Дело было примерно в 1998 году. Времена были трудные: месяцами не было света, зарплаты – годами, и так далее. Как раз в это время в Казахстане началась активная кампания по пропаганде казахского языка и его внедрению среди других национальностей. В рамках этой кампании в Петропавловске проводился конкурс среди школьников некоренной нации, и от Целинного района я привез в областной центр двух школьниц. Сие мероприятие проводилось в Доме Дружбы, в центре города. Когда мы зашли в это помещение, я был очень удивлен обилием людей на первом этаже. На глаз их было более двух сотен: они заняли все стулья, подоконники, а некоторые сидели прямо на полу. Причем в глазах у всех мелькало что-то неуловимо похожее. Пройдя через эту толпу, мы поднялись на третий этаж, где, собственно говоря, и проводился конкурс. Суть его состояла в том, что участники представляли на суд жюри песни, стихи или танцы, а потом отвечали на вопросы на казахском языке. С трудом найдя свободные места, мы стали ждать своей очереди. Тут я услышал позади себя разговор на немецком языке, а надо сказать, что благодаря школьной учительнице немецкого, Зуб Зое Ивановне, этот язык я усвоил весьма неплохо и понял примерно восемьдесят процентов того, о чем говорилось за моей спиной. Желание блеснуть своими познаниями заставило меня повернуться и решительно вступить в беседу. Представителей языка Гете оказалось трое: два бородатых мужика, оба Максы, и весьма миловидная девушка с интересным именем Сибиллла. Вот с ней то я и начал разговор, из которого выяснилось, что она и ее спутники – представители ФРГ, и принимают здесь тесты у желающий уехать на ПМЖ в Германию (вот почему на первом этаже собралось только людей, понял я). А сейчас у троицы перерыв, и по приглашению городских властей они посетили данный концерт. Из беседы с Сибиллой я узнал следующее: не по-русски, не по-казахски она не знает ни слова, как не знает ничего и о культуре этих стран. Впрочем, пояснила она, читала книгу «Вельт унд криг» («Война и мир») и ее написал «Тастаефски».
- Нет-нет – поправил я ее – Эту книгу написал Лев Толстой.
- Нет – убежденно сказала Сибилла. – Тастаефски, я точно знаю.
Наш спор был прерван подошедшим пожилым казахом, по имени Амангельды, державшим за руку маленькую светловолосую девочку. Он обратился к моей собеседнице:
- Вот, мы из Жамбылского района. Эта девочка – немка.
Сибилла недоуменно посмотрела на меня и спросила:
- Что он говорит?
Я объяснил. Немка необычайно оживилась, и присев перед девочкой на корточки, спросила:
- Ви лебдт ес зих хир? (Как тебе здесь живется?)
Я перевел. Девочка бойко затараторила:
- Меня зовут Таня. Все у меня хорошо. Я живу возле озера.
Сибилла снова посмотрела на меня.
И тут, сам не зная, что на меня нашло, я перевел слова девочки по-своему:
- Их лебе зер шлехт, ес гибт кайне лихт, елтерн хабэн кейне арбайт, шон халбес, яар хабе их кайне зюсиг кайтен гегессен (Я живу очень плохо. Света нет. Работы у родителей нет. Конфет не ела уже полгода).
На лице Сибиллы появилось выражение крайнего ужаса. Она повернулась к своим товарищам и громко сказала:
- Маакс!
Тот безропотно достал бумажник, раскрыл его и протянул Сибилле 20 марок, а та, в свою очередь, подала их Тане. Девчонка как заорет:
- Да не надо мне ваших денег!
- Что она говорит? – спросила Сибилла.
- Вениг (Мало) – ответил я.
- Мааакс!
Еще 20 марок из бумажника недовольного немца попало в Танины руки. Тут Амангельды спохватился:
-Таня, нам сейчас выступать!
И попрощавшись с Сибиллой, они пошли на сцену.
Я угрюмо смотрел им вслед, хотя единственным моим желанием было заорать во все горло: «Таня, отдай 20 марок!».
