Серия «Солёный вкус последнего лета»

Летняя жара. Солнце поливает своими палящими лучами зелень лугов, уходящих в горизонт. По радио, прерываясь помехами, играет ретро. Автобус мерно покачивается на кочках просёлочной дороги. Тёплый воздух из раскрытой настежь форточки обдувает лицо и русые волосы Вани. Он мечтательно смотрит в окно, крепко сжимая в руке сумку с вещами.

Ваня уже достаточно взрослый, чтобы ему доверили поехать к бабушке в деревню в одиночку. И к возложенной на него задаче — доехать до бабушки без проблем и происшествий — он подходил со всей ответственностью, которую может позволить себе пятиклассник. А если быть точным — бывший пятиклассник: ведь пятый год обучения в школе позади, учёба окончена, и впереди — целое лето с друзьями.

Воспоминания о прошлом лете ещё теплились в душе Вани. Как он с Колькой, Сашкой и Наташкой рыбачил на речке, как они строили шалаш на дереве, прямо как в фильмах, как ходили купаться и прыгали в воду с высоченной тарзанки, прятались от летней грозы в сторожке пастуха под звучное мычание стада коров… Он ещё не знал, что то лето было его последним счастливым летом…

Живот неумолимо урчал от предвкушения бабушкиных пирогов с мясом, блинов с малиновым вареньем, душистой жареной картошки с холодным молоком, свежевыпеченного, пышущего жаром хлеба каждое утро и сладкого чая с пряниками каждый вечер. От одной только мысли о тех вкусностях, которыми бабушка любила баловать своего внука, у Вани уже слюнки текли.

Сердце мальчика радостно билось в груди от предвкушения очередной страницы летних каникул, наполненных беззаботным и счастливым детством вдали от строгого надзора родителей. Уже не терпелось окунуться в эту настоящую жизнь, ради которой и стоило терпеть остальные девять месяцев в году.

Тормоза старого «пазика» скрипнули. Дверь со скрежетом распахнулась. Водитель — бородатый загорелый мужик в тельняшке — выглянул из своего водительского места и окликнул Ваню:

— Эй! Мальчик! Ты чего сидишь? Твоя остановка!

Вытаращив глаза от испуга, Ваня спрыгнул с кресла и, взвалив на себя огромную спортивную сумку, побежал к выходу.

— Извините! — только и успел выкрикнуть он, пробегая мимо усмехающегося водителя.

Мама всё же не доверилась сыну и попросила водителя проконтролировать, чтобы он вышел на нужной остановке.

Ваня спрыгнул с автобуса на растрескавшийся от тяжести лет асфальт местной остановки. Просто небольшой прямоугольный участок на краю дороги посреди бескрайних полей. Разве что деревянный стул с выцветшей и облупившейся краской напоминал о том, что тут когда-то была остановка.

— А тебя тут никто не должен встретить, мальчик? — выкрикнул водитель, глядя на Ваню сверху.

— Не! — махнул рукой мальчуган. — Я знаю дорогу!

— Ну раз знаешь… Удачи, — мужик пожал плечами.

Двери, скрипнув, захлопнулись. «Пазик» захрустел своей коробкой передач и с диким рёвом тронулся с места, поднимая в небо клубы дорожной пыли. В нос Вани ударил запах травы. Он достал свой телефон — ему строго было велено отзвониться по приезде.

Связи нет. Ни одной палочки. Ваня поднял вверх руку, походил влево, вправо. Взобрался на стул. И вот с этого положения, с задранной в небо рукой, связь появлялась, но стоило поднести телефон к уху — как тут же пропадала, и гудки прекращались.

Удручающе выдохнув, Ваня почесал затылок и осмотрелся. Ничего, что могло бы поднять его повыше над дорогой, не было. Ближайшие деревья слишком далеко — к ним было очень лень идти, да и они в противоположной стороне от деревни. А в деревне связи вообще не было. Недолго думая, Ваня пишет сообщение: «я доехал, всё хорошо, связи нет», задирает руку повыше и жмёт «отправить».

Сообщение ушло. Ваня, довольный собой, спрыгивает со стула и, взваливая на плечо сумку, спускается с дорожного вала вниз в поля, где вытоптана народная тропа — прямо сквозь заросшие бурьяном угодья. До деревни всего каких-то пара километров под палящим солнцем. Для Вани это лёгкая прогулка. Прошлым летом они с друзьями исходили на своих двоих всю округу: заглядывали и на водонапорную башню, и в старую разрушенную церковь, и даже блуждали по торфяникам, где, по слухам, можно было провалиться и умереть. Но если там так опасно, откуда там так много рыбачьих троп?

Ваня шёл через зелёное поле, сплошь усыпанное бугорками кротовьих нор. В этом году их было от чего-то слишком много. Видимо...

Дорогу Ване преградил навесной пешеходный мост через речку, что протекала по низу очень глубокого русла, которое, словно расщелина в земле, прорезало равнину полей. Ступая по нему, парень крепко держался рукой за направляющий канат. От каждого шага мост раскачивался, словно это какой-то аттракцион. Впрочем, не мудрено — бабушка говорила, что мост ещё до войны строил местный житель с такими же мальчишками, как он сам. Ждать от этого моста устойчивости не приходилось.

Проходя над водной гладью, Ваня уныло присвистывал. В прошлом году воды в речке было куда больше. Мост практически касался поверхности, и можно было спокойно мочить ноги, сидя на нём. Сегодня же до воды было ещё метра три. Непонятно, куда могла так быстро уйти вся вода. Берег, который раньше был под водой, сейчас уже порос травой и камышом — видимо, вода ушла по весне.

Наградив речушку разочарованным взглядом, Ваня подумал о том, что в этом году порыбачить, видимо, не получится или для этого придётся идти на торфяники — к водопадам. Так они с друзьями называли пороги высотой в пару метров, по которым бурно протекала эта самая речка в отдалении от деревни. Только идти туда надо было часа четыре. Зато рыба там плескалась у самой поверхности — хоть руками лови, что они порой и делали.

Сразу за мостом начинались дома деревни. Такие знакомые, такие родные, словно и не уезжал никуда. Год за годом они не менялись. Вон огромный кирпичный особняк местного богача. Сразу за ним — красивые одноэтажные синие срубы с палисадниками. На другой стороне, чуть дальше от старой заасфальтированной дороги, — другие домики, столь же красочные и сплошь деревянные. Обычно живущие там бабушки высаживали цветы перед домом. Сейчас цветов не было видно ни у одного дома. Ваня решил, что ещё просто рано, и скоро деревня снова зацветёт всеми цветами радуги.

Ваня весело прошагал мимо дома Сашки. Обычно на всех проходящих мимо его дома людей с диким лаем срывался огромный пёс породы мастиф, и только цепь удерживала эту детину от того, чтобы наброситься на любого прохожего. Что, на самом деле, было иллюзией — ведь Ваня знал, что Матильда не злая, и, когда срывалась с цепи, сама бежала в дом, словно напуганная собственным лаем. Сегодня же собака совсем забилась в свою конуру и даже носа из неё не показывала. Видимо, жара и её доконала — что уж тут сторожить дом, стало не в моготу. Ну или она узнала Ваню по запаху и решила, что он не стоит её стараний.

Ваня вглядывался в окна и подпрыгивал, чтобы увидеть своего друга за забором. Но Саши нигде не было видно. Может, родители загнали его работать на поле? Или, может, он сейчас с остальными на рыбалке? Ваня этого не знал наверняка. Да и в любом случае, прежде чем встречаться с друзьями, надо было встретиться с бабушкой.

По длинной извилистой дороге, вдоль которой выстроились дома всей деревни, парень так и не встретил ни одной живой души.

Наконец, Ваня дошёл до крайнего дома, он облегчённо вздохнул и с улыбкой посмотрел на свою родную избушку с тремя окнами и двускатной шиферной крышей. Ну вот и начинаются летние каникулы. Ваня толкнул старую калитку. Она со скрипом отворилась. Прежде чем он дошёл до крыльца, дверь в избушку открылась — и на пороге он увидел бабушку в её неизменном платье в цветочек и цветастом платке. Она встречала внука с добродушной улыбкой и распростёртыми объятиями.

— Бабуля! — закричал Ваня и, бросив сумку на землю, побежал обнимать её.

— Ох, внучек, — вздохнула она, ловя внука, врезавшегося в её живот и чуть не повалившего на пол. — Как ты вымахал, уже совсем большой.

Она крепко обняла мальчика и начала целовать в голову.

— Да, я теперь могу один к тебе приезжать! — бодро заявил Ваня, чуть отстраняясь от поцелуев. — Я уже совсем взрослый!

— Ну, жених, — усмехнулась бабушка, гордо смотря на своего внука, который всё ещё был ниже её. — Ну, бери вещи, у меня там пирожки почти готовы.

У Вани чуть глаза не закатились от удовольствия — только это он и мечтал услышать. Радостный, он схватил сумку и потащил её в дом.

Одна большая просторная комната с тремя кроватями вдоль левой стены, большим столом меж двух окон и большой печкой в углу у входа. Зона кухни от спальной отделена подобием занавески. На дощатом полу лежали старые полосатые коврики, сплетённые из толстых разноцветных нитей, а три окна прикрывали белые кружевные занавески.

Старый и до боли родной дом, который уже был наполнен ароматом пирожков — сладким, чарующим, заставляющим всё внутри бурлить и переворачиваться от аппетита. Запах, сводящий с ума.

Ванька запрыгнул на скамью перед большим деревянным столом, который, словно вытесали из цельного куска дерева ещё прадеды его бабушки, и, облокотившись на старую клеёнку, стал возбуждённо ждать, когда бабушка достанет из печи пирожки.

— Как добрался, внучек? Без приключений? — поинтересовалась она, копошась на кухне за печкой. Ване её не было видно, и он только кричал в ответ:

— Хорошо добрался! Доехал быстро! Дорогу же знаю! — Не рассказывать же бабуле, что чуть не проехал свою остановку.

— Это хорошо. А я всё переживала — как ты там… Что-то совсем твоя мамка обленилась. Уж могла бы и довезти сына-то, — запричитала бабушка.

— Ну ладно тебе! Я же, в конце концов, уже не ребёнок и сам могу доехать! Чего меня провожать?

— Ну, знаешь ли… — Бабушка поднесла к столу противень с пирожками прямо из печки. — Можно было и проводить. Ты же у неё один сыночек-то.

Аромат пирожков стал ещё сильнее и насыщеннее. От них поднимался едва заметный дымок.

— Они ещё горячие, поди… Обожди малясь, я сейчас молочка принесу, — бабушка обтёрла руки о полотенце, висевшее на спинке стула, и пошла в другую сторону избы — к старому советскому холодильнику «Бирюса».

— Что-то речка совсем обмелела… — болтая ногами в ожидании молока, сказал Ваня.

— Да… говорят, запруду прорвало, — вздохнула бабушка. Она, медленно переваливаясь с ноги на ногу, несла трёхлитровую банку к столу. — Что-то в этом году никто даже не ходил — денег не собирал на то, чтобы заново её отстроить…

— Обидно. Где же мы теперь купаться и рыбачить будем?

Из запотевшей банки молоко полилось в гранёный стакан.

— А там, у самой запруды-то, вроде есть ещё глубина немножко… Я сама не знаю, так соседка сказала — Марья Ивановна. Которая, помнишь её? — Бабушка, поставив банку, села на скамейку рядом с Ваней.

— Помню, — кивнул он, потянувшись за пирожком. Осторожно потрогав его одним пальцем, оценил, насколько он горячий, и, поняв, что уже можно, тут же схватил всей пятернёй.

— Так вот, давеча видалась с ней, так она, знаешь, мне чего сказала? Говорит, видела огни в поле! Представляешь? Летающие тарелки, говорит.

— Ого… — Ваня, округлив глаза, посмотрел на бабушку.

— Да чего "ого"? Из ума выжила Марья Ивановна, походу. Совсем уже тю-тю… Насмотрелась своих ночных передач по телевизору — и всё. Я вот и говорю: нечего этот телевизор смотреть — там одна глупость только…

Ваня слушал бабушку в пол-уха и в то же время откусил пирожок. Горячий, масляный, ароматный, с тонким слоем муки на обжигающей язык корочке. Укус наслаждения. Ваня откусил кусок сразу с начинкой.

Он жевал и слушал причитания бабушки про вред телевизоров и бредни соседней старушки про огни в небесах. Ел — и постепенно с его лица спадала блаженная улыбка. Ваня жевал, но не мог понять, что не так. Вкус еды был какой-то непривычно пресный. Посмотрев на откусанный пирожок с сомнением, Ваня спросил:

— Бабуль?

— …Ай? — она вздрогнула, вырвавшись из собственного рассказа про Марью.

— А ты солила пирожки-то?

— Ох… Заметно, да? — Она грустно покачала головой. — Представляешь, соль закончилась. И нигде нет — ни в сельском магазине, ни у соседей. Уже месяц или два не привозят соли… Совсем не вкусно без соли получилось?

— Да не… Нормально, — Ваня натянул улыбку и продолжил кусать пирожок, стараясь жевать его как можно быстрее, и сразу же начал запивать молоком, чтобы побыстрее проваливалось в желудок.

Лёгкий несолёный привкус пирожков омрачил впечатление Вани, но расстраивать бабушку он не хотел, поэтому натянул улыбку и даже взялся за следующий пирожок, продолжая слушать рассказы про то, какой нынче дефицит товаров в сельском магазине.

Второй и третий пирожки елись с всё меньшим аппетитом. И, поняв, что наелся, Ваня всё же прервал бабушку:

— Бабуль, я хочу с ребятами увидеться. Ничего, если я пойду сбегаю к ним?

— Ой, беги, конечно. У меня тут по дому дел ещё ворох, — бабушка улыбнулась и, махнув рукой, начала собирать пирожки в корзинку.

Обрадовавшись, Ваня вскочил и побежал из дома.

Пробежав несколько домов вдоль дороги, он замедлился. Дыхание сбилось. Тяжело дыша, он продолжил идти быстрым шагом. Ему не терпелось встретить старых друзей.

Несколько минут усердной ходьбы — и вот он дошёл до дома Наташки. Такой же сруб, как и у него самого, но с небольшим кирпичным пристроем и большими воротами для парковки автомобиля. Сюда обычно парковали машину родители Наташи, когда приезжали на выходные. Сегодня тут было пусто, так как была середина недели. Обычно Наташу привозили в деревню первым же числом, и она уже успевала немного акклиматизироваться к деревенской жизни.

Державшись за старый реечный забор, Ваня чуть подтянулся на нём, чтобы посмотреть во внутренний двор дома поверх него. Во внутреннем дворе было пусто. Бабушка Наташи выпускала в него своих гусей — очень гордые птицы, всегда шугали Ваню и норовили укусить. Поэтому внутрь он старался лишний раз не заходить. Сегодня тут гусей не было — или они, прямо как Сашкина собака, решили спрятаться где-нибудь в теньке за домом.

— Наташаааа! — закричал Ваня, вглядываясь в окна её дома.

Мутные, прикрытые изнутри кружевными занавесками. Сейчас в них ничего не было видно. Ваня усердно вглядывался в муть этих окон, ожидая увидеть там знакомое лицо своей подруги. Но никто в окне не появлялся.

— Натаааш! — снова протянул Ваня.

Никого.

Тишина.

Даже ветер не шелестел кроной берёз, росших вдоль дороги.

Ваня посмотрел по сторонам. Нигде не было видно местных. Это даже начало настораживать мальчика.

— Натаааш! — снова истошно закричал он.

Результат был тот же. Ваня недовольно фыркнул. Заходить в чужой двор без спроса ему было страшно. Бабушка у Наташи была женщина строгая — могла всыпать не глядя тем, что под руку попадётся. А попадалось ей порой всякое тяжёлое и опасное.

На всякий случай, подёргав калитку, парень убедился, что она закрыта на вертушок изнутри. Махнул рукой и пошёл дальше по деревне, переходя улицу на противоположную сторону.

Дом Коли был точной копией дома Наташи, но только полностью из красного кирпича. Когда-то давно его дедушка решил реконструировать своё жильё и построил кирпичный дом прямо поверх деревянного, а затем разломал деревянный. Перед его домом, за железным забором, стояли две бронзовые статуи сомнительного качества. Колькин дед был очень рукастым мужиком и в своё время мастерил всё подряд и в порыве творчества решил отлить витязя и крестьянку. Две не очень красивые фигуры в итоге украшали его дом, поддерживаемые в вертикальном состоянии парой железных подпорок. Ваня всегда с интересом разглядывал эти статуи, так как больше ни у кого в мире не видел на участке скульптур.

Эти статуи стали единственными, кто встретил Ваню у дома Коли. Такая же тишина.

— Коляяяян! — закричал Ваня.

Его голос кротким эхом отскочил от кирпичного дома за забором и вернулся к нему.

— Ну что, неужели я сегодня первый в деревню приехал? — недовольно пробубнил Ваня, снова выискивая за забором признаки жизни.

Не став трижды выкрикивать друга, мальчик решил вернуться в начало деревни, к дому Сашки. Он, в отличие от остальных, был парнем деревенским — и уж он-то точно всегда тут, даже зимой.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно что будет дальше, подписывайся
Если понравилась история, помоги в продвижении, поставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Моя страница Автор.Тудей https://author.today/u/zail94

Поддержи автора рублём 😉

Часть 1

Дом деревенского друга встретил Ваню уже привычной тишиной. Ни кудахтанья куриц, ни мычания коровы на заднем дворе. В отличие от остальных, вход в его двор не преграждал забор. Тут постоянно гоняли скотину, и открывать и закрывать калитку, видимо, было слишком неудобно, поэтому вместо забора была собака.

— Саня! — крикнул мальчик и уже зажмурился в ожидании того, как Матильда выскочит из своей конуры с яростным лаем, натягивая цепь.

Тишина.

По спине Вани пробежали мурашки. Ну не может же в деревне быть так тихо, чтобы все куда-то попрятались. Не то чтобы раньше в это время дня можно было увидеть местных жителей. Но вот чтобы совсем никого… Это было уж слишком непривычно.

Ваня подошёл ближе и, встав напротив будки Матильды на расстоянии, где она не должна была его достать, присел, чтобы заглянуть в тень её собачьего жилища. Где-то там, прячась от палящего солнца, тяжело дыша, лежала собака. Её пузо медленно вздымалось и опускалось, словно она мирно спала, а не охраняла дом, как ей положено.

Ваню немного успокоило то, что собака на месте. После гробовой тишины других домов можно было уже подумать, что все в деревне вымерли. Он решил, что лай собаки мог бы привлечь к нему внимание, и, помахав рукой «собачке», крикнул:

— Привет, Матильда! Ты что, спишь там? Иди выйди, позови хозяев!

В конуре началось движение. Неспешное, грузное, сопровождаемое короткими всплесками рычания, которое скорее было подобием вздохов у этой собаки. Медленно выступая на свет, Матильда выпрямляла спину, щурясь и принюхиваясь. Высокая серая собака, тяжело дыша, оглядывалась по сторонам. Из пасти у неё сочились слюни — уж очень плотные для обычных собачьих. В глазах виднелись лопнувшие капилляры, а огромные мешки под глазами выдавали нездоровое состояние животного.

Морда Матильды по высоте поравнялась с грудью Вани, который тоже поднялся на ноги, и собака медленно и покачиваясь направилась в его сторону. Цепь звеня волочилась за Матильдой. Невольно проследив взглядом по ней, Ваня с ужасом обнаружил, что колышек, к которому собака обычно привязана, сейчас вытащен из земли.

Страх тут же сковал всё тело мальчика, ком подступил к горлу. Он не знал, что ему делать. Он уже стоял на территории собаки, и если она, как это обычно бывает, рванёт к нему, чтобы натянуть цепь, то просто навалится всем грузом. Бежать? Нельзя! Только спровоцируешь её. Перед глазами Вани пролетели воспоминания: как Матильда, яростно брызжа слюной, лаяла на него, когда он приходил за Сашкой в прошлом году. Как громко смыкались челюсти в паре метров от его головы, когда Матильда ни с того ни с сего срывалась с места и, дёргая за цепь, рвала под ногами землю, чтобы наброситься на бедного ребёнка. Оглушающий лай и страх — что тогда, что сейчас.

Ваня боялся пошевелиться.

С каждым шагом в сторону парня Матильда словно пробуждалась ото сна. Её прерывистое дыхание с «прорыкиваниями» начинало постепенно переходить в угрожающее рычание. Она оскалила пожелтевшие зубы, на землю начали стекать слюни, больше походившие на склизкую слизь.

Ваня сделал осторожный шаг назад, отдаляясь от собаки. Двигаясь медленно, едва заметно для себя самого. Сам он зажмурился, оттянув голову назад и вытянув руки по швам, сжав пальцы в кулаки. Пытаясь вспомнить, как вести себя со злыми собаками, он вдруг понял, что против такой детины у него просто нет сил.

Матильда продолжала медленно приближаться, принюхиваясь. Колышек тащился за её цепью.

Ваня затаил дыхание, всё его тело напряглось: она вот-вот прыгнет, вот сейчас!

Но нет.

Матильда принюхалась ещё пару раз и перестала рычать. Она наградила Ваню усталым взглядом, а затем развернулась и пошла обратно в конуру.

Ваня нервно выдохнул и, так же осторожно вышагивая, попятился назад и вбок, чтобы уйти с прямой видимости, и как только скрылся от Матильды за забором, наконец выдохнул. Происходящее начало напрягать парня. Ладони вспотели, он облокотился на коленки, жадно глотая воздух, словно после спринта. Сердце бешено колотилось в груди.

— Да что здесь творится? Где все?.. — Щурясь, Ваня окинул взглядом округу. Никого по-прежнему не было видно.

Солнце поднялось высоко в небе, сжав тень от Вани до круглого пятнышка ровно под его ногами. Может, они все пошли купаться? В такой жаркий день — самое то окунуться в речку. Мысль показалась хоть и бредовой — ну какие взрослые люди посреди дня пойдут купаться на речку? Но дети-то уж точно могли бы! А именно их Ваня и искал. И с этой мыслью он потопал к местному пляжу.

Вдали от домов, за усадьбами, их маленькая речушка делала много витков, опоясывая болотистые острова. И на одном из поворотов кто-то когда-то вывалил огромную кучу песка. Время, вода и дети раскидали эту кучу по берегу, и с тех пор это место и стало пляжем. Его все так называли, так воспринимали — и таковым оно являлось по сути. Пологий спуск к реке позволял плавно входить в воду, а песок сверху создавал ощущение, что ты находишься на настоящем морском пляже, особенно если у тебя бурное воображение и тебе лет десять.

Сейчас Ваня смотрел на этот песок и обмелевшую речку. Тут никого не было. Вода отошла, обнажив ещё больше пологого спуска. Трава уже успела прорасти там, где ещё в прошлом году было илистое дно. Недовольно пнув песок и запустив столп пыли в воздух, Ваня начал расхаживать из стороны в сторону.

— Дома нет, на пляже нет… куда все пропали… — Резко ударив себя по лбу ладонью, он воскликнул: — Шалаш!

Быстро зашагав вдоль реки, Ваня направился к видневшимся на горизонте деревьям, которые укрывали собой часть реки. Там, в кроне переплетённых между собой стволов, в прошлом году они с друзьями из старых гнилых досок, сворованных с местной разорённой колхозной фермы, сколотили домик на дереве, где прятались от жары, дождя и взрослых.

Улыбка снова скользнула по лицу мальчугана. Ну конечно, они в их заветном месте, где же им ещё быть.

Солнце продолжало испепелять всё, что не укрыто тенью. Ваня уже весь взмок, бегая по деревне и её окрестностям, и, оказавшись в затенённой чаще пролеска, испытал искреннее облегчение. Но взгляд его тут же задержался на чём-то белом, торчащем сбоку от знакомой тропы. Присмотревшись, он обнаружил целую гору пачек соли. Все пачки пусты и небрежно сброшены в одну большую кучу, словно кто-то взял их всех в охапку и долго нёс откуда-то, после чего метнул, дойдя досюда.

Смутившись столь странному мусору, Ваня поднял голову и пошёл глубже в пролесок. Спустя ещё пару минут ходьбы и пару извилистых поворотов следом за движением реки он вышел к большому сплетению деревьев, которые удерживали в воздухе хлипкую конструкцию, напоминающую большую деревянную коробку. Но что самое странное — вокруг этих деревьев была рассыпана соль. Очень плотным кольцом. Кто-то явно потратил очень много времени, создавая это аккуратное кольцо.

— Так вот куда вся соль в деревне подевалась, — удивлённо проговорил Ваня, почесав бровь.

— Кто там?! — послышался грозный возглас знакомого до боли голоса.

Ваня поднял голову и увидел, что из импровизированного окна на него смотрел Сашка. Взгляд суровый, короткие рыжие волосы взъерошены, под глазами мешки. Выглядел он очень устало. Увидев Ваню, он не смягчил своего сурового взгляда, а наоборот — только сделал его ещё более подозрительным.

— Назовись! — скомандовал Сашка, сжав губы.

— Сашка, ты чего это? Не узнаёшь меня, что ли? — спросил Ваня.

— Я-то тебя узнаю, а вот ты меня узнаёшь?

— Я же уже сказал, — усмехнулся Ваня. — Тебя Сашей зовут.

Саша немного стыдливо посмотрел в сторону, словно осознав свою промашку и поняв, что спросил глупость. За ним в домике явно кто-то ещё был — слышался детский шёпот. Саша медлил, слушая, что ему говорят.

— А кто ещё со мной? — спросил он с важным видом.

Ваня почесал затылок и с сомнением посмотрел на своего деревенского друга:

— Хм… даже не знаю… Колька и Наташка? — Ваня развёл руками.

— Да он это! Всё нормально! — послышался голос Наташки.

— А вдруг нет?! — окрикнул её Саша.

— Что вы там делаете? — спросил Ваня.

В другом окне показалась Наташа. Её длинные русые волосы, сплетённые в косу, свисали вниз, пока она смотрела на него боком.

— Ваня, забирайся сюда быстрее! — встревоженно сказала она.

— Ну хорошо, — Ваня пожал плечами и, перешагнув линию с солью, опираясь на уже сто раз излазанные ветви, взобрался на дерево и пролез через узкий проход в полу внутрь.

Внутри он обнаружил Наташку и Сашку. Они выглядели потрёпанными, все в пыли, грязи, очень усталые, словно не ели пару дней. В самом домике были мешки, из которых торчали буханки хлеба, бутылки с водой, несколько пачек соли, припрятанные под грудой мешков. В домике было довольно тесно. Места, чтобы лечь в полный рост, не было и раньше, а теперь уж и подавно. Усевшись в свободный угол, Ваня не мог выпрямить ноги, чтобы не упереться ими в Сашу или Наташу.

— А чего вы тут делаете? — неуверенно спросил Ваня. — И зачем вы соль рассыпали вокруг дерева?

— Вопросы тут будем задавать мы! — с важным видом сказал Саша, скрестив руки на груди.

— Перестань, — одёрнула его Наташа. — Он, скорее всего, только приехал и ещё нормальный.

— Я хочу проверить! — Саша отломил кусок ржаного хлеба и добротно посолил его сверху, затем протянул Ване. — На, съешь.

— Зачем? — мальчик с удивлением посмотрел на просунутый ему под нос кусок.

— Просто съешь — и он успокоится, — вздохнула Наташа.

— Ладно… — Ваня выхватил еду у своего друга и начал есть. Когда-то ароматный ржаной хлеб сейчас был уже довольно чёрствым и сухим, соль немного сглаживала вкус, делая его чуть приятнее, но избыток соли делал еду уж очень приторной. Ваня поморщился, но всё же проглотил кусок.

— Ну… ладно… — махнул рукой Саша.

— Да что происходит вообще? — спросил Ваня, откладывая недоеденный кусок.

Наташа и Сашка переглянулись. Наташа вздохнула и, посмотрев на Ваню, начала говорить:

— Нам кажется, что с деревней что-то неладное творится…

— Кажется?! — вскинул руками Саша. — Да это бред! Там людей выворачивает! Это не нормально!

— В каком смысле выворачивает? Ротавирусная инфекция? — непонимающе посмотрел на друзей Ваня.

— Нет! Их буквально крутит, как будто у них костей нет!

— Хватит! Это не точно! Тебе могло показаться! — воскликнула Наташа.

— Я своими глазами видел! — закричал Саша.

— Да что всё это значит?.. — Ваня продолжал не понимать.

— В общем… — снова начала Наташа. — Мы думаем, что всех в деревне кто-то подменил…

— Что значит подменил? — по спине Вани пробежала волна мурашек.

— Ну, пару недель назад люди в деревне начали себя странно вести: кто-то говорил какую-то белиберду, кто-то ходил, как пьяный, кругами. Поначалу никто внимания не обращал. Но со временем таких становилось всё больше и больше, и вот уже вся деревня полна очень странных…

— Инопланетян! — воскликнул Саша.

— Нет, — вновь одёрнула его Наташа. — Мы не знаем, что это такое. Но мы видели слизняков. Очень странных слизняков. Мы думаем, они заползают внутрь людей и… — Наташа закатила глаза, словно сама не верила в то, что говорит, — съедают их мозги изнутри.

Ваня смущённо посмотрел на Сашу. Тот утвердительно закивал, подтверждая всё сказанное.

— Это какой-то бред… Такого не бывает, — закачал головой Ваня.

— Ты был в деревне? — спросил Саша.

— Да.

— Там сейчас, поди, никого нет, так?

— Так.

— Так вот, этот… паразит, он солнца боится и на свету долго находиться не может, вот все и прячутся! И соли тоже не переносит. Вот мы и осыпали всё вокруг солью.

— Слушайте, ну… я был у бабушки…

— Ты ел? — спросила Наташа с тревогой.

— В смысле?

— Ты что-то ел?

— Ну, пирожки с молоком поел, — пожал плечами Ваня.

Саша с Наташей обменялись тревожными взглядами.

— Это очень нехорошо, — сказал Саша, отрицательно мотая головой.

— Почему?

Наташа с тревогой посмотрела на своего рыжего друга, затем на Ваню, а затем снова на Сашу.

— Лучше, если мы покажем.

— Я туда не пойду! Нет! Мне и тут хорошо! — запротестовал Саша.

— Ну ты и трус! — огрызнулась Наташа. — Я сама покажу. Пойдём, Вань!

Наташа резко подскочила и, нырнув в дырку в полу, полезла вниз. Ваня вопросительно посмотрел на Сашу. Тот лишь кивнул, чтобы он шёл следом за девочкой. Неуверенный в своих решениях и всё ещё ничего не понимающий, Ваня полез за ней вниз.

Она уже быстрым шагом двигалась дальше вдоль берега, следуя за течением реки, и только подначивала Ваню, чтобы он догонял.

Парень довольно быстро её догнал и, поравнявшись, спросил:

— Это что, всё какой-то пранк?

— Лучше один раз увидеть, — отрезала Наташа.

— Слушай, я был дома, моя бабушка ведёт себя вполне нормально. Самое ненормальное — это то, что соли в деревне нет.

— Они сами её всю выбросили, Ваня!

— Да ну!

— Так всё и было! Эта штука боится соли и солнца.

— Звучит всё это слегка…

— И бабушка твоя тоже странно себя вела, — перебила его Наташа.

— Ой, не надо меня пугать. Я её видел — она выглядит в большем порядке, чем…

— Чем кто? — девочка посмотрела Ване в глаза.

— Ну… вы выглядите, как будто…

— Мы не спим уже третьи сутки, Вань.

— Почему?

— Если уснёшь — они могут заползти тебе в уши!

— Ну это же бред! Такого не бывает! — воскликнул Иван.

— Скоро всё поймёшь.

Они шли долго. Солнце уже начало постепенно клониться к закату. Поля сменяли друг друга, и вот сама деревня уже осталась где-то на горизонте. Ваня с опаской смотрел по сторонам. Они часто гуляли по округе, но так далеко никогда не заходили. Эта прогулка начала затягиваться уж слишком сильно.

Они шли по тропе, накатанной машинами, вдоль лесопосадок: с одной стороны — вспаханное поле, с другой — заросшие кустарниками ряды деревьев, бросающие на пару детей длинные тени. Скоро посадка должна была кончиться, и дорога заворачивала налево.

— Долго ещё идти? — спросил Ваня.

— Мы почти пришли… — угрюмо отрезала Наташа.

— Меня бабушка потеряет совсем…

— Ты уже её потерял.

— Ой, хватит. С бабулей моей всё хорошо. И что… что это за запах?

Наташа посмотрела на Ваню, а затем молча указала в сторону поворота.

— Просто заверни за поворот.

Ваня с недоверием посмотрел на подругу. Он пошёл, обгоняя её — остановившуюся, чтобы оторвать палку от поваленного сбоку от дороги дерева. Чем ближе Ваня приближался к повороту, тем сильнее становился смрадный запах. Он никогда не слышал таких запахов, и от этого становилось ещё страшнее. Ладони вспотели, шаги становились всё медленнее и неувереннее. Что там за поворотом? У парня не было даже идей.

Наконец, повернув, Ваня увидел, что поле за пролеском усыпано тушами животных. Мёртвые коровы, сваленные в одно большое стадо, лежали в одной большой куче. Без следов убийства, но все с вывернутыми в неестественные положения ногами и головами. Челюсти набекрень. Лапы, словно поломанные в нескольких местах, зигзагообразными струями впивались в землю. При этом вокруг не было ни капли крови, но всё вокруг коров и сами коровы были покрыты какой-то мерзкой, плотной слизью.

Рвотный рефлекс подкосил Ваню. Он с трудом сдержался от того, чтобы не выблевать пирожки прямо тут. Он прикрыл рот футболкой, чтобы заглушить зловоние. Наташа прошла вперёд, держа в руках палку, и махнула Ване, чтобы он шёл за ней.

Нервно оглядываясь по сторонам, Ваня неуверенно пошёл следом — прямо к этой жуткой куче. Наташа шла так уверенно, словно делала это уже не в первый раз.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно что будет дальше, подписывайся
Если понравилась история, помоги в продвижении, поставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Моя страница Автор.Тудей https://author.today/u/zail94

Поддержи автора рублём 😉

Часть 1
Часть 2

Приблизившись к крайней корове, она обернулась на Ваню и, убедившись, что он смотрит, поддела палкой вымя коровы, оторвав его от земли. Густая слизь натянулась, словно паутина какого-то извращённого паука.

Глаза мальчика округлились то ли от ужаса, то ли от омерзения. Со стороны земли под коровой ползало множество маленьких слизняков, каждый размером с палец, но двигались они очень быстро, словно на маленьких ножках. Покрытые столь же липкой слизью, они были ярко-красного цвета, словно набухшие от крови. Стоило солнечному свету ударить в их тёмное царство, как большая часть бросилась врассыпную, стремясь забиться поглубже под тушу животного. Разбегаясь в стороны, они открыли Ване куда более жуткую картину: вымя со стороны земли было испещрено небольшими круглыми дырочками. Их словно прогрызли прямо в плоти коровы. А в этих дырочках было видно, как в слизи ворочается ещё больше таких же противных и мерзких слизняков, размером поменьше.

Наташа чуть надавила палкой на вымя, и из дырочек просочилась слизь, вылив вместе с собой несколько маленьких слизняков, которые, подобно своим старшим собратьям, тут же начали убегать от света.

Ваня в ужасе посмотрел на Наташу, с каким невозмутимым лицом она наблюдала за этой жуткой картиной. Затем он вспомнил, как пил молоко сегодня утром. Рвотный рефлекс снова подступил к горлу. С трудом парень сдержал его, а затем попятился назад, глядя стеклянными глазами на свою подругу, которая, видя страх мальчика, с тем же серьёзным видом бросила палку в сторону и пошла за ним следом.

— Видишь теперь? — спросила она, стоило им отойти подальше, чтобы запахи стали слабее.

— Что… что это такое было? — Ваня шёл по дороге, глядя себе под ноги. Его потряхивало.

— Первыми заболели коровы, потом собаки. Саша заметил, как Матильда начала себя странно вести…

— Я видел… — прошептал Ваня.

— Затем пастухи… как мы и говорили, потом все подряд…

— А как же Коля?

Наташа не отвечала.

— Что с ним? — переспросил Ваня.

— Мы думаем… он тоже.

— Что «тоже»? Тоже… Да нет… Это бред, это… это просто паразиты едят туши мёртвых коров! — Ваня не хотел верить в то, что видел. — Надо сказать взрослым.

— Нет там больше взрослых.

— Нет, есть! Вы как хотите, а я домой! — твёрдо сказал Ваня.

— Мы собираемся бежать завтра, — сказала Наташа. — Завтра днём. Мы набрали достаточно припасов.

— Куда бежать? Тут остановка в паре часов отсюда! Вы что, с ума сошли?

Наташа нервно рассмеялась.

— Они нас не выпустят… Ваня, если бы всё было так просто.

— В каком смысле?

— Если попробовать перейти мост — они тебя остановят.

— Да я был утром на мосту, никто мне не мешал.

— Потому что ты шёл в правильном направлении.

— Ой… знаешь… это… это всё какой-то бред… я домой.

Сказав это, Ваня свернул с дороги и пошёл прямо по полю, напрямик к деревне, чтобы не делать крюк через речку и не встречаться лишний раз с Сашей. Наташа смотрела вслед парню и, тяжело вздохнув, крикнула:

— Завтра на рассвете! Приходи! Бежим с нами!

Ваня лишь махнул на неё рукой. То, что он увидел, заставляло его ладони потеть, коленки трястись, но верить в то, что всех в деревне пожрали паразиты, Ваня не хотел.

Солнце близилось к закату. Небо растекалось красным заревом, а палящая жара начала сменяться влажной прохладой. По телу Вани пробежали мурашки, когда он приблизился к деревне. Она по-прежнему выглядела мрачно и безлюдно. Он проходил мимо пустых дворов по пустым улицам. И каждый шаг, каждый его взгляд в сторону нового дома всё сильнее заставляли его сомневаться в том, что он поступает правильно.

В страхе он решил смотреть себе под ноги, словно стараясь спрятаться от дурных мыслей. Увиденное мерцало перед глазами Вани: измождённые лица друзей, слизь, стекающая с пасти Матильды, пустые улицы некогда живой деревни. Может, они правы, может, действительно тут случилось что-то ужасное? Тогда надо срочно предупредить бабулю. Но бабуля сама может быть заражена? Что тогда? Как узнать? Она же его узнала!

Мысли Вани совсем перемешались, как вдруг его взгляд упал на чьи-то ноги. Остановившись и посмотрев перед собой, он вскрикнул — скорее от неожиданности, чем от страха. Перед ним стояла Марья Ивановна, бабушкина соседка. В старушечьем платье, укутываясь в плотную куртку, с растрёпанными седыми волосами, опираясь на вилы, она смотрела на Ваню стеклянным взглядом. Впалые щёки и мешки под глазами напомнили парню его друзей — судя по всему, она тоже не спит по ночам.

Ваня стоял напротив, боясь пошевелиться. Марья Ивановна тоже стояла, не двигаясь.

— Зд… здравствуйте… — выдавил из себя Ваня.

— Здравствуй…? — словно спрашивая, ответила старуха.

— К… как у вас дела? — поинтересовался он.

— Всё в порядке, — медленно проговорила она. Голос был очень ровным и спокойным — даже слишком для её усталого вида.

— Это… хорошо. А я вот… домой иду. — Ваня начал аккуратными шажками обходить старуху.

Она буравила его взглядом, постепенно поворачивая за ним голову. Только голову. Всё остальное тело было словно вкопано в землю, даже не шелохнулось. Ваня нервно сглотнул. Он продолжал обходить, а она всё продолжала поворачивать голову. Вот Ваня поравнялся с её плечом — она повернула голову уже на девяносто градусов, провожая его взглядом.

По спине Вани побежали мурашки. Если она продолжит крутить головой ещё дальше, то надо бежать — прямо сейчас и не оглядываться, как от бешеной собаки.

Но голова остановилась. Словно вспомнив что-то, она прекратила вращать шеей и только глазами провожала Ваню, который, повернувшись вперёд, зашагал ускоренным шагом, изредка оборачиваясь, боясь увидеть, как эта старуха выгнулась в мостике и уже скачет галопом за ним.

Но она просто стояла там. Всё так же, повернув голову. Словно зависнув в этой неестественной позе, словно сломавшись.

Ваню пробрало от этой картины. Он побежал.

Он бежал так быстро, как только мог. Не оборачивался.

Ваня подбежал к своему дому. Тут всё так же тихо. Никого рядом не видно. Положив руку на калитку, он обернулся. За ним не было погони. Он был один на улице. Сердце бешено билось в груди, дыхание сбилось. Он чуть ли не повис на этой калитке, нервно осматриваясь по сторонам. Что это было? Может, бабушка была права, и соседка совсем сошла с ума? Или, может, её мозги пожрали слизняки?

Ваня скрипнул калиткой и вошёл во двор. В его доме тоже было довольно тихо. Бабушки видно не было. Но он же видел её ещё утром. Она была нормальной. Такой же, как всегда — спокойно любящей бабушкой, весёлой.

Покачав головой, Ваня отмахнулся от параноидальных мыслей. Это всё его или их богатое воображение, ребята там чего-то напридумывали себе, а он тут с ума теперь сходит. Они, наверное, вообще решили его разыграть. Ещё спрашивали, знает ли он, как их зовут.

Ваня открыл дверь в избу. Дома было тихо и спокойно. Никого не было видно. Ваня щёлкнул выключателем и зажёг свет. Тусклая лампочка накаливания нехотя разгорелась, озаряя единственную комнату своим желтоватым светом. Запаха еды уже не осталось, словно кто-то хорошенько проветрил дом.

— Бабуль?! — крикнул Ваня.

Ответа не последовало. Эта тишина тревожила парня. Куда могла бабушка пойти ближе к вечеру? Он вошёл в комнату. На кровати никого нет. Ваня осмотрелся. Его внимание привлёк стул, стоящий где-то в углу. Утром он его не заметил. На этом стуле лежала стопка фотоальбомов и какая-то тетрадка.

Подойдя ближе, Ваня поднял тетрадь. На обложке ничего не было написано. Он открыл её и увидел, как там старательным почерком, выученным ещё в советской сельской школе, рукой его бабушки были написаны письма. Какие-то предложения перечёркнуты, замазаны. Бабушка была старомодной — она любила писать письма и всегда общалась с мамой Вани письмами. Судя по всему, это был её черновик: она боялась допустить ошибку в самом письме, поэтому сначала писала письмо в тетрадь.

Глаза мальчика скользнули по последним страницам. Невольно взгляд зацепился за: «…он уже, наверное, совсем взрослый, уже жених, пускай приезжает на лето…». Взгляд вновь зацепился за слово «жених». Отложив тетрадь в сторону, парень посмотрел на альбом. Там были фотографии, которые с ответными письмами присылала мама. Вот он учится ходить, вот он пошёл в первый класс… вот он закончил пятый. Это фото сделано совсем недавно, на школьной линейке… Лицо Вани обведено ручкой, и на выноске подписано: «Ваня, внук, жених».

Парень отдёрнул руку от фотоальбома. Зачем бабушке пометки на фотографиях? Она что, забывает, кто её внук? Или они не его бабушка?

Ваня услышал шаги на крыльце. Бабушка идёт. Сердце бешено забилось в груди, по спине снова побежали мурашки. Быстро закрыв альбом и кинув тетрадку сверху, Ваня побежал было к своей кровати, но дверь распахнулась, подловив его посреди комнаты. Тут же он выпрямился и спрятал руки за спиной.

Бабушка медленно вошла в избу. На её лице медленно натянулась улыбка. Она осмотрела мальчика снизу доверху. Затем она посмотрела по сторонам, словно пытаясь заметить какие-то изменения в доме.

— Ты чего это? — как-то заискивающе спросила она. — Ушёл гулять и пропал на весь день?

— Прости, бабуль, я… я просто искал друзей… — чуть дрожащим и виноватым голосом ответил Ваня.

Бабушка осмотрела внука с ног до головы.

— А я переживала… куда убёг… — запричитала она и зашагала в сторону кухни. — Проголодался, небось?

Страх Вани словно развеялся будничным тоном его бабушки. Живот предательски заурчал. Весь день беготни по полям под жарким деревенским солнцем и только пара несолёных пирожков утром и жалкий кусочек хлеба с солью днём — есть действительно хотелось.

— Да, бабуль, проголодался, — согласился Ваня и тоже пошёл на кухню.

На столе довольно быстро оказались утренние пирожки.

— Я сегодня что-то забегалась совсем, не успела картошечки начистить… — проговорила бабушка, доставая из холодильника банку с молоком.

Ваня, уже схвативший пирожок, замер. Молоко вновь напомнило ему о жуткой картине с коровами в поле. Аппетит пошатнулся, к горлу снова подкатил неприятный ком тошноты.

— Нет, бабуль, я так, без молока.

— А чего это? — бабушка удивлённо посмотрела на мальчика, стоя у холодильника. — А я как раз для тебя купила…

— Ну… что-то мне оно не понравилось утром… — пожал плечами Ваня.

— Испортилось, что ли? — она открыла крышку и принюхалась. — Вроде нет.

— Я… просто не хочу, бабуль.

— Ну ладно, завтра ещё день… — улыбнулась бабушка, убирая запотевшую банку обратно в холодильник.

Ваня выдохнул. Откусил пирожок. Пожалел, что не взял пачку соли у Сашки. Бабушка села рядом и, облокотившись на стол, с улыбкой посмотрела на внука.

— Ну рассказывай, — сказала она.

Ваня снова замер от страха.

— Чего рассказывать?

— Где был, кого видел?

— А-а-а… это… — Ваня пробежался глазами по комнате, словно пытаясь понять, что стоит рассказывать, а чего лучше не надо. Правду ли говорили ребята или всё они себе напридумывали? Его ли эта бабушка или нет? Нужно как-то проверить, но чтобы это странно не выглядело… но сначала надо на её вопрос ответить, а то как-то странно получится. — Ходил по всей деревне, искал друзей.

— И чего?

— Ага. Что-то дома никого не было.

— Ага…

— Потом ходил вдоль реки, искал.

— Так?

— А ещё на меня больше Сашкина собака не лает, — вспомнил Ваня.

— Да? Она в последнее время ни на кого не лает. Приболела, видать, — махнула рукой бабушка.

— Ну… да… вид у неё был нездоровый…

— А ещё где был?

— Прошёлся вдоль реки… очень далеко. Там, на дальних полях.

Бабушка внимательно слушала, её взгляд тревожно скользнул по Ване. Он заметил это.

— Видал? — спросила она, чуть помрачнев.

По спине Вани пробежал холодок. Она что, тоже знает? Неужели они были правы? Ваня перестал жевать свой пирожок.

— Что видел? — спросил он с набитым ртом.

— Чего эти колхозники учудили! — вскинула руками бабушка. — Всё стадо померло! Сталина на них нет! Столько животины перемерло!

Страх Вани снова отступил.

— А что случилось-то?

— Так завод стоит какой-то выше по реке. Они, видать, в нашу речушку какие-то свои отходы сливали. А коровы на выпасе в реку зашли и давай лакать из неё. Так их всех и перекрутило! Я даже жалобу писала! Никому до нас дела нет! А что, если эта жижа до колодезной воды дойдёт?

— Какая жижа? — глаза Вани округлились.

— Ну, какую-то жижу они точно туда сливали, — пожав плечами, ответила бабушка. — Я не знаю, чего они там льют на своих заводах этих.

— Хм… — Ваня хмыкнул и, задумавшись, уставился на свой пирожок. — …в деревне как-то совсем пустынно стало, нет никого.

— Конечно нет! Вымирают деревни, Ваня. Прошлой осенью в трети домов поминки справляли… ходють эти… вирусы всякие… уж и не знай, кого завтра похороним… — она тяжело вздохнула. — Самой бы к прадедам не уйти, — голос бабушки стал грустным.

Ваня почувствовал нотки стыда в своих подозрениях. Может, он и вправду выдумал себе всякое. А ребята просто напились воды отравленной, вот им и мерещится всякое.

— Ещё и суды эти… — продолжила бабушка.

— Суды? — встрепенулся Ваня.

— Да… коровы-то ты думаешь чьи? Государственные? Нет, наши! Наши были! А теперь нет. Вот и ходють все по судам, бумажки собирають.

— Я об этом как-то не подумал…

— Так тебе о таких вещах и не надобно думать-то. Ты кушай, Ваня. Мы тут со старухами разберёмся, чьи. Эти ироды нам за всё заплотют!

— Да… заплотют… — повторил Ваня задумчиво. — Кстати, о старухах. Я соседку видел… она совсем странная была.

— Да… что-то ейные болячки совсем её скрутили, жути наводит, — бабушка грустно посмотрела в окно.

За окном уже потемнело. Увидев это, бабушка пошла занавешивать окна.

— Что-то я совсем устала, Ваня. Пойду прилягу. Ты тут уберёшь всё сам?

— Конечно, бабуль.

Бабушка уковыляла в дальний угол и увалилась на кровать. Ваня ел свой пресный пирожок и смотрел на занавешенные окна. Сегодняшний день был странным и жутким, полным всякой чертовщины. Но после разговора с бабушкой он как будто снова стал ощущать себя в нормальном мире, где нет странных слизняков… слизняков.

Ваня повернул голову в сторону бабушки. Из-за занавески, которая зонировала кухню, её совсем не было видно. Что же тогда это были за слизняки такие быстрые? Или, может, ему только показалось, что это были слизняки? А что, если это просто какие-то насекомые, которые всякую падаль едят, а Ваня о них просто не в курсе? Спрашивать как-то неловко, да и бабушка уже спать легла…

Мысли о насекомых снова сбили парню весь аппетит. Он убрал еду в холодильник и выключил свет. Тоже лёг в кровать. Укутавшись посильнее, Ваня ворочался и никак не мог уснуть. Летняя ночь оказалась неприветливо холодной и тихой. Только дыхание бабушки и тиканье часов разрезали тишину ночной деревни. От такой тишины за время жизни в городе Ваня успел отвыкнуть.

В такой тишине было тревожно. Постоянно казалось, что что-то лишнее шумит там, в тишине. Совсем тихо, на границе слышимости. Это кто-то идёт по улице перед домом? Или просто показалось?

Ваня приподнял голову, чтобы прислушаться. В такт секундным стрелкам старых часов кто-то шёл по улице, кто-то, кого не было видно за занавешенными окнами. Ваня лежал на кровати и думал, стоит ли ему подойти к окну и выглянуть?

Проверить, кажется ли ему это или нет, хотелось. Но в то же время — а вдруг там, за окном, что-то страшное? Вдруг там жуткая соседка со своими вилами вышагивает по улице с криво повёрнутой головой и смотрит им в окна? Что, если там какой-то жуткий тип с перекошенным лицом стоит прямо у окна в темноте с безумным взглядом и только ждёт, чтобы Ваня выглянул — чтобы встретиться с ним взглядом?

От этих мыслей что-то внутри Вани словно скрутилось в клубок. Страх заставил его плотно вжаться в подушку и накрыться одеялом. Он затаил дыхание. Эта тишина давила на него. Бурное воображение рисовало жуткие фигуры прямо в доме. Вот что-то стоит в углу, за холодильником? Или это ему кажется? Зажмурившись, Ваня полностью скрылся за одеялом. Так он чувствовал себя в большей безопасности, словно это тонкое одеяло могло защитить его от самых страшных и жутких монстров, которых только могло воссоздать его детское воображение.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно что будет дальше, подписывайся
Если понравилась история, помоги в продвижении, поставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Моя страница Автор.Тудей https://author.today/u/zail94

Поддержи автора рублём 😉

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Но затем случилось что-то облегчающее. Ваня услышал храп бабушки — сильный, задорный, заставляющий вздрагивать каждый раз. Словно пронизывая комнату, он рвал тишину этой деревни, и казалось, что его было слышно даже с улицы. От этого храпа Ване стало легче. Какими бы жуткими ни были фантазии — монстры никогда не нападают под чей-то храп. Это слишком комично, чтобы этого бояться.

Невольно улыбнувшись, Ваня расслабился и, накрыв голову подушкой, чтобы самому не слышать этот бабушкин рёв, сладко уснул — довольный и спокойный за свою безопасность.

Ване снился странный сон. Ему снилось, что он — муха, летающая по деревне, уносящаяся в небо, парящая и вытворяющая фигуры высшего пилотажа. Затем он — пёс, что бродит вокруг будки и беспокойно копает землю своими лапами. Вот он уже человек, идущий по дороге мимо своего же собственного дома. Мгновение — и вот он сам стоит над своей же кроватью и смотрит на спящего себя. Ваня видит, что одеяло сползло совсем низко, он протягивает руку, чтобы прикрыть себя одеялом, и понимает, что его рука — это рука старика… нет, старой женщины. Это рука его бабушки. Глядя на свою ладонь, он ощущает, как по телу начинает бежать какая-то мелкая дрожь, словно сотни жуков ползут по его ногам вверх. Посмотрев вниз, он видит, что весь пол усыпан слизняками — теми самыми, из-под коровы.

Ваня вздрогнул и открыл глаза.

Сердце бешено билось в груди. Спина вся мокрая от пота и прилипла к одеялу. Сам он лежал на боку, голова свисала с кровати. Поднявшись, он сел. Сквозь приоткрытые окна пробивалось утреннее солнце. Пятна солнечного света уже высвечивали частички пыли, кружившие в воздухе. Коврики на полу игриво отражали солнечные лучи, переливаясь своими выцветшими цветами.

В воздухе пахло блинами. Знакомый звук шипения теста на сковороде. Бабушка суетилась на кухне. Ваня улыбнулся. Это было одно из тех пробуждений, о которых он только мог мечтать. Продирая глаза, он подошёл и сел за стол.

— Проснулся? — спросила бабушка, не глядя.

— Ага… что-то мне какие-то сны мутные снились совсем… — пробубнил Ваня, облокачиваясь на стол.

— Набегался, поди, за день — вот и голова-то загудела, — усмехнулась бабушка.

— Наверное…

Бабушка поставила на стол широкую тарелку, на которой возвышалась высокая стопка блинов — горячих, масляных, пышущих аппетитным ароматом. Ваня жадно облизнулся. Все жуткие воспоминания и такой же жуткий сон смыло как рукой. Жадный аппетит овладел им. Хватая блин за блином, он начал запихивать их в рот и ел почти не жуя, наслаждаясь и получая искреннее удовольствие от каждого нового чарующего вкуса — нежного, сладковатого, чуть обжигающего.

— Ты чего в сухомятку ешь? — всплеснула руками бабушка, оторвавшись на минуту от плиты, и быстрым шагом прошла к холодильнику. Скрипнув дверцей, она достала оттуда две банки — с молоком и с вареньем.

Стакан быстро наполнился холодным напитком, а рядом с Ваней появилась тарелка с выложенным на ней вареньем — красным, малиновым.

— Спасибо… — пробубнил Ваня с полным ртом, запивая молоком. Больше оно не вызывало неприятных воспоминаний. От всего того, что было вчера, остались только голод и жажда, и Ваня утолял их.

Он ел один за другим выставленные на стол блины, сметая сладкое варенье большими мазками. Несколько минут спустя вся стопка блинов иссякла. Бабушка, вновь оторвавшись от плиты, увидела это и запричитала:

— Ох, мать-то тебя совсем не кормит!

— Коооормит, — блаженно протянул Ваня, потирая набитый живот. Никогда он ещё с таким аппетитом не ел и никогда ещё не мог съесть так много. В нём словно открылась чёрная дыра, которая поглощала всю еду, что он в себя запихивал.

— Ну… какие планы на день? — бабушка, довольная, уселась за стол, глядя на внука.

Ваня тяжело выдохнул, кинув взгляд через открытые окна на улицу, залитую солнечным светом. Он вновь вспомнил своих друзей, уставших и обсыпанных солью в домике на дереве. Наверное, они над ним всё же издевались. Всё нормально с его бабушкой.

— Наверное, схожу, снова прогуляюсь на речку…

— Ну да, поищи друзей, может, встретишь кого… — кивнула бабушка. — А у меня сегодня ещё дела есть. Если что — я часть блинов уже в холодильник убрала.

— Хорошо, — Ваня улыбнулся. Сегодня можно будет и пообедать вкусно. Ну не жизнь, а мечта. — Тогда я пошёл?

— Иди, внучек, — улыбнулась бабушка.

Довольный, Ваня обнял бабушку и, одевшись, пошёл снова на улицу. Провести лето — вот так, поедая блины и гуляя весь день, — была его маленькая мечта, которую только и омрачали его странные друзья. Надо было их навестить и передать, что всё нормально в деревне. А они, похоже, просто отравленной воды напились.

Солнечные лучи сегодня жгли как-то по-особенному сильно. Ваня обычно был рад солнцу, но сегодня его свет ощущался кожей как никогда остро. Хоть на улице стояло раннее утро и светило ещё только-только набирало высоту, жарило оно уже чертовски больно. Ваня щурился от яркого солнца и жалел, что у него не было солнцезащитных очков, и панамы, и зонта. Столь неприятным и раздражающим ему казался сегодняшний свет.

Его ноги топтали уже знакомую тропинку. В конце деревни — мимо усадов — в сторону реки, чтобы там, средь заросшего деревьями участка, найти домик на дереве. Сегодня это будет быстрее: Ваня точно знал, куда идти.

Радость облегчения парня очень быстро улетучивалась по мере того, как он приближался к знакомому пролеску. Он начал замечать вещи, которых вчера не видел. Множество шагов на земле. Трава помята. Большая толпа народу шла здесь вдоль тропы. Она явно не вмещалась целиком на этом узком проходе, и люди шли по бокам, приминая траву со всех сторон. Десятки пар ног.

От мысли, что с его друзьями могло случиться что-то нехорошее, у Вани снова побежали мурашки по коже. Волосы встали дыбом. Он побежал. Он бежал так быстро, как только мог — сломя голову, срезая путь, перепрыгивая через бугорки, нарытые кротами, и разрастающиеся кусты крапивы.

Уже подбегая к домику, он, запыхавшись, сбавил шаг и, держась за надрывающееся в груди сердце, тяжело дыша, окинул взглядом ещё вчера целый домик. Сегодня он поваленный и разрушенный лежал на земле. Доски разбиты. Ветви деревьев поломаны. В груди Вани закололо ещё сильнее. Он начал судорожно осматривать всё вокруг в поисках подсказок — что тут случилось. Солёное кольцо всё разорвано чьими-то ногами. На стволе дерева видны отметины, словно туда что-то втыкали. Мешок с едой, рассыпавшейся на землю, выглядывал где-то из-под досок.

Фантазия Вани рисовала ему жуткую картину: как ночью толпа людей пришла сюда и, цепляясь стальными крюками за ствол дерева, стянула домик с ветвей. Он рухнул вниз, разбрасывая всё, что было внутри. Но как же Наташка и Сашка? Ваня подбежал ближе и приподнял крышу разрушенного домика. Под ней никого не было. Фантазия начала рисовать следующие картины: как люди распинывают солёную преграду… куча следов повсюду на земле… сломанные ветви низко растущих деревьев и кустарников. А это что?

Ваня присел на корточки, чтобы присмотреться поближе. Из-под домика в сторону деревни тянулся след. Кто-то царапал землю ногтями, пока его тащили за ноги. Фантазия тут же нарисовала жуткую сцену: как Наташа кричит, пока кто-то большой и сильный молча волочит её по земле — брыкающуюся, кричащую. Но тут некому откликнуться на зов. Почему это воспоминание такое яркое? Почему это воспоминание?! Ваня от страха отшатнулся назад и упал на спину. В попытке подняться его рука угодила во что-то склизкое. Он поднял ладонь и с отвращением отдёрнул руку. С неё вниз тянулась слизь, перемешанная с грязью. Комок смачной слизи, брошенный на землю, здесь был ею же и припорошен — словно заботливо спрятан от солнечного света.

Ваня присмотрелся и понял, что там, под коркой из земли, в слизи что-то шевелится. Переборов страх и отвращение, он резким движением рук капнул внутрь и швырнул слизь в сторону. Его взору предстала нора, уходящая глубоко в землю — тёмная и вся наполненная той самой слизью, которую он видел под коровами, той же слизью, что капала с пасти Матильды. А в глубине этой слизи видно, как шевелятся насекомые — где-то там, на границе видимого и не видимого.

Подняв взгляд, Ваня посмотрел на дикое поле, видневшееся из пролеска. Оно было добротно усыпано горками, нарытыми кротами. Недолго думая, Ваня вскочил на ноги и подбежал к одной из них. Со всей силы пнув по верхушке, он сбил часть земли, и из норы засочилась уже знакомая жижа. Несколько слизняков, вывалившихся вместе со слизью, тут же нырнули обратно в нору.

Дыхание парня перехватило. Эта слизь. Она повсюду. Она всегда была повсюду. Его друзья? Что с ними? Куда их утащили? Беглый взгляд по полю не давал никаких намёков. Следы толпы людей вели к домику, но вот от домика словно никто и не уходил — все будто растворились в воздухе. Ребята хотели бежать сегодня утром, но ночью их настигли. Ужас! Ваней овладел какой-то нечеловеческий страх. Душа ушла в пятки от мысли, что могли сделать с его друзьями. Он не знал, что ему делать. В мозгу звенела только одна мысль: «БЕЖАТЬ!»

И он побежал. Он бежал прочь из деревни. Не останавливаясь, не петляя — бежал напрямик. Адреналин ударил в кровь. Животный страх: беги, чтобы выжить, остальное не важно! Он бежал через поле. Бежал мимо домов. Сквозь единственную улицу в деревне. Мимо пустых дворов, мимо будки Матильды. Ноги застучали по подвесному мосту. Руки крепко перехватывали канатные поручни. Чуть ли не падая, Ваня перебрался на другую сторону — и только ступив на землю, замер, остолбенев.

Перед ним, на тропе, ведущей сквозь ещё одно поле прямо к дороге, уже видневшейся вдалеке, сидел его друг Коля…

Коля смотрел на Ваню безэмоциональным, ничего не выражающим взглядом. Он держал руки в карманах, а его голубые глаза неотрывно смотрели в глаза Вани. Но в его неподвижности была неестественность — дети так себя не ведут, люди так себя не ведут. От этой картины по спине мальчугана пробежала волна мурашек. Он глянул по сторонам, убедившись, что они стоят тут одни, а затем неуверенно спросил:

— Здравствуй, Коля… у тебя всё хорошо?

— Всё в порядке, — коротко ответил он.

— А ты чего тут стоишь? — Ваня не решался двигаться дальше. Он не знал, чего можно ожидать от старого друга.

Коля посмотрел по сторонам, поворачивая только голову — подобно тому, как это делала соседка бабушки. Он словно сам не знал, зачем стоит тут. Затем его взгляд снова зафиксировался на Ване.

— А ты чего тут стоишь?

— Кхм… — Ваня замялся. — …да я, в целом, не то чтобы стою… я тут бегу.

— Куда же ты бежишь? — Голос Коли был предательски спокойным. В этом спокойствии что-то таилось — какая-то неестественность. Словно в облике старого друга что-то незначительно изменилось, словно он не просто вырос за лето, словно в его лице есть что-то отдалённо пугающее. Скудная мимика, ограниченные движения. Лицо — словно маска, натянутая на череп, а выражения лица или движения челюсти — словно игра какого-то кукловода, который дёргает за ниточки изнутри.

— Я хочу пойти на остановку, — сказал Ваня, сделав небольшой шаг в сторону Коли, но чуть в бок, намереваясь обойти его по кругу.

— Зачем? — Взгляд мальчишки продолжал буравить Ваню.

— Я… я что-то нагулялся и вот думаю… — Ваня сделал ещё один робкий шаг в обход. — Домой скататься…

Коля одним шагом вбок сдвинулся, чтобы оказаться на пути Вани, отчего тот даже вздрогнул.

— Ты же только приехал, лето ещё только началось. Зачем уезжать? — На лице Коли появилась натянутая улыбка. Он улыбался только ртом.

— Да тут как-то тухло… и ребят я что-то не нашёл, — Ваня сделал пару шагов назад. Он не знал, сможет ли сбежать от Коли. Обычно он всегда был сильнее его и в подобных соревнованиях побеждал. А за прошедшее лето Коля стал ещё и выше Вани на полголовы, что добавляло его фигуре большего веса.

— Не нашёл? — Лицо Коли начало имитировать удивление. — Они же у себя дома. Ты что?

— Я звал их… никто не вышел… — покачал головой Ваня.

— Ты неправильно звал. Давай ещё раз попробуем вместе?

— Не… я, пожалуй, лучше поеду.

— Ты собираешься ехать прямо так?

— А как?

— У тебя нет денег и вещей с собой.

— А кто сказал, что у меня нет денег? — ехидно спросил Ваня.

Коля не отреагировал. Совсем никак. Он лишь безразлично сказал:

— Я знаю, что твои карманы пусты.

— Ого… А что ты ещё знаешь? — удивился Ваня и осмотрелся по сторонам в поисках какого-то оружия — камня или палки, хоть чего-то, что можно было бы использовать в драке.

— Знаю, что ты был на реке. Знаю, что ты видел домик на дереве. Знаю, что ты видел стадо мёртвых коров. Знаю, что тебе снилось, что ты — муха, летающая в небе.

Ваня замер и медленно повернул взгляд на Колю. Он не мог поверить, что его друг так осведомлён. Видимо, его голову точно уже съели все эти слизни, и это они управляют его сознанием. А они-то Ваню видели.

— Ничего такого мне не снилось, — соврал Ваня.

— А ещё ты ел на завтрак блины… было вкусно, — Коля говорил это как утверждение, а не как вопрос.

— Ты, похоже, на солнце перегрелся, Коля, — сказал Ваня.

— Мы оба знаем, что ты сейчас думаешь.

— И о чём же я сейчас думаю?

— Ты ищешь оружие, чтобы начать драться со мной.

— Нет, я думаю, что ты за лето стал каким-то придурковатым.

— Тебе не нужно со мной драться. Я не преграждаю тебе дорогу. Я просто говорю, что уезжать нет смысла. Нас ждёт приятное лето вместе.

— Не преграждаешь? — поднял брови Ваня.

— Ты волен идти куда хо…

Ваня тут же рванул с места, промчавшись мимо Коли, только и видя, как тот следит за ним, поворачивая лишь голову, оставаясь неподвижным всем своим телом. Он не успел увидеть, свернул ли его бывший друг себе шею… Ваня бежал сломя голову, бежал так, что из-под ног летела пыль и трава, бежал, зажмурившись и прилагая все усилия к тому, чтобы толкать своё тело вперёд по этой одинокой тропе прямо к дороге.

Он бежал. Ветер свистел в ушах. Ноги уже болели от длительного бега. Мышцы заныли. Дыхание сбилось. Сердце в груди бешено колотилось. В горле пересохло. Шаги становились всё медленнее. Вот он уже не несётся, а просто бежит, вот — едва бежит, вот уже просто идёт.

Ваня остановился, чтобы отдышаться, облокотился на колени и, щурясь от боли где-то в животе, обернулся назад. Там, у моста, по-прежнему стоял Коля — на том же самом месте, держа руки в карманах и глядя на Ваню. Отсюда это уже не выглядело так угрожающе. И какой-то жуткий страх, который обуял Ваню при столкновении с ним в первый раз, сейчас отступил.

Нужно продолжать идти! — и Ваня продолжил. Он не успел восстановить дыхание. До дороги было ещё половина пути. Там — остановка. Но что дальше? На самом деле у мальчика не было плана. Он поддался сиюминутному эмоциональному порыву, даже не зная, а что конкретно он планирует делать. Ловить попутки? Надеяться, что водитель автобуса окажется таким добрым, что повезёт его бесплатно? Идти десятки километров вдоль дороги, чтобы вернуться домой? Сколько на это уйдёт времени? Дни? Недели?

Ваня ощутил, как в его животе заурчало. Кажется, он опять проголодался. Страх уступил место сомнениям. Ваня начал сомневаться в своих же решениях. Что, если он сам себе напридумывал что-то ужасное? А на самом деле ребята просто заигрались и разыграли его? А домик… домик мог и сам упасть. Или они сами могли его уронить, чтобы ещё больше напугать.

Слизняков он видел в деревне и раньше — чего их бояться? Это просто какие-то насекомые. Они не такие уж и страшные… просто склизкие.

Ваня взобрался на пригорок. Он дошёл до дороги и оказался на разрушенной остановке. Ни одной машины на горизонте. Никто не ездит в это захолустье просто так. Солнце было высоко. Весь день был ещё впереди. Ваня удручающе посмотрел в сторону, с которой он приехал ещё на автобусе. Дорога, петляя в ландшафте, уходила куда-то в горизонт. От асфальта поднимались горячие струи воздуха. В сполохах этих горячих течений линия горизонта постоянно переливалась, словно рябь на воде.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно что будет дальше, подписывайся
Если понравилась история, помоги в продвижении, поставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Моя страница Автор.Тудей https://author.today/u/zail94

Поддержи автора рублём 😉

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4

Мысль о том, что нужно будет идти несколько дней или, ещё хуже, ловить попутку, напугала Ваню. Он боялся неизвестностей, с которыми придётся столкнуться на дороге. Мама говорила ему, что разговаривать с незнакомцами нельзя. А на этом пути будет много незнакомцев. А бабушка не разрешала Ване уезжать куда-то — даже и до дороги ходить ему тоже не разрешалось.

Ваня вновь обернулся и увидел маленькую фигурку Коли, всё так же стоящего у того самого моста, по которому он ещё недавно так стремительно бежал прочь из деревни. Коля не бежал за ним и не выглядел опасным. И при мысли о возвращении обратно к бабушке Ваня ощущал приливы спокойствия где-то глубоко внутри своего подсознания. А только взгляд в сторону дороги навевал страх, заставлявший всё внутри скручиваться, а коленки — дрожать.

Ваня тяжело вздохнул. Его рука нащупала телефон в кармане. И в его голову пришла, как ему показалось, гениальная идея. Взобравшись на стул, он написал сообщение: «Мне тут плохо, пожалуйста, забери меня домой!» — и отправил его маме. Сообщение ушло. И на душе стало как-то полегче. Как будто уже и не так страшно. И сразу Ваня ощутил прилив смелости и спокойствия, словно с этим сообщением он отправил в космос весь свой страх.

В отсутствии страха идея вернуться обратно в деревню больше не пугала Ваню. Он убрал телефон, спустился со стула и пошёл обратно в сторону Коли. Остановившись напротив своего «постранневшего» друга, Ваня спросил:

— Ты сказал, что Саша и Наташа у себя дома? Может, сходим и проверим?

Улыбка натянулась на лицо Коли. Он приглашающим жестом предложил Ване первому пройти по мосту.

— Скоро ты поймёшь, что всё в порядке, — Коля загадочно улыбался, словно знал больше, чем Ваня.

Первым был дом Сашки. Они подошли практически вплотную. Матильда с привычным ей рвением выскочила из конуры и, разражаясь грозным лаем, натянула цепь, которая уже оказалась прибита к земле. Ваня вздрогнул и сделал шаг назад.

— Как это? Она же… была странная… — пробубнил себе под нос Ваня.

Дверь в дом со скрипом открылась, и на лестницу крыльца выбежал Сашка. Он уже не выглядел измождённым или напуганным, каким казался в домике на дереве. Он увидел Ваню с Колей и, подбежав к Матильде, начал её гладить и прижимать к себе.

— Тихо! Тихо! Это свои, ты чего не видишь? — приговаривал он.

Ваня смотрел на пасть собаки. С неё капали вполне обычные слюни — на густую тягучую слизь, которую он видел раньше, они были ни капли не похожи. Его глаза округлились.

— Ну чё, Ванёк, наложил в штаны? — улыбчиво спросил Саша, поднимая взгляд на друзей.

— В каком смысле? — непонимающе спросил Ваня.

— Ловко мы тебя разыграли с этим стадом? — усмехнулся он. Собака в его руках постепенно успокаивалась. Но подходить ближе к ним не хотелось — уж больно грозно она стала выглядеть.

— Ты же говорил… — Ваня не понимал, что происходит. Он посмотрел на Колю. Его лицо почему-то перестало выглядеть жутко — оно стало вполне естественным.

— Они меня так же разыграли, Вань, — ухмыльнулся Коля. — Шутники…

— Да нет… — Ваня замотал головой. — А как же слизняки? Как же вся эта история со слизью? А домик на дереве?

— После зимы там всё порастрескалось и развалилось. Мы те ещё строители, — пожал плечами Саша. — Я весной туда ходил смотреть и решил, что оно скоро всё рухнет и всё равно придётся переделывать. Вот и подговорил Наташку, чтобы мы тебя вместе разыграли.

Ваня вспомнил следы от ногтей на земле. Он думал, что это её следы.

— А где она? — с вызовом спросил Ваня.

— Кто? Наташка? Так вон она идёт, — Саша кивнул Ване за спину. Собака снова начала было дёргаться в сторону нового гостя.

Ваня обернулся. По дороге к ним подходила Наташа. В своём летнем платье, с аккуратно уложенными волосами и держа в руках цветастую коробку, она смотрела на Ваню чуть извиняющимся взглядом. На её лице была сдержанная улыбка.

— Здравствуй, Вань. Прости, что так получилось, но я не удержалась.

— Чего не удержалась? — спросил Ваня. — Что… это вообще было? А как же… соль? Солнце?

Наташа посмотрела в небо, откуда на них ярко светило летнее солнце, и протянула руку, словно в доказательство того, что она не плавится под солнечными лучами.

— Чего солнце? Вот смотри — всё хорошо, — усмехнулась Наташка.

— А как же соль? Вы стащили всю соль! — воскликнул Ваня. — Там была линия из соли на земле вокруг дерева!

— Ну… может, мы немножко заигрались, когда нашли в мусорке за магазином мешок соли, — усмехнулся Саша.

Ваня посмотрел на него, затем на Кольку, затем на Наташку. Они все выглядели нормальными. Словно ничего странного до этого не происходило.

— А как же слизняки? — спросил он.

— Какие слизняки? — спросил Коля.

— Там, в корове! Там были слизняки!

Наташка, Сашка и Колька переглянулись между собой. Задорная улыбка сошла с их губ.

— Какие слизняки? Там никаких слизняков не было, — серьёзным тоном сказала Наташа.

— Ты же сказала, что они мозги едят у всех! — воскликнул Ваня. — А ещё что все по домам своим прячутся, поэтому и деревня вся… — он было махнул рукой в сторону деревни, но его взгляд привлекло движение.

В отдалении от них какая-то бабушка набирала воду в колодце. С другой стороны дороги старый дед облил водой свою старенькую красную «копейку», выкачанную перед домом. Чуть дальше по улице пара бабушек сидела на скамейке, лузгая семечки. Деревня потеряла свой устрашающе пустынный вид. Словно кто-то «включил» обратно всех её жителей, чтобы они начали снова что-то делать. Может, эти твари, что людей заменяют, сейчас читают его мысли и делают всё, чтобы окружающее казалось естественным и не вызывало вопросов?

От этих мыслей Ваня ощутил прилив сильной колющей боли прямо в лоб — словно что-то внутри него пыталось просверлиться наружу прямо через мозг. Он зажмурился от боли и приложил руку ко лбу.

— Вань, а ты случайно не поймал солнечный удар? — настороженно спросила Наташа. — Может, ты перегрелся на солнце?

Ваня не знал, может ли такое быть. Он покачал головой.

— Сами вы перегрелись. Я знаю, что я видел! — Боль начала отпускать, и, выпрямившись, Ваня осмотрел своих друзей.

Они выглядели настороженными. Коля положил руку на плечо Вани.

— С тобой всё хорошо? Может, тебе водички попить холодненькой?

— Не нужна мне водичка, — махнул рукой Ваня. — Я… я… — Он снова обвёл друзей взглядом. — Я… кажется, в порядке.

Ваня перестал понимать, что происходит. Друзья выглядели так же, как и всегда, и он подумал о том, что, может, он и вправду увидел что-то, чего видеть был не должен. Повисла какая-то неловкая тишина. Все настороженно переглядывались друг с другом, а потом смотрели на Ваню. Наташа не выдержала первой и сказала:

— А я тут новую настольную игру принесла, — и потрясла коробкой, в которой явно лежало много добра. — Она как раз на четверых рассчитана, наконец-то сыграем.

Коля подошёл ближе, чтобы рассмотреть коробку.

— А может, лучше в карты? Тут правила новые учить! — добавил Сашка, продолжая гладить Матильду, чтобы она не бросалась на друзей.

— Ребят, я… — Ваня почувствовал, как земля поплыла под ногами. Резкий приступ боли вновь пронзил его лоб. Он ощутил, что теряет равновесие. Весь мир перед глазами резко накренился. Он начал заваливаться на бок. Наташа испуганно указала пальцем на Ваню. Коля непонимающе обернулся и, увидев упавшего друга, ринулся к нему. Матильда вновь разразилась диким лаем. Саша тоже подбежал ближе. Последнее, что увидел Ваня — это встревоженные лица его друзей, склонившихся над ним.

— Ванёк, ты в порядке?… В порядке?...

Когда Ваня вновь открыл глаза, он был уже у бабушки дома. На его голове лежала холодная влажная тряпка. Сам он лежал на кровати. Над ним склонялась бабушка. Она была очень взволнована. Чуть дальше от кровати стояли его друзья. Они тоже были перепуганы.

— Всё будет в порядке, Ваня, — приговаривала бабушка, гладя внука по руке.

— Что случилось? — тихонько спросил он.

— Да солнечный удар, поди, — успокоила его бабушка. — Ну ничего, полежишь немножко, и тебя отпустит, внучек… — продолжала она.

— Пить… — прошептал Ваня чуть охрипшим голосом.

Бабушка очень быстро наполнила гранёный стакан молоком и поднесла к кровати Вани. Он с трудом приподнялся на локтях. Мокрая тряпка со лба упала на живот. Он взял стакан и медленно начал отпивать, а потом всё большими глотками. Ване было тяжело сфокусировать взгляд хоть на чём-то. Изображение плыло перед глазами. Он попытался рассмотреть лица своих друзей, неподвижно стоявших где-то за бабушкой.

— Ох… — выдохнул он. — Что-то мне… совсем нехорошо…

— Ляг, отдыхай, всё скоро пройдёт… — бабушка уложила его обратно на подушку и приложила холодную тряпку ко лбу.

Ваня почувствовал, как сознание снова проваливается в какое-то подобие сна. Тело словно переставало быть его. Он хотел было снова подняться на локтях, но руки казались очень тяжёлыми, даже веки поднять он больше был не в силах. Сквозь путаность осознания себя последнее, что он услышал, — как бабушка говорит его друзьям:

— Чего встали… идите давайте, у вас, поди, своих дел полно. Я дальше сама!

Звуки удаляющихся шагов. Звуки шагов бабушки… за окном скрипит калитка… Ваня проваливается в тёмное забвение. Ничего больше не слышно и не видно. Весь его мир сузился до одной его мысли — мысли о том, что что-то тут явно не в порядке, хоть все вокруг и талдычат ровно противоположное. В голове постоянно слышен гул — гул давления в ушах, гул, похожий на гудок парохода, но под водой, и который не прекращается ни на минуту. Этот гул давит, он глушит, словно разбивая собственные мысли. От него становится тяжело всё, вновь появляется головная боль, ощущение, словно в мозгу что-то чешется, и это никак не расчесать. Давящая атмосфера продолжала нагнетаться, словно сжимая мысли Вани в плотный комок, пока вдруг всё не стихло.

Ваня открыл глаза. Ночь. Он всё так же лежит на кровати. На соседней кровати слышен храп бабушки. Звуки тиканья часов вклиниваются в этот храп. Холодный свежий воздух с улицы наполняет лёгкие. Боли больше нет. Гула больше нет. Сознание чистое, словно роса. Поднявшись на кровати, Ваня осмотрелся. Дома никого больше не было — только он и бабушка. Вся слабость и ватность, которые он, как ему казалось, испытывал только что, куда-то испарились. Сколько времени он провёл в кровати? Полдня? День, может, больше? Но если больше, тогда бы уже приехала мама.

Что это за звуки? Ваня прислушался. На улице кто-то шёл по дороге. Без присущего ему раньше страха Ваня встал на ноги и подошёл к окну. Едва отодвинув тонкую занавеску, он выглянул. По улице мимо его дома в сторону, куда вела дорога к мёртвому стаду, шла соседка. Она опиралась на свои вилы. Шла медленно, движения её казались жутко неестественными. Словно в каждом её суставе были шарниры. Один только вид этой походки вызвал дрожь у Вани. Но дрожь страха очень быстро сменилась любопытством. Куда пошла эта старуха в столь поздний час?

Бабушка продолжала храпеть. Ваня, не включая свет, вышел на улицу. Чтобы не привлекать к себе внимание и не разрезать тишину ночи скрипом входной калитки с переднего края дома, он пошёл на задний двор, где калитки давно уже не было.

На улице была глубокая ночь, но лунный свет столь ярко освещал округу, что всё, что не было в тени, было на виду. Ориентироваться было очень легко. Ване даже показалось, что он ориентируется лучше, чем днём. Он довольно быстро прошёл через задние дворы и, выйдя на тропу, что между участками вела обратно к общей дороге, заметил уже прошедшую дальше соседку. Ваня следовал за ней аккуратными перебежками — от одного тёмного куста к другому, от дерева к амбару, от скамейки к стогу сена. Марья Ивановна продолжала идти своей жуткой походкой, совершенно не заботясь о том, чтобы оборачиваться назад. Она словно знала, что за ней никто не идёт.

Этот тернистый путь вывел Ваню далеко от деревни. Всё это время он думал, что такие прогулки посреди ночи — это совсем не норма для пожилых людей. Но вскоре он увидел цель её ночного путешествия. В том самом месте, где было стадо мёртвых коров, горел неяркий, но всё же заметный издалека свет. Этот свет мерцал, подобно вспышке фотокамеры. Вот он был мягким и едва заметным, а в следующую секунду в какую-то сторону устремлялась резкая вспышка. Затем в другую. Затем — в сторону, откуда к тому месту шла безумная соседка и сам Ваня.

И в этот момент Ваня заметил, что там, вдоль дороги, идёт целая куча людей. Все они двигались неестественно, словно на шарнирах. Эта картина заставила сердце быстро забиться в груди Вани. Он замер на обочине, прячась в высокой траве. Дыхание стало частым, он ощутил прилив адреналина. В голове промелькнуло уже знакомое «БЕЖАТЬ». Но тут же организм словно подавил этот страх, и мысль о том, что пора бежать, тут же испарилась.

Глубоко вздохнув, словно готовясь сделать прыжок в неизвестность, Ваня собрался с силами и пошёл дальше по дороге. Идя вдоль уже знакомого пролеска, парень вбежал в него, чтобы выйти с другой стороны и увидеть груду коров.

Продираясь через кустарники, обжигаясь о крапиву, Ваня выбежал на поле по ту сторону пролеска и посмотрел в сторону груды тел. От картины, которую он увидел, душа ушла в пятки.

Груда коров, сбитая в большую кучу, служила основанием для большого пятиметрового слизняка, который торчал из этой груды, словно живой, вибрирующий и извивающийся столб. Тело этого слизняка было усыпано огромным количеством ножек, подобно сороконожке. На верхушке этого слизняка было множество усиков, которые постоянно двигались, и нечто, напоминающее пасть, которая, постоянно направляясь в какую-то сторону, извергала из себя вспышку света. Тело слизняка само по себе испускало свет и обильно выделяло слизь. Густая слизь стекала по туловищу этой твари вниз, заливая подножие её пьедестала. А у подножия в странном волнообразном танце кружились люди. Они делали волнообразные движения всем телом. В некоем подобии извращённого поклона они извивались, словно вкопанные в землю. Тела нагибались вперёд и назад под неестественными углами.

Шокированный увиденным, Ваня невольно начал отступать назад, но споткнулся о горку, выкопанную кротами, и упал на спину, угодив рукой в очередную лужицу слизи.

Огромная тварь, делающая вспышки света в разные стороны, резко встрепенулась и направила свою пасть в сторону Вани. Он окаменел от страха. Пасть начала раскрываться, и Ваня увидел множество зубов, которые усыпали огромный тоннель внутрь этого слизня. Внутри него разгорался свет, который яркой вспышкой вырвался наружу и на секунду ослепил парня.

Проморгавшись, Ваня увидел, что больше никто не танцует. Все люди, стоящие вокруг слизняка, стояли неподвижно. Их головы были повёрнуты строго на Ваню. Те, кто стоял к нему спиной, изогнули шею на сто восемьдесят градусов. Их немигающие глаза горели зелёным светом — то ли отражённым от монстра, то ли своим собственным.

Придя в себя, Ваня вновь вспомнил заветную мысль о спасении. Он быстро поднялся на ноги и бросился бежать прямо сквозь пролесок, подобно тому, как он уже делал это этим утром. Как только он выбежал на дорогу, путь ему преградили трое его друзей.

Наташка, Сашка и Колька двигались навстречу в неестественно искривлённых позах: их колени изгибались назад, голова болталась на туловище, словно мячик, привязанный на ниточке. Шеи мялись и искривлялись в несовместимых с жизнью формах, словно в них уже давно не было ничего.

Испугавшись их, Ваня опять ринулся бежать через поле. Они двигались медленнее его. Они не могли его догнать. Ваня старался не оборачиваться. Он боялся увидеть их бегущими за ним. Если уж они его поймают, то пускай он не знает об этом до самого конца. Главное — бежать.

Но куда бежать? Бабушка спала дома, её не было на этом странном ритуале. Значит, она нормальная. Да, точно! Нужно бежать к ней, а потом вместе с ней уезжать из этого места! Как можно быстрее!

Яркое зарево на горизонте возвещало, что солнце скоро снова вернётся на небо. Ваня бежал по уже вполне освещённой улице. Деревня была пустой, никто по пути ему не встретился. Оно и понятно — вся деревня собралась там, у слизня.

Ворвавшись в дом, Ваня ринулся к кровати бабушки.

— Бабуля! Просыпайся! Там какая-то х… — Ваня замер. В кровати бабушки никого не было. Она была аккуратно заправлена, так, словно на ней никто и не спал.

По спине парня пробежал холодок.

— Бабуля? — спросил он, оглядываясь, и понял. Бабушка стоит в том самом углу — возле табуретки с фотоальбомами. Она стоит спиной к нему и не поворачивается. Стоит неподвижно.

— Бабуля? — вновь спросил Ваня, делая робкий шаг в её сторону. — У тебя всё хорошо?

— Всё в порядке, — спокойно говорит она. — А у тебя?

— Я… я видел… что-то очень жуткое… я…

— Зачем ты опять убежал из дому? — строго спросила она. На секунду голос бабушки показался Ване чужеродным. От этого осознания душа опять ушла в пятки.

— Я… я увидел…

— Куда-то ты не туда смотришь, Ваня, — голос бабушки совсем перестал быть старческим. Он реверберировался сам с собой.

Она выпрямила спину, став чуть выше. Её голова тоже начала невольно болтаться на плечах.

— Тебе не понравился солёный хлеб? Тебе не нравится солнечный свет? Может быть, ты стал чуть дальше бегать, не ощущая усталости? А может быть, ты больше не чувствуешь страха? — голос бабушки продолжал становиться всё более грубым.

После того как Ваня услышал вопросы, он ощутил прилив спокойствия, который, словно масло по блину, растекался по его сердцу, наполняя уверенностью в себе и расслабляя напряжённые мышцы. Пьянящее чувство блаженства наполняло его тело, и все страхи и заботы отпускали.

— Я… да… чувствовал что-то такое.

Голова бабушки повернулась на 180 градусов. Её пустые, мерцающие зелёным глаза уставились на Ваню.

Парень рефлекторно вздрогнул. Страх на мгновение вновь пронзил его нутро, но тут же отступил, как морская волна отступает от берега.

— Нужно всего лишь подождать, Ваня, и всё станет хорошо… — голос полностью перестал быть человеческим. Он звучал как будто прямо в голове. — Посмот-риии… посмот-риии на себя…

Ваня поднял ладони и увидел, что под его кожей двигаются бугорки. Маленькие слизни елозили прямо по его рукам — десятки бугорков. Он закашлялся и понял, что начал отхаркивать ту самую слизь. Испуг снова нахлынул на мальчика. Он отшатнулся назад и упал, ударившись головой о кровать. Яркая боль пронзила затылок. Кровь потекла по полу. Яркая боль пронзила затылок…

***

Летняя жара. Солнце поливает своими палящими лучами зелень лугов, уходящих в горизонт. По радио, прерываясь помехами, играет ретро. Автобус мерно покачивается на кочках просёлочной дороги. Тёплый воздух из раскрытой настежь форточки обдувает лицо и русые волосы Ирины — матери Вани. Она тревожно смотрит в окно, крепко сжимая в своей руке сумку с вещами.

Сообщение от сына заставило её подорваться к нему первым же рейсовым автобусом. Десятки неотвеченных вызовов. Что случилось с её сыном? Кто-то обидел? Он заболел? Почему он больше не отвечает?

Автобус со скрипом затормозил у остановки. Ирина выскочила из него чуть ли не в припрыжку и быстрым шагом направилась в отчий дом, к своей маме. Может, у него разыгралась аллергия? Может быть, у мамы старческий маразм начался, и она его кормит чёрт знает чем? Может, его деревенские обижают?

Мысли роились в голове Ирины, пока она быстрым шагом пересекала поле. Солнце выжигало траву под ногами. По спине катились капельки пота. Покачивающийся мост. Странно, что воды так мало. Пустые улицы деревни. Ни одного знакомого лица навстречу — может, оно и к лучшему?

Скрип калитки. Тяжело дыша, Ира заходит в дом к маме. Она чувствует запах пирогов. С тревожным взглядом входит в комнату — и видит, как её мама и сын сидят за столом и с удивлением смотрят на неё.

— Что случилось? — непонимающе спросила Ирина, переводя взгляд с мамы на сына и обратно.

— Всё в порядке, — ответил Ваня, улыбнувшись. — Ты, наверное, устала с дороги. Выпей молочка… — и протянул маме стакан.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно что будет дальше, подписывайся
Если понравилась история, помоги в продвижении, поставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Моя страница Автор.Тудей https://author.today/u/zail94

Если понравилось отблагодари автора рублём 😉