Серия «Рассказы»

Выкладываю свои немногочисленные рассказы.

Начало здесь:

"Откровение" [Авторский рассказ, часть 1/2]

-----------

День.

“Проклятье”, ругнулся Сэр Феррис. Они проверили вход в деревню всеми доступными тестами из полевого набора и не нашли ничего. Ни магических ловушек, ни аур, ни нежити, ни проклятий, ни ядов, но факт не менялся - в деревню заходить было нельзя. Надолго, по крайней мере.

Сэр Феррис сидел на ящике и ругался. Он уже использовал весь военный запас ругательств, и плавно начинал переходить к упоминанию мифических существ и демонов, опасно близко приближаясь к откровенному богохульству. Он, Рейнхард и Башня уже выпили по одной пробирке зелья, и каждого из них знатно стошнило, тем самым тёмным веществом - смешанным с желчью и кровью. Ещё одну пробирку дали второму часовому.

“Знаешь, что это значит?” Ругался Феррис. “Что что бы за проклятая напасть не была над этой деревней, мы не можем зайти внутрь!” Он выдохнул. “Этих зелий осталось только пять!” И на всех не хватит.

“Слушай меня внимательно” Феррис выдохнул. “Рейнхард. Бери несколько человек с собой, и бегом внутрь. Кого хочешь. Цель - гостинница. Находишь гостевую книгу. Если никто не начинает издыхать - обшариваешь пару домов. Но. Как только один начинает зеленеть - бегом назад, сюда! Если кто упал - бросаете внутри. Вперёд!”.

Рейнхард кивнул. Он собрал несколько быстрых на ноги солдат. И сделал как сказано. Они вернулись через полтора часа. Никто не остался внутри, но один из лучников явно держался из последних сил. Их напоили зельями, и после этого Феррис начал осматривать их добычу. Несколько книг - в том числе, гостевая, из гостиницы.

Пока Рейнхард собирал возможно полезные документы, командир изучал книгу старейшины. Текст, написанный с грубыми ошибками поведал о повседневной жизни деревни, позже переключился на описание попыток справиться с “напастью”, а финансовые записи в конце книги указывали на то, что старейшина неоднократно подворовывал, присваивая себе деревенские деньги. Но причины странной болезни в книге не было.

Точно такая же ситуация была и с гостиничной книгой посетителей. Если кто-то подозрительный и останавливался, то он очень успешно смог прикинуться одним из регулярных посетителей. Феррис вздохнул. А затем обратил внимание на пачку свёрнутых в трубочку листьев пергамента.

“Рисунок, Сэр”. Ответил Рейнхард. “Один из жителей ближних домов рисовал.”. Сэр Феррис просмотрел несколько рисунков наобум и внезапно остановился на одном. Затем выругался. “Справочник дворянства, Рейнхард. Тащи его сюда”.

---

Утро.

Существо, когда-то бывшее Магом, перестало рыдать о своей потере, взвыло, и, пошатываясь, встало. Расщеплённый разум путался в мыслях, и преисполненный горя об утраченных Великом Знании, пытался собрать себя в нечто внятное. Ему хотелось идти на четыре стороны сразу, и несколько абсолютно разных мыслей, противоречивых друг другу, крутились в мозгу Мага, не в состоянии прийти к согласию. Он, или они, пытались вспомнить, что он хотел, и куда он шёл, и зачем. Последствия Ритуала окружали его, и одна из свободно бегущих Мыслей удивилась такому странном положению дел.

Со стоном, Существо напряглось и попыталось сконцентрироваться, и Вспомнить. Ведь была Цель, и которую нужно было достичь, выполнить. В голове смутно крутились обрывистые воспоминания, но вновь нахлынула грусть от Утраты, призрачные обрывки воспоминаний о Великом Знании вновь заполонили разму Существа, и оно опять разрыдалось.

Но, в конец концов, Существо смогло собраться, и результаты когда-то давным давно пройденных тренировок магов дали о себе знать. Оно сконцентрировалось, и вспомнило Цель, а также Подарок - Знание, которое получило и которое ему было позволено было сохранить.

Сфера внутри сферы, из божественного металла, редкого металла, который тоже можно было призвать, сформировать, сжать, а затем… Существо мерзко захихикало. А затем, спотыкаясь, побрело в даль, к Цели, бормоча, споря само с собой, и периодически подвывая.

---

Вечер.

“Вот он!” Рявкнул Феррис, перелистывая Альманах Дворянства, и ткнул пальцем в один из портретов. Затем нахмурился. “Проклятье”.

Альманах содержал в себе портреты высокой знати, и гордый мужчина, изображённый на одной из страниц очень сильно походил на найденный рисунок. Точнее, на изображённое там существо. На странице пергамента немного неумело был нарисован грязный и мерзкий оборванец, сгорбленный, с клюкой, который что-то, казалось собирался что-то выкрикнуть.

“Этот художник - записи есть?” - спросил Феррис. “Художница, Сэр. Одна из дочерей местных болела и рисовала. Есть дневник.”. Художница не пережила странную болезнь, и умерла одной из первых. Но вот в дневнике её было упоминание о странном бродяге, который ввалился на площадь, и что-то кричал. И странные всполохи света, которые окружали его. Местные избили странного колдуна и прогнали его, а затем начали болеть.

Феррис вздохнул. “Несколько месяцев назад, часть знати попыталась устроить переворот. Этот был один из них”. Командир снова ткнул в “Альманах”. “Но” - продолжил Феррис. “Их раскусили. Кто-то проболтался, и заговор раскрыли. Казнили несколько главных фигур, в том числе одну из принцесс… нет ты, представляешь? Принцесс! Что им только не хватает, что они...” и замолк.

“Но вот в чём проблема… большой группе заговорщиков удалось бежать, и они прихватили с собой чьего-то сынка как заложника. А вот он” Феррис ещё раз ткнул в фигуру “Был одним из Магов. И при побеге они прихватили что-то ещё. Что-то редкое, да настолько, что все Храмовники бегали как будто у них рясы были в огне …”. Феррис вздохнул. И подумал, как никто из Храмовников ничего ему толком не сказал.

“Рейнхард” Сказал Феррис, и помрачнел. “Как ты думаешь… что обиженный маг заговорщик мог тут делать? И куда он мог идти?”. “Сэр.” Сказал Рейнхард. “Если мы предположим… что это его рук дело. Если предположим, что рисунок не совпадение, если предположим много других вещей…”. Рейнхард подумал. “Он мог идти назад в Столицу.”

Феррис задумался. Он вспомнил карту королевства, и мысленно прочертил путь отсюда к столице. И у него возникло нехорошее предчувствие. Которое становилось сильнее.

В конце концов, он сказал “Делаем так. Оставляем большинство тут. Задача - отгородить поселение, никого не пускать внутрь. Рейнхард, ты, я и Башня - на лошадях отправляемся в Столицу, бегом. Будь проклят тот болван который не выделил нам почтовых голубей…”.

---

Утро.

Существо приближалось к Цели. Оно, когда-то давно бывшее Магом, потеряло счёт времени, но смутно помнило, чего оно добивалось, когда-то давным-давно. Оно смутно помнило деревеньку, в которой оно пыталось поделиться Знанием, и похвастаться полученным Подарком, и как жители почему-то озлились на него. Но это было давно.

Оно болело, болело чем-то странным, и его кожа покрывалась медленно волдырями, и поглощать пищу становилось сложнее и сложнее, а в ногах была слабость. Оно понимало смутно, что возможно, это часть Дара, полученного им, и что возможно, осталось не так уж много времени, чтобы этот Дар использовать. Но это ничего не значило.

Его долгое путешествие сквозь чащи лесов и нехоженные тропы подходило к концу. В дали виднелись высокие каменные стены Города, в котором была Цель, и стражников, охранявших ворота. Существо всё ещё помнило остатки Магии. И благодаря знаниям, смогло проникнуть через ворота, прикрывшись простым заклинанием.

Оно шло, ковыляя и спотыкаясь, к цели. К площади города. Там, оно, закрывшись барьером, покажет миру всю красоту Знания, которым его наградили.

Две полусферы из небесного металла, тяжёлого как золото. Призвать, затем приблизить. Чтобы две полусферы стали одним целым. Одна сфера, из другого металла, большая тяжёлая. Её надо сжать. Сжать всей волшебной силой. И тогда, тогда, тогда!

Оно достигло городской площади. Сбросило заклинание скрытности, и возвело барьер. Никто не мог потревожить его, теперь, никто не могу помешать. Его действия обеспокоили стражников. Кто-то стучался в барьер, пытаясь проникнуть внутрь, и зазвенел колокол тревоги.

А оно смотрело, радостно вверх, и чертило в воздухе магические круги, светящиеся жизнерадостно голубым цветом. В воздухе над городом что-то появилось. Парящий металлический предмет. Один. Потом второй. Потом третий….

А затем Существо, довольное своей работой, свело ладони вместе.

---

Утро.

Они неслись, насколько быстро это было возможно на лошадях, рискуя загнать их. Пару раз командир использовал зелья, оставленные специально для этих целей. Зелья, что позволили ему и лошадям двигаться без отдыха. Предчувствие чего-то плохого не покидало его, и наоборот, становилось всё сильнее и сильнее. Феррис был приучен, что предчувствия нельзя игнорировать. Они не всегда были к месту, и не всегда по делу, но много раз они помогали ему выжить.

Даже на полной скорости до столицы было добираться несколько дней, и после нескольких дней безостановочного галопа, они, наконец, приблизились к цели. Их путь лежал через небольшие холмы, и, когда они пересекли небольшой перевал, Столица стала видна как на ладони. Но что-то было не так.

“Сэр! Колокол!” Выкрикнул Рейнхард. Слабый ветер доносил еле слышимые звуки колокола тревоги. Феррис остановил лошадь, и вгляделся в даль. Над столицей, в небе, что-то висело и поблёскивало, а над городом вспыхивали странные всполохи. Он достал небольшую подзорную трубу, и вгляделся. Две металлические полусферы парили в воздухе. И вдали - ещё две… затем ещё. Вспышка полыхнула над городом, и, глядя в трубу, Феррис увидел, как сферы стали медленно сближаться.

А затем….

Повинуясь какому-то внезапному импульсу среагировал Башня. С невероятной, несвойственной ему резвостью во мгновение ока, он спрыгнул на землю и сдёрнул с лошадей удивлённого командира и Рейнхарда, бросив их на дорогу. Затем сорвал с плеч башенный щит и воткнул его в землю со всей своей могучей силой, поставив его между группой и столицей и нажал рычаг на нём. Щит громко щёлкнул, и выстрелил. Несколько якорей на тонких цепях впились в землю впереди щита, и он стал непоколебимой преградой. Феррис было открыл рот, собираясь что-то сказать, а затем…

Затем была вспышка. Яркая, ослепительная, как тысяча солнц, яркая настолько, что трава по краям дороги, на которой они стояли мгновенно задымилась. Лошади закричали и побежали куда-то, но после вспышки была ещё одна, затем ещё и ещё, и трава уже полыхала пламенем, а щит Башни дымился. А после пошёл рокот. Он приблизился, земля задрожала, затем затряслась и невероятной мощи порыв ветра пронёсся над дорогой, сметая всё на своём пути. Феррис что-то кричал, пытаясь использовать магический предмет, Рейнхард делал то же самое, и бледный, практически невидимый свет вспыхивал в тени щита, в который бил могучий, титанический, всесокрушающий ветер.

Казалось, что Боги разгневались на мир и пытались стереть его с лица земли, что-то лупило в башенный щит, откалывая от него щепы, и вот уже кусок щита был сорван, отколот, и унесён вдаль ветром, и над группой что-то тяжёлое пролетело в небе, а гул всё рокотал, земля дрожала, и ветер, пламя, жара смешались в одном адском танце, а вот уже крепёжные цепи щита Башни лопались одна за другой, плавились, а щит горел и дымился, и вот уже казалось что могучий ветер вот-вот сорвёт его вместе с группой что держалась за ним, и вот уже он щит треснул и всё ещё что-то пытались кричать Феррис с Рейнхардом, и всё пытался держать щит Башня…

И внезапно гул ослабел, вместе с ветром, обессилевший Башня упал вперёд, а Сэр Феррис бросился сдирать с себя раскалённый шлем.

Странное и страшное зрелище открылось группе.

Столицы больше не было, непонятная им магия стёрла её с лица земли. Скорее всего, не остался в живых и Маг, которого они пытались догнать. Вместо этого над местом где когда-то был город, поднималось огромное облако дыма, огромное, до небес, оно заворачивалось само в себя, и постепенно превращалось в подобие гигантского гриба на ножке, величаво поднимаясь выше облаков. Всё вокруг было сметено ветром, а то, что осталось, слабо горело.

Бескрайняя равнина. Группа людей в странных одеждах смотрит вперёд. Мужчина в тёмных одеждах смотрит в ужасе, и что-то повторяет вслух…

“Смерть, Разрушитель Миров”.

Феррис сел на землю, в ошеломлении глядя на гигантское облако пепла, что поднималось над местом где когда-то была Столица.

“Что теперь…. Сэр?” Хрипло спросил Рейнхард.

Сэр Феррис встал… со всей силой пнул свой дымящийся шлем и со всей силой своих командирских лёгких проорал что-то оскорбительное и богохульственное в жизнерадостноее синее небо, в котором не осталось ни одного облачка. Лежащий на дороге Башня зашевелился.

Наступил День. Жизнерадостное солнце светило вниз в чистом небе, место где когда-то была Столица. И было ясно, что в этот раз, они опоздали.

-------

https://author.today/work/193583

Написано 2го Апреля 2021

Выкладываю свои немногочисленные рассказы.

-----------

Ночь.

Ночь распростёрлась над древним лесом. Ветви вековых деревьев тянулись к небу, переплетались, и превращались в непроглядный покров, делавший лесную чащу тёмной даже днём.

Под покровом темноты, между деревьев понуро шла вереница фигур, тщетно пытающаяся осветить свой путь мерцающими фонарями. Несколько десятков мужчин и женщин, одетых в серые робы, за которыми волочилась повозка. На повозке лежали мешки. Некоторые из них слегка шевелились.

Вёл шествие пожилой мужчина, с начавшей седеть короткой бородой, с угрюмым и мрачным выражением лица. Он был похож на советника или придворного мага, и смотрелся бы к месту рядом с троном какого-нибудь лорда или короля. Но последние несколько дней явно прошли не лучшим образом, так как на гордом лице возможного мага виднелся след грязи, свежие царапины, под глазами были заметны тёмные круги, а борода и волосы были растрёпаны. Под его робой что-то слегка звенело стеклянно-жемчужным тоном…

Кто-то всхлипнул в веренице фигур, и залился плачем, и маг нахмурился. Он бегло взглянул назад вдоль процессии, и вроде бы где-то в середине одна фигура похлопывала другую по плечу, сочувственно. Затем он, взглянул на непроглядную тьму деревьев, достал из-за пазухи светящийся предмет и взглянул на него. Он поднял высоко свой посох, и указал новое направление.

Вдали, в лесной пустоши что-то виднелось.

---

Утро.

Яркое летнее утро.

“Рейнольд, Рихард, за мной. Ханс, Джойс - у ворот.” Закованная в латы фигура отдавала приказы у ворот маленькой деревушки. Под поднятым забралом виднелось лицо мужчины, лет за 40. Он выглядел бывалым воякой и его лицо уродовал огромный шрам. Его броня явно повидала не одно сражение.

Небольшой отряд, в основном, в лёгких доспехах за исключением отдававшего приказы. Три лошади стояли рядом с ним - одна из них командирская, и две запряженные в вагончик с отрядной провизией.

Кто-то неуверенно зашевелился в толпе, и рыцарь рявкнул: “Остальные - разбивают лагерь!”, затем ткнул в одного из солдат, и добавил “ты - за главного”. “Есть, Сыр Феррис!” ответил назначенный “главный”... и побледнел. Кто-то хихикнул. Рыцарь подошёл к оговорившемуся солдату, аккуратно взял его за шиворот, чуть-чуть приподнял и что-то процедил сквозь зубы. Лицо солдата ещё более побледнело, и он громко ответил, “Да, Сэр Феррис!”. “Сэр Феррис” отпустил его и махнул рукой, давая сигнал следовать за ним.

Двое последовали за ним - две очень отличавшиеся фигуры. Первым был невысокий, худой и ничем, на первый взгляд, не примечательный молодой парень 25, Рихард. Он мягко спрыгнул с сиденья вагончика с продовольствием и шустро и при этом абсолютно беззвучно подбежал к командиру, готовый следовать за ним. Его снаряжение отличалось от мечников и лучников отряда - меч был короткий, а за спиной был лёгкий арбалет. За ним вслед шумно и с топотом, великанской поступью, последовала огромная, высокая фигура с башенным щитом на спине и алебардой - Рейнольд, которого уже давно окрестили “Башней”. Башня был одет в закрывающий лицо шлем, и пластинчатую броню. Более дешёвую и менее элегантную, чем командирская. Щит Башни привлекал к себе внимание - он был увесист, укреплён металлом, и позвякивал при ходьбе цепным звоном, а из-за щита выглядывало два странных крюка. Стоять у ворот остались два ничем не примечательных солдата.

Троица направилась внутрь деревушки, из которой не доносилось ни звука.

---

Ночь.

После долгого плутания по лесу, шествие достигло точки назначения. В глубине чащи деревья расступились, и перед шествием раскинулась поляна, на которой возвышались руины. Ветки больше не скрывали ночное небо, и под ночным светом был виден каменный пол, возвышавшийся над почвой на несколько дюймов. Пол был старым, древним и выглядел как остатки чего-то большого, что когда-то давным давно стояло на это месте. Сквозь пол местами прорастала трава.. На возвышении были виднелись огромные каменные глыбы, и множество столбов поблёскивало под ночным светом. На столбах были вырезаны лица. Нечеловеческие, странные, да и сами столбы были скручены под непонятным углом и казались неправильными.

Шествие остановилось на краю каменной площадки и один из путников разглядывал уродливое, непонятное лицо, мастерски вырезанное на упавшем камне. В конце шествия на повозке, один из мешков внезапно начал дергаться и что-то мычать, но к нему быстро подошла одна из фигур, хорошенько ударила его, и мешок перестал шевелиться. С повозки с мешками что-то капало на землю, неслышимое в ночи.

Предводитель шествия поднялся на каменную платформу, развернулся к толпе, поднял свой посох и заговорил. Его лицо выглядело измождённым.

“Слушайте. Это ваш последний шанс. Если кто-то из вас передумал, отступайте сейчас. Попытайтесь вернуться через Лес, и живите как раньше. “

Лёгкое шевеление пробежало по толпе, но никто не отступил, никто не побежал назад в лесную чащу.

Затем он продолжил. Он говорил что-то о долге, о запрете, и о мести. Толпа мрачно слушала его, кивая. Затем он подозвал к себе несколько людей и начал раздавать им листки пергамента, что-то объясняя.

---

Утро.

“Рейнхард”. Сэр Феррис буркнул, разглядывая деревенский колодец. Воды в колодце не было, оборванная верёвка висела на перекладине.

“Тут”. Ответил Рейнхард из-спины командиры, где, Сер Феррис готов был поклясться, только что никого не было.

Сэр Феррис поморщился. “Однажды из-за этих шуточек….” И решил не продолжать.

“Обстановка?”.

“Ни одной живой души, сэр.” Ответил Рейнхард. “Мертвецы. Вся деревня”.

Глядя в пустой колодец, Феррис побарабанил по каменному краю колодца пальцем.

“Яд? Бандиты?” Спросил Феррис.

Рейнхард задумался, что было необычно. В разговор неожиданно вклинился Башня. “Нет разрушений, Сэр. И не пахнет ядом. Не похоже…. Сэр”. “Как он сказал”, несколько поспешно добавил Рейнхард, прежде чем командир успел вспылить.

“Причина смерти?”

“Я… не могу сказать, Сэр. Похоже на болезнь.” и продолжил “Несколько домов заколочены. Есть захоронения с пеплом и куски костей в них. Кто-то решил, что это эпидемия и боролся.” Рейнхард глянул на Башню на мгновение, и продолжил. “Традиционно. Но это не помогло. Все мертвы, сэр. “

“Ещё что-нибудь?” … Рейнхард добавил, подумав. “Несколько тел истекали кровью, Сэр. Без ран. Несколько умерших рвало кровью перед смертью.” Пауза. “Ну или я я так думаю. Сэр”

Командир раздумывал, барабаня пальцами по краю высохшего колодца. Затем он выпрямился, приказал следовать за ним и направился в глубь деревни.

---

Ночь.

Они смотрели на листки пергамента внимательно, разглядывая детали диаграмм в свете луны и фонарей. Затем один из ящиков на повозке вскрыли и достали оттуда много много стеклянных флаконов с серебристыми, искрящимися чернилами. Этими чернилами, десяток учеников и подмастерьев сейчас вычерчивали сложный узор на земле, пока стоявшие по сторонам люди освещали их место работы факелами. Получался огромный круг - тридцать, нет, пятьдесят футов диаметров. Постепенно он обретал форму, и заполнялся странными письменами, не похожими ни на один из человеческих языков. Маг придирчиво разглядывал работу, иногда поправлял, и иногда ругал одного из чертивших учеников.

В центре круга оказалась каменная плита со странным узором. Ещё одно нечеловеческое лицо когда-то давным давно было высечено на одной из её сторон, и странные фигуры по бокам простирали руки к лицу, но рисунок был древним, стёрся со временем, и лишь малую часть его можно было разобрать. Кто-то из группы принёс старинную золотую ритуальную чашу и поставил на поверхность плиты, а затем положил рядом с чашей ритуальный изогнутый кинжал.

Остаток группы разбил нечто вроде маленького лагеря. Люди сидели на полу, на мешках, кто-то лежал на земле. Но не было ни шутливых разговоров, ни веселья, ни песен. Люди молчали, и мрачное уныние висело в воздухе.

Диаграмма на земле медленно приближалась к завершению. Несколько крепких мужчин притащили “мешки” с повозки и открыли один из них. Внутри оказался молодой юноша, явно дворянских а то и королевских кровей, он гневно вскочил и чуть не вырвался на свободу, успев выкрикнул магу “Предатель! Тебе не сойдёт это с рук!”, но его быстро скрутили, заткнули рот кляпом и повалили на землю. Затем связали, и он мог только гневно смотреть как ученики Мага расчерчивают круг.

Круг медленно начинал светиться. Слабо, почти незаметно, странным цветом.

---

День.

Сэр Феррис вышел из ворот деревни, за ним следовали Башня и Рейнхард. Сэр Феррис был очень зол, и держал в руках пыльную книгу, страницы которой он брезгливо перелистывал. Быстрая проверка не дала особого успеха. Они нашли дом старейшины, и Башня могучим ударом плеча высадил запертую дверь. Внутри они нашли труп хозяина, а также записи о финансах и странных происшествиях в деревне, написанные коряво и с ошибками. Феррис забрал их для изучения. Больше ничего они не нашли, хотя Феррис был готов поклясться, что Рейнхард опять прихватил “сувенир”, хоть и не мог сказать, когда именно, какой, и где его спрятал. Это злило рыцаря ещё больше.

“Рейнхард”, буркнул Феррис, пытаясь найти что-то полезное в каракулях почившего Старейшины. “Неси полевой набор. Живо”. Рейнхард кивнул и беззвучно побежал к вагончику с провизией. Башня продолжал топать за Феррисом, и, похоже, пытался заглянуть в книгу, которую командир листал. Его щит позвякивал цепным звоном при ходьбе.

“Сэр, Сэр” к командиру приблизился тот самый боец - “за главного”. “Говори.” Сказал Феррис и вспомнил, как этого бойца зовут. “Ганс.”.

“Происшествий не было, Сэр”, нервно сказал Ганс, на что рыцарь нахмурился. “Только вот…” и замялся. “Говори или не тяни время!” Рявкнул командир. Ганс подпрыгнул и начал, запинаясь, побледнев тарахтеть. “Лучше не входить в деревню, сэр. Мы же сейчас пойдём внутрь и разобьем лагерь на площади, так, сэр? Не надо этого делать, сэр. Плохой знак, лучше остаться снаружи”.

Командир нахмурился. Пахло суевериями. Но, всё-таки…. “Объясни.” Коротко он коротко буркнул Гансу, когда тот наконец остановился. “Талисман, сэр. Моя бабка дала мне талисман перед службой, приказала носить на себе, и не ходить туда где талисман даст знак.” Командир слушал. “Он никогда ничего не показывал, сэр, но в этот раз когда подходим к деревне, он меняется!” Феррис поднял бровь. “Бабка была умнейшей знахаркой сэр… там что-то есть, в деревне, не так…”.

“Покажи, нет, дай его сюда” Рыцарь протянул руку. Ганс вытащил талисман и отдал командиру, сняв с шеи. Два стёклышка. Между ними кольцо. В кольце тоненькая нить, или же палочка, отклонённая в сторону, металлическая. Всё заправлено в оправу - костяную и деревянную. Облезлое перо сверху. Феррис нахмурился. Он глянул на Ганса, подвесив “талисман” на руку, подошёл к краю деревне. И затем протянул её в сторону ворот.

Амулет вздрогнул. И тоненькая палочка отклонилась в сторону, подрагивая.

Феррис приблизил руку к себе, и палочка вернулась на место. Вытянул вперёд - и опять, вздрогнул амулет, и палочка отклонилась. И амулет слегка подрагивал. Затем феррис внимательно посмотрел на одного из постовых. И грязно выругался. Затем рявкнул в толпу: “РЕЙНХАРД, ко мне с набором, живо! Всем отойти от ворот!”

---

Ночь.

Они закончили чертить круг. Маг раздал всем присутствующим листки пергамента с текстом. Группа читала их, кто-то хмурился. Затем был приготовлен скудный обед, который был съеден без особого энтузиазма. Кто-то плакал в палатке и дух мрачного уныния витал над лагерем.

Затем пришёл Час. Группа встала по краям ранее вычерченного магического круга. Ученики мага встали внутри него, аккуратно. И сам маг встал уже у алтаря - той самой каменной плиты. Несколько крепких фигур из процессии подтащили мешки - мешки с “подношениями” к краю круга. Затем взяли под руки того самого юношу дворянских кровей, что пытался сбежать ранее, подвели и уложили его на алтарь. Он гневно смотрел на Мага, стоящего над ним с книгой и ритуальным кинжалом. Гневно, до последнего момента, когда кинжал пронзил его сердце. Затем была следующая жертва. И ещё одна. И ещё...

Механически, без эмоций, маг скандировал древний текст на забытом языке. И в нужный момент поднимал и опускал кинжал. И затем жертву меняли на следующую. Его ученики, воздевая руки вверх, внутри круга, повторяли за ним непонятные слова, а толпа вокруг магического круга стояла на коленях и твердила какие-то строки молитвы, уже на обычном языке. Обращаясь к кому-то древнему и забытому.

Всё громче становился голос мага, все сильнее звучал призыв, его лицо призывателя покрывалось потом, и всё более странно звучал молитвенный ропот с краёв круга, пока жертвы сменялись одна за другой, и всё меньше и меньше оставалось приготовленных “мешков с подношениями”, и всё громче и громче звучали восклицания на мага на забытом языке, и всё ярче светился круг, и ритуал достиг своей кульминации. С поднятым окровавленным кинжалом, маг смотрел в ночное небо, ярким пурпурным цветом, неестественным, светился круг под ним, с ожиданием смотрели на него его ученики, и на несколько мгновений висела зловещая тишина. Неужели … всё было зря?

А затем, на краю круга, один человек из толпы, встал.

---

День.

“Рейнхард. Что с ним?” Спросил Феррис, открывая украшенный витиеватым орнаментом ящичек с “Полевым Набором”. “Полевой Набор Инструментов Магических и Алхимических…”. Внутри ящичка было несколько палочек, свёрнутые в трубку свитки, несколько разноцветных пузырьков с какими-то жидкостями и порошками, три серебряных колокольчика разного размера, и два кристальных маятника на цепочках. Феррис взял один из колокольчиков, маятник и подошёл к часовому который раньше стоял у ворот.

Всего несколько минут прошло с приказа отойти от ворот. Несколько арбалетчиков следили за входом в деревню, за наспех сделанными баррикадами, “Полевой набор” лежал на пустом ящике, который притащили из повозки с продовольствием, а часовой сидел на земле. Он был бледен, и его явно тошнило. “Рейнхард?” Повторил Феррис, подходя к часовому с маятником и колокольчиком в руке.

Рейнхард нахмурился. “Похоже на эффект яда, Сэр. Но я не могу опознать яд”. Башня зашевелился, позвякивая пластинчатой бронёй и явно что-то хотел добавить, но Рейнхард глянул назад и Башня промолчал.

Феррис наклонился над часовым и протянул к нему колокольчик. Затем произнёс какое-то странное слово и попытался позвонить. Ничего не произошло. Феррис злобно зыркнул на “мистический предмет”, и со нескрываемой угрозой произнёс слово ещё раз. Колокольчик засветился тусклым блёкло-голубым цветом, и зазвенел. Прозрачной чистой нотой. “Нет яда. Сэр” Сказал Рейнхард. Тот посмотрел на серебряный колокольчик в руке, потом на рейнхарда и молча протянул ему маятник.

Рейнхард молча взял предложенный маятник, протянул хитрым образом цепочку между пальцев левой руки и вытянул руку с маятником над сидящим на земле часовым. Затем он сконцентрировался, толкнул маятник и произнёс другое слово. Маятник качнулся, засветился синеватым светом, затем замерцал жёлтым, и начал неторопливо вычерчивать восьмёрки. Рейнхард удивлённо приподнял брови, расслабил руки, маятник потух и остановился. “Эффект, как от яда или болезни, сэр… но он не отравлен и не болен…”

Башня звякнул пластинчатой бронёй и глубокомысленно изрёк: “Когда один из парней случайно хряпнул алхимический огонь… было похоже”. Феррис выругался. Затем достал из “Полевого набора” маленькую зелёную пробирку с пробкой, прочёл этикетку, выдернул пробку и грубо и бесцеремонно влил содержимое пробирки в глотку часового. Тот с трудом проглотил её, затем его лицо медленно начало принимать нормальный оттенок. А затем он внезапно подскочил и его вырвало. Чёрной жижей и желчью, с примесью крови. Он по-прежнему тяжело дышал, но ему явно быстро становилось лучше.

“Будет жить, Сэр” сказал Рейнхард. Феррис взял отобранный ранее у Ганса амулет, и протянул его к жиже. Палочка внутри дёрнулась, и амулет вздрогнул. Слабо. Феррис выругался.

---

Ночь.

На краю круга, один человек встал. Он выпрямился, отбросил капюшон, и засмеялся. Нехорошим и очень счастливым смехом безумца.

Церемония остановилась на мгновение, и все участники смотрели на одного глупца, который вдруг решил прервать то событие, к которому они так долго и мучительно готовились. Кто-то уже протянул к нему руку, собираясь дёрнуть его вниз, но человек выпрямился как палка, раскинул руки в стороны, запрокинул голову к небу, глубоко вздохнул, и запел. “Лааааааааааааа!” Одна протяжная, длинная, длинная нота. Затем вторая.

Воздух вздрогнул. Казалось, что мир на мгновение остановился, в ожидании. Маг, стоявший с окровавленным ножом в центре круга, побледнел, и холодный пот начал струиться по его лбу. Он поднял руки и продолжил ритуал, громким голосом, который вздрогнул пару раз. Ученики последовали за ним, и в воздухе вновь начали греметь призывы на древнем языке, а затем толпа людей по краям круга присоединилась к ним с обращениями на языке обычном.

Воздух дрожал, и казалось, искрился электричеством. Под ропот призывов и громкие слова на забытом языка, казалось, что мир за пределами руин вдруг отодвинулся на второй план а затем исчез. Странный шелест зазвучал вокруг, как будто шелест листьев или воды, но затем он превратился в слова. Шёпот. Множество, множество голосов на тысячах языков говорили, шептали, обвиняли, жаловались и обещали что-то сокровенное. И голоса становились всё громче. А тем временем к алтарю подводили по очереди последние приготовленные “подношения”

Ещё один человек встал, рассмеялся и затянул длинную ноту, в унисон с первым. Ещё один, теперь диссонанс. Они тянули странный, неземной, непонятный аккорд, который перерастал в один, второй, следующий, и с каждой нотой всё более таинственным казалось место ритуала, а голоса певцов превратились хор, который сотрясал каменные руины непривычной музыкой.

Жертвы закончились. Краем глаза Маг видел, как один из учеников, с широкой, радостной улыбкой, подошёл к жертвенному столу, спихнул с него труп, и лёг на него сам, затем, стеклянными, невидящими глазами посмотрел на мага, улыбаясь. Маг опустил нож пронзив сердце ученика, и вскоре уже следующий человек, пошатываясь подходил к алтарю.

Певцы по краям круга двигались, образуя вращающееся кольцо. Кто-то из них внезапно осел на землю, и с хлюпаньем растёкся в кровавую лужу, оставив за собой кучку окровавленной одежды. Невероятно высокая фигура со тонкими ногами шла вслед за певцами, ковыляя в темноте. Маг видел её лишь мгновение, краем глаза, и силуэты певцов всё меньше напоминали человеческие, а в стройную череду аккордов добавлялись новые диссонансы звуки.

Страх прошёл. Ему вслед пришла радость, которая переросла в эйфорию, а затем - невероятная, кристальная чистота ума. Никогда раньше Маг не испытывал такой бодрости и гибкости ума. Казалось бы, что любую задачу, загадку, теперь можно было решить за мгновения. Мир становился понятными. Связи вещей друг с другом, законы, порядок, хаос, становились очевидными. Каждая травинка, каждый камень, каждая песчинка обрела смысл, причину для своего существования именно в этом месте, в этой форме, в это время. Он осознал путь звёзд на небе, и при взгляде на них становилась понятна задумка Небесного Архитектора. Дуновение ветра, история мира, события, что произошли, и те, что ещё произойдут, всё было понятно, и подчинялось законам, которые вот вот и окажутся в его руках! Только протяни руку, дотронься…. Рука мага продолжала пронзать прибывающие жертвы, и что-то странное происходило в круге, кто-то выл, смеялся, и что-то громко чавкало, и шёпот превратился в оглушительный рёв из голосов, но уже ничего не имело значения.

Его разум расширялся и охватывал мир, вбирая знания о каждой его крупице до последней, расширяясь дальше и дальше…. и вот он уже видел всю поляну, весь Лес. Затем весь континент, весь мир целиком, каждый его уголок, одновременно. Он был счастлив, счастлив от обретённого знания, понимания, осознания. Все секреты мира. Все Знания. Всё Скрытое, Тайное. Тайное? Тайное! Станет Явным! Твоим. Смертный! Житель застывшего мира. Услышь, нас! Услышь? Впусти. И всё, ВСЁ, Всё? Все секреты мира, откроются. И станут, твоими. Твоими. Ведь цена не значит. Ничего. Выслушай нас смертный, услышь! Услышь? Услышь наше слово, наш шёпот, И впусти, впусти, впусти! Открой врата. Врата? Врата твоего разума. И тогда, неподвижный, всё будет твоим… Ведь цена! Цена? Цена. Не значит. Ничего. За пределами пустоты, только разум, важен.

А затем мир исчез. Перед ним было безграничное ничто. Тысячи, миллионы, миллионы, миллиарды, невидимых разумов, существ, смотрели на него, крошечного, ничтожного, слабого - пылинку, привлекающую внимание гигантов. А затем Ничто распахнуло глаз, огромный, больше чем целый мир, и увидело, осознало крошечную пылинку перед ней. И посмотрело на него, внимательно.

И на мгновение, перед тем как остатки здравого смысла окончательно покинули Мага, он вспомнил. Вспомнил, что он хотел, тогда, давно, когда он только начал ритуал. И последним усилием он смог Попросить.

Они промолчали. Затем разразились хохотом. И даровали его просьбу.

Огромная равнина, покрытая низкорослыми кустами. Вдали виднеются горы. Жарко. Они стоят, смотря вперёд - группа людей, в странных зелёных и чёрных одеждах. Коротковолосый мужчина смотрит вперёд, глаза его раскрыты в ужасе и он что-то повторяет. Что-то про непоправимую ошибку. Его сосед в зелёном ухмылается, довольный. Перед ними - смерть. Смерть всего

Не этот мир, другой.

Сфера из божественного металла. Сфера внутри сферы…

Они дали ему это Знание.

А затем вышвырнули его назад, в мир, на землю, и забрали назад все другие Знания. О мире, о звёздах, о путях ветра, о прошлом, будущем и настоящем, все секреты мира, всё тайное, явное и забытое, неизвестно, что случилось, и что случится. Всё.

В центре потухшего круга сидел поседевший старик, Маг, рыдал и голосил о своей утрате во весь голос, как ребёнок. Никто не отвечал ему, и только улыбающиеся мертвецы лежали в лужах крови на месте ритуала. Мир больше не дрожал, и никто больше не смотрел. Небо светлело. Начинался рассвет.

---

Продолжение тут:

"Откровение" [Авторский рассказ, часть 2/2]

Выкладываю свои немногочисленные рассказы.

--------------------------

День. Под нещадно жарким солнцем, куда ни глянь, простирается пшеничное поле. Идёт жатва. Редкие порывы ветра пробегают волнами по ещё не сжатой пшеницы. Жарко. Молодая девушка, жница выпрямляется посреди поля, с серпом в руке и смотрит вдаль, затем вытирает пот со лба. Чистое небо над головой. Спокойно.

“Алёнка! Беда!”. Раздаётся девчачий голос, и кто-то бежит к жнице через поле, по земле со скошенной травой, спотыкается, падает, встаёт, и шмыгая носом, продолжает бежать, и, добежав, о чём-то рассказывает, размахивает руками.

Жница меняется в лице, и роняет серп. А затем бежит по полю, домой.

---

Небольшая изба - сруб. Слегка покосившийся забор. Заросший двор. В дворе хлев, в нём корова, Бурёнка. Жница, Алёнка, подбегает к двери, и дверь открывается. Из неё выходит Бабка-Знахарка, и за ней, со снятой шапкой, Отец. Худой, постаревший, сутулящийся, с небольшой седой бородкой. Как старое, высыхающее дерево. А в руках у Знахарки крынка с молоком. Плата. “С братом…. что случилось?” - спросила запыхавшаяся Алёнка.

“Змея укусила”. Сказала Бабка. И вдруг поспешно затараторила, как будто оправдываясь. “Я и заговоров начитала, и молитву прочла, и трав приложила, и обряд прочла, вокруг дома. Трижды!”. Пауза. “Но плох то брат твой, Иванушка. Всегда слабый был, болящий, бледный как смерть!”. Ещё пауза. “Помрёт.”

Отец смял шапку в руках. “Дня два дам! Не больше!” Бабка заторопилась. “Вот слово!”. И ушла. С крынкой молока в руках.

Отец ссутулился, и слабыми шагами пошёл в избу, и так в ней и сел. Мать Алёнки умерла давно, в детстве, и вновь Отец так и не женился. Не забыл. Не смог. Брат, младший, Иван, больше на Мать похож был, говорят. Но вырос он больным и слабым. Худо, бледный, с светлыми, чуть ли не седыми волосами, он корпел в избе над книгами, которые с трудом умудрился как-то выторговать у проезжих купцов. Книг было немного, но ценил он их больше жизни. И читал он детям сказки. В дни, когда выходил-таки из избы ненадолго.

Сказки любила детвора. Другие деревенские же, за глаза, звали его обузой. “Зачем в избе мужик, который сам-то еле на ногах стоит?”. Сейчас он лежал, на лавке, и часто дышал, и бледен был как мертвец. Алёнка подошла, наклонилась, и посмотрела. Худой, со впалыми щеками, Иванушка приоткрыл глаза, слабо улыбнулся и вновь закрыл глаза.

---

Алёнка вышла на улицу и призадумалась. Сбоку раздался всхлип. Кучка детворы собралась рядом, и у некоторых ребят глаза были на мокром месте. “А сказочник, он что…. Помрёт?” Жалобно спросил один из самых маленьких, готовый зареветь. “Тсс!” Оборвал один из более старших. Пошумела детвора, поспрашивала, и ушла. Только самая маленькая остановилась, и протянула Алёнке цветок. “Чтоб здоровым стал”.

Странный цветок, жёлтый.

Посмотрела на цветок Алёнка, и вспомнила, как в прошлом году, так же, шла жатва. И под жарки солнцем, сидела она с подружкой, и рассказывала ей подружка слух….

Где-то в лесу, в чаще есть тропа. Из невиданных жёлтых цветов. Найдёшь один, где-то рядом другой. Найдёшь другой, будет третий. Чуть ближе. Поведут они тебя в чащу, и всё ближе к друг другу будут цветы, и превратятся они потому в тропинку. Ночью только можно найти тропинку, ведёт она в чащу лесную, и коли пойдёшь за ней, встретишь тварей ты странных. Волков с горящими глазами. Голос, который пойдёт за тобой, и на который нельзя оборачиваться, что бы ни стало, и что бы он не сказал. Будут они тебя пугать. И если испугаешься, побежишь, или оглянешься, то тебе не жить. Но пройдёшь ты по тропинке если, то в конце её будет логово. И живёт там Чудовище. Нет у него имени, никто не знает, сколько лет ему, но мудро оно, давно живёт в лесу, дольше чем род человеческий. И может оно твоё желание выполнить. Одно.

Но попросит оно плату, взамен… и не знает, никто, какую.

Только не рассказывай никому, ладно?

Посмеялась тогда Алёнка над подружкой, но долго долго та спорила, что так оно и было, и что в другом селе мужик жену свою так выходил, и что вот крест, что всё и есть чистая правда.

А потом пропала подружка, тем же летом. Без следа, как будто и не было её никогда. Всем селом её искали, но не нашли ничего.

И вспомнила Алёнка, что ходила когда по грибы, видела она странный цветок, жёлтый. Но не остановилась, и не посмотрела на него…

—

Вечер. Отец так и промолчал весь день, сгорбившись в углу, а потом заполз на печку, и там и уснул. А Иванушке становилось всё хуже. Всё слабее его дыхание, всё бледнее и без того осунувшееся лицо. Всё холоднее кожа.

И когда засияли за окном звёзды, вспомнила снова Алёнушка про тропинку в лесу, и цветок жёлтый, невиданный…

“Пойдём”. Сказала она брату. Подняла его с лавки, и, перебросив его руку через шею, подняла. Худощавый Иванушка, хоть и выше её был, но как будто ничего не весил.

Так не пойдёт. Вспомнила она, что была в сарае тележка старая, как для воды, и кое как пристроила она туда брата, накидкой прикрыла и потащила его в лес. Взяв с собой лампу, и нож, самый большой что был.

Отец не услышал ничего, и не проснулся. А если и услышал то не подал вида.

—

Темно. Ничего почти не видно. Страшно. Шебуршит что-то, суетится в чаще, но не видно его в темноте. Иногда сверкают в темноте чащи глаза, блестят в свете лампы и исчезают. Небольшие глаза, близко к земле. Кто-то грузно проходит в чаще вдали, ломая ветки. Большой. Медведь? За спиной постанывает брат, без сознания. Где, где этот жёлтый цветок? Где….

И вот он. Светится в свете лампы. Где следующий? Где… и ещё один. Притушила Алёнка лампу, приглушила, и идёт по тропинке. Один цветок, второй, третий. Чуть ближе, как и сказывала подружка. Кто-то опять шуршит по краям тропинки. Почему бурьяна стало меньше, почему идти проще, как будто расчищал тропинку кто? Как назад вернуться-то? Но это потом, потом. Ведь помри Иванушка, сгинет и Отец следом, а там останется хозяйство на ней одной. Десятый цветок, двадцатый… все ближе, ближе они друг другу. Пятидесятый, шестидесятый.

И тень, большая. Большие глаза, сверкают от лампы, высоко над землёй. Красным светом светятся. Одна пара глаз, две пары, пять пар. Взяли в круг.

Волк. Огромный, чёрный как смола. Молча, подкрадывается сзади, нацелившись на Иванушку. Тот уже не стонет дольше, только дышит часто, нездорово. Не боится огня волк. Близко. Не от мира сего волк. Молчит. Смотрит на девушку. Внимательно.

“Уйди! Уйди, драться буду!” зажигает Алёнушка лампу ярче, поднимает над головой, и машет тем большим ножом, что из избы стянула. Пять волков, шесть…. Окружили, чёрные морды, светящиеся глаза, не волчьи глаза, а красные, как угли, без зрачков, светятся. Туман стелется вокруг волков, чёрный. Открыл волк пасть, оскалил огромные зубы…

Что-треснуло за спиной. Грузное. Огромное. Навострили уши волки прижались к земле, и исчезли в чаще, как будто и не было их. Обернулась Алёнка, и вдруг в лесу тихо стало, как будто оглохла она вовсе. Ни шороха веток, ни сверчков трескотни, ни ночной живности. Как будто воском уши залиты.

И в тишине лесной дыхание, за спиной. Тяжёлое. Выше роста человеческого. Прямо над её головой.

Обернёшься, испугаешься, побежишь - конец тебе

Дышит невидимое существо, держит над головой Алёнка лампу, и в дрожащей руке у неё нож, сверкает. И видит мельком она что-то на ноже, в отражении, шевельнулось, но не смотрит она на него.

Шёпотом говорит она. “Уйди. Пропусти. Пожалуйста”.

И дыхание ушло. Стало тихо, но не как если бы не одного звука не было, но не надолго. Звуки вернулись, но неправильные. Зашептал кто-то по краям дороги, непонятные слова. Кто-то зашуршал в ветвях, низко, высоко. Кто-то полз на земле во тьме чащи. Кто-то пронёсся в ветвях деревьев. И тропинка из жёлтых цветов всё шла вперёд, став сплошной линией. А шум всё нарастал, и казалось, что из слов шёпота можно понять что-то, что-то важное. А дорога всё шла….

И внезапно наступила тишина.

----

“Дитя Человеческое”. Голос, ледяной, скрипучий и трескучий, не злой, не добрый, спокойный. Не живой? Ровный и холодный, как ночной ветер или журчание руки. Не человека голос.

“В мои владения, пришло ты, зачем? Нет места здесь роду человеческому”.

“Прошу. Брат. Болен. Умрёт, говорят! Хочу спасти! Спаси…. Отдам, что попросишь…”

Пауза. Тишина, полная.

“Закрой, глаза, Дитя человеческое. До десяти сосчитай. И открой. Узришь облик мой. Помогу.”

Закрыла Алёнушка глаза, сосчитала до десяти, открыла. И не было больше ни леса вокруг, ни цветов, ни деревьев. Была пещера. С каменным полом, заросшими мхом стенами и высоким потолком. Мёртвенный свет стелился откуда-то снизу, и на стенах росли светящиеся поганки. Посреди пещеры стоял стол из камня. И на нём лежал брат её Иванушка. И стояло над ним оно. Чудовище.

Было оно высоким, сгорбившимся, и походило на огромного старика, в полтора человеческих роста, в накидке из шкур. И было у него много рук. С огромными, острыми как бритва когтями, что блестели металлом во тьме. Прятало оно руки под накидкой, и на голове у него был череп, как маска. Светились глаза за черепом. Нечеловеческие. И мерцали когти его железным блеском. Острые.

Склонилось Чудовище над братом и молвило.

“Половина дня осталась отпрыску этому человеческому. Остановится потом сердце, и умрёт он.”

Острый как бритва коготь разрезал Иванушкину рубаху и обнажил вздымающуюся грудь.

“Починю.” Как вещь.

“Проживёт. До старости.”

“Будешь поить его заячьей кровью, месяц. И приведёшь ты мне” Чудовище задумалось…

“Корову на край леса. Там ты где нашла первый цветок. И отдашь её мне”

“Соглашайся, дитя человеческое.”

“Кивни.”.

Корова. Кормилица семьи…

Кивок.

“А теперь не двигайся.”

Замерла Алёнка и поняла, что пошевелиться не может. Увидела она, как чудовище воткнуло длинный коготь в шею Иванушки, и замер тот, и начала дышать спокойно. Потом другим когтем пронзило грудь брата. Хотела Алёнушка закричать, но не смогла. Обернулось чудовище, и посмотрело на Алёнушку.

“Спи, дитя. И не забудь уговор, когда проснёшься”. Потемнело у Алёнушки в глазах, но увидела она, как взрезало чудовище кожу на груди брата, прежде чем уснула странным сном.

—

Холодно.

“Сестра”.

Голос был глухой. Она проснулась. Над ней, склонившись, стоял брат. Усталый, ослабевший, еле стоящий на ногах. Она лежала под берёзкой, на земле.

“Сестра. Я… мне странно”.

Распахнула она его рубаху и, над местом где должно было быть сердце был странный камень. Зелёный. Большой, как ладонь. Слабо светился он, пульсируя, чуть возвышаясь над кожей и разбегались от него стальные жилы, впиваясь в кожу. Рубахой закрыть можно. Посмотрела она в лицо Иванушке и показалось ей, что в глубине слабо светятся они таким же зелёным мёртвенным светом.

“Уговор не забывай” Вдруг прозвучало у неё в голове.

Вздохнула Алёнушка, встала, отряхнула платье…

“Сестра?”

Обняла она брата. “Всё, хорошо. Хорошо. Хорошо…”.

И пошли они домой. Вернулись.

А ночью, взяла она Бурёнку… и увела её в лес. Как уговор наказывал.

----

Написано: 2 мая 2022.

https://author.today/work/193563

Я очнулся. Я стоял на покрытой плиткой пешеходной дорожке большого проспекта. На краю дорожки были аккуратно высажены деревья. Стоял летний день, но было прохладно, небо было серым и солнце скрылось за облаками. Время было явно за полдень, и улица была пустынна. Вдали маячил прохожий, но кроме него не было никого. Многоэтажные дома возвышались по краям улицы.

Почему-то я не мог вспомнить, как я сюда попал, и какой сегодня день. Место казалось мне странно знакомым, но в то же время неправильным. Я огляделся по сторонам, и мне показалась, что одного из высотных зданий здесь не должно было быть.

Привычным жестом я потянулся в карман за телефоном - чтобы узнать где я, но не обнаружил ни телефона, ни кармана. Я осмотрел себя. Я оказался одетым в формальный чёрный костюм с лакированными туфлями. В карманах у меня не было ничего, и левый бок был сильно испачкан грязью. Я попытался оттереть грязь, но почему-то она не поддавалась и мои движения оказались странно неуклюжими.

Я вздохнул и пошёл вперёд по улице, пытаясь догнать далёкого прохожего. На это ушло некоторое время. Поравнявшись с прохожим, я тронул его за плечо, и попытался забрать вопрос, но прохожий, увидев меня, почему-то побледнел, закричал и бросился бежать. Вскоре он исчез во дворах. Это очень удивило меня, я осмотрел себя ещё раз, и обратил внимания что кожа рук у меня была странно бледной.

За спиной у меня зазвучала приближающаяся сирена. Я обернулся.

По абсолютно пустой улице в мою сторону гнал чёрный фургончик неизвестной мне модели и с мигалками. Полиция? Он затормозил рядом со мной, со скрежетом шин и чуть-чуть не врезался в тротуарное дерево. Из него выскочила группа вооружённых людей, похожих то ли на ОМОН, то ли на спецназ, то ли на группу “охраны” демонстраций. Они были в полной экипировке - в шлемах, бронежилетах, с прозрачными пластиковыми щитами и дубинками. Их было человек десять, и несколько из них несли странные длинные рогатины, похожие на старинные ухваты для печи. По ухватам искрилось электричество. Замыкал группу небольшого роста парень с ранцем, из которого торчали антенны, в такой же экипировки, но без щита. Радист, что ли?

Группа взяла меня в кольцо, отгородившись от меня щитами и нацелив на меня “вилы”. “А что, собственно, происходит?” попытался я спросить, но мои слова проигнорировали. Один из бойцов-“омоновцев”, судя по всему, старший по званию, что-то спросил у парня-”радиста”, и тот навёл на меня странное небольшое устройство, которое тут же начало пищать. Он ответил “старшему”, тот покачал головой, и что-то рявкнул в мою сторону. Угрожающе. Я внезапно осознал, что не понимаю ни слова.

Окружённый “омоновцами”, я стоял на пустынной улице, и внезапно заметил, что гости слегка светятся. Светятся зеленоватым оттенком, который был бы почти невидим, если бы не пасмурный день. Стена из щитов дрогнула, и электрические вилы угрожающе дёрнулись в мою сторону. Я обнаружил, что тяну руку в сторону одного из гостей, того, который светился чуть сильнее, других. Кто-то взволнованно что-то сказал, командир что-то буркнул в ответ. Почему-то во мне начинала закипать злость.

Кто все эти люди? Почему они взяли меня в кольцо? Что им от меня надо? Почему я не могу просто пройти по улице, почему они преградили мне путь? Да как они смеют, ведь я…. Я легонько толкнул щит одного из “омоновцев” рукой. Щит покачнулся, и с другой стороны меня тут же ткнули электроухватом в ребро. Он заискрил но удара током я не почувствовал. Я внимательно посмотрел на свою руку, и удивился, насколько бледной, неестественно белой, была кожа.

-------

Вдали зазвучала ещё одна сирена, и длинный чёрный автомобиль, напоминающий лимузин, подъехал и остановился с визгом тормозов, чуть не врезавшись в фургончик полиции.

Его двери распахнулись, и изнутри выскочило двое. Один был худой и высокопарый, второй - низкий и толстый, в обшитой золотом рясе, при этом он что-то жевал. Они выглядели как два священника разных направлений - православный поп и католик. Глядя на них, я хорошо толкнул ближайший ко мне щит ногой. Стоящий за ним полицейский крякнул. Толстый поп вытер руки, бросил на землю обёртку от чего-то и схватился двумя руками за здоровенный позолоченный крест, висящий у него на шее. И затянул что-то напевное и религиозное. Ничего не произошло. Священники переглянулись, и худой повторил действо, и, наведя на меня свой стальной католический крест, поставленным голосом что-то начал читать. Я приложился плечом к ближайшему щиту, и чуть не сбил человека за ним с ног, на что полиция среагировала - на моём поясе сомкнулись несколько “вил”, заискрили, но удара током я почему-то опять не почувствовал. Худой священник закончил своё “обращение”, и опять ничего не произошло. Я, внезапно, сильно разозлился.

Набрав воздуха в лёгкие, я издал громкий рык или рёв, и со всей силы ударил кулаком по ближайшему щиту. Щит треснул, и державший его “полицейский” упал. Я схватил другой щит, дёрнул на себя, и смачно врезал в грудь полетевшему на меня бойцу. Затем со странной лёгкостью, поднял его над головой и бросил в сторону двух священников. Толстый неожиданно ловко увернулся и резво отпрыгнул в сторону, а вот худого сбило с ног, он упал и остался лежать. Оставшиеся пытались меня удержать вилами, и включили электроразряд на полную мощность. Я увидел как с моих рук пошёл дым, но почему-то мне не было больно. Я снова взревел, вырвал из рук одного из полицейских вилы, и бросил их в толстого попа, и в этот раз попал.

А дальше была драка. Почему то я был сильнее, чем помнил себя раньше, почему-то внезапно легко было разбрасывать тренированных молодчиков в снаряжении, почему-то легко трескались их щиты, ломалось их снаряжения, и хрустели их рёбра и конечности, почему-то легко оказалось перевернуть их фургончик и оторвать ему дверь, и почему то когда их командир начал стрелять в меня в упор из автомата, меня это не остановило. Я расшвыривал кидавшихся на меня людей в броне, ломал их щиты, их электрические вилы, и всё ярче виделось мне манящее свечение вокруг них, и всё сильнее кипела во мне злоба, и я пытался их догнать, порвать, растерзать, уничтожить, я бросал их, ломал их, и какой-то странный вёрткий парень всё крутился вокруг и что-то выкрикивал, и вот я уже повалил на землю командира, который тщетно пытался защититься своим автоматом, который я погнул, и всё пытался я дотянуться до его шеи зубами, и укусить пульсирующий на его шее зелёный свет, когда, внезапно, всё остановилось.

Молодой голос громогласно произнёс какую-то странную фразу вроде “Ist ern erstad ominus arrraltagonium” и внезапно, как будто включили свет. Моя ярость улетучилась, сияние вокруг “полицейских” ослабело и стало почти невидимым, и я заметил, как на меня надевают какой-то амулет. Подо мной оказался командир, без шлема, с окровавленным лицом. Судя по всему я пытался вырвать его горло.

“Что, очнулся, гнилой придурок?” сказал командир. В этот раз я его понял. “Слезай!”. И легко сбросил меня в сторону. Я шмякнулся на землю, не почувствовав боли. Кто-то стонал на земле, у дерева сидел один из полицейских и держал явно сломанную руку. А передо мной стоял странный парень лет 25. В джинсах и кожаной куртке, с которой свисали десятки медальонов на цепочке, каждый из них с разным причудливым символом. В левой руке у парня был пластиковый пакет с незнакомой мне эмблемой магазина. “Лежи, не дёргайся” ухмыльнулся в мою сторону парень. “И не кидайся на них больше”. В правой руке он держал банан.

Я посмотрел на улицу за ним и увидел перевёрнутый на крышу полицейский фургон. И это тоже я? Краем уха я слышал, как Командир ругается и расспрашивает о пострадавших. К парню подошли двое священников. Сухопарый католик был бледен и хромал,, а толстый поп жизнерадостно ел откуда-то взятый гамбургер, хотя при этом у него на лице красовался здоровенный фингал. А, это я ему его поставил. Вилами.

“Что это за конфессия была, уважаемый?” прокряхтел католик. “А, это?” Ответил парень с пакетом. “Хорошо же он вас потрепал, однако”, добавил он, посмотрев на священника. Жующий поп подошёл поближе. “Это,” сказал парень и покачал головой, “имя лучше не произносить. Чревато. 27й из скрытых сил”. Католик нахмурился. “Музыка и знание?” спросил Католик. “Не” покачал головой парень “всезнание, познание и границы”. Католик отшатнулся. “Поэтому и имя лучше не произносить. Внимание обратит.” ухмыльнулся парень. “Так он что,” спросил жующий Поп, - “сектант?” и ткнул в мою сторону замасленной бумагой с половиной гамбургера. Парень с пакетом покачал головой “Агностик. С ними всегда так. Не поймёшь, кто покровительствует, перебирать приходится”. “Клятые сомневающиеся” осуждающе кивнул головой Поп.

Я заметил, что у меня в глазах темнеет. И вскоре я выключился.

------

Я очнулся перед какой-то дверью, в обшарпанном коридоре. Коридор напоминал не то больницу, не то какое-то старое советской помещение бюрократической направленности. Стены были покрашены зелёной краской до уровня плеча, а на стене висел плакат “не курить”. Я сидел на лавочке, по краям от меня сидели двое бойцов из предыдущего “омона”, а передо мной, как тигр в клетке, расхаживал Командир. Голова его была забинтована и сам он был в дурном настроении.

“Ну что, очнулся, гнилая твоя башка?” он повернулся ко мне. “На кой ты мне столько бойцов перепортил? Две трети теперь на больничной койке, подразделение не работоспособно. Фургон зачем перевернул? Техника зачем укусил? Он теперь плачется, боится, что обернётся. Парню 19 лет всего, и жена его родить должна скоро.” Он сплюнул на пол.

Мне было почему-то стыдно. Командир достал папироску, зажигалку, и затянулся, встав под знаком “не курить”. “Теперь жди, пока тебе всё разъяснят”, продолжил он. “Всегда с вами, придурками, вот так.”, сказал он и сплюнул. Я потупил взор и посмотрел на свои руки. Это были руки скелета. Без кожи, мышц, непонятно как скреплённые кости. Я пошевелил пальцами. На костяных запястьях были надеты светящиеся браслеты. Они были похожи на наручники, вот только светились нездоровым бледно-жёлтым светом. Я посмотрел на свои ноги, и понял, что деловой костюм оказался полусгнившими тряпками.

Комаднир хмыкнул “что, иллюзия пропала? Хоть дел то особо не успел натворить. Попал ты. Чёрта у тебя денег хватит счёт оплатить”. Над дверью загорелась лампочка. Она открылась и из неё вышли два так же тяжело экипированных бойца, которые тащили за собой на цепи фигуру в чёрном балахоне. “Твоя очередь теперь”, сказал Командир, сидевшие по сторона встали, потащили меня за собой и мы вошли в кабинет. Командир остался снаружи.

Внутри был заваленный бумагами кабинет, в центре которого стоял тяжёлый стол, за которым восседала увесистая дама неопределённого возраста. “У меня перерыв!” возмутилась властительница кабинета, на что один из бойцов буркнул “этот срочный”. “Перекусить не дадут!” возмутилась дама, но потянулась к стопке документов на столе, и достала оттуда папку.

“Присаживайтесь, “гражданин”” недружелюбно буркнула она, перелистывая содержимое папки. Она остановилась, закрыла папку с хлопком, и уставилась на меня. Я сел на стул, всё ещё в “наручниках”. Бойцы стояли сзади.

“Итак, мы вас нашли” сказала мадам, глядя на меня. “Смерть от респиратурной инфекции, в 2022м году, родственников нет, детей нет, возраст 43 года на момент смерти, не женат” Пауза. “Звали вас ****** ******”, продолжила она, и почему-то я не мог услышать это имя, “но вам это говорить бесполезно, из-за запрета, так что дадим новое имя или номер.”. Ещё одна пауза. “Вы из мёртвых восстали.” Я дёрнулся и попытался встать. Один из бойцов вцепился в моё плечо и усадил назад на стул. “А что вы мне тут личико удивлённое делаете? Вот, убедитесь”. Мадам залезла в ящик стола и достала оттуда небольшое зеркало, размером с книгу. Потом показала его мне. Из зеркала на меня смотрел череп. В глубине глазниц черепа было лёгкое свечение, как два уголька. Я хотел что-то возразить, отражающийся череп открыл рот, и мадам поставила зеркало на стол. “Нет, это не трюк. Вон сервант слева стоит, посмотрите туда”, и показала на шкаф слева от меня. В шкафу стоял какой-то пыльный хрусталь и за ним была зеркальная стена. В стене отражался скелет. В тряпках, обрывках чёрного парадного пиджака и рубашки под ними. Я опять попытался встать, и боец за спиной опять толкнул меня вниз, назад на стул.

Мадам продолжила. “У меня перерыв и дела, так что не будем тянуть время. И вы не один такой”. Она открыла папку, и перелистнула пару страниц. “Сейчас у нас 2078й год, и с вашей смерти прошло 56 лет.”. Она перелистнула несколько страниц. “Государство о вас позаботится”, продолжила она, пожав плечами, как будто подразумевая “непонятно, зачем”, и продолжила “только вот затраты на ваше задержание надо будет оплатить”. И внезапно улыбнулась. А вы хорошо повеселились при задержании, ущерб оценён в 13 миллионов рублей, а ещё у вас ипотека в юни банке не закрыта, на неё штраф набежал с пенями… и должны вы теперь в общей сложности… 38 миллионов рублей. Ну выплатите как-нибудь, я думаю, куда ж вам деваться”. Я снова попытался встать, и меня снова усадили назад на стул. “Не рыпайся”, буркнул стоящий справа боец.

“А, и обязанности у вас… вам квартиру-склеп выделят, удобства вам всё равно не нужны, на публике без маски и перчаток появляться нельзя - народ вас пугается. Маску получите на выходе, и комплектную робу, одежду, то есть, вместе с перчатками. Маска дорогая, не ломайте, не теряйте, платить за утерю”. Она достала какие-то бланки, что-то начала заполнять от руки. “Медальон с вами слился и будет чем-то вроде паспорта”. Я сдвинул в сторону кусок тряпки и посмотрел в зеркало. Так и было. Надетый ранее медальон стал частью моей грудины. Мадам закончила писать и протянула мне пачку бланков. “Если возражений нет, сделайте отметку о принятии именного номера и согласия на выполнения обязательств”. На бланке были страницы мелкого текста с огромным количеством сносок. “Кстати, отказ будет означать заключение”. Я открыл рот, и собрался спросить, но боец, стоящий справа, ответил на ещё не заданный вопрос. “В бетон закатают. И в морозильник”. Я задумчиво посмотрел на пачку документов.

---

В конце концов, бумагу пришлось подписать.

Молодчики из группы успокоения проводили меня к выдаче, где мне выдали старую, потрёпанную одежду - брюки, пиджак, шляпу, шарф, ботинки, пара белых перчаток и маску. Перчатки были чем-то наполнены, и на моих костлявых ладонях создавали иллюзию рук. Маска же была похожа на карнавальную, и скрывала лицо полностью, без прорезей для глаз и была сделана из чего-то похожего на белый горный камень, но, надев её, я почему-то всё так же прекрасно видел. Под присмотром бойцов, я надел на себя всё это облачение и осмотрел себя в зеркале. Моё отражение было похоже на потрёпанного, худого, костлявого человека. Шарф и маска скрывали большую часть моих костей, а к шляпе была прикреплена тканевая завеса, которая закрывала череп. Маска была непрозрачная и без черт лица - просто гладкая поверхность.

В конце концов примерка закончилась. Я понуро поплёлся на улицу, где меня ждал Командир. “Что, гнилой придурок, попал на деньги? Говорил же, чёрта с два расплатиться сможешь. Некрогражданин хренов”. Он бросил окурок на землю “Залазь в машину, нам тебя ещё в склеп тащить. И потом расстаёмся.”.

Мятый чёрный фургончик, с к кое как прикреплённой на место дверью ехал по улицам. Улицы были странно пустынны, и всё больше и больше я замечал изменений. Зданий, которых не было раньше, домов, которых не стало, ремонт. На стене красовалась предвыборный плакат, половина которого была оторвана. Мой взгляд задержался на нём, но я не успел разглядеть плакат, прежде чем он пропал из виду.

Через несколько минут Командир заявил, “Всё, приехали”, фургончик остановился, и мы вышли наружу. Передо мной возвышалось уродливое серое здание, без оформления. На двери висела табличка. “Некрополис номер 6”. Окна были забиты решётками. Внутри оказалась бабулька вахтёрша, которая дала мне ключи от комнаты (”116я”!), после чего бойцы удалились. Жилище моё оказалось пустой бетонной коробкой, в которой был только душ, стоячая вешалка, одна розетка и больше ничего. Ни газа, ни отопления. На полу лежала картонная коробка формой и размером напоминающая гроб. Внутри неё оказалась мятая синтетическая тряпка не первой свежести. Других “постояльцев” по дороге я не видел.

Я подопнул коробку к окну, кинул полученную папку с документами в угол, лёг в коробку и задумался. Я пролежал в раздумьях несколько дней.

---

В конце концов, я встал, оделся и решил выйти на улицу. Бабка вахтёрша внизу крикнула мне “чтоб к девяти вернулся!”, я вышел на улицу и пошёл по пустынной улице куда глаза глядят. Людей на улицах не было.

Моё бесцельное брожение привело меня к мосту-виадуку, под которым проходила трасса. Я поднялся по мосту, встал на его середине и посмотрел вниз, на дорогу под ним. По дороге время от времени проносились грузовики непонятной модели, на огромной скорости. Водителей в них не было видно. Я посмотрел вниз, посмотрел на грузовики, и перекинул ногу через перила.

“Ты это брось” внезапно сказал мне сиплый голос.

Я оглянулся. Передо мной стоял бомжеватого вида пожилой дедок с метлой и ведром. “Дворник”, подумал я.

“Кому потом вашего брата с асфальта отскрёбывать? Мне!”. Сказал Дворник. “Да и грузовики эти дорогие. А кто за ремонт платить будет?” Дворник прищурился. “А ты будешь платить, Кощей ты наш Бессмертный. Впечатаешься в лобовое стекло и пол-грузовика раскорячит. А платить тебе”. Дворник улыбнулся. “Ты думаешь, это конец? Да нет, ты просто восстанешь ещё раз, и если будешь дальше чудить, закатают тебя добры молодцы в бетон”.

Я подумал и передумал прыгать. Я перекинул ногу назад на поверхность виадука, и облокотился на перила, глядя на дворника. Дворник вздохнул.

“Странные времена пошли. Помню здесь толпы народа ходили, так теперь нет никого. И улицы пустые. Машины редко ездят, и лишь ваша братия Кощейская мельтешит иногда.” Он вздохнул, достал пачку сигарет, вытянул одну сигарету, и начал хлопать себя по карманам, наверное в поиске спичек.

“Пропадают люди куда-то, а куда - никто не знает. И в новостях всё говорят, что всё хорошо. Только вот людей на фоне в новостях видно все меньше и меньше. У тебя зажигалки нет, Кощей? А то я свою куда-то дел.” Я отрицательно мотнул головой.

“Неразговорчив ваш брат. И чёрт его знает, с чего началось это всё. С выборов вроде. В штатах сначала, потом у нас, кандидат в маске вышел, вроде твоей. Болен, сказали, а потом только мы уже поняли, что к чему. Лет пятьдесят назад это было. И всё этот цирк продолжается”. Дворник вздохнул и мотнул головой в сторону одного из зданий. Его стены были обклеены предвыборными листовками. “Ладно, пойду я, Кощей. Что с тобой говорить, и зажигалки у тебя нет. Не прыгай. Ругаться буду, если тебя придётся с дороги отшкрябывать…”, сказал дворник и ушёл.

Я спустился по лестнице моста и подошёл рассмотреть плакаты поближе. На меня смотрело знакомое мне лицо. То самое, которое я видел на многих выборах раньше, при жизни. Неизменное. Теперь в форме фарфоровой маски. На плакате было написано “Наш выбор 2078”. Судя по дате, выборы уже закончились.

Я огляделся по сторонам, и заметил, как на земле что-то блестит. Это оказалась зажигалка. Возможно та самая, которую потерял дед-Дворник. Я поднял её, посмотрел, и внутри всё ещё было видно горючее. Я щёлкнул ей несколько раз, пламя наконец загорелось. Я посмотрел на него несколько секунд, затем потушил зажигалку, положил её в карман и посмотрел на небо и задумался о предстоящем мне пути.

Небо приобретало багровый оттенок. На улице не было не души.

Наступал вечер.

Навеяно недавним спором на пикабу.

История является выдумкой.

------------------

Серое октябрьское пятничное утро. В маленьком провинциальном офисе компании Вектор-Софт, в небольшом кабинете арендованном кабинете, окна которого выходят на серую, слякотную улицу (и огромный ржавый железный бак непонятного назначения, что остался с советских времён), работают три программиста. Вася, Фёдор, и Гена. Вася, лет тридцати, Гена, или Геннадий Михайлович, его друг, который был старше Федора на несколько лет, и новенький, вновь прибывший в штат Вася, которому было лет 20 с хвостиком.

Фёдор кропел над отладкой очередного бага, редкостного и мерзостного, который после месяца поиска, был всё-таки найден и пойман, но ремонт которого светил проблемами и неудобставми.  В данный момент Фёдор призадумался, и обмусоливал возможные способы решения проблемы с наименьшим количеством неудобств.Внезапно он задал вопрос.

- Слышь, мужики....

На что Геннадий что-то буркнул, не отрываясь от своего монитора (с его стороны продолжалась неторопливая очередь нажатий клавишь, изредка прерываемая щелчком мыши. Похоже задача Гены сегодня не была пыльная). Вася же поднял  голову и посмотрел в ответ.

- У вас дома животное есть? Ну кот, пёс...

Геннадий отрицательно мотнул в ответ головой, и продолжил что-то неторопливо набивать. Вася же сказал, "ну да, кот".

Федя призадумался. В голове его продолжали обрабатываться варианты починки недавно пойманного глюка. Внезапно он спросил "А какой?".

"Ну серый", сказал Вася.

Что-то заставило Федю усомнится. Ему показалось, что Василий ну совсем не походил на кошатника. Он задал следующий вопрос.... "А фото есть?".

Гена поднял глаза от монитора и посмотрел внимательно на Фёдора. Василий потянулся за смартфоном. "Ну да, вот...".

И протянул телефон Федору. Благо расположение столов позволяло - столы Васи и Фёдора стояли спина к спине у дальней стены, и только Гена вальяжно распологался у укна. С телефонного экрана на Фёдора взирал серый кошак неопредёленной породы. С типичным прищуренно-презрительно кошачьим взглядом, который любой владелец кота или кошки видел неоднократно. Фёдор хмыкнул, и вернулся к обдумывания глюка. один из двух имеющихся вариантов решения начал постепенно отсекаться, и вроде бы начал нарисовываться наименее неприятный вариант решения глюка, но...

В мозгу Фёдора всплыла фотография кота, которая вдруг показалась подозрительно знакомой. Где-то он это видел. Да, точно!

Отвлёкшись от починки глюка, Фёдор открыл поисковик и вбил набор ключевых слов. На экране появилось огромное полотно фотографий серых котов. Почесав щёку, Фёдор подумал, и дописал пару слов на английском языке. Список котов обновился и стал меньше. Этот процесс повторился дважды и в конце концов по вводу абсолютной билеберды н мешанине и трёх языков, на экране осталось четыре серых кота.... один из которых был той же самой фоткой, что была только что на васином телефоне.

"Блин. А чего твоя фотка поиском находится?" Озадачился Фёдор. "Это точно не твой кот. Своей фотки нету что ли?"

Геннадий снова поднял глаза от компьютера и посмотрел на вопрошающего Фёдора..

Вася смутился - "ну как, нету... есть. Серый кот, вот фото".

"Так вот оно в поисковике! Какой-то кореец запечатлил своего кота на день рождения... или что-то вроде того, хрен прочтёшь эти кракозяблики... и было это год назад?"

"Фёдь. Чего дурью маешься?" - подал голос Гена.

Вася смутился. "Ну это, телефон новый, фоток не было, скачал первую попавшуюся похожую...."

Фёдор призадумался: "Погоди. Я её еле нашёл, как она первая попавшаяся?"

Василий продолжил: "Ну не знаю, на сайте её нашёл..."

"А на каком?" -  "Да забыл я, не помню..." сказал Вася.

Гена подал голос: "Фёдь. Чего отвлекаешься*"

Фёдор внезапно возмутился. "Да нету у него кота! Фотка левая!"

Геннадий резонно возразил: "И что, что левая?"

Василий продолжил - "Ну, телефон у меня новый, фотку нашёл похожую".

Рациональной мышление Фёдора потихоньку начинивало бурлить, и мозг, привыкший думать логически, начинал разогреваться и набирать обороты. Вопрос глюка постепенно уходил на второй план.

"Нет, ты погоди", - продолжил Фёдор - "Сейчас все телефон к профилям привязываются, к гугловскому, яблочному или ещё какому И там уже есть синхронизация фоток с облаком. И старые фотки должны были быть в облаке... неужели никогда кота не фоткал?"

"Ну, фоткал..." - уныло сказал Вася. "Я облачные фотки потёр. Случайно"

"Эт как?" - озадачился Фёдор. "Ещё скажи что их кот удалил".

Вася загрустил. "Ну да, кот удалил... сидел я за компом, и он неудачно по клаве прошёл и бац, нету. Все снёс".

- Это что, прям мышь нажал и ткнул "подтвердить", да ещё дважды потом на клавиатуре?

- Ну да

- Да не бывает такого!! Врёшь ведь!

Геннадий внимательно смотрел на развивающийся разговор. "Фёдь. Врать про кота нет смысла. А вот если будешь дальше зависать на своём глюком, шеф будет возмущаться..."

Фёдор немного поостыл, и мысли его начали возвращаться в прежнее русло. Но, снова вернулись к серому коту.

Фёдор: Погоди. У тебя на компе хард есть! Должна же была хоть одна фотка остаться?

Вася: Сдох хард. Слетел.

Фёдор: Эт как?

Вася: Напряжение скакнуло, блок сгорел, а потом...

Фёдор: А ИБП?

Вася: А не было ИБП. В нём аккумулятор помер, я его в ремонт отдал. А прям на следующий день напряжение скакнуло. И хард потом посыпался, ни черта не смог вытянуть.

Фёдор: Что прям вот так взял и посыпался?

Вася: Ну да.

Фёдор: И вот прям прям когда я про кота спросил?

Вася: Ну да, прям позавчера и сдох. Вместе с телефоном.

Фёдор начинал медленно подозревать что Вася ему зачем-то врёт. Но причин для такой дурацкой лжи он никак не мог увидеть. В голове висела картинка серого кота.

Фёдор: Да не бывает такого.

Вася: Ну как не бывает, вот произошло....

Геннадий: Федь, чего кипятиться начал, пристал к человеку, баг свой правь....

Фёдор: Да ведь не бывает такого?

Геннадий: Ну видишь, говорит случилось, значит случилось.

Фёдор: А что, кота сфотографировать было нельзя? Утром перед уходом?

Вася: Да я уже после отъезда вспомнил, что фотки нет, и закачал случайную....

Фёдор: Ты ж вроде телефон без интернета используешь? Всегда через вай-фай....

Вася: Ну, подключил на время....

Фёдор замолчал, и задумался. Чем дальше, тем неправдоподобнее становилась ситуация.

Фёдор: Да нет у тебя кота.

Вася: Есть, серый.

Фёдор: А что ты про него не говорил до этого никогда?

Вася: Да не спрашивали ведь!

Геннадий: Ну ты ещё к нему домой приди, проверить, есть там кот или нет.

Вася внезапно выпалил: "А и приходите. Всё равно там кроме меня нет никого.... обсудим, могу чай сделать...."

Фёдор: Как "никого"? А кот?

Вася: "Ну, кроме меня и кота...."

Фёдор задумался. Не то, с новоприбывшим коллегой вроде бы начинали постепенно сдруживаться и идея завалиться в гости с Геной к нему не казалась такой уж и плохой. Хотя кто будет в гости из-за кота идти.... И внезапно сказал "А и пойду".

На что Геннадий сказал: "ну и я тогда заодно. А то как бы ты, Федя чего не учудил. А то сдался тебе этот кот...".

На том и порешили. После обсуждения кота забили встречу на выходные. Остаток дня был проведён в попытках повергнуть найденный глюк.

------------

Воскресенье. У входа новенькой многоэтажки стояли Геннадий и Фёдор, Фёдор с новой сумкой в руке, в которой была подарочная выпивка. Возвышающийся над ними дом казался очень новым, недавно отстроенным.

Геннадий: Не знаю, чего тебе дался этот кот. Раз уж напросились, пойдём.

Фёдор: Да нет у него кота....

А затем кивнул. Поведение его самому ему начинало казаться странноватым, но раз уже договорились, то придётся идти.

Вася жил аж на 11м этаже. С тихим шелестом, лифт на удивление быстро поднял Геннадия и Фёдора на предпоследний этаж, и выйдя, они оказались перед закрытой дверью с новенькой кнопкой звонка. Они позвонили в дверь, и открыл им Вася. "Ну проходите уж, чего..." и они вошли внутрь. А затем остановились.

Квартира Васи была очень странной. Покрашенная в белый цвет сверху донизу, она наводила мысли о фантастических фильмах и белых комнатах. Белый пол, белая мебель, и равномерная подсветка светодиодной лентой.  Точнее, белое отсутствие мебели. Так как кроме такого же белого коврика, в прихожей не было ничего, кроме двери в комнату, которая, как Фёдро подумал, наверное, была такая же белая.

"Это, блин что..." спросил прифигевший Федя.

"Стиль такой." Сказал Вася. "Давно хотел сделать."

Геннадий хмыкнул.

В равномерно подсвеченной белизне виднелся контур шкафа для одежды. Странный окрас квартиры дезориентировал. Отдав сумку с подарочной бутылкой, Фёдор поинтересовался. "А где кот?" и оглянулся по сторонам, ожидая увидеть ленивую кошачью рожу, выглядывающую из-за угла.

"Заболел кот" Сказал Вася. "У ветеринара"

"Что? Как заболел?", Удивился Фёдор.

"Да так, внезапно, стал плохо есть, увезли к ветеринару. Там и сидит в стационере. Капельницы делают". Сказал Вася.

Фёдор: "Погоди, то есть мы его так и не увидим? Хоть фотку покажи"

Вася: "Я забыл заснять. Тот кот, которого нашёл, похож, оставил на телефоне"

Фёдор: "Ну, ты ж кошатник? Неужели не заснял?"

Вася: "Не, что-то не получилось".

Геннадий: "Федь, может кончишь этот цирк? Есть у него кот, я думаю. Для компании."

Фёдор: "Хоть миску покажи! Чем кормишь, вдруг я кота  захочу завести?"

Вася: "Не могу. Выбросил всё... врач сказал, что оно вирусное, чтобы повторно не заразился. И корм тоже. И квартиру вымыл, обработал хлоркой."

Офигевший Фёдор смотрел по сторонам. В непонятной белой квартире с белым интерьером, подсвеченной светодиодной лентой светом всё, можно сказать, было идеально чисто. И нигде не было ни пылинки. Создавалось впечатление, что не то что кот,, но и сам Вася тут никогда не бывал. Фёдор задумался о поиске кошачей шерсти, но отвергнул мысль. С надеждой он спросил "И что, даже мебель не драл?" На что Вася сказал: "нету мебели, я только что въехал сюда".

Фёдор замолчал. В голове его крутились мысли о коте, и тщетные попытки понять логику ситуации. Было очевидно, что Вася ему зачем-то врёт, но вот зачем, было непонятно. Он решил попробовать ещё раз

Фёдор:"А что, когда кота от ветеринара заберут? А и, в какой вет лечебнице?"

Вася: "Да не знаю я в какой. Знакомой дал, сказала что ветеринару знакомому покажет, типа он крутой. Сегодня, кстати, привезти назад должны". После чего Фёдор слегка успокоился, так как треклятую кошатину наконец принесут, и вопрос с котом будет закрыт.

Они провели некоторое время в болтовне о работе, и в конце концов вытащили принесённую ими ранее бутылку. Время незаметно летело, но в конце концов прозвучал звонок в дверь. Вася подошёл открыть дверь, и на пороге оказалась милая девушка лет 25, с закрытой розовой переноской для кошек в руках. Она о чём-то поговорила с Васей, отдала ему переноску, и, улыбнувшись, ушла. Переноску принесли в центр белой комнаты и торжественно собрались открывать. Когда Фёдор вдруг зачем-то спросил. "А кто это был?" На что Вася сказал "Машей зовут. Актриса в нашем театре. " И открыл переноску.

Из переноски, недовольно оглядываясь по сторонам, аккуратно вылез кот с перебинтованной лапой. Кот был большой, упитанный и... огненно рыжий.

Фёдор возмутился. "Ты же говорил он серый!". 

"Разве?" Задумался Вася.

Фёдор: "Ну да, ещё сказал, что фотографию выбрал похожую!"

Вася:  "Ну она и есть похожая..." -  смутился Вася, и показал ему телефон. На телефоне красовался рыжий кот. Явно не тот что был перед ними, и совсем не похожий на наглую серую морду, которую Фёдор видел на экране телефона несколько дней назад, и которая находилась по адски запутанному запросу на блоге какого-то корейца.

"Погоди!" Сказал Фёдор. "У тебя же другая фотка была. Только не говори, что ты кота одолжил, чтобы показать, что он есть!" .

Здоровенный рыжий кот мрачно взирал на происходящее, и подумов немного сел в позу буханки, затем лёг на бок на белоеснежном полу. И уставился в стену. Затем заурчал с отрешённым видом.

Геннадий: "Федь. С тобой всё в порядке? Ты что-то нервный в последнее время и зациклился на этом несчастном коте. Вот он кот. Значит он есть. Может, успокоишься уже?"

Остаток вечера прошёл непонятно. В конце концов Фёдор пошёл домой, и решил прогуляться. Мысли о сером коте крутились в голове, и не давали покоя. За вечер он расспросил Васю о коте, о девушке, и чем дальше, тем больше ему казалось, что Вася ему зачем-то врёт.

Эти мысли вертелись в его голове всю дорого до дома, и вернувшись домой, он первым делом включил компьютер, и решил проверить данные той девушки, которая принесла кота. Вася рассказал, в каком театре она работает.... и через несколько минут Фёдор уже смотрел сайт этого театра, а если точнее - список актёров. Пришедшей в гости девушки там не было. Вместо Маши, была Мария Пётровна, заслуженная артистка СССР и затем России, которая на жизнерадостную Машу ну никак не была похожа, ни лицом ни возрастом.

Затем, следуя какой-то внезапной догадке, Фёдор вбил в поиск "приюты для кошек", и открыл сайт первого попавшегося. На страницах он быстро нашёл объявления "отдадим в хорошие руки", где была фотка того самого рыжего кота, которого только что принесли к Васе. Объявление было оставлено вчера.

Фёдор выматерился.

Остаток вечера был проведён в сумбурных размышлениях но через какое-то время утомившийся Фёдор свалился в сон.

-----------

В утро понедельника, мрачный, невыспавшийся Фёдор пришёл в офис последним. Открыв дверь, он обнаружил изменения в кабинете. Васин стол исчез. Вместо трёх столов, когда два из них стояли впритык друг к другу, теперь оставалось два стола, за одним из которых сидел Геннадий, на том же месте у окна, что и раньше.

Фёдор удивлённо спросил : "А где Вася?".

На что Геннадий удивлённо ответил "Какой Вася?".

"Ну как", запнулся Фёдор. "Он с нами сидел в кабинете, уже несколько месяцев. Вместе работали! В гости к нему в выходные ходили".

Геннадий удивлённо поднял брови. "Федь, не заболел ли? Не было тут никакого Васи. И в выходные ты решил остаться поработать над глюком, который нашёл.".

"Так, погоди" Сказал Фёдор. "Так не может быть". Он остановился, замолчал.... и, сказав что-то вроде "Я сейчас вернусь", пошёл к охранникам. В комплексе, где их компания снимала офис, стояла видеозапись, по крайней мере, в межофисных корридорах. Сочинив какую-то дурную историю про потерянные ключи, Фёдор попросил поискать на записях, когда он выходил из кабинета... и в результате увидел на записи самого себя. Как он выходил из кабинета в пятницу, и как он пришёл туда в субботу, и в воскресенье, и как он вышел из него глубоко ночью... никакого Васи на записи не было.

Извинившись перед охранником, Фёдор выскочил из кабинета, и начал лихорадочно обдумывать ситуацию. И затем пришёл к решению Он достал телефон, позвонил шефу, и начал пытаться отпроситься на сегодня. Мотивируя острой необходимостью и недавней победой над старым багом, плюс сверхурочными в выходные. Шефа, удалось уломать, и, закончив звонок, Фёдор сорвался с места, и рванул на улицу. Ноги несли его к дому Васи, где он вместе с Геной был в выходные. Дом был не так уж далеко, и подъехав до места на автобусе, Фёдор, наконец-то добрался до нужного адреса.

Но адреса он не нашёл. Дома не было. Вместо него было травяное поле. Странно нетронутый клочок земли весело зеленел травой в центре города. На краю поля красовался щит, с надписью, "план застройки", где был нарисован проект какого-то супермаркета на этом участки. Васиной многоэтажки не было и в помине.

Озадаченный Фёдор стоял перед рекламным щитом, потирая виски. Его голова начинала болеть. Внезапно, за ним раздался шорох травы. Он обернулся.

Перед ним сидел здоровенный серый домашний кот. Абсолютно не похожий ни на ту фотку, что ему показывал исчезнувший Вася, ни на рыжего кота из приюта. Животное было размером с Мейн Куна, но походило на обычную дворняжку. Кот сел и уставился на Фёдора неожиданно умными глазами. Затем кот медленно открыл рот, словно собираясь мяукнуть....

--------------

Серое октябрьское пятничное утро. В маленьком провинциальном офисе компании Вектор-Софт, в небольшом кабинете арендованном кабинете, окна которого выходят на серую, слякотную улицу (и огромный ржавый железный бак непонятного назначения, что остался с советских времён), работают программист. Гена или Геннадий Михайлович, которому уже скоро должно было стукнуть сорок. В кабинете он сидел один, как и каждый день последние пять лет в компании. На экране перед ним была открыта среда разработки, и Гена в данный момент был в процессе отладки глюка. Глюка редкостного и мерзостного, который после месяца поиска, был всё-таки найден и пойман, но ремонт которого светил проблемами и неудобствами. Геннадий вздохнул.

Дома его никто не ждал, и в кабинете было особо не с кем поговорить, да и редкие школьные друзья давным-давно разбежались и перестали общаться. Гена уже несколько раз звонил шефу насчёт найма ещё одного программиста, но что-то как-то никак не срасталось, и дни летели, а Гена так и продолжал в кабинете работать один.

"Кота, что ли, завести"... подумал Геннадий вслух.