапертой, рассудив, что вынести отсюда при всем желании нечего.

Интересно, что большинство стариков, живущих в таких неприглядных условиях, голосуют за партию власти. Нет, не то что бы мы так злостно нарушали тайну их голосования, просто многие сами нам об этом с гордостью заявляли, а многие просили прочитать им, что написано в бюллетене, и удовлетворенно останавливали чтеца, когда тот доходил до «Единой России» в списке. Про последнюю женщину, впрочем, сказать не могу. Она в нашей помощи не нуждалась.

После того, как мы вернулись с надомного голосования, сейф был наконец открыт, во вчерашний акт внесена запись о количестве избирателей, а нам вручена его копия. Бюллетени с надомного тоже были должным образом упакованы в сейф-пакет, о чем был составлен еще один акт.

К концу всех этих процедур на нашем участке появился ЧПРГ вышестоящей комиссии, известный в узких электоральных кругах Петербурга правозащитник Динар Идрисов. Он малость построил нашу комиссию, осадил вздумавшую с ним спорить зампреда и вообще поднял нам немного настроение. Больше ничего примечательного в этот день не произошло и после соблюдения всех вечерних процедур мы в хорошем расположении духа разошлись по домам набираться сил перед финальной схваткой.

Встречаю в горячем всё больше постов о наблюдении на прошедших выборах, и это, конечно, отрадно. Я, наконец, пришел в себя после событий последних дней и готов рассказать свою историю про эти выборы. Мне удалось не просто понаблюдать за избирательным процессом, но и полноценно поработать в комиссии эти три дня. Надеюсь, взгляд изнутри на всю эту кухню будет вам интересен. Я не хочу затягивать рассказ, но уместить всё в один пост у меня не получится, об одной только ночи с итоговым подсчетом можно бы было написать психологический триллер, но давайте обо всём по порядку.

Еще весной я подал заявку в общественную организацию "Наблюдатели Петербурга" о том, что хочу стать наблюдателем на предстоящих выборах, и с их помощью был зачислен в резерв участковой избирательной комиссии (УИК). И вот где-то в начале июля ко мне на электронную почту пришло письмо, в котором меня уведомляли о том, что планируют назначить членом УИК с правом решающего голоса (ЧПРГ).

ЧПРГ – это те люди, которых вы встречаете за книгами со списками избирателей, когда приходите голосовать, которые готовят помещение и оборудование при голосовании, которые в конечном итоге считают голоса, то есть непосредственные работники этой самой комиссии. Попасть в их число – большая удача для независимого наблюдателя.

"Наблюдатели Петербурга" на этих выборах организовывали наблюдение совместно со штабом Ирины Фатьяновой. Ирина Фатьянова – независимый кандидат в депутаты питерского Законодательного собрания от 3-его округа, самовыдвиженка, снятая с выборов в разгар своей компании, впрочем, как и множество других мало-мальски независимых кандидатов.

Политическое поле на местных выборах было очень основательно зачищено.

Хочу сразу отметить, что координация наблюдения была организована на очень хорошем уровне. И без этой координации я бы в принципе не знал, что делать. До начала выборов я посетил несколько семинаров и тренингов. Все они были довольно полезны, особенно понравился тренинг по подсчету голосов, на котором мы имитировали работу комиссии при подсечете и отрабатывали разные ситуации. Но это, как вы понимаете, всё общественная инициатива. А как же собиралось готовить меня к этой ответственной работе государство? А никак.

В начале августа мне позвонила председатель нашего УИКа и сообщила, что нам в ближайшее время нужно провести заседание и выбрать её заместителя. Выслушав мои заверения о большом желании участвовать и готовности явиться по первому её зову, она исчезла и перестала брать трубку.

Вновь она позвонила мне уже в конце месяца, чтобы взять реквизиты банковской карты. Да, работа ЧПРГ оплачивается государством. В каком размере я, честно говоря, не знаю. Пока ничего не получил, но, говорят, сумма чисто символическая. Надеюсь, деньги придут до того, как я закончу писать, и я смогу вам рассказать.

Вот и всё моё общение с комиссией до начала активного избирательного процесса. Близилось восьмое сентября, день когда должны были начаться дежурства на избирательных участках. До этого времени должно было пройти обязательное заседание, на котором утверждается график этих самых дежурств, распределяются обязанности между ЧПРГ и делается еще много всего необходимого для начала работы комиссии. От наших ЧПРГ с других участков я узнал, что эти заседания везде идут полным ходом. Наше же никак не назначалось. Председатель не брала трубку, а я уже начал нервничать.

Заседание это состоялось в итоге в 12:20 8 сентября. Ровно за сорок минут до того, как должны были начаться дежурства. Если бы его не провели до этого срока, то можно было бы подавать жалобу, но у нас, как видите, всё было четко.

Само заседание носило очень странный формат. Мы собрались в какой-то школьной подсобке, даже не на нашем участке, а в школе, где работает наша председатель и, видимо, еще несколько членов комиссии. Подход к делу был сверхформальный. Вместо графика дежурств она просто зачитала даты и часы, когда УИК должен осуществлять свою работу. Вместо распределения обязанностей она просто прочитала все перечисленные в законодательстве обязанности ЧПРГ через запятую и т.д. По всем этим вопросам предлагалось голосовать. Зачем голосовать за то, что уже и так записано в федеральном законе, я не понял. Ну да ладно. По существу нам предстояло решить только один вопрос: выбрать заместителя председателя.

Здесь я бы хотел сделать небольшое отступление и рассказать о составе комиссии. В комиссии всего 10 человек. Один – "мертвая душа", его я так и не увидел за все время работы комиссии. Один – я. Остальные восемь – женщины разного возраста, учительницы и домохозяйки. Забегая вперед, скажу, что все они честные или относительно честные люди. Они делают свою работу, честно считают голоса, при этом никуда особо не лезут. Предполагаю, что некоторые из них вообще не понимают, что происходит. Другие, очевидно, понимают, но либо сочувствуют "тройке", либо боятся связываться. "Тройка" – это председатель, его заместитель и секретарь. Они главные организаторы как самих выборов, так и всех подлогов и фальсификаций. Председателя назначает вышестоящая избирательная комиссия. Остальные две должности выборные. И вот одного из них, заместителя, нам и предстояло выбрать.

"Мертвые души", кстати, председателю выгодны. Работу, которую делают десять человек, очевидно, смогут выполнить и девять, а место занято и на него не придет кто-нибудь вроде меня.

Выбор происходил по такой схеме: председатель раздал всем список с фамилиями членов, мы выбрали счетную комиссию из трех человек, которая раздала заранее подготовленные бюллетени. В бюллетень надо было вписать от одной до трех фамилий из списка. Все тут же стали писать и сдавать бюллетени. Я спросил: "А вы ничего не забыли? Есть какие-то предложения, пожелания у кого-то, кто хочет им быть?". Все как-то смущенно переглянулись. "А, ну да, я вот хочу" – спохватилась женщина, которую впоследствии и избрали. Избрали, кстати, единогласно. И, получается, избрали до того, как она по моей просьбе публично озвучила свое желание. Тут я понял, что здесь никто не то что к моему мнению не будет прислушиваться, а даже и спрашивать о нем не намерен. На заседании было семь человек и мой голос не имел никакого значения.

Быстро-быстро, стараясь успеть до 13:00, председатель свернула всё это представление, которое, как мне показалось, разыграли исключительно ради меня,  и, пообещав разобраться с графиком дежурств и позвонить мне позже, вытолкала меня за дверь. Я едва успел вручить её запрос на копии всех решений и уведомление о видеосъемке и отправился домой, ждать заветного звонка.

Я прошу прощения, если получается долго и несколько занудно, но без этих подробностей, я боюсь, будет не очень понятно, как я там оказался, кто есть кто и что вообще происходит.

Завтра напишу про дежурства и, надеюсь, доберусь до первого дня голосования. Дальше будет интереснее! 

По поводу стекол действительно существует некий заговор продавцов. В любой сетевой оптике вам скажут, что это прошлый век, так сейчас не делают, берите пластик и не выебывайтесь.

При этом из недостатков у стекла, на мой взгляд, только лишний вес. И то это очень субъективно. Мне, например, нравится, что очки плотно на носу сидят и их ветром не сдувает. По поводу безопасности я не знаю. С высоты моего роста они падают и не бьются, а если вы в аварию, не дай бог попадете, то, честно говоря хз, что там себя хуже поведет и в глаз воткнется - стекло или пластик. Ну а достоинствах вы в посте все написали.

Так вот, как я делаю и вам советую, если вы хотите себе стекла в очках. Покупаете оправу, какую хотите и где хотите, хоть Гуччи там какие-нибудь самые модные, хоть самые простые в ближайшей точке. И когда вам в оптике начинают предлагать вставить в них самый лучший японский пластик с тройным напылением, который никогда не царапается, ну или французский, попроще, с двойным напылением, который хоть и царапается один раз в сто лет, но тоже очень хороший, то говорите спасибо и шлите их нафиг. Последний аргумент, который они могут использовать, что на оправу, в которую вы вставили линзы на стороне, не будет гарантии. Не ведитесь, уходите.

Теперь главный вопрос, где достать стекло. Где-то недалеко от вас, если вы живёте в городе, должна быть так называемая социальная оптика. Это то место, где обслуживаются инвалиды по зрению, пенсионеры и прочие категории граждан, которым без нее не выжить. Но ничто не мешает и вам там обслужиться. Стекло там есть всегда, потому что некоторые особо сложные варианты линз из пластика не сделать, ну или очень дорого, не знаю точно. Кстати, там есть и весь тот пластик, что предлагают в сетевых оптиках и, по-моему, немного дешевле.

Как найти такую оптику, ближайшую к вам, точно не знаю. Можете поспрашивать пенсионеров. Вот та, которой я пользуюсь в Питере, если кому надо.

https://yandex.ru/maps/org/ochki/1074918954

Не сочтите за рекламу.