Расшифровывая «Батюшку»: между двусмысленностью и провокацией
В церковных гимнах жесткача больше чем в любой песне, написанной всякими сатанистами-блэкарями.
Дебютный альбом польской блэк-метал группы «Батюшка» вышел в свет 4 декабря 2015 года, в день, когда Православная церковь среди прочего отмечает день памяти св. Иоанна Дамаскина и праздник, известный как «Введение во храм Пресвятой Богородицы», который также представляет собой очень важный иконографический сюжет, в котором, впервые указывается на важную миссию тогда еще маленькой Марии. Очень скоро альбом «Литургия» обрел широкую известность, благодаря уникальному сочетанию православных литургических песнопений с обычными приемами жанра блэк-метал. Однако с самого дня выпуска альбома люди начали задаваться вопросом о том, каково же отношение членов группы к религии. Кто-то был уверен, что «Литургия» – это представитель жанра «христианский метал», другие говорили об очевидной теме богохульства, сквозящей через весть альбом. Каждому свое, дискуссии не утихают и сегодня. Само собой, тексты песен, написанные на церковнославянском языке, лишь запутывают фанатов по всему миру. Кажется, что все, связанное с группой (от непонятных текстов до загадочных сценических представлений), пытается сбить с толку любого, кто задумает поупражняться в экзегетике. В нескольких своих интервью Кшиштоф Драбиковский, создатель «Батюшки», уклоняется от всех вопросов, – не без доли высокомерия и сарказма – заявляя о том, что все, «что он хотел сказать уже есть в музыке, в текстах и в кавер-арте».
И мы поверим пану Драбиковскому на слово.
Обложка альбома «Литургия».
Если мы хотим расшифровать эту запутанную головоломку, то начать нам нужно с самого очевидного. Первое, что бросается в глаза при взгляде на «Литургию», это искаженная икона в качестве обложки, на которой изображены Дева Мария со своим божественным сыном; лики обоих стерты. Много раз подчеркивалось, что в обложке, по канонам иконописи, угадывается Страстная икона Божией Матери. Об иконе, которая нас интересует, мы поговорим позже, а пока что, если слова Драбиковского правдивы, логично было бы предположить, что то, что скрывается за кавер-артом, является частью общего концепта «Литургии». Поэтому, прежде всего нам нужно понять почему образ Богородицы (во многих его проявлениях) так важен для православия.
Термин «Богородица» в русском языке появился как калька с греческого «θεοτόκος» (букв. «родившая бога»). Это один из титулов, присвоенных Деве Марии на заре христианства, по причине ее уникальной посреднической природы. Догмат о деве, родившей единого Бога, является одной из основ христианства, особенно если мы говорим о православии и его литургических обрядах.
Православный богослов Константин Залалас категорично заявляет, что спасение души христианина лежит в признании таинства воплощения Логоса (Слова) через Деву Марию. Залалас утверждает, что из всех иносказательных титулов Марии, которые используются в православии для описания ее природы, титул «Богородица» является наиболее емким. В своих рассуждениях он отсылает нас к работам св. Иоанна Дамаскина, отца мариологии, который писал, что «имя «Богородица» (θεοτόκος) собою содержит и подтверждает все таинство домостроительства Божия (управления миром)». Наличие этого титула помогает нам избежать любого неправильного толкования сущности Иисуса Христа, который является одной из ипостасей единого Бога, Богочеловеком.
Так в богословии Мария считается связующим звеном, лестницей (как ветхозаветная лестница Иакова), которая позволила Логосу спуститься и воплотиться в своей земной ипостаси. Как Богородица, Дева Мария является источником спасения человечества, а также посредницей, точкой соприкосновения между Богом и человеком. Именно из этого верования произрастают корни молитвы/восклицания «Пресвятая Богородице, спаси нас!». Это не просто совпадение, протестантский богослов Карл Кристиан Фелми говорит о том, что влияние Девы Марии на литургию православной церкви уникально: она упоминается после каждого славословия, гимна, после эпиклеза евхристической молитвы, и, конечно же, в многочисленных молитвах, адресованных ей же. Явное присутствие Девы Марии в каждом православном обряде невозможно отрицать. Фелми также вспоминает слова протоиерея и богослова Сергея Булгакова, который, в своей резкой критике протестантизма, сказал: «Христианство с одним Христом, но без Богоматери – это есть в сущности какая-то другая религия, чем православие». Булгаков же утверждал, что протестантизм от православия особенно отличается «своим нечувствием Богоматери».
Что же, теперь мы вполне можем предположить, что в ходе работы над альбомом Драбиковский был в курсе той огромной роли, которую играет в православии образ Богородицы. Держа это в уме, перейдем теперь собственно к изображению на обложке «Литургии». В качестве референса для создания оригинального арта Драбиковский, вероятно, использовал широко распространенную икону «Мати-Молебница», которая в иконографии является своеобразным олицетворением греческого слова «параклис» (Παράκλησις), православного молебного канона, с которым обращаются к Богородице для получения душевного спокойствия.
Оригинальная рельефная икона Богоматери Мати-Молебницы
Самое раннее упоминание об оригинальной иконе Мати-Молебницы мы встречаем в XVII в. – именно тогда царь Алексей Михайлович передает ее Ипатьевскому монастырю. Ее происхождение неясно, одни специалисты относят ее к московской школе, другие приписывают ей византийское происхождение. В чем они сходятся, так это в датировке ее написания – стилистические особенности наталкивают на мысль о том, что икона была создана гораздо раньше вышеуказанного периода.
Стоит отметить и то, что икона, не смотря на свое название, не имеет связей с иконами «Покрова Богородицы», но при этом сходна с типами Одигитрия и Елеуса. Оба типа воплощают в себе очень близкие грани образа Богородицы.
На иконе типа Одигитрия (греч. Οδηγήτρια – Указующая Путь) Мария держит Иисуса одной рукой и указывает на него, как на путь Истины. В другой руке она держит свиток, который содержит цитату из Евангелия от Иоанна 14:6: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Цветовая символика в этом типе также играет важную роль: мафорий Богородицы обычно багряного цвет, что указывает на ее царственное происхождение. Младенец обычно одет в белый и оранжевый цвета, которые символизируют соответственно чистоту и истину.
Одигитрия (слева) и Елеуса (справа)
Елеуса (возможно, самый нежный из всех типов изображений Марии) переводится с греческого как «милостивая, милующая» (Ελεούσα). Тут Богородица изображается с Младенцем Христом на руках, прижимающимся щекой к ее щеке. В этом типе подчеркивается материнство Марии, тут она не только Божия Мать, но и мать всех христиан, олицетворение лона Церкви, где все они смогут найти утешение.
Икона Мати-Молебницы носит более эклектичный характер: она в разных своих версиях вобрала в себя как элементы Одигитрии, так и элементы Елеусы. На ней Мария и ее Сын обычно не прижимаются друг к другу щеками, они пристально и спокойно смотрят друг на друга. Богородица обычно держит Сына за правую руку, а тот в свою очередь держит свиток, который в этом контексте может быть истолкован как символ ходатайства перед Богом. Цвета, в которых исполняется икона, варьируются от версии к версии, но мафорий Марии, как правило, изображается в красновато-фиолетовых тонах, цвета одежды Младенца варьируются еще больше.
Икона также содержит определенные надписи на кириллице/древнегреческом, что характерно для всей православной иконописи. В данном случае это надписи МТИ МЛБН ИЦА, БЖН (Матерь Божья), IC XC/IC X (Иисус Христос). В других версиях на нимбе Младенца мы можем видеть аббревиатуру ο ων, которая отсылает нас к словам, сказанным Моисею Богом в книге Исхода (3:14): «Аз есмь Сый» – «Я есть Сущий».
Две версии Мати-Молебницы: более близкая к типу Елеуса (слева) и та, на которой, вероятно, основана обложка «Литургии».
Символика иконы проста: она ставит себе за цель сблизить верующего христианина и милосердного Бога путем ходатайства Богородицы перед последним. Тут подчеркивается роль Божией Матери как посредницы между Небом и Землей; свиток в руках Иисуса отсылает нас к Одигитрии и может также символизировать заступничество за прихожан перед Богом. Но все символы иконы, в которых кроются ее главный посыл и смысл, дерзко стерты с обложки «Литургии». Намерение автора вполне ясно и однозначно: лица Марии и Иисуса исчезают, а вместе с ними и надписи со свитком. Но есть еще один тонкий момент, который исчезает на «иконе» Драбиковского: три звезды на мафории Богоматери (одна на челе и две на плечах), символизирующие как Троицу, так и приснодевство Марии. Кощунственность такой «ампутации» вполне ясна. Тем не менее, любопытно то, что в некоторых других изображениях Богородицы авторства «Батюшки» эти звезды сохраняются.
Образ Богородицы, использовавшийся на концертах группы (слева); кадр из официального клипа на «Ектению IV: Милость» (справа).
Прим. пер.: увы, но далее автор, чьим родным языком является испанский, терпит крах в попытке перевести и интерпретировать тексты «Литургии», написанные на церковнословянском. Одна небольшая ошибка тянет за собой другую, и вот, весь анализ уже не представляет для нас никакого интереса. А то, что чудом понимается верно, уже давно было сказано до него (как то: искажение самой православной литургии и ее последовательности, перестановка местоимений Ты и Я, что вероятно указывает на эгоцентризм Бога, и т.д.). Однако ему все же удается высказать одно интересное предположение:
Изменяя слова Священного Писания, «Батюшка» не только надругается над собственно Библией, но также искажает образ Христа как Логоса, слова Божия. Иисус «Литургии» – это Иисус без лица, который говорит не свои слова, при том еще и уговаривает своих слушателей «не надеяться на притчи», ибо в них нет спасенья, и тем самым перечеркивает свою основную функцию Спасителя. Богородица в образе Мати Молебницы, заступницы, так же не может подарить слушателю спасение или милость Божию, ибо от нее ничего не остается: вместе с ее ликом и именем разрушается и ее роль посредницы между Богом и людьми. В виду этого сам Бог и Святой Дух в «Литургии» превращаются в эгоцентрика, только и могущего что талдычить про самого себя.
В своем акте иконоборческого хулиганства участники «Батюшки» с большим толком и расстановкой создали свою собственную псевдолитургию, опираясь на мистическую и наводящую на размышления эстетику громадной Вселенной, коей является православие. И сделали они это, возможно, ради одной лишь провокации как своих, так и чужих. И действительно, чрезвычайная двусмысленность их музыки и текстов привела к бесплатной рекламе, как за счет православных активистов, запрещающих их выступления в Восточной Европе, так и за счет горячих дискуссий, что до сих пор ведутся среди поклонников жанра, которые все еще пытаются классифицировать их как музыкально, так и тематически. В последнем есть что-то забавное. Во времена почитания «трушного» (прим.пер.: автор использует слово «ортодоксальный») блэк-метала, существование «Батюшки» кажется насмешкой. Ибо существует ли группа более «трушная» (*ортодоксальная), чем эта?
