Союз нерушимый • История СССР

Демидова, директор сельского ПТУ, любит свою работу и вполне заслуженно пользуется любовью и авторитетом у учеников и коллег. Ее сын Иван решает поступать в это же училище. И вот тут искренность матери стала проявляться совсем в другом направлении — она категорически против убогой перспективы для любимого сына. Однако Иван стоит на своем, поступает в училище, и знает, что будет работать на своей земле.

Третий год экспедиция ищет возбудителя инфекционной болезни, свирепствующей в уссурийской тайге, где скоро должно начаться крупное строительство. Тем временем враг стремится уничтожить плоды многолетнего труда советских микробиологов. Молодой ученый Василий Желудев разоблачает матерого диверсанта и принуждает его бежать в тайгу...

В ряде деревень погран. с СССР полосы, учителя украинских националистических школ, усиляя шовинистическую пропаганду, говорят: «Украину нужно создавать теперь, или никогда. С помощью немцев, мы, все как один человек, должны освободить свою Украину. Войск теперь у нас много. Большевики не выдержат, когда начнут на них наступление: Германия, Япония, Италия и Франция».

В действительности, выслушивая такие разговоры, деревенская молодежь погран. полосы говорит: «Если немцы начнут нас мобилизовать в армию – мы все уйдем в СССР». Неоднократные переходы в СССР молодежи старше 12 лет с Генерал-губернаторства свидетельствуют о том, что шовинистическая пропаганда националистов дает в молодежных рядах противоположные результаты.

Учитель дер. Костомлоты Кац Зиновий, будучи членом украинской националистической организации, систематически агитирует молодежь за вступление ее в члены организации. Основной метод подхода к молодежи – читка националистической газеты «Краковские Висти».

Во многих деревнях учителями начальных школ работают присланные и специально подготовленные лица из Закарпатской Украины.

Преподавание в сельских школах переводится только на немецкий и украинский языки.

В местные административные органы назначаются (кроме немцев) только украинцы. Поляки, как и до сих пор, пользуются у властей большим недоверием.

В ответ на пропаганду украинских националистов в «Великоукраине» взрослые крестьяне часто иронически говорят: «Что из того, если мы объединимся для “Великой Украины” – немцы хлеб все равно заберут».

По данным от 23 октября 1940 г., в состав варшавского «Украинского Национального Комитета» входят три попа православной церкви, один полковник б. царской армии и секретарь комитета – б. офицер царской армии. По уставу комитета членами комитета могут быть только украинцы. Все члены обязаны посещать собрания и выслушивать антисоветскую пропаганду.

Каждый член комитета обязан, по первому вызову руководства, явиться к месту формирования вооруженных украинских частей.

Члены комитета членских билетов не имеют и никаких взносов не платят, но каждое лицо, вступившее в организацию, получает справку о том, что оно действительно зарегистрировано в комитете.

Эта справка может на территории Генерал-губернаторства заменить паспорт.

Все члены комитета пользуются привилегиями: получают бесплатно продуктовые карточки, снабжаются в первую очередь топливом и т.д.

По первичным данным УПВ НКВД с 1 июля 1940 г. в г. Кракове функционируют трехмесячные курсы по подготовке полицейских унтер-офицеров и рядовых полицейских из украинского населения.

Курсанты обучаются в казармах, носят форму темно-синего цвета с желтой повязкой на правом рукаве.

В дер. Воля-Верещинская вывешивались объявления, которые указывали, что на курсы принимались украинцы, годные к несению воинской службы в возрасте до 30 лет, ростом не ниже 166 см.

Первый выпуск курсантов должен был состояться 1 октября 1940 г.

В г. Владава организованы курсы по подготовке диверсантов, на которых в настоящее время обучается до 300 человек.

Назначение курсов – совершение диверсионных актов в УССР.

Бяла-Подляский комитет украинских националистов находится на площади Свободы и возглавляется неким Глебовицким.

В первых числах октября представитель этого комитета приезжал в д. Дубель-Старый для проведения собрания верующих. На этом собрании ставился вопрос о переводе богослужения с русского языка на украинский. Вопрос остался открытым ввиду протеста верующих.

20 сентября 1940 г. из варшавского комитета прибежал уполномоченный украинский поп. В антисоветской речи поп призывал «братию» к борьбе «за освобождение наших братьев от красной черни и образование могучей украинской республики под протекторатом Германии».

Какое практическое решение принято собранием верующих по докладу уполномоченного – неизвестно.

Вывод

Германские власти на территории Генерал-губернаторства в октябре м-це, усилили мобилизацию сельхозпродуктов, неизбежно усилив обострение антигерманских настроений среди широких масс трудящихся.

В октябре м-це развертывались работы по восстановлению бывших польских промышленных предприятий, на которые привлекаются даже польские рабочие.

Наиболее бесправной и угнетенной частью населения являются евреи и поляки.

Продолжается всячески поддержка украинских националистических организаций с материальным подкармливанием их руководителя.

Затянувшаяся война и ее губительное влияние на Германию усиливает антивоенные настроения среди солдат германской армии, преимущественно среди старших возрастов.

ЦА МО РФ. Ф. 32. Оп. 11309. Д. 14. Л. 13–17.

Предыдущие мои публикации на Пикабу:

Первый круг ада или KZ Auschwitz

Брянск. Швейная фабрика

Отчаянные

Танкист

Трое из Легенды

Таблетка для памяти. За Зину!!!

Хиросима и Нагасаки

Дети Блокадного Ленинграда

Наше Радио в годы войны

Таблетка для памяти. Хацунь

«В те дни история,— писал «Коммунар» 22 января 1925 года в № 18 (1950),— своим большим пальцем отметила черту, за которой началась новая страница жизни рабочей Тулы и на которой прежде всего начался шквал революции 1905 года. И хотя не весь счёт, пред‘явленный капиталу рабочими, был им оплачен, хотя не все требования были удовлетворены, всё же тогда была одержана крупная победа, такая, которая и петербургским капиталистам показалась особенно колоссальной, что и было подчёркнуто в телеграмме оттуда на имя директора Патронного завода с намёком на то, что «вы, мол, в Туле перед рабочими сдрейфили».

Трёхкопеечный пролог

Первые вспышки, предваряющие революцию 1905 года, начались в Туле еще в 1903-м.

Во всяком случае, так считала советская историография и периодическая печать в публикациях, посвященных 20-летию Кровавого воскресенья. Рабочая демонстрация туляков под № 1 опередила гапоновское шествие в столице на полтора года. Состоялась она 14 сентября 1903-го. Тогда же начались и первые забастовки.

В сборнике «Январь 1905 года в Туле», изданном тульским Истпартом (комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б). — С. Т.) ровно столетие назад, имеются следующие сведения о первой тульской стачке.

Начался протест на самоварной фабрике Баташёва. Организовали его братья Иван и Пётр Афанасьевы. Поводом послужили... 3 копейки. И это не преувеличение и не метафора. Действительно — 3 копейки, которых при подсчете своего жалованья рабочие недосчитались. А получали они тогда всего 3 руб. и те самые 3 копейки, которые руководство предприятия «округлило» в собственных интересах.

Если вы когда-нибудь задумывались над тем, сколько стоит революция, теперь можете знать ее начальную цену — 3 копейки образца 1903 года.

Очень быстро к возвращенным рабочим 3 копейкам, как и следует из законов любой классической революции, добавились новые требования.

За опоздания на фабрики и заводы Тулы, даже 10—15-минутные, рабочих штрафовали. Хозяин предприятия присваивал штрафные деньги себе, что посчитали несправедливым — ведь производственную норму выполняли все, независимо от опозданий. Так родилось следующее требование, а вместе с ним и повод для новой стачки.

Самоварщики не отказывались от наказания рублем, тем более в благих целях улучшения дисциплины, но захотели иметь своего «конторщика», который бы и вел все денежные расчеты. Это требование администрация фабрики Баташёва выполнять категорически отказалась, но на уступки пошла. Хозяин фабрики Занфтлебен стал ежемесячно предоставлять желающим «отчеты о движении штрафного капитала».

Роковой 1905-й

«В начале января 1905 г. забастовал в Туле Байцуровский завод,— продолжал рассказ историк и краевед Н. Добротвор на страницах упомянутого выше номера „Коммунара“,— „Центральные мастерские“, где теперь Новый Оружейный завод (сегодня это Тульский машиностроительный завод. — С. Т.). С начала января 1905 г. стал волноваться Патронный завод.

Там бастовали сначала отдельные мастерские и отдельные цехи.

Бастовали сначала неорганизованно, но настроение поднималось».

В это самое время в Тулу пришли вести из столицы империи. Вся страна обсуждала расстрел мирного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу. По мнению Добротвора, именно «петербургское 9 января дало тульскому забастовочному движению политическую окраску с преобладанием экономических требований».

Вдобавок к тому туляков воодушевил другой недавний опыт борьбы за свои права бакинских пролетариев, добившихся небывалых уступок, в том числе и 9-часового рабочего дня. Напомним, в начале XX века на заводах Российской империи трудились по 11 часов в день.

В результате к 22 января 1905 г. на ведущих предприятиях Тулы начались волнения. Остановились Патронный и Латунный заводы, началась невиданная ранее по своим масштабам забастовка.

«Рядом с забастовкой патронников возникли в Туле забастовки на более мелких предприятиях: на самоварной фабрике Шемарина и на самоварной фабрике Баташева. Последняя началась 26 января 1905 г., продолжалась несколько дней и была рабочими проиграна. (Хотя положительные результаты от забастовки все же были на лицо)».

Когда нет броневика, но есть кадушка

Пересказ событий историком важен, но давайте дадим слово участникам тех событий. Для упомянутой выше книги «Январь 1905 года в Туле» они в 1925 году поделились воспоминаниями.

Рабочий Байцуровского завода М. Демидов рассказал о причинах стачки. По его мнению, началась она из-за пустяка: «...один очень пожилой слесарь, далеко не революционно настроенный, по фамилии Москвин, купил новый календарь и, оторвав в нем листок за какой-то день, прочитал, что рабочий день должен быть 10-часовой, а на нашем заводе работали тогда 11 часов, с 7 часов утра до 7 часов вечера, один час на обед. Этот рабочий, покуривая в уборной (единственное место для собраний и обмена мнений, ибо на означенном заводе был невероятно тяжелый режим), начал вести разговор в таком, примерно, духе — почему это написано работать 10 часов, а мы работаем 11 часов. Тут вступили в разговор более сознательные рабочие, использовав указанный случай для своей агитации, подлив масла в огонь. Они так подлили масла, что через час на затронутую ими тему говорил весь завод. А на следующий день утром по всем мастерским появились прокламации и к обеду завод бросил работу».

Отметчик 2-й Механической мастерской Латунного завода (ныне завод «Штамп». — С. Т.) М. Кузьмищев пришел на работу рано утром 22 января 1905 года: «в конторе было отделение, где стоял пресс для разрыва пробных пластин всевозможных металлов, вырабатываемых в заводе. На этом прессе работал слесарь Трофимов. Последним пришел конторщик Швецов (родом из Вятки) и он первый принес весть о забастовке.

Отметчики и конторщики уже принялись за работу, и вдруг быстро вбегает в контору Швецов, взволнованный, и кричит на своем вятском наречии: „ребята, Патронный забастовал, идут сюда“. Все повскакали с мест, окружили Швецова с запросами, как это забастовал, что это такое. Многие в это время еще не знали, что такое забастовка. „Ну, бросили работать», об‘яснили всем тем, кто не знает, и всей артелью в один голос спрашивали Швецова: «ну, что, как там, что видел“?

„Как, как“,— горячился Швецов:— „валит народ в прохожую, все кричат, шумят: идем в Латунный, там тоже заставим бросать работу!“».

Латунный прекратил работу «в 3/4 часа». Рабочие «густыми толпами» шествовали через проходные без каких-либо преград и какого-либо досмотра. По дороге они увидели строящуюся отжигательную печь с группой плотников, укреплявших стропила. Им крикнули: «кончай, товарищи»; плотники ответили: «это не наше дело, мы от подрядчика».

Тогда в толпе раздался хохот и крики: «Камнем их,— гусей, и они слетят с крыши».

«Не надо, товарищи, драться», — ответили плотники, «мы и так кончим», и сами начали собирать инструменты.

«Да никто и не думает вас бить, если вы бросите».

Следующий участник забастовки по фамилии Быков в дни описываемых событий был еще подростком, но уже трудился на Патронном заводе, как и многие его сверстники. День 22 января 1905 года он вспоминал так: «...вдруг я слышу, что Пушечная мастерская не работает. Мужчины спокойно остановили работу, но женщины настолько перепугались, что закричали, подумав, что пришла толпа их бить, некоторые из них от испуга даже попадали в обморок, а другие забыли свои пальто и бежали, чтобы где-нибудь спрятаться. Через некоторое время, так, приблизительно, в 7–8 часов, внезапно ворвалась толпа рабочих из разных мастерских в нашу мастерскую и крикнула „кончай работать“, и мы, подростки, с остальными рабочими пошли с криком снимать с работ в других мастерских.

В то время некоторые рабочие упорно не выходили из мастерских — они боялись — но все-таки большая часть вышла за проходную, и вижу я, что стоит человек в цветном башлыке, и слышу, что его называют Жариковым.

Когда мы зашли в Паровую и закричали „кончай работу“, то рабочие не отходили от своих работ.

Тогда кто-то из рабочих схватил рычаг и пустил гудок, чтоб выходили все из мастерских за проходную. Рабочие, которые с крыши Паровой счищали снег, с испугу от неожиданного гудка попадали вниз.

В дальнейшем, все вышли за ворота завода.

Народу было много. Против завода поставили кадушку, с которой говорил речь Жариков. После него выступил Дмитрий Прокудин. Он затронул политический вопрос. Ораторов рабочие слушали с восторгом и давали согласие поддержать все требования, которые выставили ораторы, и их же выбрали делегатами.

В это время в правление прибыли губернатор, фабричный инспектор, начальник жандармерии, и вместе с выбранными от рабочих они заседали до вечера. Мы, рабочие, в морозный вечер дожидались своих делегатов.

Наконец, они об‘явили нам радостно, что правление идет на уступки».

* * *

В сравнении с другими городами России Тула широко и грозно ответила на кровавую расправу над рабочими Питера 9 января 1905 года. Город, известный преобладанием казённых, а потому политически неактивных, вечно «спящих» рабочих (они же казюки), со сравнительно высокими заработками, демонстрировал опасную стихийную самоорганизацию, даже с учётом того, что главное оборонное предприятие — оружейный завод — стачку игнорировало.

«Коммунар» в день 20-летия забастовки назвал главным достижением тульского «9 января» «установление постоянного института делегатов от рабочих (на Патронном заводе), с которыми и должна была разговаривать администрация при каждом конфликте... Институт делегатов был утвержден де-факто, без официального его утверждения и регламентации и, с одной стороны, он был зародышем профессионального союза, а с другой стороны, если учесть политическое значение существования этих делегатов, пробой в организации советов рабочих депутатов (делегатов), который в целом так и не был создан в Туле в 1905 году».

Нам же, по прошествии 120 лет, кажется главным в тех днях сам факт стихийной организации масс, не побоявшихся увольнений или арестов в борьбе за свои права, которые мало кто ещё осознавал. Без попа Гапона цех за цехом рабочие разных заводов начали забастовку, в кратчайшее время сформулировав и выдвинув требования в части организации и оплаты своего труда.

Так в Туле началось революционное движение, коренным образом изменившее историю города и страны.

_____________________
* Публикации цитируются с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.