Пикабушники Казахстана

Есть такие удивительные люди, которые способны заглядывая в душу вкладывать огонь и энергию в твои давно потерянные мечты. Это стезя или даже служение. И встречи с такими людьми носят стихийный характер, они вламываются в твою жизнь и оставляют что-то безумно ценное. Я просто стоял на автобусной остановке, и ничто не предвещало урагана событий, но вот подошел нетрезвый Мэлсович со средних лет подтянутым мужчиной, и от них уже веяло запахом приключений.
– Знакомься. Это Валерий Задарновский, мой коллега. Куда едешь?
– К Ержику.
– Значит и мы к нему.
Взяли что-то из спиртного, пришли. Начался неторопливый обмен энергиями. Ержан не пил принципиально, но он находился в наших проецируемых в реальность измерениях. Именно в такие моменты, когда видишь души художников, которых не смогли сломать ни годы, ни совок, ни прежние времена, которые способны испускать лучи света, в тебе рождается воспоминания о былых собственных экспириенсах. И рождается вопрос, как это вернуть и как они сами смогли это в себе удержать? Как не сломать своё творчество о семейный очаг, а в моем случае, когда тот чадит и несёт смрад? Позже я узнал что Валерий, когда-то обретя творческую избранницу, сумел поднять и воспитать детей, которые продолжили его дело и сейчас имеют в загашнике совместный полный метр. А тогда мне просто хотелось вернуть время назад, и мы, сидя за столом, крутили ручки этой машины времени, перебирая события и персоналий, сказуемые и подлежащие, причины и следствия.
Время позволяет забывать старые обиды и, казалось бы, лечит. Но старение и заключается в том, что мы миримся всё с большим числом потерь и поражений, в конце концов, оставаясь у очень массивного, надежного и разбитого корыта, которое называем основательностью. Память старательно блокирует то, о чем жалеешь, а окружающий тебя планктон и не даёт повода вспоминать что-то сильное. И тут ты встречаешь Человека, которого зовут Валерий Задарновский.

У Ержана лежала старая дребезжащая гитара. Мы старательно пели что-то из БГ, обводя взглядом комнату Ержана, похожую на музей древнего искусства. И я вспомнил московский Арбат 90-х. Людей, протрясённых путчами, обвалами цен, жаждой свободы и чего-то нового, что обязательно должно прийти. Людей стоящих и слушающих меня как пророка, когда я кричал «Этот поезд в огне». Оказавшись лишь однажды в стихии, никогда не будешь удовлетворён концертом в клубе, где всем пофигу до всего, кроме степени своего алкогольного опьянения. Как направить своё искусство, чтобы не кричала девушка, заказывающая своё пиво? Как унять дерущихся возле сцены говнорокеров? Как не натягивать программу на зрителя, а зрителя привлекать к программе? А в тот момент со мной пьянствовал режиссёр от Бога, с которым образовалась полемика, родившая Концепцию. Стали собираться звенья цепи, мы вызвонили журналистку Настю Страшинскую и она приехала и присоединилась к нам со своим грозным блокнотом.
Концепция касалась группы, исполняющей какую-то музыку. Но не факт что рок, а грань между зрителем и исполнителем должна быть размыта максимально. Зритель участвует в выступлении наравне с исполнителем. Пиво? Не кричи, вот оно, у тебя в руке, да и не до пива тебе, ты сейчас сама кусочек этой музыки. Драться? Давай драться, а потом пить на брудершафт. И снова петь.
В какой-то момент нас просто захлестнула радость от гениальности Концепции. Перенести Арбат на сцену, а не сцену на Арбат, как это сейчас и происходит в Москве. Исполнение песен? Нет, этого мало, мы сделаем квартирный рок-театр. Требуется обоснование концепции. Я должен писать эссе и закинуть в паблики.
– Стоп – говорит Валерий. – Людям не нужно говорить, что масло маслянное. Ты не должен проводить мыслительный процесс за зрителя. Ты должен его к этому подтолкнуть
– Народ, скоро у меня день рождения – говорит Ержан часов в 11 вечера – Продолжите полемику там, а мне пора спать.
Мы продолжили приключения. «А не поехать ли нам…» - говорит Мэлсович, и мы едем куда-то в прекрасную пока еще неизвестность.
Утро. Большая светлая комната, стол с пустыми и полными бутылками. Мы с Мэлсовичем, только что проснувшись, сидим за столом. Из Мэлсовича льется фонтан воспоминаний о людях, которые были с нами, о том, что они сейчас пытаются творить или как они оставили свои попытки. Поднимает голову проснувшийся Валерий: «Ребята как же это романтично - судьбы людей сквозь призму бутылочного стекла». К обеду, с грустью покидая друзей, я иду домой к своим полуразбитым семейным узам.

И вот, наконец, спустя несколько дней я присутствовал на дне рождения в этом сумасшедшем окружении философов потерянного времени. Валерий был слушателем, тихим исследователем глубин человеческого сознания, молчаливым мудрецом. Я фонтанировал песнями, а Мэлсович – оптимистичными нетрезвыми выкриками.
Одной их самых обсуждаемых тем были вопросы проведения акции протеста против застройки нашей горной долины Кок-Жайляу. Уже были определены дата и место проведения. На концерте в рамках этого мероприятия должны были принять несколько наших местных знаменитостей. Мало того, Ержан пригласил и меня. И лучшей реализации Концепции трудно было придумать.
Есть очень много причин в стремлении прикасаться к человеческой внутренности тем, кто умеет это делать. В основном подкупает жажда манипулировать. Восхищать собой, навязывать свои мысли… Обычная потребность среднестатичных нарциссов. Есть и другие цели – делиться накопленным опытом, своим видением мира, но это удел немногих. Но даже имея эти благие цели, очень сложно доказать что ты не нарцисс… Особенно, если ты всё таки им являешься. Одно из самых трудно дающихся умений творческой личности – это вырезать свою самовлюблённость из своего контента. В процессе общения с Валерием наша Концепция все больше обогащалась тезисами и правилами. С одной стороны мы размышляли над общеизвестными законами креативности. Но мы не изобретали велосипед, мы ехали на нём.

Итак, скоро концерт, надо обнажить душу, открыться людям, создать нужную обстановку, использовать какой-то особый антураж. Вытащить атмосферу наших рокенрольных посиделок на кухнях, убрать границу с залом. И возможно это станет первой ласточкой целой серии концертов. И может быть… ладно, забегать вперед мы не будем.
К одиннадцати праздник закончился, по тропинкам университетского капмуса, где вообще-то был запрещен алкоголь, двигалась шумная наша толпа. Мы с Валерием, Мэлсовичем и Гамлетом слегка отстали, и подбежавшие охранники скрутили только нас. Приехавшие менты погрузили нас в старый УАЗик, привезли в РОВД. Как-то стало грустно на душе, но не тут то было. Валерий сел на скамейку, запрокинул голову, стал мелко трястись. Из его рта потекли слюни и пена. Он скатился со скамейки на пол и его тело охватили судороги. Мы в ужасе было бросились к нему, но одним глазом он хитро подмигнул, не прекращая своего театра, к которому мы не сговариваясь моментально подключились. «Эпилептический приступ!» - закричал я. «Вызовете скорую!» - подхватил Мэлсович. В течение пары минут испуганные менты вывели нас за пределы РОВД.
Гамлет повел нас в знакомую круглосуточную наливайку которая оказалась буквально в нескольких кварталах. Зайдя в неё, мы обнаружили студентов, которым преподавал Валерий одну из дисциплин в ЦАТЭК, где они работали с Мэлсовичем. Студенты были шокированы и организовали стол, где Валерий на несколько часов обосновался в роли рассказчика и интересного собеседника.

Говорили о музыке, кино… а смогу ли я петь этим молодым ребятам? Если абстрагироваться от стиля, насколько востребованы сейчас переживания, вложенные в песни двадцатилетней давности? Наверное, так и испытывается ценность творчества, и это испытание мне скоро придется пройти на предстоящем концерте. Как мы разошлись в тот день я не помню.

Близился день проведения акции. Внезапно позвонила Настя, и сообщила радостную весть. Она исполнит танец на моих песнях в жанре контактной импровизации. Мало того. В дуэте с ней согласилась участвовать преподаватель контактной импровизации в нашем городе – моя старая знакомая Наталья Новикова. Эта новость была прекрасна до неправдоподобности, ладно, доживём - увидим. Теперь остается понять формат выступления, мне явно потребуется перкуссионист. И о чудо! Согласился подыграть Бахтияр из этнической группы Удха.

В день концерта в студии Александра Цоя стали появляться самые удивительные личности нашего города. За импровизированным занавесом стоял задумчивый Такежан, рядом разминались Наташа с Настей. Какое-то время мы репетировали с Бахой, потом концерт начался и примерно в середине программы мы выступили.
Валерий снимал нас стоя рядом со слушателями, а Мэлсович с моим фотоаппаратом красиво перемещался как заправский оператор прямо возле нас. Танцевали девчонки, ушел в астрал бьющий по барабану Баха и где-то рядом летал и я. Не было сцены и не было граней.

Триумф. Победа. Сразу после этого концерта, который стал катализатором последующих, удивительнейших событий и приключений, мы собрали добрую половину выступающих и завлекли пить пиво в соседнее кафе. Говорили много, сумбурно, восхищенно. И о сломанной со зрителем грани, и о будущих планах. И потом, когда стихла буря эмоций, начал говорить Мастер. Он говорил немного, и закончил тремя словами, которые до сих пор звучат в моих ушах: «Мы сделали это».
Больше я никогда его не видел.
Есть такие удивительные люди, которые способны заглядывая в душу вкладывать огонь и энергию в твои давно потерянные мечты. Есть и такие, которые дают тебе силы самому становиться таковым.
Спустя год, стройка на Кок-Жайляу остановилась. Мы победили.
Спустя еще несколько лет дети Мастера выпустили свой первый полнометражный фильм, а я развелся, обретя цельность и свободу.

Обретенная Концепция теперь всегда неотступно со мной на всех концертах и выступлениях. Она открыла совершенно новый жанр творчества, очень близкий к средневековому менестрельству.

А Мастер, закончив свой путь на земле, отправился в какие-то более высокие измерения, оставив после себя Свет.