Серия «Хроноаномалия»

Мы поднялись на палубу, и яркий солнечный свет ударил по моим глазам. После полумрака кладовой я щурился, как азиат. Алексеев шёл впереди, его спина была прямой, а шаг — уверенным. Я же, стараясь не отставать, пялился себе под ноги, как и велели, изображая полнейшую простоту.

На палубе у правого борта собралась группа людей. Несколько русских матросов с ружьями стояли по стойке «смирно», а напротив них — трое англичан. Двое из них были рослыми матросами с суровыми лицами, а третий — офицер в идеально сидящем мундире, с холодными голубыми глазами и безупречно подстриженными бакенбардами. Как я догадался, это и был лейтенант Смит. Рядом с Алексеевым стоял щуплый, но с умными глазами человек в форме флотского клерка — очевидно, корабельный переводчик. Евгений Иванович остановился. Лейтенант Смит щёлкнул каблуками и отрывисто что-то сказал. Переводчик тут же, почти без паузы, зашептал командиру на ухо:

— Господин лейтенант Смит представляет себя и просит аудиенции, ваше высокоблагородие. Говорит, ситуация чрезвычайная.

Алексеев кивнул, его лицо осталось невозмутимым.

— Слушаю, господин лейтенант, — произнёс он громко и отчётливо, и переводчик тут же перевёл его фразу на английский. Смит затараторил, жуя слова, его речь была быстрой и отрывистой. Он говорил, бросая взгляды в мою сторону. Я практически не понимал ни слова, но по его тону и жестам было ясно — он требует чего-то.

— Говорит, — шептал переводчик, наклоняясь к Алексееву, — что с их клипера «Икар» сбежал матрос, вор и убийца. Господа имеют сведения, что тот скрывается здесь. Указывают на этого человека. Лейтенант говорит, описание одежды полностью сходится.

Евгений Иванович медленно обернулся, посмотрел на меня, потом снова на Смита. На его лице играла тонкая, почти незаметная улыбка.

— Ентот? — он кивнул в мою сторону, и переводчик перевёл его вопрос. — Мой дальний родственник по материнской линии, господин лейтенант. Михаил. Прямиком из сибирской тайги. Прибыл ко мне буквально вчера. Его доставили на клипере «Крейсер» под командованием капитана первого ранга Де-Ливрона. Вы должны быть в курсе его прибытия.

Смит что-то резко возразил, тыча пальцем в мои кроссовки.

— Спрашивает про одежду, ваше высокоблагородие. Говорит, она… диковинная, — переводил клерк.

— Да это же местные самошеды* (*самоделки), — Алексеев усмехнулся, и его слова тут же обретали английское звучание. — Деревенщина, знаете ли. Они там из медвежьих жил нитки вьют.

Я почувствовал, как взгляд Смита буквально впился в меня. Подняв голову, я постарался сделать своё лицо максимально пустым и недоумённым, как у человека, который слышит странные звуки, но не понимает ни слова. Смит задал новый вопрос, его голос прозвучал резко.

— Спрашивает, балакает ли он по-нашему? — перевёл клерк.

— Он и по-русски еле связывает два слова, — парировал Евгений Иванович. — Изъясняется в основном мычанием и отдельными ругательствами. Право, не самый достойный представитель нашего рода.

Лейтенант Смит явно не верил ни слову. Его взгляд скользнул по моей футболке, кроссовкам и намертво застыл на моём запястье. Он смотрел не с пониманием, а с крайним недоумением и подозрением. Англичанин видел какой-то странный, гладкий чёрный браслет с тёмным стеклом, который никак не походил ни на один известный ему предмет. Алексеев, заметив его взгляд, нахмурился. Он и сам не до конца понимал, что это у меня на руке, но теперь это привлекло внимание врага.

— Миша! — рявкнул он, чтобы перехватить инициативу. — Что сие у тебя на руке? Опять какая-то деревенская дурь?

Я испуганно дёрнулся, словно разбуженный, и протянул руку, демонстрируя часы. Я сделал лицо ещё глупее и ткнул пальцем в циферблат.

— А-а-э-ээ… браслет… — сипло пробормотал я, с трудом подбирая «простецкие» слова. — От сглаза… Кузнец сковал обруч, я камешек натёр, блестит же, красиво…

Пока переводчик переводил эту ахинею, я, делая вид, что хочу показать «блеск змеиной кожи», случайно задел боковую кнопку. Электронный циферблат вспыхнул на долю секунды неестественным зелёным светом. Лейтенант Смит и оба матроса за спиной невольно отшатнулись. Евгений Иванович едва заметно вздрогнул, но его лицо осталось непроницаемым. Для них это были не часы — это было нечто непонятное, возможно, колдовской артефакт или дьявольский прибор.

— Видали? — с напускным презрением сказал Алексеев, обращаясь больше к переводчику, чем к Смиту. — Нашёл какую-то гальку с жилкой слюды, прикрепил к руке и радуется, как дитя малое. И вы по таким… признакам… пытаетесь опознать опасного преступника? — В его голосе зазвучала ледяная насмешка.

Смит оправился от шока. Его подозрения никуда не делись, а только усилились. Эта «штука» светилась сама по себе! Но теперь его подозрения сместились с кражи на нечто иное — возможно, шпионаж с использованием неизвестных технологий. Однако требовать обыска человека, у которого при себе может быть нечто столь странное, было ещё опаснее.

Он выпалил очередную фразу, и переводчик, смущаясь, перевёл:

— Господин лейтенант… настаивает. Он говорит, что сей… предмет… требует изучения. Украденные деньги могли быть спрятаны внутри или под оным.

Наступила опасная пауза. Алексеев медленно выпрямился во весь рост. Его лицо стало холодным и грозным. Он заговорил медленно и чётко, давая переводчику время переводить каждую фразу.

— Господин лейтенант… Вы только что попросили разрешения отнять и вскрыть «украшение» у родственника капитана первого ранга Русского Императорского флота. Вы хотите конфисковать безделушку дикаря, дабы проверить, не спрятаны ли в ней ваши монеты? Вы уверены, что готовы взять на себя ответственность за последствия такого… унизительного жеста?

Он сделал шаг вперёд. Русские матросы невольно сжали ружья покрепче.

— Сие будет расценено не просто как оскорбление, — продолжал Евгений Иванович ледяным тоном. — Сие будет акт, порочащий честь мундира. Вашего мундира. Я гарантирую, что ваш командующий получит официальную ноту, а ваша карьера закончится, не успев начаться. Вы всё ещё желаете его обыскать?

Лейтенант Смит побледнел, слушая перевод. Он был в ловушке. Настаивать означало вызвать международный скандал из-за какого-то «сибирского дикаря» и его «сверкающего браслета». Он выдержал паузу, потом резко кивнул и что-то коротко сказал.

— Он… просит прощения за беспокойство, ваше высокоблагородие, — перевёл клерк. — Говорит, что, возможно, они ошиблись человеком.

— Надеюсь, вы найдёте своего настоящего преступника, — вежливо, но без тени теплоты ответил Алексеев.

Смит бросил на мою руку последний, полный неразрешенного подозрения взгляд, резко развернулся и направился к трапу. Его матросы и переводчик последовали за ним.

Я стоял, не шевелясь, чувствуя, как дрожь медленно отступает. Англичане ушли, но их недоумение и подозрение относительно моего «браслета» теперь витало в воздухе. Эта деталь экипировки, самая обычная в моём времени, здесь стала самым подозрительным и необъяснимым фактом.

Капитан молчал, глядя вслед удаляющейся шлюпке. Его лицо было каменным, но в уголках губ играла едва заметная нервная дрожь. Когда англичане окончательно скрылись из виду, он резко развернулся и коротко бросил:

— За мной.

Я покорно последовал за ним в его каюту. Дверь закрылась, остались только мы двое, скрип корпуса и тиканье его настольного хронометра. Евгений Иванович прошёлся по каюте, затем остановился напротив меня, сцепив руки за спиной.

— Ну, господин из далёких краёв, — его голос был тихим и опасным. — Представление сыграно. Англичане уплыли. Теперь давай без масок. Начни с браслета. — Он резким движением кивнул на мою руку. — Сними сие… штуку, мне надобно её осмотреть.

Я почувствовал, как кровь отливает от лица, потому что вспомнил предостережение своих друзей.

— Ваше высокоблагородие… — Я сглотнул ком в горле. — Её… нельзя снять просто так. Сие даже опасно.

Алексеев нахмурился, его брови грозно сдвинулись.

— Что значит «нельзя»? Не ребячьи же забавы! Снимай, я сказал!

— Не могу, — выдохнул я. — Мне их надели те, кто смог бы снять эти… часики. Даже я сам не смогу расстегнуть браслет. Понимаете, Евгений Иванович — сие не просто часы. Оное… устройство. Оно… защищается. Чужой не сможет его снять. Даже я сейчас не смогу…

Мне хорошо было заметно, как в глазах офицера борются недоверие, ярость и то самое холодное любопытство, которое я видел в кладовой. Он шагнул ко мне.

— Дай руку.

Я протянул дрожащую руку. Евгений Иванович, не говоря ни слова, взялся за ремешок своими сильными, привыкшими к канатам пальцами. Он попытался нащупать застёжку, но его пальцы скользили по гладкому, монолитному материалу, не находя ни щели, ни крючка. Офицер нахмурился, приложил больше силы, пытаясь просто стащить часы с моей руки. И тогда по его пальцам пробежал едва заметный синий разряд. Капитан с коротким, сдавленным вскриком отдёрнул руку, словно от огня. Евгений Иванович с недоумением посмотрел на свои покрасневшие кончики пальцев, потом на меня. На его лице впервые появилось нечто, похожее на суеверный страх.

— Что сие? — прошипел он. — Колдовство?

— Нет! — поспешно ответил я. — Не колдовство! Это… защита. Как громоотвод, понимаете? Только от чужих рук. Они… они вроде как живые. Частично…

Евгений Иванович медленно отступил на шаг, не сводя с меня глаз. Он дышал чуть тяжелее обычного. В каюте повисла напряжённая, звенящая тишина. Капитан видел свет без огня. Он почувствовал удар без прикосновения. Его рациональный мир давал трещину, и сквозь неё проглядывалось нечто пугающее и необъяснимое.

— Частично живые, — тихо, без всякой интонации повторил он. Мужчина посмотрел на свои пальцы, потом на хронометр в латунном корпусе, мерно отсчитывающий секунды на его столе. Две реальности столкнулись в его каюте, и капитан больше не мог отрицать одну из них.

— Хорошо, — наконец произнёс он, и его голос вновь обрёл привычную твёрдость, но теперь в ней слышалась усталость и принятие чего-то нового. — Оставляй свой… оберег… при себе. Но если он ещё раз стрельнёт или засветится без моего приказа — выброшу за борт вместе с тобой. Понял?

— Понял, ваше высокоблагородие.

— А теперь садись, — он указал на стул. — И начинай рассказывать. Всё с самого начала. Абы без увёрток.

Я глубоко вздохнул, сжимая под столом колени, чтобы они не дрожали.

— Ваше высокоблагородие, — начал я, глядя на полированную столешницу. — Вы изволили говорить о фактах. Видели свеченье без огня и пламени. Чувствовали удар молнии невидимой силы. Вы правы — я не шпион и родился на Урале. Точнее, ещё рожусь, но… в грядущем, лет эдак через чёрт… Сейчас какой год?

— Одна тысяча восемьсот восемьдесят девятый от Рождества Христова.

— Ну а я до вчерашнего вечера жил в две тысячи двадцать пятом году.

Я поднял глаза. Алексеев не шелохнулся, лишь его пальцы слегка постукивали по ручке кресла. Ни тени насмешки. Только холодная, хищная внимательность. Он ждал продолжения.

— Для моего времени, — я кивнул на часы, — такие вещи в обычае. У нас корабли — из цельного железа, величиной с целый град, и ходят без парусов, силой машины. По воздуху летают железные птицы, перевозя сотни пассажиров. А люди могут беседовать друг с другом за тысячи вёрст, будто в соседней горнице, вот почти по таким часам.

Я говорил сбивчиво, путано, описывая самолёты, телефоны, телевизоры, стараясь подбирать более архаичные слова. Он слушал не перебивая. Его лицо было каменной маской.

— Со мной приключилась беда. Я был… э-э… на задании. Нас преследовали, а потом я попал в марево и очутился здесь, на вашем берегу. Не ведаю, как вернуться. Не ведаю, жив ли кто из моих… — Голос мой сорвался от ужаса. Я и правда не знал. Что сталось с Асей? Выбралась ли она из того грота? Вдруг аномалия была одноразовой?

Алексеев медленно поднялся, подошёл к книжному шкафу. Достал том в кожаном переплёте. «Основы навигации и картографии». Положил его на стол передо мной.

— Разверни, — приказал он.

Я повиновался, разглядывая серые страницы, сложные чертежи, формулы.

— Прочти вот сие, — он ткнул пальцем в абзац мелкого текста с «лишними» буквами старинного алфавита. Естественно, я прочёл как мог вслух о расчёте координат по солнечной высоте. Формулы меня в жизни не пугали.

— Изъясни, — скомандовал он.

Пришлось объяснять своими словами, как мог. Евгений Иванович слушал, его острый взгляд буравил меня.

— Теперь сие, — он открыл другую книгу, на французском. — Переложи на русский, ежели поймёшь…

Я взглянул. Мой французский был на уровне «парле ву» и «жё не манж па», но текст был техническим, о паровых машинах. Потребовалось подбирать слова, тыкая пальцем в термины и объясняя их значение.

— Довольно, — он резко захлопнул книгу. Помолчал. — Ты неуч из медвежьего угла, но читаешь и разумеешь сложные тексты. Ты не моряк, но основные начала навигации тебе ведомы. Ты говоришь на русском без акцента, но с диковинными словечками, коих я отроду не слыхивал. И при всём при том на твоей руке — устройство, которое поражает, словно громом с ясного неба, и светится ярким пламенем.

Он вернулся на своё место, откинулся на спинку.

— Будущее… — произнёс Евгений Иванович задумчиво. — Хорошо… Допустим на минуту, что я принимаю твою повесть. Сие многое объясняет. Но не всё. Отчего англичане так жаждали тебя заполучить? Твой «беглый матрос» — сущая отмазка. Они что-то ведают?

— Они… они могли видеть вспышку, когда я появился, — предположил я. — Они всегда охотятся за чужими секретами. В моё время — тоже.

Алексеев кивнул, и в его глазах мелькнуло понимание. Соперничество с британцами было капитану кровно знакомо.

— Что же теперь? — спросил он тихо, будто размышляя вслух. — Что мне чинить с тобой, господин из грядущего? Вышвырнуть за борт, как и обещал? Сдать англичанам и забыть? Или… — он прищурился, — попытаться извлечь прок?

Я замер, понимая, что от его следующего решения зависит всё.

— Вы не можете меня выбросить, — выдохнул я, стараясь говорить смело и решительно. — Ибо вам любопытно. Вы видите — я не ворог. А англичанам меня отдавать не след. Они выведают всё, что я ведаю, а потом прикончат. И их могущество приумножится. А российское — нет.

Капитан усмехнулся. Сухо, беззвучно.

— Михаил Валерьевич, ты учишь меня политике? Забавно. Ладно. Допустим, я оставляю тебя у себя. В качестве… советника. Но помни: один неверный шаг, одна ложь, одна попытка воспользоваться своими «знаниями» мне во вред — и я лично пришлю тебя к праотцам, как бешану собаку. Внял?

— Внял, ваше высокоблагородие.

— Твоя легенда остаётся в силе. Ты мой родственник Михаил, деревенский олух. Будешь находиться при мне. Будешь слушать, смотреть и молчать. Отвечать только на мои вопросы. Со временем… посмотрим. А теперь — отдых. Ты выглядишь как смерть.

Он дёрнул за шнурок колокольчика. В каюту вошёл матрос.

— Проводи господина Орлова в каюту мичмана Державина. Тот слёг от цинги и находится в лазарете, а его койка свободна. Распорядись, абы ему принесли чистое бельё и дали харчей.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — козырнул подчинённый.

Я поднялся, чувствуя страшную усталость, будто мешки с углём таскал. У порога я остановился.

— Евгений Иванович… Благодарю вас.

Он не ответил, уже углубившись в бумаги на столе. Но я видел, как его рука на секунду замерла над документом.

Меня отвели в тесную, но чистую каюту с двумя подвесными койками. Нижняя была пуста от вещей. Скинув грязную одежду, я с наслаждением умылся ледяной водой из медного таза и рухнул на жёсткий тюфяк, набитый соломой. За стеной слышались скрип дерева, шаги, приглушённые команды. Я лежал и смотрел в потолок, понимая, что чудом остался жив и нахожусь под защитой, хоть и шаткой. Алексеев поверил… Правда, не до конца, но дал шанс. Подняв руку с часами, я активировал экран и заметил то, на что раньше не обращал внимания. В углу дисплея, рядом с индикатором времени, мигал едва заметный значок — крошечная стилизованная спираль. Та самая, что была на экране перед прыжком. Хроноаномалия. А под ней шёл обратный отсчёт: 56:58:17… 56:58:16… 56:58:15…

Сердце ушло в пятки. Это не было случайностью. Это был не разовый прыжок. Устройство работало. Оно считало время до следующей аномалии? До возвращения? Или до чего-то ещё? Я замер, не в силах пошевелиться, глядя на тикающие цифры своей судьбы и понимая, что мне требуется продержаться здесь чуть более двух суток и, возможно, аномалия вернёт меня обратно!..

Спустя некоторое время дверь каюты скрипнула, и в проёме показался юнга лет тринадцати, с озорными, но пугливыми глазами. В руках он держал деревянную миску с дымящейся похлёбкой и ломоть чёрного хлеба.

— Принёс вам поесть, господин, — пробормотал он, робко протягивая миску.

— Спасибо, дружище, — я сел на койку и принял еду. Пахло рыбой, крупой и чем-то травяным. — Как тебя звать-то?

— Архип, — ответил мальчишка, не решаясь поднять глаза. Юнга явно был наслышан о «диковинном родственнике» капитана.

— Садись, Архип, не стой как на вахте, — я отломил кусок хлеба и макнул его в похлёбку. Вкус был простым, но на удивление сытным. — Расскажи мне про корабль. Я ведь впервые на таком. Всё диковинно.

Юнга нерешительно присел на краешек табуретки.

— Да что рассказывать-то, господин… Корабль как корабль. «Адмирал Корнилов» звать. Ходим по морям, короля сиамского давеча навещали…

— А англичане эти… с «Икара»… они часто тут шныряют? — осторожно спросил я, делая вид, что занят едой.

Лицо юнги помрачнело.

— О-о-о, эти… Как мухи навозные. Кругом суются, всё высмотреть норовят. Капитан наш, Евгений Иванович, сказывает: зла на них не хватит. Говорят, из-за них, супостатов, с королём договор никак подписать не можем. Всё мешают, подлецы…

Он вдруг спохватился, что сказал лишнее, и замолчал, покраснев.

— Ничего, — успокоил я его. — Я своё видел. Не люблю я их тоже.

Снаружи, с палубы, донёсся мерный, унылый напев. Матросы, выполняя работу, тянули какую-то заунывную песню о далёкой родине, ветре и тоске, пока чей-то звонкий голос не попросил:

— Пахом, давай нашу притчу казачью!

Возникла небольшая пауза, а потом густой бас запел:

«Эх, да не вечер, да не вечер…

Мне малым-мало спалось…»

Песня мне эта была знакома, но вот мотив заметно отличался от «современного варианта». Слушая эти простые, полные грусти звуки, моё сердце сжалось. Я представил их, этих русских мужиков, за тысячи вёрст от дома, в незнакомых жарких морях. И мне вдруг до боли захотелось дать им что-то своё, из моего времени. Навести эдакий мостик между нашими мирами.

— Архип, а на корабле гитара есть? — спросил я.

Юнга удивлённо вспыхнул.

— Как же, у боцмана есть семиструнная! Он на ней здорово играет, «Цыганочку»…

— Сбегай, попроси у него на минутку. Скажи… скажи, для капитанова гостя.

Архип выскочил из каюты и через две минуты вернулся, почтительно неся в руках старую, потёртую гитару. Я взял инструмент в руки, провёл пальцами по струнам. Звук был глуховатым, но живым и тёплым. Я перестроил струны под шестиструнную, вспоминая аккорды. Матросы за стеной смолкли, прислушиваясь к незнакомым звукам. И я запел. Тихо, сначала неуверенно подбирая слова, которые знал наизусть.

Призрачно всё в этом мире бушующем,

Есть только миг, за него и держись.

Есть только миг между прошлым и будущим,

Именно он называется жизнь…

Сначала с палубы доносился лишь шум волн и скрип снастей. Но потом я услышал осторожные шаги за дверью. Кто-то прислонился к косяку, слушая. Песня, знакомая мне с детства, в этом месте и в это время звучала как откровение. Она была о том, что всё проходит, но важно ценить настоящее. О том, что объединяло всех нас, людей из разных эпох. Я «рассказывал» о миге, о любви, о быстротечности времени. Голос мой крепчал, набирая силу. Я уже не пел для них — я пел для себя. Вспоминая Асю, Тима, Мотю, сына и свой мир, оставшийся где-то там, в будущем.

Когда последний аккорд затих, наступила тишина. А потом за дверью раздался сдержанный, одобрительный гул голосов и несколько грубоватых, но искренних похвал: «Ловко!», «Ишь ты!», «Вот это песня!».

В дверь постучали. На пороге стоял сам боцман, широкоплечий детина с загорелым, обветренным лицом.

— Спасибо, браток, — хрипло сказал он, забирая гитару. — Песня твоя… Она правильная. За душу берёт. — Он помолчал, глядя на меня с новым, уважительным интересом. — Ты, выходит, не так прост, как кажешься.

Боцман кивнул и вышел. Архип смотрел на меня с настоящим восхищением. Потом, опомнившись, забрал посуду и тоже скрылся. Я остался один. Обратный отсчёт на часах неумолимо продолжался. Но теперь я знал, что эти двое суток можно прожить не как пленник, а как человек, который может что-то дать этим людям. Хотя бы песню. А в голове уже крутилась новая мысль. Англичане не отстанут. Алексееву нужны козыри. И может быть, какие-то мои «знания из будущего». Их потребуется ему осторожно, под видом догадок или «сибирской смекалки» подсказать. Чтобы помочь России — и помочь себе выжить. Кто знает, может быть, в истории так всё и было? А пока я сладко зевнул после бессонной ночи. Лёг на койку, закрыл глаза и, проваливаясь в сон, под мерный скрип корабельных балок и далёкий шум волн, впервые за долгое время почувствовал не страх, а странное, щемящее спокойствие…

От автора: Те, кого заинтересовал роман, смогут найти продолжение на сайте Автор тудей. 5 октября он там появится полностью. Приятного прочтения!

… Ледяная дрожь, наконец, отпустила меня. Дождь стих так же внезапно, как и начался, оставив после себя лишь мерный гул прибоя и крики ночных птиц в оживающих джунглях. Ася, прислонившись к скале, дышала ровно и глубоко. Видимо, её организм, выдрессированный нечеловеческими нагрузками, умел отключаться для подзарядки даже в аду. А я вот не мог. Адреналин всё ещё пылал в жилах. Поэтому я осторожно выбрался из грота на сырой песок. Снаружи постепенно начинало светать. Воздух был густым и сладким, пахнущим мокрой листвой, цветами и гниением — настоящим, диким ароматом тропиков.

На моём запястье часы вдруг завибрировали незнакомым тройным импульсом. На экране, тускло светящемся в темноте, замигал странный значок — спираль, пересечённая скачущей стрелкой. Рядом высветились координаты и надпись: «Хроноаномалия. 500 м. С-З».

«Что за чёрт? — мелькнуло в голове. Неизвестная мне функция? — Сердце заколотилось с новой силой. Может, рискнуть и проверить? Но тогда придётся оставить Асю? М-да… А что, если это какая-то технология тех, кто нас преследует? Может, нас загоняют в хитроумную ловушку, пока мы сидим здесь, а часы предупреждают?»

Любопытство пересилило. Я бросил взгляд на спящую девушку и, приняв решение, двинулся вдоль кромки воды в указанном направлении.

Через пятьсот метров я увидел её. Воздух над небольшим скальным выступом мерцал и струился, как марево над раскалённым асфальтом. От аномалии исходил низкий, едва слышный гул, от которого закладывало уши.

«Это что, хроноаномалия? Блин… Звучит немного безумно… Хм-м… Выглядит безобидно, и вокруг никого не видно. Надо бы проверить», — решил я и сделал шаг вперёд, протянув руку к мареву… Как вдруг мир провалился у меня под ногами. И главное, вроде бы ничего странного не происходило. Не было взрыва, не было больно — просто мгновенная и полная перезагрузка реальности. Исчез шум прибоя. Пропал запах отеля и дождя. Их сменила оглушительная тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и… грубыми мужскими голосами, доносящимися со стороны воды.

Я огляделся. Пляж был вроде бы таким же, но в то же время совершенно другим. Никаких шезлонгов, только дикий, нетронутый берег и тёмная гладь океана. А в бухте, в сотне метров от берега, стоял… старинный корабль! Он был не похож ни на что из виденного мной. Изящный, с высокими мачтами и двумя трубами, он казался одновременно могущественным и архаичным. На кормовом флагштоке трепетал на лёгком бризе хорошо знакомый флаг — Андреевский. Но в этой обстановке он выглядел инородно, словно картина из прошлого.

— Блин… Неужели это за нами такую калошу прислали? — пробормотал я, рассматривая металлический корпус судна. Со стороны воды послышался смех. Из джунглей на пляж вышла группа из шести человек. Парни несли на плечах толстые бамбуковые шесты, с которых свисали гроздья бананов и сетки, набитые колючими дурианами и местными фруктами. Мужики были одеты в простую, грубую одежду: тёмные брюки навыпуск, полосатые тельняшки, на которых проступали пятна пота, и в бескозырки с надписью «Корнилов». Их лица, обветренные и загорелые, расплылись в улыбках.

— Ну, братва, вот улов намедни! — гаркнул один из них, молодой парень с белобрысыми волосами. — Бананов на всю команду в достатке. И сие колючки, как их… ду-ри-аны… Наш кок будет рад!

— Только на борт их не тащи, дабы вонью воздух не спортить! — засмеялся другой, постарше.

Их речь была грубоватой, полной незнакомых мне словечек и оборотов, но это был, без сомнения, русский язык. Они тоже заметили меня. Смех стих. Все шестеро замерли, уставившись на мою персону с немым изумлением. Белобрысый парень даже пошатнулся, чуть не роняя свою ношу.

— Морского ежа мне в подмышку… — выдохнул старший. — Ты кто такой? Откель тут взялся, мил человек?

Я посмотрел на себя. Мокрые современные трекинговые штаны, синтетическая футболка, кроссовки. Для этого места и времени я выглядел как инопланетянин или сумасшедшим. Но мой мозг лихорадочно работал, перебирая и анализируя новые вводные: «Корнилов… Корнилов… Где-то я слышал это название? — И здесь меня осенило. — Да дома же, в Оренбурге! Как раз накануне всего этого кошмара. Я переключал каналы и наткнулся на документальный фильм. Диктор говорил что-то про российский флот в Сиаме, про тайны истории и… про бронепалубный крейсер первого ранга «Адмирал Корнилов» Российского императорского флота, который в конце XIX века якобы вёл какие-то секретные переговоры о базе на Пхукете!.. Блин… Не может быть! Я в прошлом? Но как? Ах да, хроноаномалия! Вот дела! Но надо что-то отвечать?»

— Я… — мой голос прозвучал хрипло и непривычно. — Я кха… русский путешественник. Сбился с пути. Корабль… мой корабль потерпел крушение. Я долго плыл, вот и приплыл…

Матросы переглянулись. Недоумение сменилось на их лицах любопытством и простой человеческой жалостью.

— Крушение? Да тут и рифов-то близко нет, — проворчал старший, но в его тоне не было агрессии. — Ты один? Как же ты до сих доплыл?

— Один, — кивнул я, чувствуя, как почва под ногами снова уплывает в неизвестность. — Плыл ночью, а где судно утонуло — не смогу сказать. Не обучен морскому делу.

— Ну, раз гость отъезжий*, да ещё и достальной** бедолага, — белобрысый матрос оправился от шока и ухмыльнулся. — Милости прошу к нашему шалашу. Обогреем, накормим. У нас с тутошними рыболовами меновая торговля налажена, рому трошки есть. Капитан наш, Евгений Иванович, человек строгий, но праведный***. Оный разберётся! (* отдалённый, ** оставшийся, последний, *** справедливый).

Они обступили меня, и их запах — солёного пота, табака и смолы — стал для меня первым настоящим запахом конца девятнадцатого века. Я позволил матросам повести себя вглубь берега, к костру, уже разведённому рядом с вытащенной на берег шлюпкой. Мои кроссовки вязли в песке, а в ушах стоял гул от осознания того, куда меня закинула судьба. Я был в прошлом. И мои приключения только начинались.

Мы подошли к костру, разведённому в прикрытой от ветра ложбинке. Пахло дымом, жареной рыбой и чем-то кисловатым — варилась уха в подвешенном на треноге котелке. Неподалёку стояла шлюпка, а вокруг костра сидели ещё несколько матросов. Один, с закатанными рукавами, демонстрировал замысловатый узор татуировки — якорь, обвитый канатом. Другой чистил картофель кортиком. Все они замолчали, уставившись на меня. Мой внешний вид вызывал куда больший интерес, чем моя персона.

— Глянь-ка, Семён, — толкнул локтем соседа белобрысый матрос, которого звали, как я понял, Артём. — Кафтан-то на нём, никак, из индейской земли? И обутки чудные… резиновые, что ли?

— Не шуми, Артюха, — отозвался старший. — Гля, человек с пути сбился, озяб, а ты зубы скалишь. Сидай, путник, грейся. Меня Федотом кличут. Ромом согреешься, али не употребляешь?

Мне протянули плоскую походную флягу. Я сделал глоток. Жгучая жидкость обожгла горло, но внутри разлилось блаженное тепло. Я кашлянул, что вызвало одобрительный хохот собравшихся.

— Спасибо, — прохрипел я. — Добрые вы люди.

— Наше дело морское, — философски изрёк Федот, подливая мне ещё выпивки в медную чарку. — В море всяк брат. Как, говоришь, звать-то тебя?

— Михаил, — ответил я, решив не мудрствовать.

— Ну, Миша, вестимо, с расспросами к нашему капитану первого ранга. Алексеев Евгений Иванович — башка светлая, всё разумеет. Как доложишь, так он и рассудит.

В это время из джунглей вышел ещё один матрос, ведя за руку двух местных жителей. Тайцы — смуглые, невысокие, в простых холщовых штанах и с непокрытыми головами — несли корзины с фруктами и связку какой-то вяленой рыбы. Их лица были спокойны и деловиты — видимо, такая меновая торговля была здесь обычным делом.

— Федот, глянь, что промыслили, — матрос вывалил на песок содержимое корзин. — Ананасы, мангустаны… И — чёрный лангсат! Редкость! (лангсат — тропический фрукт)

Пока матросы с азартом разбирали добычу, меня «разбирала» пьяная дурь. Я сидел у костра с русскими моряками конца XIX века. Реальность казалась сном наяву.

— Скажи, Федот, — осмелился я спросить, — а долго ещё простоите здесь? Место-то славное, пригожее, как я погляжу.

Тот хитро прищурился.

— А тебе-то что? Вдруг ты шпиён аглицкий? Хотя место и впрямь ладное. Бухта тихая, вода пресная есть, провизию добыть можно. Да вот токма сии британские шельмы, нос везде суют. Шпиёнят, будь они неладны. Капитан наш, сказывают, в Бангкоке иной раз важные речи ведёт со здешним королём… о деле тайном. Заходили мы туда. А таперича стоим тут тихой сапой, без шуму, как мыши под веником. Ха! — хлопнул он меня по плечу.

Сердце моё ёкнуло. Всё сходилось. Именно об этих «важных речах» и говорилось в той телепередаче. Я сидел в эпицентре исторического события, которое в моём времени было лишь строчкой в архивах.

Внезапно с крейсера донёсся резкий, пронзительный звук горна. Матросы у костра мгновенно вскочили на ноги, как по команде. Веселье испарилось с их лиц.

— Свистать всех наверх! — крикнул Федот, срываясь с места. — Артюха, ты за путником смотри! Вести гостя на борт!

— Есть! — Артём схватил меня под локоть. — Пойдём, Миша. Не бойсь, на «Корнилове» не съедят. Капитан расспросит — и дело с концом.

Меня поволокли к шлюпке. Я оглянулся на дикий, нетронутый пляж, на дымок костра, на скрывшихся в джунглях тайцев. Ощущение было таким же, как когда я впервые шагнул в машину Тима, — точка невозврата осталась позади. Только теперь я шагнул не в другую страну, а в иную эпоху. И обратного пути, возможно, уже не будет…

… Шлюпка резко рванула от берега, шесть пар мускулистых рук дружно налегли на вёсла. Солёные брызги били в лицо. Я сидел на корме рядом с Артёмом, сжимая в кармане кулаки и скрывая дрожь, придерживая тактический фонарь заодно, чтобы не выпал. Не от страха, а от осознания происходящего, что я влип уже по-крупному.

«Адмирал Корнилов» нарастал в размерах, превращаясь из изящного силуэта в грозное железное сооружение. Борт возвышался над водой подобно крепостной стене, тёмная краска была исцарапана до металла в местах касания швартовов. Слышался скрежет железа, скрип блоков и приглушённые команды. Запах смолы, угольной гари и солёного ветра ударил в ноздри.

— Смотри не обдери бока о выступ, — предупредил Артём, когда шлюпка приблизилась к трапу, спущенному по правому борту. — Поднимайся смелей, капитан не любит, когда мнутся.

Трап был крутым, деревянные ступеньки, пронзённые канатами, болтались под ногами. Я ступил на палубу, и мир окончательно перевернулся. Под ногами — шершавые, насмолённые доски, а не сталь или пластик. Над головой — паутина снастей, уходящая к верхушкам мачт, где трепетали сигнальные флаги. Везде царила строгая, выверенная чистота, но в воздухе витала атмосфера сурового быта: запах квашеной капусты из камбуза, махорочного дыма и влажной шерсти — вахтенные были в непромокаемых бушлатах.

Меня провели по палубе к носовой части. Матросы, занятые работой, бросали короткие, оценивающие взгляды на мою скромную персону. А вот кроссовки, бесшумно ступавшие по дереву, вызывали у них заметное недоумение.

— Стой тут, — Артём указал на место у входа в рубку. — Доложу о тебе.

Он скрылся за дверью, оставив меня под присмотром часового — молодого матроса с непроницаемым лицом и ружьём со штыком. Я слышал обрывки разговора из-за двери: «…с берега, ваше высокоблагородие… одёжа диковинная… языком нашим балакает, но…»

Через минуту дверь распахнулась.

— Входи. Капитан ждёт.

Каюта капитана оказалась невелика, но поражала своей основательностью. Стены из полированного красного дерева, медные поручни, закреплённые на книжных полках, карты в кожаном тубусе, барометр и хронометр в латунных корпусах. За письменным столом, заваленным бумагами, сидел человек. Мужчина был в тёмно-синем мундире с золотыми нашивками, но без эполет. Лицо — умное, резкое, с пронзительными серыми глазами, аккуратно подстриженными бакенбардами и небольшими усиками — было истощено, но полно напряжённой энергии. Как я понимал, предо мной был капитан первого ранга Евгений Иванович Алексеев во всей своей красе. Его фото и показывали в той программе, но сейчас он выглядел намного моложе.

Отложив перо, капитан поднял на меня глаза.

— Так, — произнёс он тихим, но чётким голосом, в котором чувствовалась привычка командовать. — Напередь представься. И говори прямо, без увёрток. Понеже* моего времени мало. (*потому что, так как).

Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как под этим взглядом тает любая ложь.

— Михаил Валерьевич Орлов, ваше… высокоблагородие, — решил я назвать не родную фамилию.

— Звание? Чин? Откель корабль твой?

— Никакого звания, — честно ответил я. — Я… из далёких краёв. Очень далёких. Мой корабль… погиб. Случилось несчастье, я едва спасся.

Алексеев молча смотрел на меня, постукивая пальцами по столу. Его взгляд скользнул по моей футболке, кроссовкам, задержался на больших часах на моём запястье. Я инстинктивно прикрыл их рукой.

— «Далёкие края», — повторил он без тени насмешки. — Одежда твоя… невиданная. Словечки ты порой роняешь странные, как мне доложили. И взгляд у тебя не пугливый, а… в глазах изумленье. Словно в зоологический сад попал, а не на военное судно.

Он откинулся на спинку кресла.

— Англичанин? Нет, с выговором чисто. Германский шпион? Слишком глупо. Кто ты, Михаил Орлов, и какого чёрта ты появился на моём берегу в моё время?

Я понял, что врать бесполезно. Этот человек видел насквозь.

— Ваше высокоблагородие, — выдохнул я. — Я не шпион. Вы верно заметили. Я… просто оказался не в своём времени. Вы… не поверите, если я расскажу.

Капитан усмехнулся — сухо, без теплоты.

— Я поверю фактам. Ты говоришь на нашем языке, но не знаешь простейших вещей, — повторил Алексеев, его пальцы замерли в постукивании. — Ты, к примеру, не смог бы отличить бак от юта, сказать, сколь недавно склянок пробило, а на мои вопросы смотришь, словно тебе про аспида говорят, а не про судовое устройство. Ты не моряк. Ты не солдат. Кто ты?

Я замер, пытаясь расшифровать эти странные слова.

— Простите, ваше высокоблагородие… Аспид — это что или кто? А бак — я знаю! Это ёмкость, резервуар для жидкости! Склянки — это стеклянный сосуд. А вот ют? Я… не совсем понимаю.

Капитан вздохнул, будто объясняя очевидное ребёнку.

— Аспид — сие змея ядовитая, коли уж ты спросил. Но в море так зовут зловредного человека. Бак — нос корабля, ют — корма. Склянки — песочные часы с получасовым ходом. Вещи, кои любой, хоть раз ступивший на палубу, знать обязан. А ты… Ты чист, как стёклышко. Словно с луны свалился.

Его пронзительный взгляд впился в меня, требуя ответа. В каюте повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь скрипом корпуса и тиканьем механического хронометра. В этот момент дверь каюты распахнулась без стука. На пороге стоял вахтенный офицер, бледный, с расширенными от тревоги глазами.

— Ваше высокоблагородие! К правому борту подходит шлюпка! С английского клипера «Икар», что в соседней бухте на рейде стоит! Лейтенант Смит требует немедленной аудиенции! Говорит, что у них сбежал э-ээ… криминал элемент, и они имеют сведения, будто тать* скрывается здесь! (* вор, злодей, преступник).

Взгляд Алексеева молнией перескочил с офицера на меня. В его глазах читалось нечто большее, чем просто подозрение, а именно холодное, стальное понимание. Ловушка для меня захлопывалась, и как оправдываться, я пока не представлял.

— Так-так, — тихо произнёс он, не сводя с меня глаз. — «Элимонт креминель», — произнёс капитан вроде как на французском языке. — Новости в самый раз! Что ж, господин Орлов из «далёких краёв», похоже, твоё время объяснений истекло. Спрятать его в каталажку. И ни слова никому. Живо!

Меня схватили под руки и быстро вытащили из каюты, прежде чем я успел что-либо сказать. Последнее, что я увидел, — это задумчивое, суровое лицо капитана Алексеева, уже принявшего решение, от которого могла зависеть не только моя судьба, но и ход той самой «тайной истории», которую я лишь смутно помнил из телепередачи. Англичане появились совсем не вовремя. И я невольным образом оказался замешан в исторической политике и противостоянии. Чем доказать свою невиновность, я пока не представлял. У меня, кроме непривычной одежды, часов и тактического фонаря, ничего не было. Даже мой смартфон, не говоря о трофейном планшете, оставался в пещере. Фонарь давал мощный световой поток, но ранним утром он был бесполезен. А часы… Так кто знает, сколько здесь сейчас времени? Я не в курсе, сколько склянок пробивалось… Может, время и не совпадает? Могу на кнопки понажимать, часы что-нибудь интересное покажут, но вот поверит ли мне Алексеев?

Отчаянно соображая, я не сопротивлялся, когда два дюжих матроса поволокли меня по палубе. Артём шёл впереди, с мрачным видом расчищая путь. Английский клипер, шпион, беглый преступник… В голове всё смешалось. Мы спустились по крутому трапу в полумрак нижней палубы. Воздух стал густым и спёртым, пропахшим смолой, человеческим потом и сладковатым душком солонины. Слово «каталажка» было мне знакомо — тюрьма. Но какая она на старинном крейсере, я даже не представлял. Матросы остановились у небольшой, но мощной дубовой двери, укреплённой железными полосами. Рядом валялись катушки с тросом, блоки и другие элементы такелажа.

— Внутрь, — бросил Артём, отпирая висячий замок. — Сиди тихо, как церковная мышь. Капитан разберётся.

Дверь с тяжёлым скрипом открылась, и меня втолкнули в тесное, почти тёмное помещение. Запах был другим — пыльным, с примесью пеньки, древесной смолы и старого дерева. Это была не камера, а именно кладовая для такелажного имущества. В беспорядке, но вполне логично сложенные якоря, запасные реи, парусина и канаты заполняли всё пространство, оставляя лишь небольшой пятачок для стояния. Когда дверь захлопнулась, я услышал звук поворачивающегося ключа. Я был в ловушке, но, по крайней мере, пока живой.

Сердце бешено колотилось. Я прислонился к холодному, шершавому дереву запасного рея, пытаясь унять дрожь в коленях. Мысли неслись вихрем: «Англичане. Они ищут какого-то преступника и явно решили, что это я. Алексеев… Он выглядел умным и проницательным. Капитан не поверил в мою историю, но и в версию англичан, похоже, не торопился принимать. Он выигрывал время, но для чего? Хм… И как мне доказать свою невиновность?» — этот вопрос жёг изнутри. Тактический фонарь был на месте. Часы — тоже. Я посмотрел на циферблат. 7:14 утра. «А какое время было здесь? Склянки… Капитан говорил о получасовых интервалах. Чёрт! Я не в курсе, когда их били в последний раз. Да и вообще, как их бьют! Но у меня есть два гаджета из будущего!»

Отчаянная, безумная идея начала зреть в голове. Алексеев — человек фактов. Он видел странную одежду, слышал странные слова. Но он не видел ничего по-настоящему необъяснимого. Ничего такого, что могло сломать его картину мира и заставило, если не поверить, то хотя бы допустить возможность моего безумного рассказа. Я посмотрел на часы. Устройство из параллельного мира должно быть явно непростым. Электронный циферблат с подсветкой, секундомер, компас, куча разных функций, одна из которых умеет выводить из строя всю электронику. Но в прошлом это бесполезная фишка. Да ещё мои часики, как оказалось, умеют фиксировать хроноаномалии, помимо поиска порталов в параллельный мир. Но мои друзья говорили, что пока не сменится фаза Луны, через такие границы не пройти. Плюс компактный фонарь… Он был ярче любого огня в этом веке. Может, это всё заинтересует капитана?

Я ждал в духоте, обливаясь потом. Время тянулось медленно, но в какой-то момент за дверью раздались шаги. Ключ щёлкнул в замке. Я замер, вжавшись в тень между катушками каната, не зная, чего ожидать. Возможно, меня уже грохнуть пришли или отдать англичанам? В проёме возникла одинокая фигура капитана Алексеева. Он вошёл без сопровождения конвоиров, закрыл дверь за собой и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Его острый взгляд в темноте кладовой казался почти светящимся.

— Ну что, господин Орлов из далёких краёв, — его тихий голос прозвучал громче любого крика в гробовой тишине. — Англичане требуют твою голову. Утверждают, что ты их матрос, улизнувший после того, как укромыздил корабельную кассу и зарезал унтер-офицера. Описание, вплоть до твоей «диковинной одёжи», сходится. Чего в ответ сказать желаешь?

— Это ложь, ваше высокоблагородие! — вырвалось у меня. Голос дрожал, но я смотрел офицеру прямо в глаза. — Я впервые слышу про этот «Икар»! Я не их матрос!

— В сие охотно верится, — холодно заметил Алексеев. — Ибо ты и наш-то матрос никакой. Но факты — упрямая вещь. Они здесь, а их преступник сбежал, и появился ты. Слишком удобное совпадение. Оно пахнет политикой. А я не люблю, когда на моём корабле ведут политические игры, используя меня вслепую.

Он сделал шаг вперёд, с трудом находя место среди хлама.

— Михаил Валерьевич, ты утверждаешь, якобы не от мира сего. Что ты… путешественник из другого времени. — Он произнёс эти слова с нескрываемым сарказмом, но без былой уверенности. Словно проверял их на прочность. — А у меня нет на тебя времени. Англичане ждут ответа. Так что, если у тебя имеется хоть одно доказательство твоей фантастической басни… сейчас тот самый момент.

Это был мой шанс. Единственный. Я медленно, стараясь не делать резких движений, поднял руку с часами. Сердце колотилось где-то в горле.

— Ваше высокоблагородие… вы спрашивали о времени. Вы говорили о склянках.

Алексеев молча кивнул, его глаза прищурились в полумраке.

— Сейчас… семь часов семнадцать минут утра, — я нажал кнопку подсветки. Электронный циферблат вспыхнул ярким, неестественным зелёным светом, освещая его суровое лицо. Капитан резко отшатнулся, спина его ударилась о висящий блок. Рука непроизвольно метнулась к кортику. Офицер не издал ни звука, но в его широко раскрытых глазах читалось не просто изумление, а настоящий шок. Он видел свечение без огня и ровные, незнакомые цифры.

— Сие… что за наваждение? — выдохнул он, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность.

— Сии часы, ваше высокоблагородие, из моего времени. Они показывают время с точностью до секунды. — Дрожащими пальцами я переключил режим. На экране замерла стрелка. — А стрелка компаса… показывает на север. Всегда. — Я медленно повернулся вокруг своей оси, и капитан своими глазами увидел, как стрелка плавно качнулась, сохраняя ориентацию. — Видите?

Прежде чем он опомнился, я достал тактический фонарь.

— А сие — маленький прожектор. — Я нажал кнопку, и ослепительный, сконцентрированный луч ударил в потолок, выхватив из тьмы паутину и пыль. Свет был таким ярким, таким чистым и неестественным, что Алексеев непроизвольно прикрыл глаза рукой. Я выключил его, и кладовая погрузилась в ещё более густой мрак.

— Вы говорите о фактах, ваше высокоблагородие. Вот они. Мои слова — якобы бред. А это — факт. Я не знаю, что такое бак или ют. Но я знаю, что сие… — я потряс часами, — для вас — чудо, но не колдовство. Мои часы реальные и, кстати, не боятся воды, даже на огромной глубине будут работать.

Капитан несколько секунд молчал. Он смотрел то на мою руку, то в потолок и вновь переводил взгляд на моё лицо. В его глазах бушевала буря. Рационализм боролся с очевидностью. Офицер, привыкший командовать стихиями, столкнулся со стихией, которой нет в его лоциях. Наконец, он медленно выпрямился. Лицо офицера снова стало непроницаемым, но в напряжённых уголках губ читалось колоссальное усилие воли.

— Спрячь его, — голос капитана был тихим, но обретавшим привычную сталь. — Сию же секунду. И никому, ни единой душе, понял меня?

Я послушно сунул фонарь в карман, погасил подсветку часов.

— А англичане… — начал я.

— Англичане, — перебил он, и в его интонации снова зазвучала холодная ярость, — ищут вора и убийцу. Они его не получат, ибо на моём корабле его нет. — Он сделал шаг вперёд, в упор глядя на меня. Его взгляд был уже иным — в нём не было доверия, но был жгучий, собственнический интерес. — Ты моя проблема. И моя… загадка. А загадки, особенно столь ценные, я не привык отдавать другим. Понял?

— Йес, ваше высокоблагородие! — расплылся я в улыбке.

— Говоришь на английском?

— Немного.

— Так забудь о том. Значит, слушай меня и вникай. Ты — мой дальний родственник из глухой сибирской глубинки. Бестолковый, необразованный, но на редкость проворный парень тридцати лет.

— Мне уже почти пятьдесят, — перебил я его.

— О как? У вас пореют* позже? (* взрослеют)

Я не понял слова, но согласно кивнул.

— Так вот. Тебе три десятка лет, запомни. Таким старикам, как ты, на флоте делать неча. Я взял тебя к себе на борт для обучения и присмотра. Твоя странная одежда — просто деревенская диковинка, самоделки. Ты ничего не знаешь о флоте, потому что впервые видишь корабль. Ты косноязычен и иногда говоришь глупости, потому что вырос среди охотников и звероловов. И ты ни слова не понимаешь по-английски, но ерыкать** иной раз можно. Не сглупи. (** ругаться)

Я кивнул, едва успевая переваривать продуманную до мелочей легенду.

— Сейчас мы пойдём на палубу. Ты будешь стоять сзади и молча смотреть под ноги. Или на меня. Изредка — на англичан с тупым и ничего не понимающим выражением лица. Если ты скажешь хоть слово без моего приказа или хотя бы на миг перестанешь выглядеть деревенским идиотом — я лично спущу тебя за борт на корм акулам. Ясно?

— Ясно, ваше высокоблагородие.

Он ещё секунду изучал меня, будто проверяя, выдержу ли я его взгляд и роль, затем резко развернулся к двери.

— Иди за мной. И сделай лицо… слично** (**соответствующее).

Я глубоко вздохнул, постарался расслабить мышцы лица, придать взгляду туповатую отрешённость и последовал за капитаном. Ловушка, казалось, на мгновение приоткрылась. Но теперь мне предстояло пройти по лезвию кортика между русским капитаном и английскими офицерами, полагаясь лишь на свою актёрскую игру и холодную расчётливость Евгения Ивановича Алексеева…

… Первое, что я осознал, — это всепроникающее, обволакивающее тепло. Не обжигающее солнце Сочи, а мягкое, влажное, пряное тепло, пахнущее океаном, солью и неизвестными мне экзотическими цветами. Я лежал на шезлонге под тенью пальмы, слушая мерный гул прибоя где-то за спиной. Белый песок ослеплял. В небе кричали чайки, доносились обрывки речи на тайском, английском, немецком и куче других языков… Идиллия. Картинка с рекламного буклета.

Я зажмурился, и сквозь веки проплыли обрывки последних дней. Лихая погоня на внедорожнике до Новороссийска. Тёмные, пропахшие мазутом и рыбой трюмы грузового судна. Несколько дней в душной каюте, где мы трое — я, Тим и Мотя — молчали, прислушиваясь к скрипу обшивки. Ася большую часть времени проводила у кого-то из команды, «обеспечивая нашу безопасность», как туманно пояснил Тим. Меня мучила ревность, но Матильда небрежно заметила, что как раз о сексе речь не идёт, и чтобы я не забивал себе голову выдуманными проблемами.

Потом был Стамбул, быстрая пересадка в аэропорту, почти конвейерная смена лиц, документов и… перелёт уже в салоне обычного пассажирского «Боинга». Я смотрел в иллюминатор, как под крылом проплывают горы, пустыни, а затем — изумрудные острова, похожие на рассыпанные в синеве ожерелья.

И вот — Пхукет. Аэропорт, заполненный улыбающимися людьми в ярких рубашках. Влажный воздух, ударивший в лицо, как тёплое одеяло. И — полная потеря ориентации. План пришельцев сработал безупречно. Пока одни наёмники искали нас в Сочи и на Кавказе, мы уже пили кокосовое молоко на другом конце света.

Тим с Мотей сняли на первой же неделе какой-то домик в глубине острова, подальше от туристических троп. Говорили, им нужно «навести мосты» и «разобраться с данными», которые мы вынесли с базы. А нас с Асей отправили в прибрежный отель — играть роль обычных туристов. «Отдыхайте, — сказал мне Тимофей, вручая толстую пачку тайских батов. — Заработали». Вот мы и отдыхали…

— Массаж… массаж, — раздался зовущий голос тайки. Я уже пару раз ходил к ним на массаж ступней, а потом и всего тела. Второй вариант мне понравился намного больше.

— Мистер… мистер… массаж гоу… экзотик массаж! — зазывала меня смуглая невысокая девушка в соломенной шляпе, расписной рубашке и холщовых светлых штанах.

— Экзотик? — Я открыл глаза, заинтересовавшись. Мы заказали экскурсию по острову на завтра, а сегодня особо делать было нечего.

— Йес! — лыбилась она, демонстрируя крупные зубы. Я уже не раз видел похожие улыбки. Ну не идут они тайкам. Сразу лицо «портится». Иногда видишь, идёт красотка, но стоит ей улыбнуться, как всё очарование пропадает.

— Вери… вери… экзотик! — уговаривала она меня, предлагая посмотреть рекламную брошюрку. На ней виднелись очень даже фигуристые девицы. Но, зная некоторые «особенности» местной жизни, я решил уточнить:

— Дис леди-бой?

— Ноу ноу! — замахала она руками. — Вумен… Онли вумен, бат вери секси бьютифул! (Только девушки, но очень симпатичные)

Я никогда ранее не бывал в этой стране, и мне жутко нравилось местное общение. Ломаный английский я прекрасно понимал и мог почти свободно общаться с местными.

— О кей! — согласился я, приподнимаясь. — Хау мач?

— Ван таузент бат!

— Штука? — опешил я немного от цены, моментально переводя сумму в рубли. — Блин! Это же на наши две с половиной! Дороговато за массаж! Э-эээ, — перешёл я на английский. — Вери экспенсив! (очень дорого)

— Ноу-ноу! — вновь всполошилась тайка, открывая мне брошюру с конца. — Дис вумен ту таузент он хоур. Боди массаж. Прайс! Герл вери профи! Мени лайк! (Не-нет. Эта девушка две тысячи за час. Массаж тела. Девушка профессионалка. Много отзывов)

Фото почти раздетой девицы мне понравилось. Вспомнив, как в прошлый раз массажистка забралась ко мне на стол и практически елозила по моему телу, я даже немного возбудился. Та девица была страшненькой, а эта… В мыслях я уже представлял, как пышный бюст скользит по моей спине. Денег хватало, так что я согласно кивнул:

— О кей! Ту таузент бат, онли дис вумен. (Хорошо. Две тысячи бат только эта девушка)

— Йес, мистер! — засияла улыбкой тайка. — Фри такси. Рати тит стрит. Кристи массаж!* (*Rat-U-Thit, «Christi Massage») Вот тайм фо ю?

— Тайм? — задумался я, понимая, что мне предлагают назвать удобное время для такси. Вроде бы Ася хотела вечером пойти в спа-центр при отеле. И время запланировала на 19:00.

— Тайм… севен оклок ин зе ивнин.

— О кей, мистер. Вейт онли хоутел ин севен оклок ивнин! (Ждите около отеля в семь вечера). Вотс ю нейм?

— Михаэль!

— О кей, Михаэль! Ю вил лайк ит! (Вам понравится это!)

Тайка скрылась, а я с чувством лёгкого авантюрного ожидания потягивал пиво. «Экзотик массаж» звучало заманчиво. В голове рисовались картинки из дешёвых романтических комедий: красивая тайка, ароматные масла, расслабляющие прикосновения… Ничего не предвещало беды. Поэтому в назначенное время у входа в отель меня уже ждало такси — розовый микроавтобус с забавными рисунками цветов. Водитель, улыбчивый парень в яркой рубашке, кивком подтвердил мой заказ, и мы поехали.

«Кристи Массаж» оказался не убогой лавчонкой, а вполне презентабельным зданием с неоновой вывеской. Внутри пахло ароматическими палочками, играла тихая музыка. Меня встретила та самая зазывала и проводила в небольшую комнату, где на диванчиках сидели улыбчивые девушки в… вечерних нарядах! Видеть массажисток в таком обличье было непривычно. Но ведь это же экзотик массаж!

— Мани? — спросила тайка.

Я кивнул, доставая заветную пачку купюр и выискивая глазами ту самую, сисястую. Девушка быстро пересчитала деньги, сунула их в карман и хлопнула в ладоши. Трое из сидевших встали, с улыбками подходя ко мне. Той, кого мне показали на фото, среди них не было, но и эти экземпляры ничуть не уступали в объёмах груди.

— Э-э-э… Я думал, будет одна… — попытался я возразить.

— А будет три. Экзотик сюрприз для вас! — порадовала меня девушка на ломанном английском. Одна из таек, самая рослая и крепкая по виду, уже взяла меня под руку и повела вглубь помещения, что-то напевая на своём родном языке. Поэтому я расслабился, смело идя за ними по лестнице на второй этаж.

— Ты платить за час, — произнесла крепышка на ломаном английском. — Мы делаем всё. Ты расслабляйся.

Меня привели в комнату без окон, с большим массажным столом, зеркалом на потолке и странным оборудованием на полках. Причём я заметил довольно много пикантных секс-игрушек. Дверь закрылась на ключ. Щелчок прозвучал зловеще громко.

— Раздевайся, — скомандовала та же девушка.

Я начал медленно снимать футболку, чувствуя, как нарастает паника. Это было не то, что я ожидал. Совсем не то.

— Знаешь, я, пожалуй, передумал, — попытался я отступить к двери. — Я… Я не очень хорошо себя чувствую.

Но они уже окружили меня. Их улыбки исчезли.

— Ты заплатил. Мы работаем. Ложись.

Крепышка схватила меня за руку с силой, которой я не ожидал от девушки, затянув моё тело на стол. Другая стянула с меня шорты вместе с трусами, а третья потянулась за каким-то флаконом с маслом. Я ожидал чего угодно, но не того, что мои руки и ноги пристегнут наручниками к столу. То, что они творили со мной, я бы массажем не назвал. Скорее сексуальным насилием, и всё это с улыбками, смехом и воркованием на родном языке. Не скажу, что мне было совсем уж неприятно, но как мужчина я привык доминировать… А полуобнажённые девушки явно знали своё дело. Но когда они, вооружившись «силиконовыми игрушками», перешли к моей пятой точке, я попытался вырваться, крича:

— Стойте! Прекратите! Я хочу уйти!

В ответ рослая тайка шлёпнула меня «резиновым членом» по лицу. Не больно, но унизительно.

— Тише. Лежи смирно. Тебе понравится! Скоро всё кончится.

И в этот момент в дверь резко и властно постучали. Девушки замерли, переглядываясь. Одна из них нехотя подошла к двери и приоткрыла её. На пороге стояла Ася. Её лицо было ледяной маской. В одной руке она держала свою сумочку, в другой — что-то, напоминающее электрошокер.

— Его время вышло, — произнесла она на идеальном английском. Голос Агнессы не оставлял места для возражений. — Мы уходим.

— Он заплатил за час! — попыталась возразить тайка, но под взглядом наёмницы её уверенность мгновенно испарилась. Ася вошла в комнату, её глаза метнули молнии в сторону девушек. Меня быстро отстегнули и вернули одежду. Все трое сжались у стены, видимо, догадываясь, что незнакомка может оказаться очень опасной.

— Сколько он должен? — холодно спросила Ася.

— Ничего! Он свободен! — быстро ответила самая юная из них, испуганно отступая.

Ася взяла меня за локоть и решительно повела к выходу. Её хватка была твёрдой, почти болезненной. Никто не пытался нас остановить. На улице она молча швырнула меня в такси, которое, как оказалось, ждало тут же, и села рядом. Её молчание было страшнее любой ругани. Такси тронулось. Я сидел, сгорбившись, чувствуя себя униженным, грязным и глупым.

— Как ты… — начал я.

— Твои часы, — прервала она меня не глядя. — Там есть тревожная кнопка и датчик адреналина. Он сработал и включил трансляцию. Я всё слышала. — Она повернула ко мне разгневанное лицо. — Идиот. Ты мог попасть в настоящую беду. Это не просто «экзотик массаж», Михаил. Это один из каналов вербовки и шантажа. Через пять минут там были бы местные «полицейские», и тебя обвинили бы в чём угодно, выкачав все деньги, а потом и вовсе завербовали бы, угрожая тюрьмой.

Меня бросило в жар. Я смотрел в окно на мелькающие огни Пхукета, и мне было невыносимо стыдно. Стыдно за свою наивность, за свою похоть, за то, что снова подвёл их.

— Прости, — прошептал я. — Я не знал, что там секс-салон, думал — просто экзотический массаж…

— Вот именно, — резко ответила Ася. — Ты не думал. В нашей ситуации не думать — значит умереть. Или стать оружием против тех, кто тебе доверяет.

Такси довезло нас до отеля. Агнесса молча вышла и направилась к себе, не оглядываясь. Я остался стоять у входа под тропическим дождём, который внезапно хлынул с неба, смывая с меня пыль, пот и чувство собственной глупости. Райский отпуск обернулся очередным уроком выживания. И этот урок был одним из самых запоминающихся для меня…

Дождь хлестал по моей спине, но я не мог заставить себя войти в отель. Стыд жёг изнутри сильнее, чем любое тропическое солнце. Я стоял, вжавшись в стеклянную стену лицом, и слушал, как барабанная дробь капель по пальмовым листьям пытается заглушить голос в моей голове, твердящий: «Идиот. Просто идиот».

Вдруг сквозь шум дождя до меня донёсся резкий, знакомый звук — щелчок взведённого курка. Я замер.

— Не двигаться, — раздался низкий голос сзади, прямо у моего уха. По спине пробежал ледяной холод. — Руки за голову. Медленно. И не кричать.

Я медленно поднял руки, сердце колотилось где-то в горле. Из тени за углом вышел мужчина. Высокий, в мокрой от дождя накидке с капюшоном, надвинутым на лицо. В его руке был пистолет с глушителем, направленный прямо в мою грудь.

— Господин Орлов, — произнёс он на чистом русском с лёгким кавказским акцентом. — Придётся вам пройти со мной. Аль-Фарук желает продолжить наш… Точнее, ваш несостоявшийся разговор.

«Как они нашли меня? — пронеслось в голове. — Так быстро»…

— Я… Я не знаю, о чём вы, — попытался я блефовать, но голос предательски дрогнул. Незнакомец коротко усмехнулся.

— Мужик, не унижай себя. Мои парни видели, как твоя спутница вытащила тебя из того… заведения. Очень вовремя. Даже слишком вовремя. — Он приблизился. — Пошли, машина ждёт.

Мужчина указал пистолетом в сторону тёмного переулка рядом с отелем. Я понял, что у меня нет выбора. Сделав шаг, потом другой, я чувствовал, как ствол пистолета упирается мне в спину. И в этот момент из-за угла, словно из самой темноты, возникла тень. Быстрая, тихая и смертоносная. Раздался глухой хлопок, и мужчина с пистолетом замер, а потом беззвучно осел на мокрый асфальт. За его спиной появилась Ася. В её руке был тот самый электрошокер, а на лице — холодная ярость.

— Я же сказала, — процедила она. — Не думать — значит умереть.

Девушка наклонилась к телу, быстро обыскала его, забрала пистолет и оттащила тело незнакомца в тень кустов.

— В отель. Быстро, — скомандовала она, хватая меня за руку. Её пальцы были ледяными. Мы влетели в вестибюль. На ресепшене никто не сидел — видимо, администратор отлучился по своим делам во время ливня. Ася почти втолкнула меня в лифт.

— Они здесь, — выдохнула Агнесса, когда двери лифта закрылись. — Преследователи вышли на нас. Этот — всего лишь разведка. Я думаю, что основная группа уже в Патонге. Нам нужно уходить, сейчас же.

Лифт поднимался на наш этаж. Я смотрел на отражение девушки в блестящих стенках и видел в её глазах не страх, а холодную ярость.

— Но… Тим и Мотя… — начал я.

— Они в безопасности. Их локацию не раскололи, — отрезала Ася. — А мы — приманка, которая сработала слишком хорошо. — Она выглянула из открытого прохода лифта, убеждаясь, что коридор пуст. Но на всякий случай держала пистолет в руках, командуя:

— Собирай наши вещи в рюкзаки. Бери только самое необходимое. У нас есть минут десять.

Я кивнул и рванул к двери номера, судорожно пытаясь вставить карту-ключ. Руки дрожали, и, войдя в комнату, я начал сгребать вещи в рюкзак. За окном по-прежнему лил дождь, заливая огни Пхукета молочной пеленой. Рай мгновенно превратился в ловушку. И мы с Асей были в самой её середине, отрезанные от своих и оставшиеся один на один с охотниками за головами…

Агнесса следом за мной влетела в номер и, не теряя ни секунды, рванула к сейфу в шкафу. Быстрым движением пальцев она ввела код — я даже не успел разглядеть цифры. Дверь открылась, и она стала быстро загружать в свой тактический рюкзак пачки денег, запасные паспорта и какие-то небольшие, но явно тяжёлые устройства.

— Вещи — потом! — бросила она мне, не оборачиваясь. — Первым делом — оружие и документы! Деньги! Всё остальное — мусор!

Я отшвырнул в сторону пару футболок и схватил свой рюкзак, куда уже на автомате сгрёб паспорт, деньги и зарядки от гаджетов. Из ящика тумбочки я вытащил тот самый «подарок» от Хассана — компактный тактический фонарь, который Ася вручила мне ещё на катере со словами «на всякий случай». Теперь этот «случай» наступил.

— Готово! — выдохнул я, застёгивая рюкзак.

Девушка кивнула, на ходу проверяя обойму в пистолете. Она выглядела абсолютно собранной, словно такие ночные эвакуации были для неё обычным делом.

— Слушай внимательно, — её голос был тихим, но чётким, как сталь. — Наши преследователи уже в отеле. Лифтом пользоваться нельзя. Идём по лестнице на цокольный этаж, через служебные помещения к выходу на пляж. Там ждёт лодка.

— Лодка? — не понял я. — Но откуда?

— Я вызвала её, пока ты собирался, — она ткнула пальцем в свои часы. — Сервис быстрого реагирования. Дорого, но мы сейчас не экономим.

Агнесса приоткрыла дверь номера и на секунду замерла, прислушиваясь. В коридоре было тихо.

— Пошли.

Мы выскользнули в коридор и быстрыми, бесшумными шагами двинулись к аварийной лестнице. Сердце колотилось так громко, что мне казалось, его слышно на весь этаж. Каждый скрип половицы отзывался в висках адреналиновым всплеском. Лестница была тёмной и пропахшей сыростью. Мы спускались, прижимаясь к стенам. Где-то снизу донёсся звук распахивающейся двери и приглушённые голоса. Ася резко остановилась, прижав меня к стене.

— Не наши, — прошептала она, вслушиваясь. — Охрана отеля. Идут на обход.

Мы затаились в нише, пока два охранника в мокрой форме не прошли мимо, бормоча что-то о «проклятом ливне». Как только они скрылись из виду, мы снова рванули вниз. Цокольный этаж встретил нас запахом хлорки, стирального порошка и влажных полотенец. Ася, не сбавляя темпа, повела меня через лабиринт прачечных и кладовых. И вот он — выход: небольшая дверь для персонала, ведущая прямо на пляж. Дождь всё ещё лил как из ведра, превращая ночь в непроглядную стену воды. Ася распахнула дверь и замерла.

Прямо перед нами, в двадцати метрах от берега, на песке лежала перевёрнутая надувная лодка. Возле неё топтались двое мужчин в чёрном, пытаясь что-то поднять. У одного в руках был знакомый прибор с антенной — глушитель связи. Я понял — нашу лодку успели найти и обезвредить. Мы опоздали. Ася резко отшатнулась назад, захлопывая дверь.

— План Б, — её голос прозвучал хрипло. — Бежим через главный вход. Прикинемся пьяными туристами. Готовься стрелять, если что.

Она сунула мне пистолет. Холодная сталь обожгла ладонь. Я никогда не стрелял в людей до этого момента, поэтому немного мандражировал. Мы рванули обратно по коридору, теперь уже не скрывая шума шагов. Надежда была только на скорость и нахальство.

Выскочив в основной холл, мы увидели, что у главного входа тоже стоит двое «гостей» в одинаковых плащах-накидках. Они заметили нас мгновенно.

— Стой! — раздалась команда.

Ася, не снижая темпа, резким движением руки смахнула со стойки ресепшена огромную вазу с орхидеями. Фарфор разбился с оглушительным грохотом, а вода и цветы разлетелись по всему полу.

— Бежим! — крикнула девушка мне, и мы рванули к боковому выходу, ведущему в сад. Позади раздались выстрелы — тихие, приглушённые глушителями. Пули пробили стеклянную дверь впереди нас, осыпая нас осколками. Но мы успели вывалиться в ночь, в промокший до нитки тропический сад. Бежать по скользкой глине и мокрой траве было почти невозможно. Сзади уже слышались уверенные шаги погони — их было больше чем двое.

Ася резко схватила меня за руку и рванула не к бассейну, а вглубь сада, к густой стене из каких-то пышных, незнакомых мне кустов с широкими листьями.

— Лианы! — прошептала она, с силой раздвигая влажную зелень. — Цепляйся и ползи!

За стеной зелени оказался узкий дренажный канал, скрытый от глаз, по которому стекала дождевая вода. Он вёл вниз, к пляжу. Вода в нём была ледяной и мутной. Без раздумий я нырнул в этот тёмный поток, отчаянно работая руками и ногами. Ася последовала за мной. Мы проползли несколько метров в полной темноте, содрогаясь от холода, пока канал не вывел нас к дренажной решётке прямо на пляже, метрах в пятидесяти от отеля.

Ася, отдышавшись, выглянула из-за решётки. Дождь всё ещё лил, превращая пляж в безлюдное, заброшенное место.

— Чисто, — выдохнула она. — Бежим к воде, а потом к скалам.

Мы выскользнули из укрытия и, пригнувшись, побежали по мокрому песку к линии прибоя. Волны были высокими и неспокойными из-за шторма.

— Входим в воду! — скомандовала Агнесса. — Держись ближе к скалам! Вряд ли они станут стрелять на таком расстоянии! Да и мы им нужны живые.

Ледяная вода обожгла кожу. Мы поплыли, стараясь держаться в тени прибрежных скал. Я оглянулся. На пляже у отеля мелькали фонари — наши преследователи обыскивали территорию. Но в такую погоду искать кого-то в воде было безумием. Мне казалось, что мы плыли целую вечность. Руки и ноги одеревенели от холода. Рюкзак тянул вниз. Наконец, Ася указала на небольшой грот в скале, почти скрытый водой.

— Там! — хрипло крикнула она, борясь с волнами.

Мы вползли в узкое пространство. Грот оказался крошечным, но над водой был небольшой выступ, где можно было сидеть. Взобравшись на него, тяжело дыша, стуча зубами от холода и пережитого ужаса, мы стали ждать. Нас окружала только тьма, рёв ветра и шум прибоя. Ася, дрожа, с не сгибающимися пальцами, но с упрямой концентрацией, набирала что-то на миниатюрном экране своих часов.

— Вызываю… эвакуацию, — проговорила она, едва шевеля губами. — Координаты… переданы. Ждём, — она откинулась на холодный камень, закрыв глаза. Я сидел рядом, чувствуя, как дрожь пробивает всё тело. Мы были мокрые, замёрзшие, сидя в каменной ловушке, но мы были живы. И где-то в этой тёмной, негостеприимной воде за нами уже плыл наш единственный шанс на спасение. Оставалось только дождаться и не замёрзнуть от холода…

Внезапно судно резко снизило ход и мягко ткнулось носом в песчаную отмель. Старик-кормчий появился в дверях каюты, молча указал большим пальцем за спину — на берег. Его сообщение было кристально ясным: путь по воде окончен. Мы выбрались на палубу. Ночь встретила нас ледяным дыханием, пахшим смолой и влажным камнем. Где-то в чаще кричала невидимая птица, и этот звук казался неестественно громким в звенящей тишине.

Старик не стал дожидаться, пока мы высадимся. Как только наши ноги коснулись плотного влажного песка, его судно бесшумно отчалило и растворилось в ночи, словно призрак.

— Ждать не будем, — бросил Тим, натягивая капюшон ветровки. — Наш транспорт уже здесь.

Он повёл нас по едва заметной тропинке, вьющейся меж прибрежных валунов. Метров через двести, в гуще низкорослого колючего кустарника, нас ждала та самая трёхдверная «Нива». Не просто старенькая, а видавшая виды, с помятыми крыльями, облезшей краской и ржавыми пятнами на боках. Идеальный автомобиль, чтобы затеряться на просёлочных дорогах Кавказа.

Мотя, не теряя времени, открыла водительскую дверь, и щелчок замка прозвучал оглушительно громко в ночной тишине. Ключ оказался вставлен в замке зажигания. Мы устроились в салоне, пропахшем овечьей шерстью, махоркой и бензином. А через минуту раздался сдавленный кашель стартера. Двигатель ожил с густым, бархатистым урчанием, намекая, что мотор здесь стоит не «дохлый».

— Едем, — скомандовала Матильда, резко стартуя с места. На заднем ряду «Нивы» пространства было в обрез. Наши с Асей плечи соприкасались, но меня это даже устраивало.

Нива выбралась на грунтовку и покатила вверх, в горы. Мотя вела машину с ожесточённой концентрацией, почти не глядя на дорогу, доверяясь каким-то внутренним ощущениям. Фары выхватывали из мрака то крутой обрыв у самого колеса, то нависающие скалы, то ветви деревьев, хлещущие по лобовому стеклу. Я сидел, прислушиваясь к скрипу подвески и мерному дыханию Аси. Усталость накатывала волнами, но уснуть было невозможно — каждый нерв был натянут струной.

— Сколько нам ехать? — поинтересовался я, чтобы разрядить напряжённое молчание.

— До рассвета, — не оборачиваясь, ответил Тим. — База в труднодоступном месте. На обычной машине не подобраться. Эта — проедет.

Он был прав. Наша «Нива» ползла вверх по серпантину, который трудно было назвать дорогой. Это была лишь каменистая тропа, местами размытая дождями. Мы тряслись и подпрыгивали на ухабах, временами машина кренилась так, что я инстинктивно хватался за ручку над дверью.

В какой-то момент Ася тихо предложила:

— Миша, ложись мне на колени и поспи хоть немного. Это мы привычные, а ты…

Я хотел возразить, но усталость взяла своё. Глаза сами собой слипались. Я проваливался в короткие, тревожные отрезки забытья, где мне мерещились погони, вспышки выстрелов и холодные глаза аль-Фарука.

Проснулся я оттого, что машина остановилась. Светало. За стеклом простирался суровый горный пейзаж: серые скалы, редкие сосны, цепляющиеся за склоны, и далеко внизу — лента реки, окутанная утренним туманом.

Мотя заглушила двигатель. В наступившей тишине звенело в ушах.

— Дальше пешком, — тихо сказал Тим, вылезая из машины. — Осталось километров пять по ущелью.

Мы выгрузились. Воздух был холодным и разреженным, дышалось тяжело. Я потянулся, чувствуя, как затекли все мышцы. Тимофей указал на узкую, едва заметную тропинку, змеящуюся меж камней.

— Вот наш путь. Никаких разговоров. Никакого курения. Свет — только в крайнем случае. Они могли выставить периметральные датчики.

Он посмотрел на каждого из нас, и его взгляд задержался на мне чуть дольше.

— Готовы?

Я кивнул, поправил рюкзак. Страх куда-то ушёл, осталась лишь ледяная собранность. Охота началась…

Мы двинулись в путь цепочкой. Тим шёл первым, его фигура, одетая в камуфляж, почти сливалась с серыми скалами. За ним, на расстоянии вытянутой руки, двигалась Мотя, её взгляд постоянно скользил по склонам, сканируя местность. Я шёл следом, стараясь ступать точно в следы Моти, а Ася замыкала нашу маленькую колонну, прикрывая тыл. Тропа вела вглубь ущелья, становясь всё уже и круче. Под ногами хрустел щебень, временами приходилось карабкаться, цепляясь руками за выступы скал. Воздух был холодным и разреженным, в лёгких ощущалась небольшая щекотка. Я сосредоточился на движении, отсекая всё лишнее: страх, усталость, вопросы. Оставалось только «шаг», «зацепка», «равновесие».

Внезапно Кондратьев резко замер, подняв сжатую в кулак руку. Мы все мгновенно остановились, прижавшись к холодному камню. Сердце гулко стучало в ушах, лёгкие с трудом втягивали воздух. Тим несколько секунд стоял неподвижно, вслушиваясь, затем медленно повернулся и жестом показал вперёд, на изгиб тропы. Мотя бесшумно подкралась к Кондратьеву, заглянула за поворот и так же бесшумно отступила. Она повернулась к нам, и на её лице я увидел не страх, а жёсткую, хищную улыбку. Пальцами она изобразила подобие бинокля у глаз, затем указала вниз, в глубину ущелья.

Мы осторожно, по одному, подползли к краю и заглянули вниз. Там, в чаше естественного амфитеатра, образованного скалами, располагался лагерь. Не пара-тройка палаток, как я ожидал, а настоящая укреплённая база. Несколько модульных сборных домиков, замаскированных под цвет скал сетками. Антенны спутниковой связи. И даже — моё сердце пропустило удар — лёгкий внедорожник на огромных колёсах, способный проехать где угодно.

Но самое главное было в центре лагеря. Там, на ровной каменной площадке, стояла странная конструкция, напоминающая огромную линзу на треноге, окружённая приборами и экранами. Возле этой конструкции хлопотали двое людей в защитных костюмах. А руководил ими мужчина с планшетом в руках. Даже с такого расстояния я узнал в нём доктора Хассана.

Тим отполз первым, его лицо было мрачным.

— Они уже здесь. И начали работать с нашими муляжами. — Он посмотрел на нас. — План меняется. Нужно узнать, что они делают. И по возможности помешать.

Мотя тихо выдохнула.

— Шансов мало. Их снаружи не менее десятка плюс охрана. А сколько находится внутри домиков, мы не знаем.

— У нас есть фактор неожиданности, — парировал Тим. — И… — он посмотрел на меня, — отвлекающий манёвр.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Что я должен делать?

— Ты должен появиться там, внизу, — Тим указал на противоположный склон ущелья. — Сделать вид, что ты сбежал от нас и заблудился. Ты напуган и ищешь помощи. Подойди как можно ближе, начни что-то кричать, размахивать руками. Они узнают тебя. Арабы клюнут. Пока они будут заняты тобой, мы проникнем в лагерь с другой стороны.

— Ага, сбежал… в новой одежде, с рюкзаком и автоматом? — Идея показалась мне безумной и самоубийственной. — Да мне никто не поверит. Грохнут или схватят и начнут допрашивать. Я не герой. Боль терпеть долго не смогу, сдам вас с потрохами.

Тим усмехнулся, но в его глазах не было насмешки.

— Умно, — одобрил он. — Думаешь, как противник. Это хорошо. Тогда вот такой вариант: ты испугался перестрелки на складе и сбежал от нас в панике, когда мы высадились на берег. Типа — от нас одни неприятности. Всю ночь пытался выйти к людям, но заблудился в горах и теперь ищешь цивилизацию. Ты грязный, оборванный и безоружный.

Он быстрым движением руки сорвал с меня рюкзак и отшвырнул его в кусты. Затем схватил горсть земли и провёл по моей куртке, размазав пыль и грязь по лицу и рукам.

— Автомат — Моте. Жилет — долой. — Его приказы были краткими и не терпящими возражений. — Ты выживший. Жертва обстоятельств. Я уверен, что они поверят и не станут в тебя стрелять. Им нужна информация из первых рук, а не труп.

Мотя быстро обыскала рюкзак, вытащила оттуда флягу с водой и шоколадный батончик, сунув мне всё это в карманы. Я хотел отпить, но мне не дали, вылив воду из ёмкости прямо мне на одежду для убедительности.

— Вот так будет лучше! — подмигнула она мне. — По пути ещё испачкаешься. Кричи, что голоден, что хочешь пить. Выгляди измотанным и беззащитным. Это будет правдой.

Ася молча развязала мой бронежилет и стянула его. Её пальцы на мгновение задержались на моём плече.

— Они не станут пытать тебя сразу. Сначала — допрос, еда, вода. У нас будет время. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Доверься нам.

Я остался в промокшей ветровке, с грязью на лице и пустыми карманами, в которых лежали лишь жалкие крохи провизии. Страх никуда не делся, но теперь он смешался с азартом. Это был театр. И я играл главную роль.

— Ладно, — выдохнул я, стараясь придать своему голосу нужную дрожь. — Я… я попробую.

Тим указал на маршрут.

— Через полчаса будь на том выступе. Не раньше. Начинай кричать, как только увидишь первого охранника.

Они трое бесшумно растворились среди камней, оставив меня одного на холодном ветру. Сделав глубокий вдох, я пополз в указанном направлении, стараясь выглядеть как можно более несчастным и потерянным.

Спуск оказался адским. Я скользил, падал, царапал руки о камни, намеренно делая свои «ранения» более заметными. К назначенному времени я был на грани настоящего изнеможения. Мой облик полностью соответствовал образу, каким должен выглядеть человек, бежавший из ада и заблудившийся в горах. Я выполз на открытый каменистый выступ, откуда был виден лагерь. Сделал вид, что заметил его только сейчас, и вскочил на ноги, начал размахивать руками и кричать, стараясь, чтобы голос срывался на истерическую фальшь:

— Эй! Помогите! Кто-нибудь! Я заблудился! Помогите!

Моя «игра» длилась не больше минуты. Внизу засуетились. Двое охранников бросились к подножию скалы, указывая на меня. Затем появился Хассан. Он посмотрел в мою сторону в бинокль, и я увидел, как его лицо исказилось удивлением, а затем жадной ухмылкой. Он что-то крикнул своим людям, и те начали быстро карабкаться вверх по тропе ко мне.

Я отступил от края, делая вид, что испугался и споткнулся, специально ударившись коленом о камень. Боль была настоящей, и слёзы выступили на глазах сами собой. Это было даже кстати.

Первый из охранников появился над гребнем скалы. Он держал автомат наготове, но ствол был опущен.

— Не двигаться! Руки за голову! — скомандовал он на хорошем русском языке. Я ещё подумал, что это такие же наёмники, как и мои новые друзья. Но, естественно, из нашего мира, а не параллельного. Подняв дрожащие руки, я старался выглядеть предельно жалко, испуганно бормоча:

— Не стреляйте… пожалуйста… Я просто заблудился… — мои слова прерывались всхлипами, и мне не приходилось даже играть — адреналин и страх делали своё дело.

Один из бойцов обыскал меня грубо и быстро, убедившись, что я безоружен, затем сильно толкнул в спину.

— Пошёл! Вниз!

Меня повели по тропе в лагерь. Сердце колотилось где-то в горле. Первая часть плана сработала. Теперь всё зависело от Тима, Моти и Аси. И от того, смогу ли я тянуть время и не выдать себя…

Привели меня в один из модульных домиков. Внутри было на удивление просторно и технологично: экраны, серверные стойки, оружие на стеллажах. В центре стоял стол, за которым сидел доктор Хассан. Он смотрел на меня с холодным, изучающим интересом, как энтомолог на редкое насекомое.

— Удивительная встреча, господин Орлов, — произнёс он со знакомым акцентом. — Можно сказать, подарок судьбы. Усаживайтесь.

Меня грубо усадили на стул напротив него. Охранник остался у двери, скрестив руки на груди.

— Я… я просто заблудился, — начал я свою заученную роль, стараясь, чтобы голос дрожал. — Нас… нас атаковали… на складе… меня чуть не убили! Я на такое не подписывался. Потом мы плыли куда-то ночью… ну, а когда пристали к берегу, я и сбежал при удобном случае. Всю ночь блуждал по горам… хочу пить и есть.

Хассан поднял руку, прерывая меня.

— Не тратьте силы на выдумки. Мы знаем, кто вы. И знаем, с кем вы были. — Он откинулся на спинку кресла. — Вопрос в другом: почему вы здесь? И почему один?

Он был слишком спокоен. Слишком уверен в себе. Это было плохим знаком.

— Я сбежал! — выдавил я, делая глаза по-настоящему испуганными. — Они… они ненормальные! Говорят о каких-то параллельных мирах, о полученных мной на почте странных камнях… Об антигравитации, об исследованиях… Я испугался! Я не хочу умирать из-за этой ерунды!

Мне прекрасно было видно, как в глазах Хассана мелькнул интерес. Араб проглотил наживку.

— Камни? — переспросил он, стараясь звучать равнодушно, но я уловил нотку азарта в его голосе. — О тех, что передали нам?

— Я не знаю! — залепетал я, делая вид, что вот-вот расплачусь. — Наверное… Они говорили, что это очень важно… и очень опасно… Я ничего не понимал! Я простой водитель! Меня наняли, обещали хорошо заплатить… Сказали: получишь посылку, пойдёшь с нами в ресторан и отдашь её, когда они скажут.

Хассан внимательно наблюдал за мной, и я понял, что он верит. Верит, потому что я говорил частичную правду, перемешанную с нужным враньём.

— Где эти люди сейчас? — спросил он резко.

— Я не знаю! Я бежал от них ночью! Они, наверное, всё ещё ищут меня! — я затрясся, изображая панику. — Пожалуйста, не отдавайте меня им! Они убьют меня!

В этот момент снаружи донёсся резкий хлопок, похожий на выхлоп глушителя, а затем — треск автоматной очереди.

Хассан вздрогнул и резко встал.

— Что происходит?!

Охранник у двери схватился за автомат, но не успел сделать и шага. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла фигура в чёрном камуфляже и с маской на лице. В руках у бойца был компактный пистолет с глушителем. Прозвучал ещё один хлопок, и охранник беззвучно осел на пол.

Хассан отпрянул к столу, потянувшись к кнопке тревоги, но я, действуя на чистом адреналине, рванулся с места и ударил араба плечом в грудь. Мы оба грохнулись на пол, и здесь нападавший сдёрнул маску. Это оказалась Мотя. Она была вся в пыли, но улыбалась во весь рот.

— Время представления окончено, Мишаня! — крикнула она, перезаряжая пистолет. — Ты великолепен!

В дверях появились Тим и Ася. Матильда держала на прицеле ошеломлённого Хассана, а Ася уже рылась в данных на компьютерах, втыкая в разъёмы свою флешку.

— База данных копируется, — доложила она без эмоций. — У нас три минуты, пока не сработает система удалённого стирания.

Тим грубо поднял Хассана с пола.

— Где образцы? И главное — где ваши исследования?

Хассан, бледный как полотно, пытался сохранить остатки достоинства.

— Вы ничего не получите… Система уничтожит всё…

Мотя подошла к нему и приставила ствол к его виску.

— Доктор, я уверена, что твоя жизнь куда ценнее для тебя, чем несколько гигабайт данных. Говори. Где камни? — Её голос был мягким, почти ласковым, но в нём слышалась стальная уверенность, от которой кровь стыла в жилах.

Хассан сглотнул и кивнул в сторону сейфа в углу комнаты.

— Там… Но вы не сможете… Нужен код…

Ася, не отрываясь от монитора, произнесла:

— Код 47-82-11. Стандартный протокол для его уровня доступа.

Хассан смотрел на неё с откровенным ужасом. Девушка знала то, что знать было невозможно. Тим отволок его к сейфу. Мотя ввела код. Дверь ящика открылась с тихим щелчком, а внутри, на мягком ложементе, лежала та самая деревянная коробка.

— Наши «подарочки» вернулись к нам, — с удовлетворением произнесла Матильда, забирая коробку. В этот момент снаружи прозвучал мощный взрыв. По всему лагерю включилась сирена, и красный свет замигал за окнами.

— Время вышло! — крикнула Ася, выдёргивая флешку. — Уходим!

Тим оглушил Хассана рукояткой пистолета, и мы выбежали из домика в охваченный хаосом лагерь. Охранники бегали, кричали, кто-то стрелял в сторону скал.

— К машине! — скомандовал Тим, указывая на внедорожник. — Это наш билет отсюда!

Мы вчетвером втиснулись в салон. Мотя за руль, Тим на пассажирское кресло, я и Ася привычно сзади. Двигатель взревел, и мощный автомобиль рванул с места, сминая забор и выезжая на единственную грунтовую дорогу, ведущую из лагеря. Сзади по нам открыли огонь, пули застучали по бронированным стёклам и кузову, но не пробивали их.

— У них здесь тачка с сюрпризами! — рассмеялась Мотя, лихо входя в поворот. — Люблю профессионалов!

Я обернулся и увидел, как лагерь, охваченный огнём и хаосом, быстро уменьшается в размерах. Мы сделали это. Мы выжили. Ася молча положила свою руку на мою. Её пальцы были холодными, но я почувствовал исходящее от них тепло. Мы молча смотрели друг на друга, и в её глазах я прочитал то, что не могли выразить слова: благодарность, уважение и что-то ещё, более глубокое и тёплое. Охота была окончена, и мы вроде как победили. Но моя интуиция почему-то намекала, что наши приключения ещё не подошли к финалу…

Внедорожник мчался по горному серпантину, оставляя за собой шлейф пыли и хаос. Мотя вела машину с лихачеством, которому позавидовал бы любой гонщик, мастерски вписываясь в повороты и не снижая скорости даже на самых опасных участках.

— Куда теперь? — спросил я, когда лагерь окончательно скрылся из виду.

Тим, не отрывая взгляда от планшета с картой, ответил не сразу.

— Гражданка закончилась. Нас теперь везде станут искать. Вокзалы, аэропорты, посты — всё будет перекрыто.

Он обернулся ко мне, и его взгляд был серьёзным.

— Твой загран при себе?

Я машинально похлопал по нагрудному карману, где лежал заветный документ, обновлённый по их мановению руки.

— Здесь. Но как мы улетим, если всё перекрыто?

— А мы и не полетим, — ухмыльнулась Мотя, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Мы поплывём. Немного другим путём.

— У меня есть контакты в Новороссийске, — пояснил Тим. — Грузовое судно, идущее в Стамбул. Оттуда — полёт в любую точку мира. Нужно только решить, куда.

Он снова посмотрел на меня.

— У тебя есть предпочтения?

— В Турцию, наверное, — автоматически ответил я. — Ну или в Таиланде я никогда не был. Туда и виза не нужна. Но это так, навскидку.

— Таиланд… — задумчиво протянул Кондратьев. — Кстати, интересный вариант. Жарко, много туристов даже в это время, можно легко затеряться. И главное — у нас там есть пара «друзей», которые могут предоставить тихую гавань на первое время. Ну, пока не утихнет шум.

Мысли путались. Из холодных кавказских гор — в тропическую жару Паттайи или Пхукета. Головокружение от такой резкой смены декораций было сильнее, чем от горных поворотов.

— А… А что с деньгами? — спросил я, пытаясь мыслить практично. — Обещанные двадцать тысяч? Они мне… всё ещё нужны.

Мотя громко рассмеялась.

— Мишаня, да мы тебе сейчас столько наличными отсыплем, что ты в Таиланде королём станешь! Тебе налом или картой? — Она кивнула соседу. — Тим, выдай обещанный аванс нашему герою.

Тимофей открыл свой рюкзак и вытащил оттуда несколько плотных пачек купюр — доллары и евро. Он отсчитал примерно половину и тех и других, протягивая мне деньги.

— Здесь как обещал, но это лишь аванс. По прибытии получишь ещё столько же. Как? Устраивают такие расклады?

Я взял деньги молча. Пачки были тяжёлыми, ощутимыми. Двадцать тысяч евро. Мечта, которая теперь лежала у меня в руках, пахла краской и чем-то металлическим. Правда, эта мечта уже не казалась такой сладкой, как раньше.

— Устраивает, — хрипло сказал я, пряча деньги во внутренний карман. — Значит, Таиланд.

Ася, до сих пор молча наблюдавшая за мной, наклонилась вперёд.

— Не бойся, — тихо сказала она. — Это будет похоже на отпуск. Настоящий. Просто… с лёгким элементом конспирации.

Её слова должны были утешить, но почему-то стало ещё тревожнее. «Лёгкий элемент конспирации» в их исполнении мог запросто обернуться перестрелкой на пляже или погоней по джунглям.

Внедорожник тем временем выехал на более-менее приличную дорогу и начал набирать скорость. Мы мчались в сторону Новороссийска, оставляя позади горы, море и призрак того ада, который сами же и устроили. Я откинулся на сиденье, закрыл глаза и попытался представить себе белый песок, тёплое море и пальмы. Но вместо этого перед глазами вставали лица: холодные глаза аль-Фарука, перекошенное от страха лицо Хассана, оскал Моти в бою и спокойная, всепонимающая улыбка Аси.

Отпуск в Таиланде. Звучало как насмешка. Но другого решения не было. Я сделал свой выбор, когда согласился помочь им после посиделок в кафе. Теперь оставалось только плыть по течению и надеяться, что оно не вынесет меня на рифы…

Только мы успели перегрузить вещи в микроавтобус, как тишину склада прорезал резкий звук — скрежет металла о металл где-то снаружи. Тим мгновенно погасил свет, погрузив нас в почти полную темноту.

— Не успели, — прошептал он с заметной злобой. — Парни вычислили нас быстрее, чем я ожидал.

Мотя уже держала в руках компактный пистолет. Я даже не успел заметить, откуда он появился. Она смотрела на экран своих часов, бормоча чуть слышно:

— Двое с восточного входа. Ещё трое — у главных ворот. Ждут сигнала.

Ася мягко оттолкнула меня к груде ящиков.

— Миша, оставайся здесь. Что бы ни случилось — не выходи.

— Но я могу… — начал я, но Тим резко оборвал меня:

— Ты можешь делать то, что тебе говорят. Это не драка в подворотне. У них автоматическое оружие, а ты не обучен и у тебя даже бронежилета нет.

Внезапно над нашими головами со свистом пролетела очередь трассирующих пуль, ударив по противоположной стене. Кто-то стрелял с крыши через вентиляционные решётки.

— Разделяемся! — скомандовал Тим, пригибаясь. — Мотя, со мной на крышу. Ася, выводи Мишку через запасной выход к морю и ждите нас.

Парочка растворилась в темноте, двигаясь бесшумно, как призраки. И через несколько секунд я услышал первые глухие хлопки — это наши ребята отвечали на огонь.

Ася схватила меня за руку.

— Бежим! Сейчас!

Мы пробирались между стеллажами к дальнему углу склада. Сзади уже слышались глухие крики на непонятном мне языке и раздавались взрывы светошумовых гранат. Воздух нашего ангара наполнился едким дымом.

Агнесса остановилась у неприметной металлической двери, вводя код на панели, но дверь не открывалась.

— Заблокировали снаружи, — голос девушки оставался спокойным, но я почувствовал, как напряглись её пальцы. Она резко развернулась, прижав меня к стене, и одновременно навела часы на дверь. Раздался тот самый щелчок, и все огни на панели погасли. Дверь с неприятным скрипом слегка отворилась.

— Импульс сжёг электронику, — коротко объяснила «супруга», толкая дверь плечом. — Бежим!

Мы выскочили на узкую бетонную платформу, о которую уже бились волны. В двадцати метрах от нас качалась на воде моторная лодка без огней. Это должен был быть наш путь к отступлению. Но между нами и спасательной лодкой стояли трое вооружённых людей. Узнав их очертания, я замер — это были те самые «арабы» из ресторана. Доктор Хассан с телохранителем держали в руках компактные автоматы. А на наших телах появились яркие точки от лазерных прицелов.

— Кажется, ваши друзья вас бросили, — крикнул аль-Фарук по-русски с лёгким акцентом. — Отдайте флешку, ответьте на несколько вопросов, и мы позволим вам уйти.

Ася медленно подняла руки, отодвигая меня за спину.

— У нас ничего нет. Всё у Кондратьева.

В этот момент со стороны склада раздался оглушительный взрыв. Огненный шар вырвался наружу, осветив на короткий миг территорию бухты. Аль-Фарук и его люди на мгновение отвлеклись, и этого хватило Асе. Её движение было столь быстрым, что я едва успел осознать его. Правая пятка врезалась в горло телохранителя, вторая рука выбила автомат у Хассана. Но сам аль-Фарук не растерялся, направляя на девушку свой автомат.

Я действовал на чистом адреналине. Вспомнив про часы, я дважды ударил по большой кнопке и… ничего не произошло! Ну или так мне на мгновение показалось. А потом я заметил, как у араба погас лазерный прицел на автомате. Сам он дёрнулся, как от удара током, и его оружие выпало из ослабевших пальцев. Ася уже закончила дело — точным ударом в висок отправила мужчину в нокаут.

— Бежим к лодке! — крикнула она, хватая меня за руку. Я же на мгновение замешкался, так как приметил, что в момент падения из кармана Хассана выпал тот самый телефон-планшет. Вот его я и прихватил перед бегством. А что? Доктор потерял, а я нашёл. Трофей же!

Мы прыгнули в лодку как раз в тот момент, когда со склада выбежали ещё люди. Я лихорадочно развязывал трос руками и зубами, ожидая очередных неприятностей. Но теперь к нам подбежали Тим и Мотя — в изорванной одежде, в пыли, но живые.

— Запускай мотор! — прокричал Тимофей, отстреливаясь на бегу. Двигатель заурчал, Тим запрыгнул на борт, Матильда села за управление и наша лодка рванула в открытое море, оставляя позади горящий склад и крики преследователей.

Я сидел на дне лодки, трясясь от нервной дрожи. Ася присела рядом, положив руку мне на плечо.

— Спасибо! Твой импульс… сработал вовремя, — произнесла она, стараясь перекричать шум мотора. И в её голосе впервые за вечер прозвучала настоящая, неуверенная благодарность. Тим, лихо управляя лодкой, обернулся. Его лицо в свете огня было серьёзным.

— Ну что, брат. Теперь наши преследователи знают, что ты не просто статист. Добро пожаловать в игру, Мишаня!

Лодка мчалась в темноту, унося нас от одного кошмара к возможному другому. Я в тот момент подумал: «Прямо навстречу новым опасностям». Но теперь я знал, что не был обузой, а стал частью команды. И это осознание грело сильнее, чем любое одеяло…

… Моторка резала ночные волны, унося нас всё дальше от горящего берега. Гул двигателя заглушал всё, даже собственные мысли. Я сидел, прислонившись к борту, и пытался привести в порядок дрожащие руки и разум. Ситуации менялись непредсказуемо. И уже не мог понять, какой шаг будет следующим. Я осознавал, что влип в неприятности, но почему-то этот факт меня не особенно огорчал. Мои вещи, как и сумки пришельцев, остались там, в ангаре. А скорее всего, и сгорели во время взрыва. Документы и деньги у меня с собой. Даже загранпаспорт я не оставил в вещах. А значит, можно будет уехать за границу, хотя бы в ближайшую Турцию. Правда, обещанных евро я пока не получил, но новые знакомые меня не выгоняют, значит, я им ещё нужен…

Внезапно Тим снизил обороты, и лодка начала описывать широкую дугу.

— Куда мы? — прокричал я, едва слыша собственный голос. — Обратно к берегу?

— Нет! — отозвалась Мотя, не отрывая взгляда от экрана своих часов. — Идём на рандеву!

Впереди, едва различимый в ночной темноте, появился силуэт другого судна — не лодки, а небольшого, но основательного катера. На его палубе не было ни огней, ни людей. Он казался безжизненным. Тимофей искусно причалил к его корме, где уже были спущены трап и поручни. Вещей у нас с собой не было, кроме трофейных автоматов, и мы быстро поднялись на палубу. Матильда на минуту осталась в лодке, чтобы отдать швартовы.

— Что это? — спросил я, озираясь по сторонам. Катер был старым, видавшим виды рыболовным судном, но чувствовалось, что за его скромным видом скрывалась тщательная подготовка.

— Наш «Ноев ковчег», — ухмыльнулась поднимающаяся по трапу Мотя. Видимо, Тим уже запустил двигатели, потому что раздался мягкий гул, и катер начал медленно двигаться, набирая ход. А вот наша моторная лодка, оставленная позади, стала медленно тонуть. Скорее всего, это Мотина была работа.

— Идём внутрь, — скомандовала Ася, направляясь к надстройке. — Нужно будет свериться с данными.

Внутри катер поражал контрастом с его внешним видом. Заскрипевшая дверь вела в современный, технологичный отсек с экранами, радарами и коммуникационным оборудованием. В центре стоял стол с большим экраном, клавиатурой и USB-разветвителем, куда Мотя и вставила ту самую флешку. На главном экране замигали строки кода, пошли сложные схемы и графики.

— Ну, доктор Хассан, покажи, что ты нам приготовил, — бормотала девушка, а её пальцы в это время буквально порхали по клавиатуре. Я ожидал в стороне, чувствуя себя лишним. Ася, заметив это, тихо подошла ко мне и поинтересовалась:

— Миш, у тебя всё в порядке? — её голос звучал устало, но тепло.

— Да, — я кивнул, хотя внутри всё ещё всё переворачивалось. — Просто… я даже не знаю, что это всё значит. Эти странные камни, флешка… Кто были эти люди?

Ася вздохнула, её взгляд стал отстранённым.

— Аль-Фарук и его группа — это частные охотники за артефактами. Очень хорошо финансируемые и опасные. Они коллекционируют… скажем так — необычные вещи. То, что не должно попадать в чужие руки.

— А камни в коробке? — не удержался я. — Они были настоящие?

Внезапно Матильда громко выругалась, отшвырнув от себя клавиатуру.

— Вот суки! Флешка — пустышка! Всё чисто! Никаких данных!

Появившийся в салоне Тимофей присвистнул сквозь зубы.

— Значит, Хассан нас надул. Понял, что мы не те, за кого себя выдаём, и подсунул муляж.

— Но зачем тогда этот весь спектакль? — не понял я. — Зачем эти погони, эта стрельба?

— Чтобы отвлечь нас, — тихо пояснила Агнесса. Её лицо стало каменным. — Пока мы бегали по складу и удирали на катере, они, скорее всего, получили то, что хотели на самом деле, или поняли, где искать требуемую информацию.

Тим тяжело ударил кулаком по столу.

— Координаты. Всем нужны координаты. Эти охотники пошли за нами не для того, чтобы отобрать флешку. Они пошли за нами, потому что мы единственная ниточка к настоящему месторождению. Или тому, что они за него принимают.

Я не понимал, что этим хотел сказать Тимофей. Нет… про координаты было понятно. Арабам жутко интересно, откуда были те самые загадочные камни. Но я единственный, кто этого не знал, поэтому был удивлён, когда Тим посмотрел именно на меня. Причём в его взгляде горел холодный огонь. И я решил уточнить:

— Тим, я не совсем понял расклада…

— Да здесь всё просто, Миша. Эти ребята пошли именно за тобой. Ты в их глазах — ключ. Они знают, что именно ты получил посылку, и думают, что ты тот человек, кто знает, где искать такие камни. И они не остановятся, пока не получат тебя.

— Да бляха-муха! — от подобных новостей я присел на кожаную банкетку, а слова Тима отдавались в моей голове тяжёлым, глухим эхом: «Они пошли за тобой… Ключ… Не остановятся…»

Внутри всё похолодело. Адреналин, который недавно гнал кровь и заставлял действовать, отступил, оставив после себя вату в ногах и леденящую пустоту в животе. Не-ет… я не боялся драки и даже перестрелки. Там всё понятно и просто: или ты, или тебя. Но то, что сказал Тимофей… было другим. Меня превратили в мишень, в разменную монету в какой-то непонятной игре, правил которой я не знал.

«Двадцать тысяч евро… — едко усмехнулся я про себя. — Хорошие деньги. Хватит на достойное похоронное надгробие. Ну… или из меня бесплатно сделают удобрение для какого-нибудь черноморского рифа. И как мне быть?»

Я посмотрел на своих спутников. Тим пялился на радар, а его лицо было напряжённой маской. Мотя яростно тыкала в клавиатуру, пытаясь выжать из флешки хоть что-то. Ася… Лишь она смотрела на меня. Её взгляд был не холодным и не жалеющим. Он был… понимающим. Как будто родной человек считывал каждый виток моих панических мыслей и принимал их. Она не обесценивала и не успокаивала меня пустыми словами, а просто признавала моё право на этот страх.

И в этот момент до меня стало медленно доходить. «Да, я был пешкой в игре. Разменной картой или приманкой, но эти трое меня не бросили. Пришельцы могли спокойно уйти на этом катере без меня, скрыться, пока арабы возились со мной. Но они этого не сделали. Они забрали меня, рискуя жизнью. Да, они считают меня частью команды, — вспомнил я свои недавние мысли. — Так вот как всё выглядит на самом деле?! Теперь я понимаю! Они приняли меня не только за брошенный кирпич, а как равного себе и… своего! Да, я пока самое слабое звено в команде, но они надеются на меня. И самое главное во всём этом — ободряющий взгляд Аси, в котором нет ни капли сожаления о том, что теперь им придётся таскать с собой бесполезный, необученный груз».

Я глубоко вдохнул, пытаясь прогнать дрожь из рук. Страх никуда не делся. Он стоял комом в горле, но к нему добавилось что-то ещё. Моё упрямство….

«Да, чёрт возьми, я не просил меня в это втягивать. Но раз уж втянули — я не стану просто трястись от страха и ждать, пока меня арабы прирежут или похитят. Да, я не знаю, как стрелять из их футуристического оружия или как взламывать базы данных. Но я могу и готов учиться, смотреть и запоминать! Я готов сделать всё, чтобы не подвести тех, кто сейчас ради меня подставился под пули».

Я поднял голову и встретился взглядом с Тимом.

— Ладно, — мой голос прозвучал хрипло, но твёрже, чем я ожидал. — Значит, я приманка. Что делаем дальше? Сидеть тут и ждать, пока охотники за артефактами нас найдут?

Тимофей медленно повернулся ко мне, и в уголке его глаза дрогнула чуть заметная искорка — то ли уважения, то ли просто снисхождения к моей внезапной браваде.

— Нет, — ответил он коротко. — Мы сделаем то, чего они точно не ждут. Мы пойдём в их логово.

Матильда оторвалась от экрана и присвистнула уважительно.

— Смело. Безрассудно. Но мне нравится. У тебя есть адресок?

— У нас есть он, — ткнул в меня пальцем Тим. — И его легенда: Михаил Орлов, инженер-проектировщик, который не совсем удачно продал образцы и теперь хочет обсудить условия дальнейшего сотрудничества. На их территории.

Внутри у меня всё сжалось в комок. Идея показалась безумной и немного самоубийственной. Но, глядя на собранные и решительные лица новых друзей, я понял: другого выхода у нас нет. Бежать — значит вечно оглядываться. Атаковать первыми — единственный шанс перехватить инициативу. Поэтому решил признаться им в лёгком мародёрстве, доставая из кармана трофейный гаджет.

— У нас есть не только это! — усмехнулся я.

— Не может быть! — Мотя вскочила с места и потянулась к аппарату. — Это же Хассана?

— Да! — гордо ответил я, отдавая устройство. — Он у него выпал из кармана, когда Ася вырубила мужика, а я подобрал.

— Блин, — уже пыталась активировать устройство Матильда. — Здесь пароль надо знать или нужен отпечаток пальца, а где нам отпечаток взять?

— А если на автомате? — указал я на прихваченные нами трофеи. — Один ствол точно был в руках доктора.

— Миша, я тебя люблю! — чмокнула меня в щеку Мотя, но, поймав настороженный взгляд Агнессы, тут же поправилась. — Естественно, платонически! Я сейчас сниму все отпечатки и попробую вскрыть гаджет.

Я облегчённо выдохнул и кивнул.

— Значит, идём в гости. Только… э-э-э… а у вас есть для меня бронежилет, что ли? А то в последний раз как-то не предложили.

Матильда громко рассмеялась, а на лице Аси промелькнула та самая, редкая и настоящая улыбка. Мой страх никуда не ушёл, но теперь у него появился противовес.

Мотя с лихорадочной энергией принялась за трофейный смартфон. Она достала из своего несессера миниатюрный сканер, напоминающий портативный фонарик, и тщательно обработала им рукоятки автоматов.

— Есть! — торжествующе воскликнула она, когда сканер издал тихий писк. — Держи, красавчик, — она бросила мне один из стволов. — Твой трофей принёс нам удачу.

Ася тем временем подошла ко мне. В её руках был компактный кевларовый жилет, почти невесомый, но, как я понимал, способный спасти жизнь.

— Держи, — сказала она, помогая мне надеть его поверх рубашки. Её пальцы на мгновение коснулись моей спины, и это прикосновение говорило больше слов. — Теперь ты не так уязвим.

Я кивнул, чувствуя странную тяжесть не столько от жилета, сколько от возложенной на меня ответственности. Я был больше не просто пассажиром. Я стал частью операции. Тем временем Мотя прислонила сканер к экрану смартфона. Раздался щелчок, и экран загорелся, показывая рабочий стол с кучей непонятных мне иконок.

— Попалась, рыбка! — обрадовалась девушка. Её пальцы полетели по сенсорному экрану. — Так-так-так, что у нас тут… Переписка… Платежи… А вот это интересно!

На большой экран в центре рубки вывелась карта с мигающей меткой где-то в горных районах Краснодарского края.

— Координаты, — прошептал Тим, подойдя ближе. Его лицо озарилось холодным удовлетворением. — Не месторождения, конечно. Но их временная база. Или штаб-квартира. То, что нужно.

— Значит, едем в горы? — уточнил я, стараясь звучать уверенно.

— Едем, — подтвердил Тимофей. — Но сначала нам нужно сменить транспорт. Этот катер они уже наверняка вычислили.

Он подошёл к панели управления и ввёл команду. Раздался мягкий гидравлический гул, и одна из панелей в полу каюты отъехала в сторону, обнажив люк.

— Спускайся, — кивнул он мне. — Там есть кое-что для тебя.

Я спустился по узкой лесенке в небольшой отсек, похожий на гардеробную. На вешалках висела одежда — не дорогие костюмы, а практичная туристическая экипировка: прочные ботинки, штаны из плотной ткани, ветровки. Всё новое, с бирками.

— Переодевайся, — донёсся сверху голос Аси. — Города кончились. Впереди только лес и горы.

Сменить одежду было плёвым делом. Новый наряд сидел идеально, не сковывая движений. Когда я поднялся на палубу, остальные тоже переоделись в подобную экипировку. Мы выглядели как группа туристов, готовящихся к серьёзному походу.

Тим стоял у радара, докладывая:

— Две цели идут на сближение с нами. Быстроходные катера. Нас нашли.

— Во сколько оцениваешь? — спокойно спросила Мотя, проверяя магазин пистолета.

— Минут пятнадцать, не больше.

— Тогда пора прощаться с гостеприимным судном, — она хлопнула меня по плечу. — Понравилось здесь плавать?

— Не успел привыкнуть, — честно ответил я.

— Ничего, в следующий раз будет комфортабельнее, — она подмигнула и направилась к выходу на палубу. Мы вышли под ночное небо. Катер замедлил ход. Вдали уже были видны огни другого судна — небольшого, но быстроходного.

— Переправа, — пояснила Ася. — Нас заберут. А это судно… — она обвела рукой наш кораблик, — выполнит свою последнюю задачу.

Мы быстро перебрались на подошедший катер. Как только мы отдали швартовы, наш «Ноев ковчег» рванул с места, набирая скорость и уходя в открытое море, чтобы увести за собой погоню.

Я стоял на палубе нового судна, смотрел на удаляющиеся огни и понимал, что точка невозврата осталась позади. Впереди были горы, опасность и ответы на вопросы, которые я даже боялся задавать. Но я теперь не один. И это было главное…

… Ночь была безлунной, и наше новое судно, старая рыболовецкая шхуна с одинокой будкой, подходило к нам почти бесшумно. На его корме, у руля, стоял сухощавый пожилой мужчина в протёртой до дыр телогрейке. Его лицо, испещрённое морщинами, было неподвижным и словно бы вырезанным из морёного дуба. Он лишь кивком показал нам на борт, его глаза, привыкшие к морю, бесстрастно скользнули по нам и уставились куда-то в темноту.

Мы молча перебрались на лодку. Старик, не говоря ни слова, развернул судно и повёл его вдоль берега, мастерски лавируя между невидимыми ночью подводными камнями. Мы же прошли в тесную, пропахшую рыбой и соляркой каюту. Дверь захлопнулась, отгородив нас от немого кормчего. Тим сразу же приступил к делу, разложив на засаленном столе планшет с картой.

— Итак, координаты их базы у нас есть. Теперь тактика: заходим с тыла, со стороны ущелья. Дальше — исключительно визуальная разведка.

Я сидел на узкой скамье, всё ещё пытаясь осмыслить масштаб происходящего. В голове крутились обрывки фраз о странных камешках в посылке.

— Погодите, — наконец не выдержал я. — Вы так и не сказали, что это за минералы вы им передали. Они что, взрываются? Они радиоактивные? Из них бомбу сделать можно?

Тим и Мотя переглянулись. Кондратьев тяжело вздохнул и посмотрел на меня оценивающим взглядом.

— Скажи, Миша, ты в детстве книжку Носова «Незнайка на Луне» читал?

Вопрос был настолько неожиданным, что я на мгновение опешил.

— Э-э-э… Читал, конечно. Все читали. А при чём здесь она…

И тут до меня дошло. В памяти всплыли обрывки сюжета: путешествие коротышек, невесомость и тот самый волшебный минерал…

— Лун… лунолит? — неуверенно выговорил я.

— Близко, — кивнул Тим. — Только наш «лунит» — не выдумка. И он не просто отменяет гравитацию. Он… играет с ней. Может усиливать, ослаблять, искажать. В руках дилетанта — это билет на тот свет для него и всех вокруг. В руках тех, кто знает, что делать… — он многозначительно замолчал.

В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь равномерным гулом мотора и плеском воды за бортом. Я смотрел на их серьёзные лица, и кусочки пазла начинали складываться в пугающую картину.

— Тогда зачем вы их отдали и что хотели получить взамен?

Тим мрачно хмыкнул, потирая переносицу.

— Вопрос резонный, но я тебя могу успокоить. Мы отдали им… муляж. Бутафорские камни, которые лишь слегка… фонили особым образом, чтобы их детекторы среагировали. Настоящие ни в коем случае нельзя было отдавать. А хотели мы получить… доступ к… — Он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Понимаешь, Миша. Мы знали, что аль-Фарук работает на очень влиятельных людей. У него есть доступ к технологиям, которые нам нужны. Да-да, не удивляйся. И наш мир ищет новые технологии. Не для оружия. Для защиты. Тот планшет, что он нам показал… Это была приманка. Чертежи узла стабилизации. Технология, которая позволяет безопасно использовать энергию тех самых камней. Без неё любая попытка приручить эту силу — чистой воды самоубийство. Мы надеялись, что Хасан, как инженер, не удержится и покажет нам если не сами чертежи, то хотя бы интерфейс, логику защиты. Нечто такое, что позволило бы нам понять уровень их технологий и найти лазейку.

— Но они нас раскусили, — продолжила Мотя, с досадой щёлкая языком. — Поняли, что мы не простые контрабандисты. И подсунули пустышку. Вся эта перестрелка была спектаклем, чтобы отвлечь нас, пока его люди пытались взломать наши системы и выйти на след настоящего источника. Они думают, что мы его знаем. И теперь… — Девушка многозначительно посмотрела на меня. Я же молча переваривал информацию. Выходило, мы сами полезли в пасть к тигру, чтобы украсть у него клык. Но тигр оказался хитрее.

— Значит, теперь парни будут охотиться за нами, думая, что мы знаем о месторождении минералов, — подытожил я, и холодная ползающая мурашка снова пробежала по спине.

— Именно, — коротко кивнул Тим. — И наша задача теперь — найти их базу, пока они ищут нас. Узнать, что они уже успели понять и сделать. Мы хотим опередить их. Потому что, если они первыми найдут способ контролировать эту силу… последствия могут быть необратимыми.

Он посмотрел на тёмный лес, в который нам предстояло войти.

— Вопросы? — его голос снова стал жёстким и деловым.

Вопросов у меня имелся миллион. И самый главный был: «Вы вообще понимаете, во что ввязались?». Но, глядя на их собранные, решительные лица, я понял, что они всё прекрасно осознавали. И шли на подобный шаг сознательно. Моя роль в этой игре стала кристально ясной, пугающе простой и смертельно опасной. Я был живой приманкой и «ключом», пусть и ложным, но который все искали. И теперь мне предстояло вести охотников в требуемом нам направлении…

Вилла оказалась даже роскошнее, чем я мог себе представить. Небольшой, но изысканный трёхэтажный особняк в стиле модерн, буквально врезанный в скалу над морем. От главного проспекта к вилле вела крутая серпантинная дорога, заканчивающаяся массивными коваными воротами с камерами наблюдения. Тим ввёл код, и ворота бесшумно распахнулись, впуская нас на вымощенный камнем двор с безупречным газоном, небольшим бассейном с подсветкой и панорамным видом на бескрайнюю синеву Чёрного моря.

— Миха, ну как тебе наши «убогие» хоромы? — с деланной жеманностью поинтересовалась Мотя, вылезая из машины и потягиваясь, как кошка после сна.

— Скромненько, но со вкусом, — флегматично ответил я, стараясь скрыть охвативший меня трепет. Мой скромный заработок «кондиционерщика» даже близко не позволял мечтать о подобной роскоши.

Внутри было не менее впечатляюще: просторные комнаты с панорамными окнами от пола до потолка, дорогая импортная мебель, техника последнего поколения, которая отзывалась на голос, и повсюду — этот умопомрачительный вид на море.

— Распределяемся, — командовала Матильда, уже хозяйски осматривая холодильник и находя там запас продуктов и дорогое вино. — Мы с Тимом на втором этаже. Вы, любовь моя, — обняла она за плечи Асю, — на третьем, в мастер-сьюте с выходом на террасу и лестницей к частному пляжу. Встреча завтра в семь вечера. До этого времени — делайте что хотите. Расслабляйтесь в своё удовольствие, отдыхайте, входите в роль. Деньги у вас на картах имеются. Мы вам мешать не собираемся…

Частный пляж оказался небольшим, каменистым, но с оборудованным спуском в воду и шезлонгами под соломенным навесом. После дороги самое лучшее было — смыть с себя пыль и напряжение. И через полчаса мы с Асей уже лежали на шезлонгах. Я в своих старых, но чистых плавках, она — в элегантном слитном купальнике изумрудного цвета, подчёркивавшем её стройную фигуру и безупречную кожу. Солнце припекало, воздух звенел от цикад, а море лениво накатывало на гальку. Казалось, война, блокпосты и погони с проблемами остались в каком-то другом, параллельном мире.

— Так значит, — начал я, поворачиваясь к ней набок, — вам по семьдесят, а выглядите на тридцать? Как это работает?

Ася улыбнулась, не открывая глаз.

— Не всем семьдесят. Это Тиму — семьдесят два. Моте — шестьдесят один. Мне — пятьдесят четыре. А выглядим мы так потому, что в нашем мире научились довольно эффективно управлять процессами старения. Это не вечная молодость, просто… очень замедленная жизнь. И да, — она открыла глаза и посмотрела на меня с лукавинкой, — для наших лет мы в прекрасной форме.

— Это мягко сказано, — пробормотал я, снова чувствуя себя неуклюжим подростком рядом с такой красоткой.

Мы помолчали, слушая шум волн.

— А чего вы вообще здесь делаете? — наконец спросил я о том, что не давало мне покоя. — Зачем вам эти минералы? Что в той коробке на самом деле?

Лицо девушки стало серьёзным.

— Миша, есть вещи, которые тебе пока лучше не знать. Поверь, это не из-за недоверия. Просто… некоторые знания могут быть опасны. Для твоего же блага. Наша задача — предотвратить один очень неприятный инцидент. А эти «минералы» — ключевой компонент. Извини, но это всё, что я могу тебе сообщить.

Она сказала это так искренне, что не верить ей было невозможно. Да и какая разница? Я был здесь и сейчас, с роскошной женщиной на невероятной вилле у моря. А моя серая обыденная жизнь осталась где-то за тысячи километров отсюда.

Мы искупались. Вода была прохладной и освежающей. Ася плавала как профессиональная спортсменка — легко, мощно, красиво. Я пытался не отставать от неё, но понимал, что выгляжу как неуклюжий медведь по сравнению с грациозной русалкой. А ближе к вечеру мы решили прогуляться по набережной в одном из близлежащих курортных посёлков. Для этого променада требовалось переодеться во что-то более нарядное. Я надел свою единственную хорошую рубашку и шорты, Ася — лёгкое жёлтое платье, подчёркивавшее её загорелую фигуру. Мы выглядели как обычная, немного странная пара туристов — я, грубоватый и простоватый работяга, она — с неземной, утончённой красотой.

Набережная кипела жизнью. Яркие огни, музыка из кафе, запахи варёной кукурузы, попкорна, шашлыка и сладкой ваты плюс толпы отдыхающих. Мы бродили среди них, держась за руки — для легенды, как напомнила мне Ася. Но её рука была мягкой и тёплой в моей, и мне начинало казаться, что это не просто игра. Мы пили коктейли, ели мороженое с ватой. Даже умяли парочку шашлыков из сёмги. И здесь я заметил, что за нами следят.

Двое крепких парней в простых футболках и шортах слишком уж невзначай появлялись то справа, то слева от нас в толпе. Их взгляды были цепкими, профессиональными.

— Ася, — тихо сказал я, наклоняясь к её уху, как будто делясь нежностью. — Кажется, нас пасут.

Она даже не повернула головы, вытирая пальцы салфетками.

— Я знаю. Слева — высокий блондин в синей футболке. Справа — коренастый брюнет в бейсболке. Сейчас поднимаемся и идём вон туда, — показала она глазами в нужную сторону. Мы встали, делая вид, что обсуждаем скушанное блюдо, и не спеша покинули кафе, стремясь затеряться среди отдыхающих. Я не ожидал, что девушка потянет меня в узкий, плохо освещённый переулок между сувенирными лавками. Наши «хвосты» ускорились, следуя за нами. Переулок оказался пустым. Ася резко остановилась, развернулась ко мне, обвила руками мою шею и притянула к себе, как будто для страстного поцелуя. Я остолбенел.

— Не тупи, придурок, — прошептала она губами у самого моего уха. — Целуй меня.

Я был слишком ошеломлён, чтобы возражать. И потом, её губы были так близко…

В этот момент мимо нас, стараясь быть незаметными, прошли наши преследователи. Они были так сосредоточены на том, чтобы не потерять нас из виду, что не ожидали пикантной сцены. Прошли буквально в шаге от нас, даже не взглянув на целующуюся парочку — мы явно не вписывались в их представление о подозрительных объектах. Как только они скрылись за поворотом, Ася мягко отстранилась. Её глаза блестели от азарта, а я заметил, что её жёлтое платье стало… красным! И даже немного поменяло фасон. Наверное, это произошло, когда мы целовались?

— Всё! — усмехнулась она. — Они пошли дальше, решив, что мы свернули на пляж. У нас есть пара минут, пока они не очухались.

— Что это было? — выдохнул я, всё ещё чувствуя вкус её помады на своих губах.

— Старый трюк. Работает безотказно. Люди видят, что ожидают увидеть. Влюблённые парочки их не интересуют. Идём, вернёмся на набережную другой дорогой.

Она снова взяла меня за руку, и мы, смеясь, выбрались из переулка, исчезая в толпе, полностью сбив со следа наших преследователей. Больше за нами никто не шпионил. Мы выпили ещё по одному коктейлю, послушали уличных музыкантов и вернулись на виллу уже затемно.

Стоя на террасе нашей спальни под усыпанным звёздами южным небом, под гипнотизирующий шум прибоя внизу, я чувствовал, как реальность окончательно уплывает из-под ног. Воздух был густым и сладким, пахнущим ночными цветами и морем. Ася стояла ко мне спиной, опершись на перила, и её силуэт на фоне лунной дорожки на воде казался нереальным, вырезанным из темноты. Её платье снова сменило цвет, приняв изумрудный оттенок, что и купальник. А ткань мягко шелестела на ветру, периодически обтягивая женскую фигуру.

— Сегодня было весело, — произнесла она, оборачиваясь. В её глазах отражались звёзды и какой-то странный, мистический блеск. — Ты держался молодцом.

— Я просто делал то, что ты говорила, — честно признался я, подходя ближе. Моё сердце колотилось где-то в горле. — Это платье… Оно у тебя меняет цвет по какой-то программе?

Она улыбнулась, и в этой улыбке было что-то колдовское.

— Оно реагирует на адреналин. И на другие… сильные эмоции. Своего рода индикатор настроения.

Девушка сделала шаг ко мне, и расстояние между нами сократилось до нуля. Я чувствовал исходящее от неё тепло и тот самый цветочно-пряный аромат, который сводил меня с ума.

— А какие эмоции у тебя сейчас? — прошептал я, теряя голову.

— Любопытство, — её пальцы коснулись моей щеки, скользнули к шее и воротнику рубашки. — И предвкушение.

Её прикосновение было как удар током. Я не помню, кто начал целовать первым. Кажется, это был я. Но её ответ оказался не просто согласием — это был шквал, ураган, сметающий всё на своём пути. Её губы были мягкими и требовательными одновременно, а язык — провокационным и умелым. Я чувствовал, как земля уходит из-под ног в буквальном смысле, когда она, не разрывая поцелуя, повернула нас и прижала мою спину к стеклянной двери в спальню.

Вся моя осторожность, все мысли о «легенде» и «миссии» испарились, сожжённые этим внезапным, всепоглощающим пожаром. Её руки скользили под моей рубашкой, и казалось, что её пальцы оставляют на коже огненные следы. Моя собственная дрожащая ладонь скользнула по женскому бедру, ощущая под тонкой тканью платья упругую, сильную мышцу.

— Я не… я не хочу ничего портить, — вырвалось у меня в короткой паузе между поцелуями, больше из последних попыток сохранить рассудок. — Миссия… завтра…

— Завтра — завтра, — её голос звучал низко, хрипло и невероятно сексуально. Она взяла мою руку и прижала её к своей груди. Я мгновенно почувствовал под тканью бешеный стук женского сердца. — А сегодня… сегодня ты здесь. И я здесь. И это единственное, что имеет значение.

Агнесса отступила на шаг, и её платье, реагируя на внутреннее состояние владельца, медленно переливалось из изумрудного в глубокий, страстный пурпур. Она медленно, не сводя с меня глаз, провела рукой по молнии на плече. Шёлк с мягким шелестом соскользнул с неё, упал к стройным ногам, и она предстала передо мной в сиянии ночного светильника — совершенная, как мраморная статуя, но живая, дышащая, вся состоящая из энергии и желания.

Я задохнулся. Ни одна женщина в моей жизни не выглядела так и не вела себя так, как эта. Это была не просто близость. Это было посвящение. Точнее — погружение в какой-то другой, параллельный мир страсти, где не было места обыденности.

Я не запомнил, как мы оказались в огромной кровати. Помню только её кожу под своими губами — гладкую, прохладную, а потом горящую. Её гибкость и силу, её тихий, властный шёпот, указывающий, что делать. Помню, как она реагировала на каждое прикосновение, каждое движение, доводя нас обоих до исступления. Она знала моё тело лучше, чем я сам, предвосхищая каждое желание, и открывала такие грани наслаждения, о которых я не подозревал.

Это был не просто секс. Это было самое интенсивное, самое пугающее и самое восхитительное переживание в моей жизни. Она была то нежной, то дикой и требовательной. Я же полностью отдался сексуальному водовороту, перестал думать, перестал анализировать, просто чувствовал.

Когда всё закончилось, мы лежали в спутанных простынях, и единственным звуком было наше тяжёлое дыхание и далёкий шум прибоя. Сияние прикрытого одеждой торшера серебрило женскую кожу, покрытую лёгкой испариной. Асино платье, брошенное на пол, снова стало спокойного, нежно-золотого цвета.

Я лежал на спине, глядя в темноту потолка, чувствуя, как бьётся моё сердце — медленно и гулко, как набат. Тело было расслабленным и невероятно живым. Ася повернулась на бок, оперлась на локоть и смотрела на меня своим пронзительным, всевидящим взглядом.

— Ну что, Мишенька? — её губы тронула лёгкая улыбка. — Всё ещё думаешь, что это просто «легенда»?

Я покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Слова были бесполезны. Она прочла ответ во мне самом, положила руку мне на грудь, как будто чувствуя стук моего сердца, и опустила голову на моё плечо.

— Спи, — прошептала она. — Завтра важный день.

И я заснул почти мгновенно, погрузившись в глубокий, безмятежный сон, впервые за многие годы чувствуя себя не одиноким. И последней моей мыслью перед тем, как провалиться в забытье, было осознание того, что какие бы испытания ни готовил завтрашний день, оно того стоило. Ради этого мгновения. Ради неё…

… Проснулся я один. Пространство с другой стороны кровати было пустым, а простыни холодными. На прикроватном столике лежала записка, написанная чётким, изящным почерком: «Миша, мы уехали по делам. Вернёмся к 16:00. Не скучай. Холодильник полон. Береги себя. А.»

Лёгкая грусть от её отсутствия тут же была сметена воспоминаниями о прошлой ночи. По телу разлилось приятное тепло. Я потянулся, чувствуя себя на удивление бодро, словно за ночь не только выспался, но и лет десять сбросил. Приняв душ, я совершил набег на холодильник. Агрегат и правда ломился от яств: экзотические фрукты, несколько видов сыров, изысканные паштеты, свежайшие морепродукты и бутылка белого вина, которая, судя по этикетке, стоила как моя месячная зарплата. Я соорудил себе королевский завтрак, взял книгу, которую нашёл на полке — какой-то футуристический триллер на русском, и отправился на пляж.

Утро было идеальным. Солнце уже припекало, но не обжигало, море искрилось и ласково шумело. Растянувшись на шезлонге, я откинулся назад и погрузился в блаженное ничегонеделание. Мысли были пустыми и невесомыми, как облака. Периодически я купался, чтобы освежиться, потом возвращался загорать, потягивая прохладное пиво из прихваченной с собой термосумки. Казалось, что все опасности и приключения остались в прошлом, пока мои глаза не заметили стройную блондинку в ярко-красном бикини, которая вышла на соседний, такой же частный пляж виллы по соседству. Она позагорала минут десять, а потом, будто случайно, обратила на меня внимание.

— Привет! — крикнула девушка, улыбаясь и подходя к невысокому заборчику, разделявшему наши участки. — Не подскажешь, который час? Телефон забыла.

Голос у неё был приятным, немного томным. Я назвал время.

— Ого, уже так поздно! — незнакомка сделала грустное лицо. — А я ещё даже не искупалась. Здесь не опасно? Говорят, бывают медузы.

— Вроде нет, — ответил я, стараясь быть вежливым, но не более того. — Вода отличная, я уже не раз окунался.

— А ты один отдыхаешь? — не унималась красотка, делая несколько шагов по воде в мою сторону. Её фигура была безупречной, движения — отточенными и соблазнительными, а грудь как раз в моём вкусе. — Не скучно?

Внутри у меня что-то насторожилось. Слишком уж навязчиво девушка пыталась познакомиться. Слишком целеустремлённо. В Сочи, конечно, царила курортная атмосфера флирта, но её поведение показалось мне неестественным, отрепетированным. По внешности — либо эскортница, либо хищница, отхватившая себе богатого старичка, но желающая приключений.

— Компания скоро вернётся, — уклончиво ответил я, натянуто улыбаясь.

— А жаль, — надула губки незнакомка. — Такая скука здесь… Может, покажешь свою виллу? Выпьем чего-нибудь? У нас там, — она кивнула на соседний дом, — одни деды скучные, бизнесмены какие-то.

Именно в этот момент я вспомнил всё: и погоню в Краснодаре, и блокпост, и предупреждение Тима. И главное — встречу сегодня вечером. Слишком уж вовремя появилась эта «одинокая и скучающая» красотка. Слишком уж прямолинейно она пыталась затащить меня в дом или прийти ко мне. Поэтому, притворившись, что меня ослепило солнце, я надел солнечные очки, чтобы скрыть взгляд.

— Знаешь, извини, — произнёс я как можно более разочарованно. — Жена ревнивая. Может устроить сцену, если вернётся и меня с красивой девушкой застанет. Не хватало мне ещё этих проблем.

Её улыбка на мгновение дрогнула, в глазах мелькнуло что-то холодное, почти злое. Но тут же восстановилась.

— Ну как знаешь, — протянула она. — Твоя потеря. Если передумаешь — я здесь!

Девушка развернулась и, виляя бёдрами, пошла обратно к своему шезлонгу. Я наблюдал, как она сняла лифчик, обнажив большую и крепкую грудь. Потом медленно легла на спину, делая вид, что не смотрит в мою сторону. В девичьей позе читалась напряжённость, но стиль «ню» явно был рассчитан на меня, может, «клиент» клюнет? Я же видел перед собой не отдыхающую, а работающую девушку. И работа у неё была, как я понимал, не раз отрепетированной.

Я больше не мог расслабиться. Блаженство улетучилось, сменившись холодной настороженностью. Пришлось собрать свои вещи и вернуться на виллу, тщательно заперев за собой калитку и входные двери. Потом на всякий случай обошёл дом, проверяя, нет ли кого-то ещё поблизости. Казалось, всё было чисто, но ощущение, что за мной наблюдают, не покидало. Эта девушка была разведкой или проверкой. А может быть, и попыткой скомпрометировать или вывести меня из игры до вечера.

Я больше не пил алкоголь. Вместо этого заварил себе крепкий кофе и сел у окна с видом на море, откуда мог наблюдать всё, что происходит. «Скучающая» блондинка вскоре собралась, оделась и ушла с пляжа, больше не появляясь.

День превратился в томительное ожидание. Я понимал, что игра пошла по-крупному. И наша «простая» миссия в ресторане может оказаться куда более опасной, чем я предполагал. Моя роль «мужа-статиста» внезапно обрела новый, тревожный смысл. Кто-то знал о «пришлых». Кто-то следил. И вечером нас ожидала не просто товарищеская встреча, а, возможно, настоящая ловушка.

Я ждал возвращения своих «попутчиков» с новым чувством — не страха, а готовности. Что бы ни случилось, я теперь был частью команды и подводить «своих» не собирался…

Троица вернулась без четверти четыре, загруженная пакетами из дорогих бутиков. По их спокойным, даже слегка скучающим лицам было ясно, что «дела» прошли успешно и без эксцессов.

— Ну что, Мишаня, не заскучал без нас? — бросила пробный шар Мотя, скидывая на диван пару брендовых пакетов. — Не сбежал к соседке? А то мы тут мимо проезжали, видела такую красотку в красном на соседнем пляже. Прям по твоим предпочтениям!

Я почувствовал, как уши наливаются жаром, но ответить постарался небрежно:

— Видел. Пообщался. Отшил.

Тим, проходя мимо, одобрительно хлопнул меня по плечу.

— Правильно. Лишние связи нам ни к чему.

Ася молча разгружала свои покупки. Она посмотрела на меня, и в её глазах я прочитал не вопрос, а скорее… одобрение. Как будто «супруга» и не сомневалась, что я справлюсь.

— Ладно, хватит болтать, — хлопнула в ладоши Мотя. — Время — деньги. У нас чуть больше двух часов на подготовку. Мишаня, с тобой займётся Аська. Тим, поехали, поможешь мне с моими шмотками.

Они удалились на второй этаж, оставив нас с Агнессой одних в гостиной. Та подошла ко мне, оценивающе оглядела с ног до головы и произнесла с улыбкой:

— Ну-с, Михаил Орлов, сейчас будем превращать тебя из работяги в успешного инженера-проектировщика. Раздевайся.

— П-прости? — опешил я.

— До трусов, — уточнила она, уже раскладывая на диване купленную одежду. — Нужно примерить всё и привыкнуть, чтобы ты не чувствовал себя скованным.

Через пятнадцать минут я стоял перед настенным зеркалом в полный рост, не узнавая себя. Мягкие льняные брюки цвета хаки, тёмно-синяя рубашка-поло из тончайшего хлопка, замшевые лоферы без носков. Всё сидело идеально, будто сшито по моей мерке.

— Но как… — я повертел головой, разглядывая своё отражение. — Откуда вы знали мой размер?

— Сканер, — просто ответила Ася, поправляя воротник моей рубашки. Её пальцы касались кожи, и по телу снова побежали мурашки. — Тот, что в медблоке. Он снял все твои параметры. Держи. — Она протянула мне такие же крупные часы, что носили они. Аксессуар выглядел солидно и дорого, демонстрируя крупные, яркие цифры и дату.

— Это не просто часы, как ты уже знаешь, — пояснила она, застёгивая на моей руке металлический браслет. — Всех функций я тебе не расскажу. Пока запомни самую нужную. Если нажать слева крайнюю кнопку — это сигнал тревоги. В устройстве есть трекер, по нему мы тебя всегда сумеем отыскать. Браслет никто посторонний не сможет расстегнуть. Извини, но пока даже ты эти часики не сможешь снять. Только кто-то из нас троих. Не пугайся, там нет взрывчатки. Это банальная подстраховка от кражи и… возможных неприятностей. А вот эта, самая крупная кнопка — переключение режимов. Можешь посмотреть на досуге. Не всё тебе будет понятно, но со временем поймёшь.

Я молча кивнул. На моей руке часики смотрелись естественно, как будто я всегда их носил, хотя приличный вес ощущался.

— А теперь — главное, — Агнесса взяла с журнального столика небольшую, но увесистую коробку, обтянутую тёмным деревом. Ту самую, из почтового отделения. — Это твой «подарок» арабам. Образцы для коллекции. Ты будешь держать её при себе в сумке. В нужный момент Тим тебе даст знак, и ты передашь её ему. Никому другому. И ни при каких обстоятельствах сам не открывай. Понятно?

Я взял коробку. Она была тяжелее, чем выглядела.

— Понятно. А что внутри? Правда, минералы?

Взгляд девушки стал непроницаемым.

— Нечто очень ценное и очень опасное в неумелых руках. Лучше тебе не знать. Доверься нам.

В её тоне не было пренебрежения, лишь холодная констатация факта. Я снова почувствовал тот же холодок под лопатками, что и утром на пляже. Игра становилась всё серьёзнее…