Конный клуб

Конечек-толстячок. Помню его очень смутно, т.к. при мне он пробыл на конюшне всего два года… или вовсе год.

Это был низкорослый, толстенький гнедой мерин с добрыми, но задолбавшимися глазами и красивой моськой. Когда-то Светлана Ивановна держала его у себя дома и соседи думали, что она завела теленка. До последнего ждали, когда отрастут рога и удивленно повторяли «уже такой большой, а все брыкается».

Слышала про него байку от одной девочки, как она на галопе начала падать и схватилась за гриву, чтобы удержаться. Но когда уже валялась лицом в земле – то обнаружила в своей ладони огромный клок гривы. А на шее у Пряника долгое время «красовалась» безобразная проплешина после того случая.

У меня на нем впервые получился нормальный галоп. До этого я мучилась с Верстаком, старым Орликом и старым Вихрем, но у меня ничего не получалось. Тогда С.И. посадила меня в седло к Прянику и приказала держаться.

Я думала, что придется вновь страдать, а оказалось, этот мерин и не думал надо мной издеваться. В отличие от Верстака, его даже пятками трогать не пришлось! Тренер дал команду, и Пряник честно побежал медленным галопом, сам выбирал скорость и сам потом по команде остановился. Тогда же я поняла, что облегчаться на галопе – ужасно плохая идея.

А еще помню, как ездила на нем верхом на Волгу купаться. К счастью, Пряник заходил по самую шею в воду, и я кайфовала, плавая над ним. Но затем обнаружила у мерина веселую способность вставать на свечку по команде. В воде – это вообще обалденные ощущения! Он делал это медленно и величественно и совсем не страшно. Я так бурно радовалась, что пошла хвастаться тренеру, показывая, чему мы научились. Но С.И. как всегда скептически ухмыльнулась и сказала «ага, он так иногда и на суше делает. Вот с него детки хорошо летают…».

Я в ужасе распахнула глаза и поняла, что не хочу себе такой судьбы. И перестала развлекаться свечками Пряника. К счастью, он ни разу со мною так плохо и не поступил.

На нем же у меня был первый галоп без седла. Как-то так вышло, что я шла вразрез со всеобщей программой обучения. Знаю, что сейчас новичков учат всему именно без седла. Но я почему-то с галопом по-другому училась.

Это было приятное, но в то же время страшное воспоминание. Помню, как сейчас: была зима и на Прянике ездила Катя Рыбалкина. Затем СИ ей подмигнула и сказала посадить меня. Я так боялась упасть, что галоп весь пронесся перед глазами в карнавале ужаса. Но, в результате, все прошло хорошо. Тренер посмотрела на меня и громко рассмеялась: «Аж, щечки покраснели наконец-то!».

У этого мерина еще был прикол во время чистки. Первоначально он стоял в деннике, и чистили его без уздечки. Пряник не очень любил этот процесс и потому очень быстро заталкивал бедного ребенка попой в угол. С любой другой лошадью это стало бы катастрофой, но добродушный мерин никого и никогда не бил (на моей памяти). И в результате приходилось бегать за ним по всему деннику, чтобы почистить целиком. Увы, стоять на месте этот конь не желал.

А еще он был очень мягкий. Как-то раз ударила холодная зима, и все кони повеселели с самого утра. Я не доехала еще до поля, а Пряник подо мной уже сделал пять темпов галопа. Только я не сразу поняла, что это было, и дико обрадовалась, когда мне рассказали.

С Пряником дружил старый Вихрь. Они поначалу были не разлей вода. Вместе гуляли в табуне, играли, вставали на свечки и галопили парой на поле. Загляденье!

Больше никаких воспоминаний в голову не приходит… почему-то стерлось все. Даже тот момент, когда он исчез с конюшни. Помню только, что многие дети ходили к тренеру и слезно спрашивали, куда делся их любимый конь. Но С.И. лишь отвечала: «У него теперь новая хозяйка. Она его безумно любит».

Через пару лет я встретила девочку, которая ездила к Прянику в гости. Все жадно стали расспрашивать у нее про жизнь коня и услышали хорошие новости: «Она его реально любит, причем до умопомрачения. Чуть ли не в попу целует. Он над нею изгаляется, как может, а она сюсюкается и даже хлыстом не трогает. И он, по-моему стал еще толще, чем был». Ну что ж. Это хорошие новости, пожалуй. Главное, что конь жив, здоров и не бедствует.

Я устала заниматься не тем. Всю свою жизнь на кого-то равнялась. Не достигала желаемого и замыкалась, ощущая себя ничтожеством. Нет, данное чувство родилось не из-за родителей. В семье у меня всегда все было хорошо. На меня не давили, не подгоняли, не заставляли делать то, что мне не нравится.

Но, тем не менее, я выросла с кучей комплексов, неведомо откуда появившихся. Так вышло, что у меня долгое время не было четких ориентиров. Как раз из-за большого количества свободы. Из-за возможности выбирать. Я часто даже сопротивлялась этому. Умоляла родителей хоть иногда подумать за меня. Но порой все доходило до банального «ты разве сама не можешь решить, что делать с этой старой кашей из холодильника?». А если я выбрасывала ее собакам, не спрашивая – потом получала порцию разочарования и высказываний о том, что родители мечтали позже эту кашу доесть. Ну почему же я их не спросила?

Короче сложно это все. Сильно-то меня ни в чем не винили и не упрекали. Но страх упрека и отречения за последние годы вырос во мне в разы.

И к чему весь этот разговор? Хочу опять поговорить о конюшне. Я благодарна этим десяти годам в спортивном детском клубе, которые спасли меня от школы и многих жизненных трудностей. Я научилась тому, чего лишены очень многие дети на земле. И чего не видят некоторые взрослые.

Но все чаще в последнее время я ощущаю острое неудовлетворение от того, чем занимаюсь. То, что должно приносить мне удовольствие стало вдруг приносить одно раздражение. Но если я пропущу несколько недель конюшни – потом начинается ломка. Мне не хватает лошадей. Я без них загниваю. И рвусь обратно, сломя голову, зажмурившись.

Но после первых счастливых впечатлений при виде коней снова «отравляюсь». Людьми. Опять же напрямую на меня никто давно не давит. Я свободный человек, который имеет в этом клубе право голоса и действий. Я законопослушный воспитанник, который никогда не перечит тренерам и все делает по правилам. Но при этом… я чувствую себя чужой. Чувствую себя не в своей тарелке. Я остро ощущаю, что больше не хочу следовать этой дороге. Я не спортсмен. И уже выросла из новичковой группы, в которой собрались одни малолетние детки. Что же делать?

Я хочу работать с конями по-другому. Хочу корректировать их, общаться, помогать другим людям изучать лошадиный язык. Если бы у нас в городе был хоть один клуб, где занимались бы воспитанием детей или лошадей – я бы немедленно туда влетела. Но пока что ничего подобного у нас нет.

Есть клубы, которые учат детей ездить. Но это все механика! В этом нет ни философии, ни мудрости. Какие-то элементарные поверхностные знания о лошадином поведении им дают, лишь бы не убились. И давайте поскорее кататься. Или давайте станем чемпионами. Или поедем зарабатывать деньги.

Есть, конечно, те, кто утверждает, что одно другому не мешает. Они могут и в соревнованиях участвовать и с конями в свободное время просто общаться. Но все-таки… это не мое.

Я не страстная поклонника НХ. И мне не хочется арендовать коня. Тем более не собираюсь я лошадь покупать домой. Нет у меня ни сил, ни возможностей содержать столь крупное и затратное животное. Может быть, если только в далеком будущем? Для своих детей. Они пускай катаются, а я буду общаться с лошадью. И содержать ее. Идеально. Если только дети пойдут по моим стопам. Даже не знаю.

«Чего же ты хочешь?» - справедливо спросите вы. Я в такие моменты вспоминаю замечательный французский фильм «Танцуй с ним».

Я хочу маленький рай на земле. Такое место, где можно отдохнуть душой. Где время останавливается. Где ты остаешься наедине с природой и можешь полностью с головой погрузиться в образовательный процесс. Неважно кого учить: детей или коней. Можно и раздельно, можно вместе или поочередно. Я люблю заниматься и тем и другим.

Меня радует видеть становление личности. И так уж вышло, что кони и дети в плане поведения и желаний недалеко друг от друга ушли. Всем хочется любви, понимания и помощи. Ведь мир такой большой и странный. Так много не разгадано и непонятно в нем.

Конюшня не должна становится единственным место пребывания таких людей и животных. Это лишь этап. Переходный пункт. То место, где можно остановиться, чтобы отдохнуть. Но впереди их ждет нелегкий путь. И это правильное видение жизни. Застаиваться вредно для здоровья: физического и психологического. Поэтому я не претендую на то, чтобы открывать свое ранчо с постоянным количеством коней и воспитанников.

Меня бы устроил вариант этакой конной дачи. Привели клиента, заплатили за него и сами чему-то научились. А потом уехали обратно по делам. Что в этом плохого? Много ли людей готово браться за такую работу? Всем подавай талантливых коней и гениальных детей. Всем подавай какие-то крупные достижения.

А о духовном люди часто забывают. О важности гармонии, о правильном психологическом развитии, о самоценности личности. Возможно, я слишком лирична. Слишком много хочу или слишком ленива… верным будут все эти предположения. Я ленива для того, чтобы пытаться своими руками открыть такой клуб.

Но я видела слишком много частников, которые переоценили свои силы и романтические мечты превратили в собственный ад. Бюрократия, несправедливости и заморочки убивали остатки гуманности. И эти конники уже сами не рады были тому, чего достигли, когда оглядывались назад в конце пути.

Как можно молодых клубов загнулось, хотя начинали они очень многообещающе. Как много юный конезаводчиков продало своих лошадей через несколько лет содержания. Я не хочу себе такой судьбы.

Да, я признаюсь. Я лучше приду на готовое. На чью-то конюшню или в чей-то клуб. Но если там будут работать энтузиасты, разделяющие мои взгляды и интерес к лошадиной психологии – в таком месте можно задержаться надолго. Хоть за гроши.

Да, я, пожалуй, ничего не достигла в конном мире. И никогда не достигну. Мне просто не хочется этого ничего. Вы назовете меня трусихой или обвините в том, что я всего лишь оправдываю свои неудачи. Но все-таки нет. Мне действительно намного приятнее смотреть, как достигают вершин другие. И я всегда готова смягчить их падение, когда оно настанет. А падений будет много. И уж кому, как не мне знать об этом.

Но я люблю заниматься чужой реабилитацией. Возможно, это во мне проснулись гены. Мой отец – прекрасный врач, известный в нашей области и за ее пределами среди других врачей. А моя бабушка – была заслуженным учителем СССР, которая успела также побывать и в роли директора. Но отказалась от поста, т.к. посвятила себя именно воспитанию юного поколения. Она жить не могла без своей работы. Без работы с детьми.

И подобные порывы я ощущаю в себе. Я хочу быть чьим-то наставником, врачом или спасителем. Хочу дарить надежду и учить чему-то новому. И практика показала, что я способна это сделать… но сейчас мои руки развязаны только в работе с детьми. Я репетитор. И получаю огромное удовольствие от своей работы.

А вот с лошадьми все намного сложнее… нет здесь никакой свободы. Уж не знаю в чем беда. Но точно не в моем клубе. Он стал моим вторым домом, из которого рано или поздно все равно придется улететь. Но лететь мне пока что некуда. Нет подходящих кандидатур. Создать что-то свое я еще не в силах… вот и страдаю всякой фигней, мучая друзей и близких своими рассуждениями о рае на земле.

Мои мысли сумбурны и все никак не превратятся в конкретные образы. Что ж, пускай они останутся в таком виде, пока я сама не пойму на сто процентов, чего хочу. Или не пойму никогда. Бывает, что люди всю жизнь проживают в поиске себя. Не хотелось бы мне такой судьбы. Но возможно конная сторона жизни так и не подарит мне успокоения. Так и останется несбывшейся мечтой. Слава богу, что я везучая во всем остальном. И если так будет продолжаться дальше… то так и быть. Пускай мне не везет в картах.

До сих пор я рассказывала исключительно о лошадях. Но дети в конных клубах тоже заслуживают внимания и рассмотрения. Так вышло, что им я уделяю очень много времени. И обожаю наблюдать за тем, как из гадких утят порой вырастают настоящие лебеди.

Их меняет все: труд, ответственность, лошади… но если бы не было конюшни – неизвестно, какими стали бы эти подростки.

Наш конный клуб бесплатный. Записаться сюда имеет право любой желающий. И по этой причине к нам часто приходят дети из неблагополучных семей. Кто-то живет в общаге, у кого-то родители пьющие, кто-то живет уже давно с бабушкой и тд. Таких историй можно много понабрать.

Большинство этих детей приходят грубыми, обозленными на мир, недоверчивыми. И всех их объединяет только тяга к лошадям. И только кони заставляют их терпеть все невзгоды, что позволяет характеру трансформироваться и становиться гибче. Иначе они бы давно всех послали и вернулись бы обратно в свои капсулы. Туда, где их не покидает чувство острой недолюбленности.

Пришла однажды на конюшню девочка (допустим, Олеся). Одиннадцать лет. Острая на язычок. Хитрая и очень уживчивая. Со взрослыми могла общаться наравне, хотя знаний ей во многом не хватало. Но она просто знала, как это нужно делать. Вообще она знала, где, что и как можно добыть. Хоть информацию, хоть вещь.

Родом из общаги. Признается, что никогда не имела ничего личного. Другие дети и взрослые лишали ее всего, что было интересно и дорого. Собственная мать пила так много, что ей было плевать на ребенка. Отец куда-то испарился. Бабушка же не могла в одного воспитать этого чертенка, хотя очень старалась.

В результате Олеся выросла характером очень быстро. Ребенок, вынужденный с детства выживать – раньше времени взрослеет. В то время как ее сверстницы плакали из-за того, что их лишний раз не погладили по головке, Олеся лишь фыркала и продолжала заниматься тем, что ей интересно. Если она хотела что-то получить – не останавливалась ни перед чем.

Но сквозь приобретенную злость и хитрожопую изворотливость в этом ребенке я видела что-то хорошее. Она была очень искренней во всем. В страхе, в ненависти, в привязанности… и хотя не могла порой выразить свои мысли словами, она доказывала это делами. Хотя обыденному человеку такая «забота» могла показаться не слаще наждачки.

Однажды я притащила на конюшню мокрые краги. Так вышло, что они не успели просохнуть после стирки за ночь. Я сокрушалась, что не успею их просушить и разложила на скамейке.

- Повесь на окно. Быстрее будет, - посоветовала Олеся.

- Ой, да пофигу. Не зима ведь, - поддалась я ленивым настроениям.

И ушла в конюшню убираться. Чуть позже пришла и Олеся. Ничего не сказала. Просто принялась за дело.

А когда я вернулась обратно в раздевалку – то увидела, что мои мокрые краги аккуратно развешаны на окне. Причем не просто брошены, а расправлены с открытыми застежками. Я была очень тронута этой заботой, но знала, что Олеся разозлится, если я ее отблагодарю. Или начнет врать, что это не она.

Так уж вышло, что в ребенке развилось отторжение к чужой ласке. Она настолько привыкла к пинкам, что уже не доверяла доброму отношению к себе. И я не стала ее лишний раз нервировать. Только «случайно» сказала в пустоту в ее присутствие, что так краги высохли быстрее. Как здорово, что их «кто-то» повесил на окно. По мелькнувшей улыбке на лице Олеси я догадалась, что ей приятно. Это был лучший исход. А остальные дети так и остались в неведении, кто же оказался этим моим доброжелателем.

Другим показательным примером был случай, когда я призналась в раздевалке, за какие деньги хочу купить себе новые штаны. Цена была немалой. Соглашусь. Но у меня были веские причины на их приобретение. Правда, детям я об этом не сказала.

Так вот Олеся неожиданно по-взрослому возмущенно протянула «штооо?!». Уперла руки в бока и грозно просверлила меня своими серыми глазками.

- Откуда деньги возьмешь? У мамы просить будешь? Ты совсем обалдела?

Я аж язык проглотила от смешанных чувств смеха и недоумения. Мне как бы двадцать три года, а ей одиннадцать. И она отчитала меня, как маленького ребенка.

В раздевалке все взорвались хохотом, к которому присоединилась и я. Олеся тоже осознала, что сморозила что-то не то и радостно поддержала общее веселье. Но затем все-таки одернула меня и предупредила снова, что это очень дорого.

- Мамочка, я а можно я сегодня погуляю еще до десяти вечера? – подыграла ей я.

- Нет! – взвилась Олеся и хлопнула кулаком по ладони, - еще поспорь мне тут!

Боже… чувство умиления не проходило у меня до конца дня. Да, мы перевели все это в шутку. Но первая реакция ребенка была искренней. В этом можете не сомневаться.

А вообще в нашем клубе ее недолюбливали. Сверстники ее не понимали. Они казались такими детьми на ее фоне, что даже я ощущала эту разницу. Хотя раньше думала, что малышня вся одинаковая.

Но Олеся не придавала большого значения злословию. Ее посылали, а она фыркала через губу. Ей грубили, а она мудро молчала и только хитро ухмылялась. Знала, что за пустыми криками ничего не последует. Пустолаек она видела издалека и раскусывала на раз-два.

Однажды мы приехали на конюшню и увидели, как Олеся сидела поверх кучи опилок и задорно хохотала, болтая ножками. Другие дети сначала ругались на нее и говорили, что она дура. Но затем огляделись по сторонам, убедились, что кроме меня их никто не видит, и полезли туда же. Визг и восторг был настолько заразительным, что постепенно к ним стянулись и те, кто торчал до сих пор в раздевалке. И очень быстро Олеся из дуры превратилась в первооткрывателя новых игр.

А однажды я приехала и узнала, что ее прогнали с конюшни.

- Как?! – вырвался у меня крик возмущения.

Кинулась за выяснениями к тренерам. Одна не сказала ничего вразумительного и только вновь пожаловалась, что Олеся была невыносимым ребенком. И очень хорошо, что ее выгнали. А вторая открыла мне глаза на истинное лицо девочки: она воровала вещи.

Мой шок был неизгладимым, и я с трудом дождалась вечера, чтобы написать Олесе смску. Потребовала, чтобы она призналась мне честно в этом. Честно говоря, я не надеялась на правду. Олеся всегда врала. Но обычно меня это не волновало. От ее вранья никогда никому не было хуже. А за лошадей она вообще убить была готова. Поэтому я закрывала глаза на такие мелочи…

- Да, я своровала несколько вещей, - призналась вдруг Олеся.

У меня просто земля ушла из-под ног. Это была правда!

- Какая же ты дура… - схватилась я за голову, - это самый большой грех у нас на конюшне! Ты ведь знала!

- Знала, - пришел такой же обреченный ответ.

- Зачем? – с болью допытывалась я.

- Просто. Привычка.

И на этом наша переписка закончилась. Я не хотела верить в это, но все оказалось правдой. И с этих пор Олеся так и не появилась вновь на конюшне. Все радовались, говорили «как же хорошо! Эта дура нас заколебала». А что в ней было дурного? Кроме воровства.

Вранье? Она лгала только о своей биографии. Каждый ребенок мечтает приукрасить свое существование.

Упрямство? Это качество помогло ей выжить в непростых домашних условиях. Ребенок был практически брошен и предоставлен себе. На конюшню в первые дни она пришла озлобленным мелким бесом. И где-то за полгода сильно изменилась. Она научилась доверять людям, она научилась открываться. Она научилась заботиться о других, в конце концов! Хотя раньше за нею не наблюдалось таких настроений. Она выросла с мыслью, что если с нею обращались плохо – то и она никому ничем не обязана. Но все изменилось. И она стала другой.

И вот в тот момент, когда я ощутила, что из беса удалось вырастить человека… все так сильно обломалось. И самое паршивое, что воровала Олеся не для нужды. Привычка. Что это означает в ее кругах? Ей приходилось добиваться уважения среди сверстников в своем окружении только таким способом? Доказывая свое право на дружбу с ними. А потом это вошло в привычку…

Воровство ради воровства. Ради адреналина. Ради самого факта и ощущения, что ты кого-то перехитрил. А затем она этими вещами даже не пользовалась. Либо подкидывала куда-нибудь, либо ее раскрывали.

Не будет в этой истории хэппи-энда. Где сейчас Олеся и во что она вляпалась – я не в курсе. Но мне очень жаль, что не удалось довоспитать этого ребенка. Я очень много в нее вложила. И получила положительную отдачу. Она стала исправляться…

Но мой отец сказал, что в ее мире все эти качества не помогут выжить. Поэтому, возможно, ей лучше не исправляться. Хотя воровство приведет ее однажды к тюрьме. В этом мы даже не сомневаемся.

Пожелаем им удачи

Выездка. Личные зачёты -

-Инесса Меркулова на Мистере Иксе

-Марина Афрамеева на Воске

Троеборье, личные и командные зачёты -

-Александр Марков на Курфюрстине

-Андрей Митин на Гюрзе

-Евгения Овчинникова на Орионе вместо Эльниры Набиевой чей Шабанак травмирован.

Был у нас учебный мерин Бархат. Обычно его давали не самым новичкам, а тем, кто уже чуть постарше. По нескольким причинам:

1) Слишком худой и высокий;

2) Периодически болела спина у него;

3) Характер!

Этот негодяй был принципиален к командам и не высылался ни в один аллюр даже с хлыста, если ты подавал команды неправильно. Но даже если и высылался - плелся жутком медленно и трясуче. После его рыси и галопа зубы можно было складывать на полку.

В те древние времена (примерно в 2007 году) на Бархата не было нормального седла. Только чертова драгунка. Если по ощущениям - то это обычная деревяшка, перетянутая кожей. Даже не знаю, что было хуже: ездить в таком седле или на голой спине коня, который шириной был как забор?

То, что рысь может быть неудобной - всем и так известно и понятно. А вот галоп у Бархата был ужасный. Четырехтемпный о.о 1-2-3-4, 1-2-3-4... пока каждая нога по очереди земли не коснется - темпа не будет. Вот тебя и катало по всей хребтине, по каждому позвонку по очереди, как по терке. Либо по деревянной драгунке, от которой оставались не хилые синяки.

А в один мрачный осенний день он у меня вообще отказался галопом бежать. Что только я с ним не делала...

Но тут помогла случайность. Из полей вернулся табун. Да не просто вернулся, а примчался полевым галопом, поднимая пыль за с собой и сотрясая спящую землю. А так как я считала, что Бархат подо мной - неисправимый соня, я не стала подбирать повод. Решила, что он слишком ленив для того, чтобы как-то отреагировать на пробегающий мимо табун.

Но не тут-то было.

Коня подо мной словно подменили. Он вскинул голову, всхрапнул и с места сорвался следом полевым галопом! Сказать, что я прифигела - ничего не сказать. Удивление даже перебороло страх. По пути еще этот негодяй вытворял что-то своей башкой и я оказалась на шее перед седлом. Еще несколько метров мы промчались в такой позе среди толпы лошадей и остановились только во дворе перед дверьми конюшни. Ну все кони остановились - и мы остановились.

Тренер со стороны хохочет. Отец ругается на меня за тормознутость. Конь ошарашенно стоит на месте, догадываясь, что ему за это будет.

И тут я разозлилась: "Ах, так ты умеешь быстро бегать галопом Бархат? Серьезно? И где все это было раньше, когда я у тебя просила?". Я вернулась обратно в седло. Резко завернула негодяя обратно на рабочее поле. Он вел себя так послушно, будто догадался, что его конспирацию раскрыли.

Мы вернулись на поле. Я решительно взяла его в руки, впилась в бочину пяткой, не желая терпеть компромиссы. Приготовилась дать как следует по заду, если вновь начнет тупить. Но Бархат почуял мой решительный настрой и не стал больше сопротивляться. Он выслался в галоп... в медленный четырехтемпный.

- Нет! - говорю я, - в табун ты летел совсем не так. Ну-как повтори!

Еще раз дразню его пятками, поддаю хлыстом. Глаза Бархата еще больше лезут из орбит. Он чуть-чуть прибавляет. Теперь мы можем обогнать хотя бы рысящих коней.

- Давай еще чуть-чуть его прибавь, - поощрила меня тренер.

Я выполнила и ее просьбу. Теперь я знала, на что способен Бархат и не собиралась ему потакать. После этого дня у нас с ним вообще больше никогда не было проблем.

Вот про такие ситуации можно сказать: "Не было бы счастья, да несчастье помогло".