Люблю книги Дэвида Геммела. Очень классно пишет и в каждой его книге есть пара кусков, которые заставляют задуматься, которые хочется просто пережевывать в голове десятки раз. Буду такие отрывки выкладывать сюда, чтобы не терять. В тексте много орфографических ошибок, потому что взят из онлайновой библиотеки, и сидеть их исправлять я не хочу.

Неизвестный старик раздражал доктора Мередита сверх всякой меры. Но Иеремия только посмеивался. Впрочем, все знали, что Иеремия любит отвлеченные споры. Даже Исида слушала как завороженная.

Как вы можете возражать против развития разума и науки? стоял на своем доктор.

Без всякого труда, ответил Джейк. Много веков тому назад некий человек в Древней Греции создал теорию, что все материальные предметы, как бы ни были они велики от планеты до камешка, состоят из крохотных составных частей. Мельчайшую частичку он назвал атомом, что по-гречески значит неделимый. Поскольку человек таков, каков он есть, он во что бы то ни стало захотел разделить неделимое. И посмотрите, к чему это привело! Человек по натуре охотник, плотоядное животное. Хищник. Любое его продвижение вперед неминуемо сопряжено с разрушением либо физическим, либо нравственным.

Ну а медицина? не отступал доктор Мередит. Мир до Падения достиг изумительных успехов в победе над болезнями.

Бесспорно, согласился Джейк. А следствием была генная инженерия, позволившая использовать органы животных для пересадки людям. Результатом явились волчецы и другие несчастные мутанты, обитающие на этой планете. Результатом стало накопление химического оружия, бактериологических и вирусных смертоносных культур, которые сбрасывались в тогдашний Атлантический океан, а теперь отравляют большие области нашей суши.

Джейк встал и, направившись к бочонку с питьевой водой, налил себе кружку.

Все это можно свести к одному примеру, сказал он. Христос повелел людям любить друг друга и благотворить ненавидящим их. Он сказал, что все люди братья и что мы должны любить ближних, как самих себя. Не прошло и нескольких сотен лет, как люди уже вступили в ожесточенные споры о том, как это следует понимать. Затем начали воевать, утверждая свою точку зрения, и убивать друг друга, доказывая, что их толкование завета любить ближнего своего самое наилучшее.

Иеремия расхохотался.

Ну, Джейк, сказал он, ты за словом в карман не лезешь. У вас с Диаконом есть много общего.

Угу, согласился Джейк. Он в своей башне из слоновой кости, а я на моем муле. Мы-то знаем пути мира, Диакон и я.

Диакон носитель зла, сказал Мередит. Тут все ясно и просто. Джейк покачал головой.

В этом Богом забытом мире, малый, ничто не бывает ясным и простым. Кроме смерти. Единственное, что остается вне сомнений: мы все умрем. Прочее же моря всяких сложностей. Но относительно Диакона я позволю себе не согласиться с вами. Он просто человек, который предпочитает строгие разграничения. Я жил в Единстве, когда он был старшим магистратом; на мой взгляд, он мог кое-чем похвастать.

О да, съязвил Мередит. Например, публичным убийством. Человека волокли по улицам, чтобы казнить на глазах его семьи.

Вы чуточку передергиваете, сказал Джейк. Вы говорите о злодее, понесшем кару на месте своего преступления. По-моему, ничего дурного в этом нет: пусть люди видят, как вершится правосудие.

Это не правосудие! вспылил Мередит. Это варварство.

Мы живем в варварские времена, доктор. Но вы можете возразить, что в конечном счете речь идет о нравственных ценностях. Какую ценность в ваших глазах имеет человеческая жизнь? Диакон говорит, что в его время убийца мог свободно разгуливать по улицам уже через два года после суда над ним или даже раньше. Даже массовые убийцы со временем выходили на свободу. В те дни жизнь была до ужаса дешева. А с Диаконом убийца хотя бы знает, что получит то же, что получила его жертва. Не больше и не меньше.

А что, если суд ошибется? спросил Мередит. Если невиновный будет признан виновным?

И что? ответил Джейк. Да, очень прискорбно, но ведь ошибки неизбежны, не так ли? Из этого не следует, что система неверна. Врач сказал одному моему знакомому, что он слишком толст и ему показаны физические упражнения. Он сел на диету и в одночасье умер. Так что нам делать? Плодить толстяков из опасения, что у еще одной жирной туши окажется слабое сердце?

Такая точка зрения возмутительна! Джейк ухмыльнулся. И тут Иеремия счел нужным вмешаться.

Ну а прощение, Джейк? Ведь Христос призвал и к нему?

Ну, можно простить человека и все-таки его повесить.

Это уж слишком! прошипел доктор Мередит, вскочил и ушел в фургон.

Вы правда видите все так просто, Джейк? спросила Исида. Для вас существует только черное и белое?

Старик внимательно посмотрел на нее, и улыбка исчезла с его губ.

Ничто не бывает простым, Исида, как бы мы ни упрощали. Если бы! Юный доктор Мередит прав: жизнь величайший дар, и каждый мужчина, каждая женщина обладает безграничными возможностями для добра или зла. А иногда для того и для другого. Ночной ветер усиливался, раздувал пламя костра. Джейк зябко поежился и крепче закутался в старую куртку из овчины. Но мне кажется, вопрос поставлен неверно. Чтобы общество процветало, оно должно иметь действенные правила, которые защищали бы слабых и поощряли бы сильных. Вы согласны?

Конечно, сказала Исида.

А! Но тут сразу возникают сложности. В природе слабые погибают, сильные выживают. Следовательно, если мы будем защищать слабых, они будут процветать, разрастаться в обществе подобно сорнякам, нуждаясь во все большей и большей защите, так что в конце концов превзойдут численностью сильных и при демократии придут к власти и начнут вводить законы, способствующие росту слабости. Такое общество разложится и погибнет, медленно распадаясь по мере того, как оно сеет семена собственной гибели.

Как ты определишь слабость, Джейк? спросил Иеремия. Ты подразумеваешь больных и увечных? Джейк засмеялся:

Как я и сказал, тут-то и возникают сложности. Есть слабые телом, но сильные разумом и сердцем. Есть обладающие физической силой льва, но трусливые и слабые духом. В конечном счете любое общество судит своих членов по их способности обеспечивать его тем, что ему необходимо для того, чтобы быть сильным и процветающим.

А-а! сказал Иеремия. Но это подводит нас к старым людям, которые уже поработали на общество, но более не могут. Они становятся слабыми и, согласно вашей логике, бесполезными. Ты рубишь сук, на котором сидишь, старик. В сильном обществе тебе не будет места.

А вот и нет! возразил Джейк. Если я достаточно зарабатывал своими трудами и сделал накопления, то буду тратить их на еду и одежду, а значит, помогать обществу и дальше. Платя портному за одежду, я дам ему заработок и тем самым внесу свою лепту.

Ну а если вы ничего не накопили? спросила Исида.

Тогда, по моему определению, я глупец, и значит бесполезен.

Ты рисуешь жестокую картину, Джейк, сказал Иеремия.

А мир жестокое место. Но поверьте, друзья мои, он куда менее жесток, чем тот, который Диакон оставил позади себя. Как я сказал, возникают моря сложностей. Однако здесь, под Божьими звездами, еще можно обрести простоту. Вы, странники, понимаете это. Охотитесь на оленей и диких баранов, чтобы утолять голод, и заворачиваете в города заработать обменники для поддержания образа жизни, который избрали. Если не будет оленей, вы умрете с голоду. Так просто! А если кто-то из не захочет или не сможет охотиться, вы его изгоните.

Неправда! воскликнула Исида. Мы будем его содержать.

И как долго? спросил Джейк. А что, если речь пойдет не об одном, но о трех, или пяти, или двадцати пяти? Вы можете выжить, только пока работаете все вместе. Как и общество, дитя мое.

Но ведь в своих уравнениях, Джейк, вы кое-чего не учитываете, верно? не отступала Исида. Согласна, человек охотящееся, убивающее животное. Но он, кроме того, способен на любовь, сострадание, бескорыстие. И общество, конечно же, должно включать и все это.

Вы мудрая женщина, Исида, сказал ей Джейк, но ведь вы, в свою очередь, не коснулись целого ряда человеческих пороков, например, склонности ко злу. Некоторые мужчины и женщины тоже попросту злы. Сострадание, бескорыстие недоступны их пониманию. Они убьют вас за любую мелочь или потому лишь, что им так захотелось. В конечном счете общество процветает только до тех пор, пока все его члены готовы трудиться ему на благо. Слово слабый многозначно. Пожалуй, точнее будет сказать паразиты. Но все ответы мне ведь неизвестны. Как и Диакону.

Объясните мне, Джейк, сказала Исида, даже если я приму все приведенные вами аргументы, как понять истребление исчадий? Войска Диакона убивали подряд всех мужчин, женщин, детей. Тысячами тысяч. Они все принадлежали к слабым, Джейк? Младенцы, которых уничтожали, были средоточием зла?

Джейк покачал головой и перестал улыбаться.

Нет, девочка, зла в них не было. На мой взгляд. Диакон был неправ. В его защиту можно сказать лишь, что произошло это на исходе страшной войны и страсти вырвались из-под контроля. Две армии соединились под Вавилоном Он умолк и уставился на огонь.

Ты был там? прошептал Иеремия.

Я был там. Но не в городе, когда пали его стены. Однако я слышал Крики, вопли! Диакон их тоже слышал. Он выбежал из палатки, перебрался через обломки стены и трупы ее защитников. Остановить бойню было невозможно. С наступлением рассвета Диакон бродил по городу, его глаза покраснели и опухли от слез. И в Божьем войске не нашлось бы человека, который не испытывал бы стыда. Но война закончилась. Там и тогда. И исчадия больше никогда сюда не вторгнутся.

Джеремия наклонился и положил руку на плечо Джейка.

Мне кажется, ты тоже хранишь рубцы, оставленные тем днем. Джейк кивнул.

Такие рубцы остаются навсегда, сказал он печально.