Продолжение поста «В духе Ч. Буковски»
Ну и чтобы добить тему.
Он сидел на кухне с банкой пива и смотрел в стену. Вроде всё как всегда. Телевизор бубнил в гостиной, холодильник гудел свою монотонную песню. Но что-то было не так. Воздух был другим.
Он не мог этого объяснить. Как будто сама материя мира слегка сдвинулась, потрескалась, и оттуда, из щелей, слегка поддувало пустотой.
Он ловил себя на том, что смотрел на жену за ужином. Говорила те же самые слова, улыбалась той же самой улыбкой. Но было в ней что-то отдалённое, будто она частью была где-то в другом месте, в каком-то параллельном мире, куда ему хода не было. И когда она смотрела на него, он ловил этот взгляд — не виноватый, нет. Скорее... отстранённый. Как будто он был не мужем, а статистом в каком-то её спектакле, смысла которого он не понимал.
По ночам он иногда просыпался от ощущения, что кровать стала больше. Что между ними выросла пустота, которая гудит, как высоковольтный провод. Он тянулся к ней, а она лежала спиной, дыша ровно и фальшиво, как актриса, которая забыла свою роль и просто ждёт, когда упадёт занавес.
Это было не знание. Это было предчувствие. Ощущение надвигающейся катастрофы, которая идёт без шума, без грома. Она уже здесь, она уже в этом доме. Она в молчании за завтраком, в слишком долгом взгляде в окно, в лёгком вздрагивании, когда он нечаянно касался её руки.
Он глушил это чувство пивом. Ещё одной банкой. Ещё одной. Закусывая его своей нормальностью, своей работой, своими счетами. Он был не детективом, не ревнивцем. Он был землетрясением, которое ещё не знает, что оно — землетрясение. Он был тишиной перед взрывом. И самое ужасное, что он уже почти смирился с этим чувством. Почти привык жить с этой маленькой, невидимой дырой в самом центре своего бытия, из которой медленно вытекает всё то, что он когда-то называл своей жизнью.
Всем спасибо, кто плюсовал и минусовал
