Лига авторов

Маленькой Соне сегодня досталось. Сначала её отругала Жанна Анатольевна, строгая воспитательница, которую даже дворник деда Боря побаивается. Отругала ни за что. Точнее было за что, но не так, чтобы очень.

Ещё маме нажаловалась. Теперь мама тоже ругается, говорит, что нельзя было Серёжку Лохмотушкина дубасить.

Эх, мама, не знает она, да и Жанна Анатольевна тоже не знает…

Соня, между прочим, никого не била, точнее била, но не так, чтобы побить. Соня обезвреживала. Серёжка вообще-то вампир, вот Соня его и обезвредила.

А как ещё по-вашему обезвреживают вампиров?

Папа рассказывал, что вампирам кол вгоняют, осиновый. Правда, Соня не совсем поняла, что значит «по самое не хочу», поэтому сделала по-своему.

Взяла кол. Честно говоря, Соня не знала, что такое осиновый кол, поэтому взяла ветку от веника.

Ещё папа рассказывал, что вампиры, когда им вгоняют кол, сидеть не могут, лежат только, говорят: «Уыыыы», и руками машут.

Серёжка не лежал, но руками махал сильно и говорил «уыыыы», громко так, что Жанна Анатольевна прибежала. Наругала:

-Соня, ты такая большая, тебе уже пять лет! А ведёшь себя, как маленькая.

А Соня, между прочим, и вела себя, как большая. Разве могут маленькие обезвредить вампира? Вот, то-то и оно. Спасла, можно сказать, мир, а её ругают. Разве это справедливо?

Вы можете спросить, как Соня узнала, что Серёжка вампир?

Я отвечу. По-честному. Вообще, конечно, Серёжка сам сказал, но только после того, как своё вампирское дело сделал.

На обеде он хитренько так сказал Соне, что у неё огромадная дырища на колготках. Соня, конечно, стала рассматривать колготки. Дырищи не нашла. И даже малюсенькой дырочки, тоже не увидела. Зато увидела другое.

Когда повернулась, увидела пустую тарелку, Серёжка слопал всю её котлету, как взаправдашний вампир, и гордо так признался в этом. Мол, вампир я, и ничего с этим не поделаешь. Но он-то не знал, что Сонин папа уже рассказывал про вампиров. И Соня знала, как их обезвреживать.

Теперь, как настоящей геройке, Соне приходится терпеть несправедливость. И воспитательница наругала, и мама тоже. Зато Серёжка теперь не вампир, ведь настоящие вампиры не плачут.

Так бы весь мир без котлет остался, пока колготки рассматривал. Но Соня об этом не рассказывает, потому что настоящие геройки не хвастаются геройскими поступками.

Источник на Дзене

Сегодня суббота. У Алёны дела. С самого утра пошла на старый заброшенный участок по соседству. Она часто проходила мимо него по пути с работы и видела, как осыпаются на землю, уже никому не нужные ягоды сладкой, ароматной малины.

Было бесконечно грустно видеть постепенно разваливающийся, маленький домик, наскоро заколоченный грубыми досками. Забор прогнил и развалился.

Алёна отправилась, чтобы собрать урожай. Её с детства приучили – добро должно приносить пользу, а не пропадать.

Протиснувшись между гнилыми досками, Алёна оказалась в раю, самом настоящем, малиновом раю. Она помнила этот сногсшибательный аромат свежей малины, смешанный с запахом сырой земли, прелых листьев и ещё чего-то неуловимого, но такого родного.

Вскоре пластиковый бидончик был полон до краёв. Алёна собирала ягоду и вспоминая детство, улыбалась. Вот точно также они с братом забирались к соседям и рвали ранетки, а потом бабушка гонялась за ними по улице и хлестала по маленьким проказливым задницам крапивой.

Здесь тоже полно крапивы. Только участок заброшенный, и она вымахала выше головы ростом, колючая. Обожгла руки и ноги, но это не повод сдаваться, малинки хочется всей семье.

Пришла домой, отправила сына гулять. Нечего дома сидеть за компьютером, лето, каникулы. Пусть резвится. Не прошло и десяти минут, в открытое настежь окно с улицы донеслось:

-Мам, мааам, мааа-мааа! Мне пить захотелось!

Что делать? К колонке не отправить, да и нет поблизости. Четвёртый этаж пятиэтажки. Лифта, конечно же, нет. Алёна достала из кладовки новый моток бельевой верёвки привязала к нему пластиковую бутылку с водой и аккуратно спустила вниз.

Сын отвязал и побежал дальше по своим мальчишечьим делам. Когда Алёна первый раз сделала «лифт», дети на площадке были полнейшем восторге. Теперь многие родители с верхних этажей тоже пользуются. Странно, раньше это не было новинкой. Видимо, позабыли…

За кухонным столом сидит дочь. Серьёзная, взрослая, ей уже почти семнадцать. Внимательно следит за модой, тенденциями, веяниями. Всегда обращает внимание, как она выглядит со стороны, поэтому опрятная и немного важная.

Сейчас листает что-то в смартфоне, наверное, новости и кушает малину. Поднимает голову:

Мам! Ты ведёшь себя как девочка! Сколько уже лет? А всё бегаешь, прыгаешь за малиной по крапиве, вон, все ноги в ожогах. Как маленькая прямо, то бутылку на верёвке спускаешь, то с собакой носишься и хохочешь. Взрослеть пора! Кто из нас старше?

Алёна садится рядом, смотрит на дочку, улыбается и вспоминает…

Она ещё не Алёна Сергеевна, ей те же шестнадцать. Начало лихих 90-х. Отца убил бандит за авоську продуктов и талоны. Бандита не нашли. Алёна осталась с мамой и маленьким братом. Она серьёзная, совсем не умеет улыбаться.

Зато умеет помочь матери, умеет стоять в огромных очередях, умеет зарабатывать, умеет считать деньги. Знает, хватит ли ей и брату на школьные принадлежности, знает сколько нужно, чтобы оплатить коммуналку, знает какие продукты покупать в первую очередь, если они появятся в магазине, и знает, что значит продавать на рынке у дома малину, ароматную, сладкую, но не съесть ни ягодки, ни крупинки. Потому что брата нужно кормить и маме помогать.

Алёна тихонько, незаметно смахивает слезинку, берёт поводок и с хохотом убегает гулять с собакой.

Дочь думает, что мама такая смешная в свои почти пятьдесят, она не знает, что происходило, когда маме было шестнадцать. Оно и хорошо, что не знает, дай Бог и не узнает никогда!

Источник на Дзене

Приветствую вас, дорогие мои подписчики. Это я. И я вышла на новую работу.

Многие меня знают как фельдшера, отработавшего на Скорой более 20 лет. А затем написавшего множество историй из своей практики и практики своих коллег. Потом я уволилась. Посидела дома полтора года. Очень хорошо посидела. А в марте меня уговорили пойти поработать вновь.

Уходя со Скорой, думала, что никогда не пойду больше в медицину. А ещё ранее думала, что в жизни не пойду работать педиатром. Тем более в поликлинику. Но время идёт. Люди меняются. Бывает, они совершают то, что делать зарекались. Я не исключение. Теперь я работаю здесь - в детской поликлинике. Устроилась работать в кабинет неотложной помощи. О своих впечатлениях о новой работе я расскажу как-нибудь в другой раз. Теперь мои рассказы будут о детях. И о том, как устроена работа в поликлинике.

Ну а пока - всем хорошего вечера. С вами была я - ваша MamaLada

P.S. Если бы я знала, что меня тут будет ждать, ни за что не согласилась бы на это :)))

Леониду повезло с женой, да и по жизни тоже повезло. Вырос, выучился, получил хорошую профессию. Женился по любви, на красавице Олечке. Единственное, в чём ему не повезло, это многочисленные родственники.

И ладно бы дело в большом количестве. На самом деле, их было не очень много, в других семьях и побольше бывает. Просто родственники Леонида были бесцеремонными, поэтому и казалось, что их в избытке.

Бывает, соберутся на семейную вечеринку, на день рождения, Первомай или свадьбу, например. Тосты, веселье, танцы. Вдруг кто-то посмотрит с огоньком, да и припомнит чего-нибудь разэтакое.

-А помнишь, Лёнька, когда тебе два года было, взрослый парень вроде бы, а вот прямо в штаны напрудил, стыдобища. Два года уже, а напрудил, бесстыдник этакий.

-Да-да, было, не отнекивайся, ещё в детском саду, помнится, батька твой отучал козюльки жрать. Эх ты, балбес!

Кроме воспоминаний, в обязательную программу общения с родственниками, входили одалживание различных сумм (часто безвозвратных) и профессиональная помощь из серии «тыжпрограммист». Любой отказ воспринимался как смертельная обида.

-У тебя же зарплата большая…

-Что, так трудно помочь, настроить телевизор (посмотреть утюг, глянуть пылесос — нужное подчеркнуть)? Ты же на программиста выучился, это одно и то же…

И многие подобные случаи.

Когда Лёня с Олей решили переехать и купили в ипотеку квартиру недалеко от моря, родственников не поубавилось. Напротив, появились даже те, кого Леонид последний раз видел во время празднования своего пятилетнего юбилея.

Стало «веселее», дальше некуда.

Про Олю, жену Леонида, можно сказать немногое. Скажем мягко, родственники недолюбливали её за замкнутость, за нелюбовь к шуму и бурным проявлениям чувств. Такой человек, что тут поделаешь?

В то прекрасное летнее утро молодая семья сидела за завтраком и строила планы на только начавшуюся субботу. Хотелось сходить в дельфинарий, посидеть в кафе на берегу, а вечером устроить тихий семейный ужин, возможно, с элементами романтики.

Кофе ещё не допит. Планы не изложены. Звенит дверной звонок. Лёня открывает дверь. О, Боже!

Как снег на голову или, точнее сказать, как чёрт из табакерки, к молодым буквально врывается двоюродный брат Лёниной матери. Не будем вдаваться в подробности родственных связей, назовём его просто, дядя Миша. Дядька явился не один, а со всем семейством. Жена, тётя Марина, кровь с молоком, полтора центнера доброты и заботы, два погодка-сына прыщавого возраста и любимица семьи, небольшая собачка, породы яростная меховая половая тряпка.

Семейство пришельцев было во всеоружии. По чемодану на каждого (для тёти Марины — два), сланцы, шорты, солнцезащитные очки и рубашки зубодробительной весёленькой расцветочки, а-ля «привет, Гавайи».

Ревизоровская немая сцена длилась недолго. Дядька отодвинул «гостеприимного хозяина», и семейство с шумом и громыханием роты дембелей на вокзале плавно втекло в квартиру. Сквозь радостные вопли удалось разобрать следующие новости:

-Мы ненадолго, недельки две перекантуемся…

-Детки, вон, выросли, а на морях не бывали…

-Эх, повезло тебе, квартиру отхватил дорогущую, и море рядом…

И некоторые другие.

Леонид замер с открытым ртом. Он уже представлял себе картины, одну эпичнее другой.

День. Олечка в форме шеф-повара на кухне готовит обед, на, судя по внешнему виду, не страдающих потерей аппетита, родственников. Лёня, как в фильмах про войну, подносит боеприпасы, пулемётные ленты сосисок, взрывпакеты спагетти и снаряды разного калибра воды, с газом, без газа, сладкие, кислые, синие крышечки, зелёные, белые…

А над ухом звучит писклявый голос недоросля:

-Маам, кушать хочуууу…

Вечер. Лёня утирает пот. Выжимает мокрую майку. Устало садится на табурет. Из большой комнаты, слышны звуки включенного на полную мощность, домашнего кинотеатра.

-Ты любишь меня, дон Педро?

-Нет, я полюбил Хуаниту…

-О, нет! Я пойду застрелюсь от неразделённой любви!

-Иди, Хуан, иди…

Сквозь грохот выстрела доносятся рыдания тёти Марины:

-Гадкий дон Педро, за подлость твою не будет у тебя, ни Хуаниты, ни Хуана…

Ночь. Лёня вздрагивает от липкого прикосновения. Звук наливающейся жидкости. Запах перегара. Громовой голос дяди Миши:

-Ты меня уважааааешь…

Леонид судорожно соображал, как ответить на извечные вопросы, поставленные ещё Александром Герценом: «Кто виноват?» и «Что делать?», чтобы избежать воплощения в жизнь, катастрофических картин апокалипсиса в отдельно взятом жилье.

Вариантов виделось немного. Либо позвонить матери и устроить скандал, либо, минуя маму, просто устроить скандал и выдворить непрошенных гостей, из которых только дядьку и видел. Раз в жизни. Мельком, на похоронах деда, кажется…

Наконец решился и медленно стал набирать полную грудь воздуха, собираясь высказаться, возможно, даже неприличными словами.

Внезапно, с несвойственным ей оптимизмом и энергией, в прихожей материализовалась хрупкая, обычно спокойная, как сто индейцев, Олечка с радостным (уместнее сказать, ликующим) криком:

-Ура! Супер! Вот здорово! А Лёня-то говорил, что самим придётся справляться! Говорил, что никто не поможет! А тут, прямо как на заказ, куча помощников! Ура!

С этими словами Олечка сдёрнула шторы в большой комнате, схватила рулетку, начала измерять стены, потолок и записывать в невесть откуда взявшуюся тетрадку, продолжая радостно тараторить:

-Сейчас быстренько перекусить сделаю, потом вы отдохнёте, а мы с Лёнечкой в магазин, у нас тут новый открылся, строительный. Купим красочки, обои, клей. Завтра же устроим ремонт, ударно поработаем! А с понедельника мы на работу, вы на пляж, ну, а вечера снова наши! Вот как хорошо, когда много родственников! Что бы мы без вас делали?!

Леонид видел, как с каждым словом меняются, становясь всё кислее, лица родни. Первой оправилась тётя Марина:

-Ой, Олечка, мы же, наверное, вам мешать будем… Да и краской дышать детишкам вредно…

-Какие дети? Вы гляньте на них, тёть Марина! Не дети! Орлы! Им и стремянка, пожалуй, не понадобится! А я, представьте, всё думала, как мы вдвоём мебель таскать будем, хе-хе. Сейчас-то живо справимся!

Из ступора вышел дядька:

-Оль, тут видишь какое дело…

-Да вы проходите, проходите! Располагайтесь! Вы как, дядя Миша, с шуруповёртом управляетесь? А обои клеить умеете? Может, посоветуете заодно, какие плинтуса подобрать?

-Да мы… Понимаешь, Оля, так-то мы в гостинице остановились, просто решили зайти, проведать Лёню, тебя. Видно, не вовремя. Ну, ничего, в следующий раз как-нибудь приедем, посидим. Ладно? Так-то, лучшая помощь — не мешать!

Родственное семейство также быстро вытекло из квартиры, как и втекло. Когда Лёня закрыл дверь за гостями, только и смог сказать:

-Ну ты даёшь, Олечка! Какое счастье, что у меня золотая жена!

Потом Оля забросила шторы в стирку, и они пошли заканчивать завтрак. Впереди было много планов на выходные.

А родственники почему-то перестали приезжать без приглашения, интересно почему, может адрес затерялся?

Источник на Дзене

Сегодня расскажу одну старую историю. Ещё папа мой, царство ему небесное, рассказывал о ней.

Произошла эта история во времена «холодной войны», то ли в начале хрущёвской «оттепели», то ли чуть раньше, в общем давно.

Торговое судно под советским флагом, зашло в один из портов западной Германии. Разгрузка, как собственно и обратная загрузка необходимыми товарами народного потребления, прошла в штатном режиме.

Капитан готов был дать команду к отправлению, но вышла какая-то досадная несостыковка. Выход судна запрещён. Финансово ли или по другим вопросам не сошлись характерами министерства стран, доподлинно неизвестно.

Факт остался фактом, судно осталось в порту.

С одной стороны, ситуация играла на руку нашим морякам, всё-таки суточные в твёрдой валюте, а с другой стороны, оставаться в чужом порту, да ещё и с грузом, совсем не хотелось.

Тем более, что некоторые счастливчики, в том числе капитан, боцман и старпом, а также ещё несколько членов команды, среди погруженного забугорного, имели проведённые по бумагам, как имущество плавсостава, автомобили иностранного производства.

Тут для молодого поколения, пожалуй, нужно пояснение. Счастливые обладатели иномарок могли запросто с ними расстаться на советской таможне, по причине формальной просрочки, ибо таковы были правила.

Разговоры, переговоры, увещевания и даже ругань, не помогали нисколько. Бургомистр города и начальство порта не хотели идти навстречу отважным советским морякам, а время меж тем шло.

Надежды оказаться на Родине в качестве полноценных владельцев иномарок таяли как весенний снег. Нужно было срочно что-то предпринимать. Неизвестно, как обернулось бы дело, если б не присутствие на корабле старпома Петровича.

Петрович был, что называется тёртый калач. Немного подумав, за рюмкой чая, он выдал готовое решение. Да такое, что тут же был «заблагодарен» массой напитков разного калибра и качества, а также прочими хорошими вещами.

Пошарив по закромам, команда, в том числе боцман (как без него), нашла энное количество военных гимнастёрок старого образца, сапоги и пилотки. У друзей, из числа бывших земляков и команд других судов, раздобыли офицерскую форму с необходимыми принадлежностями…

Утро в западногерманском портовом городе задалось.

Ещё только начался рассвет. С брусчатки не успела испариться ночная влага. Город спал мирным, безмятежным сном. Покой безлюдных улиц прерывался только пением беззаботных птиц.

И вот это всё умиротворение было растерзано чётким строевым шагом. Старательно чеканя шаг, к главной площади, шёл взвод «солдат» Советской Армии во главе с «офицером».

Немцы, ещё отлично помнившие победный 1945 год, вскакивали с кроватей и хватались за сердце.

Особенно после зычной команды «офицера»:

-Песню, запе-вай!

Взвод грянул. Никогда так хорошо не получалось, но не хотелось упасть в грязь лицом и «солдаты» изо всех сил тянули гимн мирового пролетариата:

Вста-вай проклятьем заклей-мённый, весь мир голо-дных и рабов,

Ки-пит, наш разум возму-щённый и в смертный бой вести го-тов!

Пройдя до площади, советские моряки в форме солдат развернулись и так же весело, но уже под другой «хит» - Марш коммунистических бригад, вернулись обратно.

Капитана судна, с вопросом «Что это было?» вызвали для разъяснений. В ответ бургомистр города получил безапелляционное:

-Партия требует! Оно ведь как, воспитание молодёжи в духе, во имя и во славу, никто не в состоянии отменить. Поэтому, уж извините, пока стоим в порту, будем маршировать и да, песни, тоже имеют особое значение в деле воспитания. Стало быть, бойцы будут петь!

Дальше события развивались с неимоверной быстротой. Уже через три часа, торговое судно под советским флагом, выходило из порта и очень вовремя прибыло в порт приписки.

Что ни говори, а русская смекалка достойна быть увековечена. Срочно нужен памятник, если не из бронзы, то хотя бы из пластилина. Только она позволяет (и во все времена позволяла), в сжатые сроки, решать такие вопросы, которые в «нормальных» условиях могли бы решаться месяцами.